Не отрекаются любя

***

Сейчас Я неделю ношу в себе это понимание. Меня любили, я люблю. Мне одновременно радостно и горько. Мне не хватает ее голоса и смеха, ее тепла во взгляде, прохлады губ, мурашек от моих прикосновений. Она перестала даже сниться и я скучаю. К концу недели я задыхаюсь от мыслей и чувств. Я знаю, что мне нужно сделать, чтобы снова начать дышать. Собрав всю решимость, я пишу ей... тебе... сообщение. "Здравствуй. Прости меня Я люблю тебя Я так скучал Я очень хочу тебя видеть ... Я хотел поговорить. Давай встретимся?" Я проверяю телефон постоянно. Не выпускаю его из рук, но ты молчишь. Неужели так сложно ответить хотя бы "нет". Меня хватает на пару дней, и я снова пишу. "Мария, мне очень нужно тебя увидеть. Пожалуйста, давай встретимся. Я скучаю." У Тэка очередной день рождения, я не хочу идти, но парни вытаскивают. Тэк снимает отдельный кабинет. В феврале у нас камбэк, мы, наученные горьким опытом, стараемся не "светиться", чтобы избежать любых эксцессов. На столе минимум спиртного, завтра снова работать, а мы уже не те, что были десять лет назад. Закусок тоже минимум, все на диетах. По совести говоря, я немного подустал от парней. Мы и так видимся почти каждый день, танцзал, студия звукозаписи, фотостудия. Мы проводим так много времени вместе, что я не вижу надобности в этих посиделках. - Просто позвони ей, - говорит негромко Уен. - А? - до меня медленно доходит, что Чанни меня сдал со всеми потрохами. Уен прикрывает глаза и молча кивает. Он утешающе хлопает меня по плечу, а я оглядываю парней, они все знают? Вижу дружескую ухмылку Тэка, усмешку в глазах Чансона, понимающие взгляды Миджуна и Кхуна, и становится тепло и легко внутри. Мои братья как всегда поддерживают меня и это так трогательно, что я хватаю рюмку и говорю тост - "За дружбу", чтобы скрыть повлажневшие глаза. Я даю себе времени до нового года. Я позвоню тебе первого января. Поздравлю с праздником и договорюсь о встрече. Но первое января такое загруженное, что я не нахожу сил и времени. Второго, третьего... пока до меня не доходит, я просто трушу. Я набираю твой номер четвертого, днем, но механический голос говорит, что телефон отключен или вне зоны. Ты поменяла номер? Или просто работаешь и потому отключила? Теперь, когда я нашел в себе смелость позвонить, во мне зреет нетерпение. Я даю тебе еще час и перезваниваю. С тем же успехом. Телефон отключен. Я смотрю на часы, если я выеду сейчас, к тому времени как я доберусь до тебя ты точно будешь дома. И я сбегаю с танцевальной практики. Я еду к тебе.

***

На мгновенье, у твоей квартиры меня одолевает робость. Что мне сказать, когда ты откроешь дверь? Я знаю. Прости... вот что я должен сказать. Прости, что долго, прости, что не понял, прости, что не ценил... Все остальное подождет. И я нажимаю на кнопку звонка. Ничего не происходит. Я нажимаю еще и еще. По видимому тебя еще нет дома. И что же мне делать? Уйти или подождать? Я приваливаюсь к стене, и достаю телефон, я подожду.

***

Я жду уже час. За это время, я слышал несколько раз как шумит лифт и замирал..., но в этот раз лифт точно остановился на этом этаже. Во рту у меня пересыхает и сердце бухает в груди. Это ты? По коридору идет девушка, но это не ты. Я натягиваю кепку пониже и поправляю маску. Девушка идет мимо опасливо косясь, но вдруг останавливается и возвращается назад. - Вы парень Машки? - А? - Год назад встречались, - у нее расширяются глаза, она меня узнала, - теперь я понимаю, почему она о вас ничего не говорила. Я видела вас несколько раз, когда вы входили в квартиру. Послушайте, вы должны мне помочь! Машка пропала! Девушка выстреливает слова с пулеметной скоростью. Не давая мне мне вставить ни слова. - Я понимаю, вам может это уже не надо, но дойдите со мной до полиции, вас они послушают... - Стоп! - гаркаю я, и словесный поток прерывается. Я выдыхаю. - По порядку. Вы кто? - Я соседка Машки, Лим Лю Си. Мы дружим. - Маш Ки это кто? - Ну... А, Маша это домашнее имя вместо Марии. Ма Ша... Я повторяю про себя это имя. Мягкое, интимное. - Послушайте, Ли Чуно-шши, Мария пропала, я очень переживаю. - Пропала? Что значит пропала? Как, когда? - У нее вчера свадьба была... У меня обрывается сердце - ... макияж жениха и невесты. Я выдыхаю. - Она вечером должна была вернуться и не вернулась. - Может она поздно вернулась? - Сегодня с утра ее не было, и телефон не доступен. Я ходила в полицию, а там говорят... - она презрительно щурится, передразнивая полицейского, - Ушла с кем-то из гостей, вернется... Но она не такая! Вы же знаете! Я согласно киваю. - Может она поздно вернулась и рано ушла? - А телефон? Я задумываюсь... - А не могла она улететь в Россию? - Вот так внезапно? Не сказав мне? Нет! - Лю Си отрицательно мотает головой. - Бывают обстоятельства, - говорю я, - вдруг случилось что-то с кем то из родных? Лю Си задумчиво теребит ремень сумочки. - А телефон почему недоступен, - говорит она. - Она еще летит, наверно... Лю Си решительно подходит к дверям Марии. - А вот и проверим, - говорит она. Она открывает дверь, вводя код. Когда-то я, точно так же, свободно заходил в эти двери. Я захожу за ней и испытываю потрясение, привычного запаха нет. - Запах, - говорю я, - его нет. - А, это... Машка наконец купила очиститель воздуха, - говорит Лю Си. В комнате все осталось как я помню, только прибавился цилиндр очистителя воздуха в углу. Лю Си открывает шкаф. - Вот, - говорит она, - все вещи на месте, и чемодан тоже. Но я вижу только пустые полки, которые ты освобождала для моих вещей, они так и не заняты. Сердце мое сжимается от боли. - Может торопилась, собрала небольшую сумку. Лю Си открывает один из ящиков комода. - Паспорт, - она демонстрирует его мне, - тоже здесь. Она не уехала. Во входную дверь звонят, мы смотрим друг на друга - кто это? Понятно что не Мария. И идем открывать вместе. За дверями полицейский. Мы здороваемся, полицейский рассматривает нас, заглядывает в планшет. - Осташина Мария-шши, здесь проживает? - Да! - Лю Си кивает, в глазах у нее испуг. Я тоже леденею внутри - боясь представить причину визита. - А вы кто, - задает резонный вопрос полицейский. - Я Лим Лю Си, подруга, живу по соседству. Что случилось? - А вы? - игнорирует ее полицейский, обращаясь ко мне. Я, пока отвечала Лю Си, прикидывал варианты ответа и выбрал оптимальный, хоть и не удобный для себя. - Я жених, - говорю я уверенно, краем глаза вижу изумление на лице Лю Си. - А другие родственники есть? - спрашивает он. - Все в России, - отвечаю я, и полицейский сочувственно кивает. - Вчера вечером, - говорит он, обращаясь ко мне, - такси, в котором ехала ваша невеста, попало в аварию... Полицейский продолжает говорить, но я его не слышу. Уши словно заложило. Все звуки глухие, нечеткие, как если бы я был под водой. В глазах плывет, и мне приходится их закрыть и опереться на стену. Этого не может быть, - бьется мысль в голове, - мы же не в дораме. Звуки возвращаются и я открываю глаза. Реальность, в виде полицейского, обеспокоенно смотрит на меня. - С вами все хорошо? - спрашивает он. Я киваю, хоть со мной совсем не хорошо. - Повторите пожалуйста, - прошу я. - Осташина Мария-шши была доставлена в больницу, так как ее телефон сильно пострадал, больница на смогла дозвониться до родственников и передала ее документы нам. - Что с ней? Насколько сильно пострадала? - сыпет вопросами Лю Си Но полицейский разводит руками. - Все что я знаю, я вам только что сказал. - В какой она больнице? - спрашиваю я, надевая обувь. Полицейский диктует адрес и я срываюсь с места. Лю Си догоняет меня у машины. - Я тоже поеду, - говорит она, запрыгивая на переднее сиденье.

***

- Сильнее всего пострадала правая часть туловища, удар пришелся на нее, - говорит врач, - правая рука сломана в двух местах, плечо и предплечье. В левой только кости кисти... - Это очень серьезно? Она работает руками... - я до сих пор не могу смириться, поверить в происходящее. - Нет, переломы не сложные. Никаких проблем возникнуть не должно. Внутренние повреждения серьезнее. Сломано три ребра, нам пришлось скреплять их скобами, осколок ребра достали из легкого. Был разрыв печени. На голове небольшая ссадина и гематома, ноги не пострадали. - Почему она до сих пор не пришла в себя? - спрашиваю я - С ней все будет в порядке? - вторит мне Лю Си - Организм серьезно пострадал и сейчас все силы тратит на восстановление. Это хорошо что она без сознания, по крайней мере ей не больно. Хоть повреждения серьезные, но она молодая и здоровая, так что я думаю, что она полностью поправится. - Спасибо, - одновременно говорим мы с Лю Си. Доктор кивает и выходит. А я иду на ресепшен, оформлять документы на оплату. Когда я возвращаюсь, Лю Си сидит у твоей кровати. Глаза у нее заплаканные, нос красный. Я подтаскиваю стул и сажусь с другой стороны кровати. Ты лежишь такая бледная, сероватая. С синяками под глазами, маленькая, хрупкая. У меня сжимается сердце. Лю Си хлюпает носом и вздыхает, поправляя тебе одеяло. - Как вы познакомились, Лим Лю Си-шши? - спрашиваю я, хотя хочу спросить о другом. - На сайте, где русскоговорящие корейцы отвечают на вопросы желающим приехать. За год до ее приезда. - Вы знаете русский? - Так я родилась в России. Мы с семьей сюда приехали когда мне было восемь. - А фамилия у вас корейская. - Мой прадед с семьей уехал в Россию, во время японской оккупации. Дедушка и тетя до сих пор там живут. А мы вернулись. - Как... Как она жила этот год? - я наконец спрашиваю о том, о чем хотел. Лю Си смотрит на тебя, не на меня, и пожимает плечами. - Жила, работала... Слишком много работала, без выходных, - говорит она, - я ей говорила, что так нельзя, а она отвечала, что только так и можно когда видишь цель. - Цель? Какую цель? - Она хочет открыть школу гримеров. - Вот как. Хорошая цель, - говорю я, а сам думаю о том, что я мог стать ее целью, но не захотел. Мы замолкаем, каждый из нас думает о своем. - Идите домой Ли Чуно-шши, а я подежурю, - говорит Лю Си. Я не хочу уходить, но мне нужно договориться с менеджером Аном пересмотреть мое расписание. - Я наверно не смогу надолго приходить днем, но я смогу здесь ночевать. А на день найму сиделку, - говорю я. - Почему вы все это делаете, Ли Чуно-шши? - спрашивает девушка. - Потому что могу и хочу, - отвечаю я, - вы позвоните когда она очнется, Лим Лю Си-шши? - Да, конечно, - кивает она. - Что ж, тогда я пойду, - я диктую ей номер и встаю. Мне не хочется уходить, мне страшно тебя оставлять, но я скрепя сердце выхожу из палаты. У меня есть обязанности и работа.

***

Я плыву в темноте, тишину нарушают звуки голосов. Слова которые мне удается уловить знакомые, но не понятные. Дышать тяжело, словно грудь стянута, есть еще что-то, что меня беспокоит, но я не могу понять. Пытаюсь, напрягаясь... и бессильно проваливаюсь в темноту. Открываю глаза. Веки тяжелые, я не могу сфокусировать взгляд. Пытаюсь поднять руку, чтобы потереть глаза, но она такая тяжелая. Надо мной кто-то наклоняется, я не могу понять - кто. Вижу отдельно глаза, рот, подбородок. Человек что-то говорит, однако я не понимаю. Знакомые слова, но смысл от меня ускользает. Я закрываю глаза и снова проваливаюсь в забытье. В очередной раз прихожу в себя. Лежу с закрытыми глазами прислушиваясь к себе и тому, что вокруг. Тело болит. Правая сторона тупо ноет, когда пытаюсь поглубже вздохнуть, простреливает острой болью. Руки тоже ноют. Я пытаюсь вспомнить, что произошло, восстанавливая события по кусочкам. Я закончила работу, вызвала такси, села... Мы ехали, я думала о таких счастливых женихе и невесте. Мне даже не нужно было прикладывать особых усилий делая им мэйкап. Они светились своим, счастливым, светом и были совершенно прекрасны. И конечно, мысли перескочили на сообщения от Чуно. Зачем он хочет встретиться? У меня только один ответ... А дальше я помню все урывками. Удар, скрип сминаемого металла, хруст ломающегося пластика. Я задыхаюсь от острой боли и дальше темнота. Боль, люди, куда-то меня несущие, темнота, покачивание машины, сирена, боль, темнота. Врачи, писк аппаратов, отсутствие боли, апатия. Я попала в аварию. Я выжила. Судя по боли в правом боку - сломаны ребра, и, судя по всему, руки. Я усилием воли заставляю себя не паниковать и наконец открываю глаза. В палате полумрак, ночь или утро, не понятно. Сколько я так пролежала? Я обвожу глазами палату - индивидуальная, явно дорогая. Кто это так постарался? Люська наверно, больше некому. Я пытаюсь поднять правую руку, понимаю что не могу. А вот левая более-менее подвижна, я начинаю вытягивать ее из под одеяла и вижу тебя. Ты спишь, положив голову на край койки, подложив под нее руку. Ты спишь. Ресницы тенями лежат на щеках. Полумрак палаты подчеркивает резкость скул, скульптурную красоту губ и носа. Я боюсь шевельнуться, чтобы не спугнуть видение, а может это всего лишь сон. Откуда ты здесь?

***

Как странно избирательны человеческие чувства. До Чуно у меня были парни, но ни один не тронул моего сердца. Впервые мне признались в чувствах на выпускном. Парень из параллельного, признанный красавчик школы. Подошел, оглянулся - все ли видят. - Ты мне нравишься, - сказал громко, чтобы все услышали. Не знаю чего он ждал, но я смогла только выдавить: - А... Поняла, хорошо. Он даже сперва не понял, что происходит. - Ты мне нравишься, - повторил, как будто я не поняла с первого раза. - Да, я слышала, - кивнула я, - спасибо что сказал. У меня ничего не екнуло, не замерло. Он был таким самодовольным. Он снизошел до меня. Парень, единственной заслугой которого, было красивое лицо. И все остальные парни с которыми я начинала встречаться, ничего не представляя из себя, находили поводы для самодовольства. Пытаясь самоутверждаться за мой счет. Но ты... У которого были все поводы собой гордиться, быть самодовольным - таким не был. Я смотрела на тебя и видела - тебе всегда недостаточно приложенных усилий. Ты всегда уверен, что мог бы сделать лучше. И даже когда ты выглядел довольным и гордым своей работой, внутри тебя сидело недовольство. Ты никогда не доволен собой на сто процентов. Именно это привлекло меня. Эта постоянная гонка за идеалом. Когда интерес и восхищение переросли в любовь? Я сошла с ума, раз позволила этому случиться. Я не из твоей системы координат. Я всегда знала, что так будет. Ты не пускал меня в свою жизнь. Старательно отстранялся. Но иногда, мне казалось, что ты стал чуть ближе. Наверно лишь казалось. Хотя после той нашей ссоры я много чего передумала. Может я не правильно тебя понимала, и ты ждал первого шага от меня? Но как? Куда мне было шагнуть? Ты приходил измотанный, уставший, продрогший. С потухшими глазами. Все что я могла - накормить, согреть, подарить частицу любви и тепла. В другие дни наоборот ты горел какой-то мыслью или идеей, весь закукленный в нее, не обращал внимания ни на то что ешь, ни на поздний час. Ты вел внутренний диалог, сам с собой или другим невидимым собеседником. То и дело хватаясь то за планшет, то за телефон. Да, ты был внимательным слушателем, когда тебе было что-то интересно. Но больше говорил о себе. Я понимала, что тебе всего лишь удобно, тепло и сытно. Это все, что притягивало тебя ко мне. Ведь ты не делал никаких попыток развивать наши отношения. Я смирилась. Удивительно, но мне этого хватало. Я любила и мне хватало моей любви... до того самого вечера. Сколько раз с тех пор я думала о том, что нужно было просто проехать мимо того клуба. Почему я не отвернулась в тот момент? Я не сразу поняла, что увидела. Только метров через двести, попросила таксиста остановиться. И когда возвращалась, все думала, может не стоит этого делать? Закрыть глаза, сделать вид, что ничего не было? И в то же время понимала, что со мной навсегда останутся и этот клуб и твоя, такая яркая улыбка, подаренная другой. Да, я знала, что все так и будет, но мне все равно было так больно, потому что где то в глубине души, я надеялась, что когда-нибудь, ты сделаешь ко мне шаг. Я не горжусь тем что сделала тогда в клубе. Задыхаясь от боли я искала признаки раскаяния или стыда у тебя в глазах. Но видела лишь раздражение. Моя надежда умирала в корчах. А я, та которая ее породила, следила за ее агонией. Самая сильная боль, которую я испытывала в жизни, это боль от умирающей надежды. Именно тогда, я поняла, пора заканчивать. Эти отношения не принесут ничего кроме проблем и тебе и мне. Я не хотела неискренних извинений, не хотела делать вид, что поверила. Не хотела чтобы ты унижался. Потому собрала вещи и отправила коробку. От тебя не было ни слуху, ни духу целый год. И вот, ты спишь облокотившись на мою койку и у меня нет никаких предположений - почему и зачем ты здесь.