*
Вероника изо всех сил старалась вести себя как обычно. Это было для неё новым, и не сказать приятным ощущением — скрывать от дорогих ей людей столь важный, с точки зрения науки и с точки зрения дружбы, секрет Маргарит. Строго говоря, это был их общий секрет, о том, как именно были остановлены временные сдвиги, что хаотично накатывали на Плато в начале ХХ века, смещая и уничтожая привычную реальность. — Маргарит, давай прекратим врать, хотя бы Челленджеру, — в сотый раз за последние две недели высказала мнение Вероника, почти с мольбой глядя на наследницу. Та отрицательно покачала головой и с самым невозмутимым видом сделала глоток из фарфоровой чашечки. Предмет для чаепития был полон крови раптора, убитого ею чуть более получаса назад весьма оригинальным способом — молнией, ударившей с совершенно безмятежных небес. — Предпочитаю самостоятельно разобраться в произошедшем, а как мне посчастливилось вспомнить, нет ничего более полезного для концентрации силы, чем пол литра свежей крови, — ответила Маргарит, игнорируя опасения Вероники. Затем она присела на краю кровати, привычным движением сняла тёмно-коричневые сапоги и приняла горизонтальную позу, неудобную и напряжённую, будто не на ложе легла, а на жертвенный алтарь. Последний из секретов Маргарит, из-за которого Вероника мучилась угрызениями совести, состоял в том, что язвительная англичанка, больше остальных членов экспедиции мечтающая о возвращении в цивилизацию и к светской жизни, спасла всю самобытную дичь Затерянного мира. И динозавров, и гигантских пчел, и хищные цветы, и людей-обезьян, каннибалов, людей-ящеров, торговцев людьми, племя Занга, амазонок, потомков рыцарей Камелота, египетских фараонов, и бог знает кого ещё на Плато. И благородное сердце лорда Джона Рокстона, в которое нацелилась пика конкистадора, и гениальный мозг профессора Джорджа Эдварда Челленджера, которому робот собирался сделать лоботомию. И отважного журналиста Нэда Мелоуна и заботливого профессора Артура Саммерли, где бы они ни были в те минуты, когда Вероника, ошеломлённая и растерянная, стояла в эпицентре Временного Шторма, не имея ни малейшего понятия, что делать с наследием матери — медальоном, выжигающем на её ладони знак пирамиды света. Как раз тогда мятежные друиды, застрявшие вне времени из-за Бури Разрушения, были выброшены на Плато Временным штормом в начало XX века. Попавшая к ним в руки темноволосая женщина имела на лопатке опознавательную родинку, как и небезызвестная Морриган, но была странно одета и с каким-то стальным предметом в руке. — Верховная жрица маскируется, — объяснил себе и последователям эти несоответствия старший жрец. — И неспособна к достойному сопротивлению, из-за того, что недавно навела временную порчу на весь мир! Посовещавшись, друиды решили, что смерть Маргарит на жертвенном алтаре вернёт их в золотые дохристианские времена. И вновь просчитались, или просчитались впервые, потому что пока не успели просчитаться значительно ранее. Участникам временной трагедии не стоило беспокоиться, что их судьба изменится: в подходящее время в Стоунхедже нашлись другие, кто также просчитался, умертвив Морриган, после чего великий народ друидов затерялся, а Стоунхедж развалился. Когда же эта цепь случайностей наконец-то зацепила на своём пути мисс Маргарит Кру, участь фанатиков в капюшонах, захвативших её в плен, была предрешена — от них остались обгоревшие трупы. За несколько секунд до рокового удара кинжала в грудь напуганная и плачущая наследница вспомнила, что является воплощением величайшей Верховной жрицы друидов. И что для неё, наполненной энергией под завязку, остановить движение лезвия во временном потоке также просто, как для обычного друида посадить дерево. И что негодяи в коричневых балахонах отлично самовозгораются, если Рождающая Бури захочет, чтобы у них внутри родилась шаровая молния. Когда с врагами было покончено, в подсознании Маргарит возникло полувидение, или полувоспоминание из жизни Морриган — единственно возможное решение насущных временных проблем. Маргарит молниеносно переместилась в Дом-на-дереве, но Вероника уже вошла в эпицентр Временного Шторма. Наследнице древней магии пришлось вышвырнуть оттуда неопытную Хранительницу: одним взмахом руки, ведь на разговоры за жизнь и толковые объяснения просто не хватало времени. Затем новоявленная жрица порезала себе левую руку на изгибе локтя и начала размазывать по деревянному полу кровь витиеватым узором. Так она хотела залатать прорехи в энергетических потоках Плато, изначально возникшие из-за Бури Разрушения, а после вмешательства в их регенерацию машины времени профессора Челленджера и перемещения Финн из будущего в прошлое, расширившиеся до пикового размера. Это был временный компромисс, хотя бы на несколько лет, пока младшая в роду Хранительниц не разберётся, как уладить вопрос кардинально. Маргарит надеялась, что ей хватит стойкости и самообладания, чтобы остановить Временное безумие до того, как кровопотеря станет смертельной. Золотой свет нещадно жёг кожу, женщина конвульсивно дёргалась каждый раз, когда очередная временная волна накатывала на её тело. В такие моменты ей виделся Джон, у которого закончились патроны, и он дрался с испанцами в рукопашную. И Челленджер, лежащий на белом столе в белом помещении, какое скоро станет его усыпальницей. И Мелоун, прикованный золотой цепью к столбу посреди развалин какого-то города, исчезающего в ярком свечении. И Саммерли, неспешно окунающий кисть в золотую краску, рисующий на холсте тираннозавра, которого вот-вот должна была захватить огромная золотая воронка… Женщина была в Доме-на-дереве одна и свободно выражалась, как на родном английском, так и на колоритном языке друидов: — Джордж, если из-за ваших экспериментов, мы погибнем, я вашу костлявую задницу закопаю в муравейнике! Нет, пусть пикси вяжут колпаки из вашей рыжей бороды! Пусть клуриконы растащат ваши колбы и мензурки! Ещё раз решите поиграть в Великого ученого, клянусь, до конца жизни, как броллахан, будете блеять по–козлиному! Если бы Вероника слышала и другие реплики, то точно пришла бы к убеждению, что подруга пытается всех спасти. Но от удара головой об землю, да-да, об землю у корней дерева, где располагается центр Плато, ей стало казаться, хотя она пришла в себя практически здоровой, не считая травмированного виска, что Маргарит, по не выясненной пока причине и не выясненным пока способом, хочет уничтожить Затерянный мир. Просто у Вероники была врождённая антипатия ко всему, имеющему хоть отдалённое отношение к друидам, а Маргарит выглядела, как жрица этого дрянного культа, и использовала невесть откуда взявшуюся магию. Вероника не могла позволить мисс Кру раскрутить Временной шторм. Поэтому, преодолевая головную боль, девушка добралась до лифта, благо последний исправно исполнял основную функцию, поднялась в Дом-на-дереве и увидела увеличивающийся вокруг подруги смерч, из которого в стороны разлетались шаровые молнии. Оценка ситуации резко сместилась с паники за судьбу всего мира на панику за судьбу Маргарит. — Что бы с тобой ни произошло, знай, я — рядом! Уже почти дошла! — закричала Вероника, шаг за шагом преодолевая расстояние от лифта до центральной комнаты, одновременно проходя одну временную волну за другой. Но в её сознании не было картинок ни прошлого, ни настоящего, ни будущего, ведь она не обладала древней магией друидов. Нет, сила Вероники была в сострадательном сердце и в вечном стремлении к справедливости. Прожив на плато совсем одна одиннадцать лет, она умела ценить дружбу. Ей удалось спасти Маргарит. С помощью пирамиды света Вероника прошла через временные волны в обратном порядке, которые словно взбесились перед тем, как окончательно успокоится, и вынесла бесчувственную подругу из золотого свечения. А потом яркая вспышка погасила сознание всех живых существ на Плато. Но лорду Рокстону и Челленджеру, которые оказались в получасе ходьбы от Дома-на-дереве, после того, как конкистадоры и роботы-убийцы схлынули с Плато вместе с временными волнами, и спешно вернулись домой, красавицы рассказали совсем другую историю. О том, как Вероника стояла в эпицентре Временного Шторма, как привычный мир медленно разрушался, как медальон Хранительницы Плато начал светиться. Ну, и яркая вспышка погасила сознание всех живых существ на Плато. Очнувшись, Вероника не помнила, что защищала Плато, да и может ли она быть уверенной, что именно она — Спасительница? Может быть, с Временным штормом справилась мама, Эбигэйл Лейтон, и её сила. — И никакой, — вот тут Вероника сделала важный акцент в рассказе, — никакой другой Великой силы на Плато не существует! — Удивительная история, хотя совершенно антинаучная! Подошла бы для записок Мелоуна, он-то как раз обожает писать о паранормальном, — констатировал профессор Челленджер. На этом единогласно решили прервать обсуждение событий дня, потому что у Рокстона плечо было вывихнуто, костяшки пальцев в крови, у Вероники — кровоподтёк на виске и ладони в ожогах, а у самого профессора через весь лоб был виртуозно сделан надрез, и кровь заливала ему глаза. — Маргарит, хоть вы не пострадали! — самоуспокаивался Джон. Он винил себя, что не держал любимую женщину за руку весь Временной шторм. Наследница действительно выглядела нормально, разве что морально уставшей, как боец, что отстоял на воображаемом ринге двенадцать раундов, но пропустил несколько ощутимых ударов. Её белая блузка с длинными рукавами была безупречной, как всегда. У неё хватило терпения перевязать Джону ладони и даже завязать края бинта бантиком. Ей вообще сейчас было как-то легче концентрироваться на мелочах. Но ночью в её подсознании оформилось навязчивое впечатление, будто бы она что-то забыла. Важное. Или кого-то. Знакомого. Возможно, друга или… Подругу, жившую в соседней комнате [✓Финн!]. Впрочем, как ей удалось впоследствии осторожно разузнать, остальные жильцы такими сновидениями не мучились, будто те, кто должен быть в Доме-на дереве и находятся в Доме-на дереве. — Где веревки, Ви?! — после событий двухнедельной давности Маргарит несколько раз ловила себя на мысли, что ей хочется называть Веронику уменьшительным вариантом имени, и почему-то именно так. — Хочешь бездействием выдать меня Челленджеру, или Рокстону, смотря, кто из них раньше вернётся и заметит некое несоответствие интерьера, например, парящие в воздухе стулья?! — Тише, Маргарит, мне кажется, процесс пошел, — как-то обречённо заметила Вероника, перетягивая её запястья мужским ремнем. — От веревок всё равно никакого толка: вчера ты их сожгла, позавчера — развязала узлы силой мысли, а в самый первый раз наш лучший канат вообще истрепался от ветхости. Кровь динозавров на тебя как-то странно влияет… — Определенно, кровь не лягушачья. И в ней не хватает щепотки высушенного корня мандрагоры, — с тоской прошептала Маргарит. — Возможно, хотя бы этот ремень удержит тебя от магических экспериментов. Имей ввиду, я взяла его в шкафу Джона! — Вероника не была уверена, что леди осознала фразу про необходимость беречь собственность английского лорда. Маргарит закрыла глаза и прислушалась к миру вне спальни: ко всевозможным неизвестным шорохам, шагам чьих-то лап и ног, пока перед её внутренним взором не возникли нужные образы происходящего: по тропе к внутреннему морю энергично топали профессор Челленджер и лорд Рокстон, туда же, ломая ветки, устремилась самка тираннозавра, а в деревне каннибалов призывно застучали барабаны. Убедившись, что Плато живёт своей жизнью, Маргарит сделала глубокий вдох, как перед погружением, и в очередной раз двинулась навстречу тьме, что стремительно приобретала женские очертания. Разглядывать темный силуэт не было нужды: гостья, как и прежде, поражала сходством с ней самой, только глаза были завораживающие — змеиные, с ромбовидными зрачками.**
Женщины переглядывались, стоя напротив друг друга, а площадкой для их мысленного взаимодействия был образ пещеры, где находился алтарь, на котором погибла Морриган, перенесённый из Стоунхенджа на Плато вместе с её убийцами и ныне, в реальности, разрушенный взрывом газа из-за выстрела из револьвера лорда Рокстона. Та самая пещера, где две недели назад в жертву хотели принести Маргарит, когда каменное ложе оказалось, вопреки разумным ожиданиям, целым. Таким оно было и сейчас, ведь таким осталось в воспоминаниях участниц этих переговоров. — Каким был Авалон до… Тебя? — первое, что спросила мисс Кру, обретя способность к внутреннему диалогу. Ей было важно развить тему, на которой вчера они закончили разговор. Тогда Морриган сообщила истинное название Затерянного мира — Авалон. — Если бы я, Верховная жрица, не отдала жизнь и честное имя за спасение своего народа от всепоглощающего пламени? Если бы заклинание перемещения сотен моих соотечественников сработало так, как мною было задумано, а не так, как в итоге случилось? Что ж… До меня Авалон был самым скучным местом на земле… Когда жрец, поднявший мятеж против Бокры, эта помесь лисы и шавки, пришёл за мной, я честно предупредила, что не просто так меня называют Рождающей Бури. Его последователи, убившие меня в каменной петле Стоунхеджа, спровоцировали уже никем не контролируемую бурю. Сила Разрушения, которую мне удавалось сдерживать внутри себя, устремилась туда, откуда узорно рассеиваются энергетические потоки, питающие магию, да и саму жизнь, и разорвала в клочья завесу, что многие века защищала территорию Плато от вторжения интриганов всех мастей. Из иных реальностей полезли всякие мерзостные сущности — призраки, духи, племенные божки, жрецы вуду, ведьмы и колдуны, — за дармовой энергией и сокрытыми знаниями. Воины — аватары Авалона, конечно же, сражались, но их было несколько сотен, а враги находили новые и новые лазейки. И тогда они оставили большую часть равнинных земель Плато, кроме Города Хранительниц, сосредоточившись на защите источника силы. Моя внутренняя тьма сделала жителей Авалона заклятыми врагами друидов. Но именно я положила начало существования Затерянного мира в том виде, в каком его знает Вероника Лейтон, младшая в роду Хранительниц Плато, а также члены экспедиции Челленджера, что в начале XX века помогли тебе найти собственную лазейку в неведомое… — Ты говорила о Городе Хранительниц… Знаешь способ туда попасть? — В Аватарис из Стоунхенджа вёл портал. Также на територии Авалона имелись несколько связанных порталов, кто знает, может некоторые до сих пор не разрушены. Из твоих воспоминаний делаю вывод, что на Плато ты уже видела два портала — один в пещере, где был запечатан Уроборус*, второй — на северо-западе от деревни Занга, где похоронен амарил нынешней Хранительницы**. — Если ты копалась в моих воспоминаниях, то понимаешь, что я тогда не осознала, что видела, — фыркнула Маргарит. Она испытывала сильное раздражение от нагромождения фактов, о каких, казалось, всегда знала, но почему-то не брала в расчёт, и названий, что вспоминала, стоило Морриган их озвучить. Особенно покоробило её слух слово «амарил», или «возлюбленный», применённое неверно, если Морриган вещала о Томасе Лэйтоне, ведь тот был законным мужем Эбигейл Лэйтон. — Современные Хранительницы не имеют талов. Ещё один способ защиты их ценных жизней, — криво усмехнулась Морриган. «Хм… Угадала мой следующий вопрос, или прочитала мысли?» —размышляла Маргарит. Ответ, каким бы он ни был, не сильно бы её впечатлил, так как взаимодействие их сознаний работало, словно радиосвязь, на обоих концах провода. Одна реплика Морриган — а мисс Кру сразу поняла, кто такие талы, и почему Хранительницы Плато больше не выходят замуж. Самой вспомнить — это, конечно, замечательно, но услышать из уст Верховной жрицы друидов интерпретацию истории Авалона, будто тайный архив полистать, при этом выудить лишь интересующие подробности, — куда ценнее. Именно ради этого и были затеяны эти сеансы, оттого Маргарит приняла решение помолчать, и пусть Морриган говорит. Великой жрице действительно требовался благодарный слушатель, и с энтузиазмом она выплеснула знания, жизненный опыт и яд: — Не знаю, кто создал Авалон и источник магии, но в моё время Хранительниц было двое — Асса и Астрея. Когда я впервые их увидела, мне было шестнадцать, и магия переполняла мой сосуд. Бокра, как старший жрец и учитель молодых друидов, собрал оставшихся в живых посвященных, — ты должна помнить, как нас преследовали и вырезали саксы! — на церемонии в Стоунхедже. Незванной, будто из ниоткуда, явилась в ореоле золотого света Асса, а за ней уже через портал прошли Астрея и её тал. Между прибывшими не было согласия: Асса заявила во всеуслышание, что во мне скрыта тёмная сила и моя судьба — разрушить Авалон, а Астрея пыталась всех успокоить, говоря, что я могу пополнить, а не разрушить источник магии, и что моя душа вернётся к свету, когда встретит родственную душу. Из их пререканий старые друиды сделали выводы, будто бы я и есть Тёмная разрушительница, а заодно и суженная Главного Демона из мира, соседнего нашему. Бокра вынужден был прекратить моё посвящение в Верховные жрицы, до соединения в священном союзе с тем, на кого мне указали старейшины. Свадьба с местным рыцарем была отпразднована впопыхах, якобы с целью предотвращения прихода Главного Демона в наш мир, ведь моя сила играла во мне, как молодое вино, испить коего были не прочь многие тёмные сущности… — Ты была замужем?! — не сдержалась наследница. В конце концов, это бы объясняло кровное родство: где муж, там и дети, а через сколько-то поколений и сама Маргарит. Не успела она закончить фразу, как в памяти возник образ длинноволосого и бородатого воина, хмурого и величественного, как скала. «Не мой тип», — тотчас подумала мисс Кру. — «Сплошь мышцы и никакой харизмы»… — Лорд Ронан Дэвлин не стал для меня тем самым, — подтвердила Морриган мнение Маргарит. — Повторюсь, мне было шестнадцать, и как другие девушки моего возраста, мечтала я о роковой любви. Когда Ронана убил в поединке проклятый король саксов, и на носилках его принесли, разрубленного на куски, моё сердце не сжалось. Тогда Астрея и предположила, что мой покойный муж — не мой истинный тал. «— Без дыхания нет жизни, » — сказала Астрея на мой вопрос, почему называет своего мужа — дыхание — «тал», а он её — жизнь — «тенна». Они были красивой парой: Астрея и Аватар, дева-воительница и глава городских стражников, которых поэтому прозвали воинами-аватарами. Но у них не было детей. А у Ассы не было даже амарила, что вполне понятно: кто бы позарился на ведьму, подозревающую родную сестру в сговоре с друидами?! И всё-таки мы заключили договор: я излечу бесплодие Астреи, а взамен мне откроют семейную тайну — Вечную клятву — те слова, что соединяют не руки или сердца, а души… — Ребенок за сомнительное обещание? Весьма невыгодная сделка, — хмыкнула Маргарит, но внутренне она излучала спокойствие, особенно при слове «вечная». «Кто же не мечтает, чтобы любили — вечно, были рядом — вечно…?» — Страдали — вечно? — закончила за неё мысль Морриган. — Я хотела познать такую любовь, но оказалась не готова к тому, что подразумевала под собой эта клятва. Новый вождь саксов, гербом которого был величественный белый дракон***, по воле рока оказался на моём пути, и увидев его лицо, я уже не смогла забыть, как ни старалась. Он стал глотком свежего воздуха в мире окружавших меня предрассудков, и мы были так счастливы… Маргарит сразу же захотелось рассмотреть повнимательнее смельчака, что вопреки вражде саксов и кельтов согласился связать жизнь и душу с такой неоднозначной личностью, как Верховная жрица друидов. Увы, припомнить даже мелочь в его образе, родинку или шрам, не получалось, лишь реющий на древке копья штандарт и стальные доспехи, под солнечными лучами слепящие ей глаза. Между тем рассказчица сгущала краски: — В противостоянии с демонами, напавшими на Стоунхедж и окрестности, мой тал погиб. И жизнь стала мне в тягость, воистину, каждый вдох давался с трудом. Поэтому заклинание, что должно было перенести важных для меня людей в безопасное место, сработало таким извращённым способом — я пробила энергетическую стену вокруг Авалона. Когда же мои соотечественники оказались на територии Плато, вместо того, что защищать их, Хранительницы и воины-аватары напали на них. После я узнала от разъярённой Астреи, что в брешь вслед за друидами пролезли демоны, и в самом Авалоне была битва, в которой погиб Аватар. Убитая горем Астрея лягла на погребальный костёр вместе с ним. Асса вынесла из этой истории урок — так и не выбрала себе тала. Потомки Хранительниц поколения за поколениями рожали дочерей от амарилов, иногда случайных, даже лучше, если случайных! Клянусь всеми деревьями в Священной роще, что не желала такой судьбы для рода Хранительниц! С разбитым сердцем, истерзанная виной я позволила убить себя друидам-фанатикам, мнящих себя защитниками мира от Тёмной Разрушительницы. Ведь знала, что моя смерть выпустит такую Бурю, что снесет демонов обратно в их мир. Но такую неконтролируемую силу также не смогла отразить ни Асса, ни весь совет Авалона вместе взятый. Я собиралась утопить в своей крови зло, сгубившее Белого дракона, Аватара и Астрею, но затопила тьмой весь Авалон… Морриган замолчала — детали лишь уводили бы от горькой правды, а любые оправдания делали бы причастность к произошедшему менее очевидной. Нет, после самопожертвования Великая жрица друидов признала, что судьбу не перехитрить, а судьбой своей считала разрушение Авалона. — Маргарит, ты — моя кровь, моя душа, мой выбор, — подытожила Морриган. — Теперь же, когда твой разум открыт, взгляни на историю противостояния друидов и воинов-аватаров моими глазами, почувствуй моим сердцем и прими свою судьбу… — Какую?! — Маргарит спросила для формальности, исключительно, чтобы успеть сглотнуть, потому что от осознания истины в горле уже пересохло. — Тебе суждено довершить начатое! — повысила голос Морриган. — Аватарис падёт, а Авалон будет принадлежать моей крови! — и змеиные зрачки расширились, то ли от торжественности момента, то ли в предвкушении славной охоты на воинов-аватаров. — Тебе не кажется, что у местных было очень мно-о-ого времени подготовиться к моему феерическому появлению? Может, они разработали контрмеры, как спасти свой древний городишко? — Маргарит не язвила, но и относиться серьёзно к возлагаемой на неё надежде со стороны этой одержимой не могла, хотя бы в силу того, что в её ближайшие планы входило найти путь в Лондон, а не в Аватарис. — Поэтому я и приказала утаить от дочери Хранительницы содержание наших бесед, — глаза Морриган сузились в конкретном подозрении. — Не собираюсь врать Веронике, — Маргарит и сама до конца не осознавала, почему проявляет в этом вопросе такую принципиальность. — Хватит того, что я скрываю правду о том, кто я такая, от Джона. — Я. Тебе. Приказываю! — от темной фигуры резко повеяло холодом. Маргарит ощутила ледяной озноб, под ложечкой заныло, и по всему телу растеклась тянущая боль. — Продолжим позже, — выдержке мисс Кру можно было бы позавидовать, если бы вред ей наносил кто-то другой, а не она сама, только более опытная в магии версия из далёкого прошлого.***
— Как поговорили? — спросила Вероника, заметив, что ресницы Маргарит затрепетали, и та силится открыть глаза. Наблюдая ежедневные сеансы мысленного общения двух временных Маргарит — из V века**** и из XX века — девушка пришла к выводу, что в первые минуты после возвращения к себе настоящей, мисс Кру лучше не злить. В свою очередь, Маргарит сразу отметила, что на туалетном столике появились многочисленные трещины. Пусть уж так. Она опасалась, что Морриган, чтобы проучить её за непослушание, устроит в Доме-на-дереве новый ледниковый период. — Неприятная особа, — произнесла наследница. — Скрытная, раздражительная, себе на уме… — Уж кто бы жаловался! — не удержалась от подколки Вероника. — Я против неё, как раптор против Ти-рекса! — Тогда хорошо, что ты — это ты. Так ведь?! — мисс Лейтон спрашивала, казалось, беззаботно, но руку держала на поясе, где прятала пару метательных ножей. — Это не поможет, если ты, конечно, не хочешь прирезать меня! — возмутилась Маргарит. — Она сделает из меня марионетку и просуществует во мне достаточно, чтобы испепелить и тебя, и Дом-на-дереве, и любую жизнь в радиусе нескольких миль.Единственный выход — понять, что ей конкретно от меня надо: почему дух Морриган не хочет отлететь в лучший мир, её воспоминания — покинуть мою память, а магия — угаснуть в моём теле. — Не заставляй меня пытаться, — твёрдо произнесла Вероника. — Изо всех сил контролируй её или… Наябедничаю на тебя Рокстону, — вроде бы шутка, но подействовало. Женщина откинулась на кровать, тёмные вьющиеся волосы рассыпались по подушке и перед тем, как провалиться в восстанавливающий сон, она прошептала подруге на ухо, когда та наклонилась укрыть её одеялом, хладную, словно змея: — Джон поддержал бы… Меня. Он — такой. Мой амарил… Младшая Хранительница удивилась новому для себя слову, но между девушками имелась договорённость — касательно Авалона ничего не скрывать, — потому смолчала. Через пару часов Маргарит сама объяснит, хватило бы выдержки выслушать её язвительные комментарии: мол, Вероника отказывается верить или, возможно, принимать услышанное, обижаясь на мать, что та не ввела свою дочь в курс такого важного дела, как судьба Затерянного мира. Около получаса мисс Лэйтон сидела у изголовья мисс Кру, прислушиваясь к её дыханию, понимая, что англичанка всегда отличалась артистическими, а теперь ещё и магическими способностями, и сымитировать крепкий сон ей ничего не стоит. Встала лишь тогда, когда Маргарит сменила позу, убеждённая, что человек, замысливший пакость, как правило, не сворачивается калачиком.