«Надо было брать дробовики!»
Джулс Уиннфилд, гангстер.
7 декабря 1936 года. 10:00. Зал заседания Конгресса депутатов. Мадрид, Дворец Кортесов. Вскоре после получения указа президента Асаньи, дававшего ему полную свободу действий в вопросах обороны столицы, генерал Хосе Миаха издал приказ об учреждении военного трибунала, председателем которого был назначен полковник Луис Барсело Ховер, уже имевший опыт подобной деятельности. Еще летом тридцать шестого года Барсело вместе с другими офицерами создал суды общей юрисдикции, выносившие приговоры офицерам повстанцев, захваченным после провала путча в Мадриде. Членами трибунала были назначены майор Франсиско Галан Родригес, бывший лейтенант Национальной республиканской гвардии, а ныне - командир третьей бригады Республиканской армии, полковник Энрике Листер Форхан, руководивший формированием народного ополчения столицы и полковник Карлос Ромеро Хименес, который, собственно, и защищал предместье Карабанчель от войск генерала Варелы. Первоначально Миаха хотел включить в состав трибунала и советских военных советников, но этому решительно воспротивился комдив Штерн, считавший, что судьбу мятежников имеет право решать только испанский народ и никто кроме него. К третьему декабря состав трибунала был окончательно утвержден, а уже седьмого числа генерал Варела предстал перед судом. О дате заседания было объявлено заранее, поэтому в зале заседаний дворца Кортесов, что называется, яблоку негде было упасть. Места в самом зале заседаний, в основном, занимали видные партийные деятели, офицеры и советские военные советники, а вот на галереи набились простые граждане Мадрида. Национальная республиканская гвардия, опасавшаяся эксцессов, тщательно проверяла всех желающих увидеть заседание трибунала на наличие оружия. С гвардейцев по семь потов сошло, пока они обыскивали рвавшихся во дворец людей и заворачивали назад тех, у кого оружие все-таки обнаруживалось. Наконец, заседание началось. Через боковую дверь конвой вывел генерала Варелу и проводил его к узкой кафедре, расположенной в центре амфитеатра прямо напротив широкой двухъярусной трибуны, за которой расположились члены трибунала. Вареле перед заседанием дали возможность привести себя в порядок, он был гладко выбрит, аккуратно причесан и одет в выглаженную генеральскую форму, лишенную, правда, погон и наград. - Хосе Энрике Варела Иглесиас, вы обвиняетесь в измене Испанской республике и участии в мятеже против законной власти! - начал полковник Барсело. - Признаете ли вы себя виновным? - Нет, не признаю, - с достоинством ответил Варела. - Я присягал на верность своему королю Альфонсо Тринадцатому, и остался верен Его Величеству даже после того, как его вынудили бежать из страны! - В тысяча девятьсот тридцать пятом году вы были возвращены на военную службу и получили звание бригадного генерала, - заметил Барсело. - Однако, уже осенью того же года вы активно участвуете в подготовке восстания против правительства республики. Разве вы не считаете свои действия изменой? - Правительство - это не те, кто выиграл выборы, а те, кто способен реально управлять государством, - спокойно ответил Варела. - Ваш «Народный фронт» показал, что он неспособен. Вы сократили армию, и отстранили от должностей наиболее способных офицеров и генералов! Анархисты громят поместья и грабят монастыри, а власти никак этому не препятствуют! Страна Басков и Каталония вовсю говорят о независимости, а вы ничего не предпринимаете! Испанию нужно спасти, и, если победивший на выборах «Народный фронт» не способен взять власть в свои руки, то ее возьмем мы, после чего железной рукой наведем в стране порядок! - Вне зависимости от вашего мнения, Варела, правительство президента Асаньи и премьер-министра Ларго является единственным законным правительством в Испании, - резко произнес Энрике Листер. - А вы, выступив против него с оружием в руках, совершили мятеж! - Как пожелаете, - на губах Варелы зазмеилась саркастическая ухмылка. - Очень удобно спорить, когда жизнь оппонента находится в ваших руках. Да и ни к чему это. Вы ведь наверняка уже вынесли мне приговор, и никакие мои доводы его не изменят. Так выносите его и покончим с этим судилищем! Слова Варелы вызвали такую бурю возмущения на галереях, что полковнику Барсело пришлось ждать несколько минут, прежде чем у него появилась возможность высказаться. - Несмотря на отказ генерала Варелы признать свою вину, сам факт его участия в боевых действиях на стороне националистов является неопровержимым подтверждением выдвинутых против него обвинений, - произнес Барсело. - Прошу членов трибунала высказываться! - Факт измены генерала Варелы я считаю доказанным, - первым взял слово майор Галан. - И, как изменник, он должен быть приговорен к смертной казни! - Повесить его, как собаку! - воскликнул Листер. - Но сперва лишить его звания и всех наград. Республика оказала ему доверие и вернула на службу, а он повернул свое оружие против нее! Он не достоин носить генеральское звание! - Я непосредственно оборонял Карабанчель от войск генерала Варелы и видел последствия артиллерийских обстрелов, проведенных по его приказу, - произнес полковник Ромеро. - Людям, повернувшим оружие против собственного народа и активно этот народ уничтожающим, не место в рядах испанской армии. Я присоединяюсь к предложению товарища Листера о лишении гражданина Варелы всех званий и наград, и считаю, что он заслуживает смертной казни. - Членам трибунала есть, что добавить? - уточнил Барсело. - Нет? В таком случае мне остается лишь огласить приговор. Хосе Энрике Варела Иглесиас, решением данного трибунала вы лишаетесь звания бригадного генерала и всех наград и приговариваетесь к смертной казни через повешенье! Оглашение приговора было встречено ликованием народа. Радостные крики на галереях превратились в один сплошной гул, да и в самом зале нет-нет, да и раздавались довольные возгласы. Лицо уже бывшего генерала закаменело. Было видно, что он стремится не показать толпе своего страха, но его выдавали побелевшие пальцы, крепко стиснувшие бортики кафедры. Вскоре Варелу увели и его место заняли захваченные вместе с ним офицеры. Ничего нового, впрочем, от них трибунал не услышал, часть из них говорила о необходимости спасти Испанию, другие же ссылались на то, что они выполняли приказ старшего по званию. Всем им также был вынесен смертный, приговор, но, в отличие от Варелы, их должны будут расстрелять на тюремном дворе. 10 декабря 1936 года. 10:16. Мадрид, площадь Пласа-Майор. Дата казни бывшего генерала, а ныне - мятежника и изменника Хосе Варелы назначили на десятое декабря, о чем было объявлено уже на следующий день после заседания трибунала. О предстоящей казни говорили по радио и печатали в местных газетах, причем в таких тонах, словно говорили о национальном празднике. Впрочем, для жителей Мадрида, в последние недели живших под страхом оказаться в руках националистов, данное мероприятие, возможно, и являлось праздником. А вот кому не нравилось столь скороспешное исполнение приговора, так это сотрудникам НКВД. Артур Христианович Артузов, конечно, планировал с помощью казни Варелы выманить имевшихся в Мадриде сторонников националистов, но он все же предпочел бы, чтобы данное мероприятие состоялась несколько позже и в более кулуарной обстановке, дабы иметь больше времени на подготовку и избежать лишних жертв. Однако его пожелания не нашли поддержки ни со стороны армейского командования, ни среди руководства Национальной республиканской гвардии. Даже лидеры Коммунистической партии Испании Хосе Диас и Долорес Ибаррури сочли предстоящую публичную казнь Варелы полезной для поддержания боевого духа защитников Мадрида. Максим Белов также не разделял эйфории мадридцев по поводу предстоящей казни, и уж тем более не горел желанием эту казнь посещать. Смертный приговор, вынесенный Вареле, он считал правильным и даже единственно возможным вариантом, но вот смотреть на исполнение этого приговора он не хотел. Зато посмотреть на казнь очень хотела Грета Шнайдер, загоревшаяся данной идеей сразу после того, как услышала объявление по радио. - Пойми, Максим, - глядя на Белова широко открытыми глазами, убеждала его Грета. - Фашисты убили моего папу! И пусть это сделали гитлеровские штурмовики, но Варела - такой же фашист, как и они, и я просто обязана увидеть, как он дергается в петле. Максим, успевший перед отъездом изучить личную карточку Греты, знал о трагической судьбе доктора Рудольфа Шнайдера, и в чем-то даже понимал подсердечную ненависть своей подруги к фашистам. Но идти на казнь он все равно не хотел, равно как и отпускать туда Грету без сопровождения. Да и не нравилась ему эта зацикленность девушки на своей ненависти. Словом, все восьмое декабря Максим искал способы отговорить Грету от участия в этом сомнительном мероприятии, а на следующий день жизнь внесла в его планы свои коррективы. Утром девятого числа Артузов собрал весь командный состав НКВД в зале заседаний отеля. На совещании Артур Христианович сообщил, что националисты готовят операцию по освобождению Варелы, в связи с чем НКВД нужно было решить две почти противоположные задачи: выявить во время казни как можно больше сторонников Франко и не подвергнуть при этом угрозе гражданское население. Ситуация осложнялась тем, что в НКВД знали лишь о повышенной активности националистов, конкретные же их планы оставались неизвестными. Времени же на то, чтобы выяснить, как именно националисты планируют освобождать Варелу, тоже не было. Поэтому на совещании был проведен «мозговой штурм», на котором одни сотрудники предлагали разные способы освобождения, а другие - способы противодействия. Наиболее вероятным был вариант, что Варелу попытаются отбить во время его конвоирования из Образцовой тюрьмы Мадрида, где тот в настоящий момент содержался, на Пласа-Майор, место проведения публичной казни. За конвоирование отвечали республиканские гвардейцы и все, что могли сделать сотрудники НКВД - это дать им несколько советов. Если же националисты не смогут отбить заключенных по пути, они, так, во всяком случае, предполагали сотрудники НКВД, могут совершить нападение на место проведения казни и попытаться похитить Варелу прямо с эшафота. А поскольку от доставки Варелы на Пласа-Майор до казни должно пройти довольно мало времени, действовать нападающие будут крайне решительно. И, к сожалению для сотрудников НКВД, возможность решительно действовать у националистов имелась. Франко поддерживали, в основном, богатейшие жители Мадрида, которым, в свою очередь помогали немцы и итальянцы. Так что у нападающих вполне могло оказаться и ручное автоматическое оружие, и гранаты со взрывчаткой, и автомобили. Самым опасным и непредсказуемым вариантом была ситуация, при которой боевики франкистов будут находится в толпе зрителей, пришедших посмотреть на казнь. Устроив в толпе стрельбу или взрыв, националисты создадут хаос, во время которого они могут вполне успешно освободить осужденного. Но, даже если им это не удастся, количество жертв беспорядков окажется огромным! Ситуация осложнялась еще и тем, что на площадь наверняка придет огромное количество народа, и национальная республиканская гвардия элементарно не сможет всех проверить. Поэтому, для поиска и выявления подобных агентов в рядах зрителей решено было отправить сотрудников НКВД, частично - в гражданской одежде, мимикрируя под местных, а частично - демонстративно, в форме. К последним причислили и группу «Авангард», поскольку из-за особенностей внешности ее членов замаскировать их под местных не представлялось возможным. И вот, утром десятого декабря члены группы «Авангард» покинули отель и направились в сторону Пласа-Майор, где и должна была состояться казнь. Несмотря на начало зимы, в Мадриде с самого утра светило солнце, причем настолько яркое, что Грета, стоило ей только выйти на улицу, вынуждена была приложить ко лбу ладонь на манер козырька. Да и Максим невольно прищурился. - А Киу умная, Киу панамку взяла! - похвасталась Линь, поправляя поля вышеуказанного головного убора и чуть иронично глядя на своих товарищей в беретах. - Мы тоже не лаптем деланые и не пальцем щи хлебаем! - ехидно ответил Максим, доставая из кармана бриджей небольшой футляр из жесткой черной кожи. Внутри кожаного футляра, покрытого изнутри тонким сукном защитного цвета, лежали темные очки, по своей конструкции напоминавшие еще только зарождавшиеся в Америке легендарные «авиаторы». Похожая металлическая оправа с упором для лба и проволочные дужки с пружинящими концами, цепляющимися за уши и не дающими очкам слететь. Разве что оправа потолще и попрочнее, да стекла овальные, а не каплевидные. Идея наладить производство темных очков возникла у Максима в то время, когда он отправлял в Государственный Оптический институт материалы по варке оптического стекла для прицелов. Вместе с технологией по производству просветленной оптики для прицелов в ГОИ отправилось и описание процесса получение затемненного стекла для солнцезащитных очков. Максим, однако, не учел, что в тридцатые годы принято было носить шляпы и кепки, так что очки хоть и вызвали определенный интерес у альпинистов, туристов и людей, работавших на севере, массового распространения все же не получили и остались довольно дорогими. Тем не менее, в магазинах Москвы они вполне себе продавались, так что Максим, собираясь в Испанию приобрел себе несколько пар про запас. Надев очки, Максим демонстративно поправил их указательным пальцем и чуть насмешливо посмотрел на Киу, смотревшую на очки с вытянувшимся от удивления лицом. Шнайдер же смотрела на них с ярко выраженным интересом. - Максим, мог бы и предупредить, - укоризненно заметила Грета. - Мы с Киу тоже бы себе такие купили! - Могли бы и сами подумать, - парировал Максим, доставая из кармана второй футляр. - Держи, Грета! Дарю! - А мне?! - возмутилась Киу. - А для тебя очки в номере остались, - отрезал Белов. - Ты сегодня наказана! - За что это? - опешила Линь. - За попытку быть умнее своего командира, - усмехнулся Белов. - Идем, а то осмотреться не успеем. Вообще-то, ношение темных очков было не по уставу, но группа «Авангард», пользуясь своим статусом группы особого назначения, могла позволить себе некоторые вольности. Правильнее всего был одет Максим, носивший закрытый китель с бриджами, шнурованными ботинками высотой чуть ниже колен и краповым беретом, но предпочитавший пользоваться нагрудной танкистской кобурой вместо положенной по уставу закрытой поясной. Грета, выбравшая сегодня женскую форму, состоявшую из кителя с юбкой, вместо положенного женского берета носила ОСНАЗовский, такой же, как у Максима, да и револьвер у нее висел на левом боку в неуставной открытой кобуре. А Киу носила платье для ношения вне строя с панамой. Ну, и обе девушки разом отказались от положенных к женской форме туфель, надев вместо них высокие ботинки со шнуровкой. До площади Пласа-Майор идти было недалеко, что-то около километра, так что дорога до нее заняла менее пятнадцати минут прогулочным шагом. Несмотря на то, что до казни было еще более полутора часов, площадь потихоньку заполнялась народом. То тут, то там образовывались группы людей, начинавшие что-то активно обсуждать. Некоторые, поболтав с одной группой, переходили к другой, местами раздавался смех, словно не на казнь люди пришли, а на праздник. - Мы вовремя, - констатировал Максим. - Так, девочки, даю пятнадцать минут на то, чтобы осмотреться и сориентироваться на местности. Встречаемся возле вон той булочной, если я правильно понял слово на вывеске, - добавил Белов, указав рукой на одно из зданий. Шнайдер и Линь рассредоточились по площади, а Максим решил осмотреть окрестности с места. Деревянный эшафот высотой около двух метров размещался в восточной части площади. С двух сторон к нему вели лестницы. В нескольких метрах от эшафота стояло ограждение метровой высоты, секции которого были сколочены из добротных деревянных брусьев. Позади ограждения стояли республиканские гвардейцы с винтовками. В здании позади эшафота разместился командный пункт НКВД, где сейчас должен был находиться и сам Артузов, но все окна в здании были темными, так что Максим никого в них не увидел. Также ничего не было видно и за закрытыми ставнями чердачных окон, но Белов знал, что на чердаках по периметру площади расположились снайперы, а огороженная область вокруг эшафота простреливается автоматчиками, расположившимися в квартирах на третьем этаже. Для снайперов, кстати, наплевав на все конвенции, кустарным способом изготовили экспансивные пули, самым банальным образом срезав острые носики обыкновенных оболочечных пуль. В НКВД посчитали, что пусть лучше снайперы стреляют «бесчеловечными» пулями, чем будут простреливать цели насквозь, убивая и раня при этом мирных граждан. Потери же точности при стрельбе экспансивными пулями на данных расстояниях были сочтены приемлемыми. Достав из кармана пачку «Bastos», оказавшихся вполне приличными сигаретами с фильтром, Максим сунул сигарету в зубы и, делая вид, что поворачивается спиной к ветру, принялся рассматривать стоявших на площади людей. Большинство было одето довольно бедно, многие, вообще, были в сильно потертых рабочих комбинезонах и стоптанных башмаках. Те, кто стремились выглядеть более презентабельно, носили пиджаки и шляпы, а у одного мужчины, попавшегося на глаза Белову, на шее был повязан яркий красно-желтый платок. Но, не успел Максим удивиться такому модному аксессуару, как несколько дальше он заметил человека с точно таком же платком, точно так же повязанным на шею. «Это ж-ж-ж неспроста!» - подумал Максим и огляделся уже более внимательно, благо темные очки неплохо скрывали направление его взгляда. И точно, люди с платками оказались равномерно рассредоточены по всей площади. Максиму вспомнилось, как он, еще будучи воспитанником детского дома, видел по телевизору репортажи о беспорядках на Украине. И регулярно в этих репортажах мелькали люди в ярких красных куртках, руководившие группами митингующих. «Может, я и ошибаюсь, но больно уж похоже это все выглядит! - подумал Максим. - Нужно предупредить наших! Но сначала дождусь девочек!» Направившись к булочной, которую он определил, как место сбора, Максим присел на скамейку у входа и спокойно докурил. И едва он отправил окурок в урну, как рядом с ним уселась Киу, имевшая весьма обеспокоенный вид. - Люди с платками на шеях - провокаторы! - тихо произнесла Линь, придвинувшись к Белову поближе и наклонившись к его уху. - Тоже сообразила? - довольно кивнул Максим. - Молодец! - Я такое уже видела, еще в Китае, - призналась Киу. - Начальник полиции Тайюаня был очень изобретательным человеком. Во время облав на уличных преступников он отправлял на рынки сотрудников в штатском, чтобы они отслеживали воров и мошенников, а потом помогали полицейским их ловить. Так вот, для опознания друг друга такие ряженые использовали то пояса определенного цвета, то шапки, то еще какие-нибудь опознавательные знаки. По ним мы их и вычисляли, не всегда, правда, успешно... - со вздохом закончила Линь. - Киу, перестань стыдиться своего воровского прошлого, - сказал Максим, мягко приобнимая девушку. - Это было давно и неправда! Теперь ты - достойный член нашего общества, которому доверяем не только мы с Гретой, но и сам товарищ Киров! - Думаешь, товарищ Киров мне доверяет? - спросила Киу. - Ты знаешь, кто я и откуда, - ответил Максим. - Думаешь, он приставил бы ко мне кого-то, в отношении кого есть хоть малейшие сомнения? - О чем шепчетесь? - поинтересовалась Грета, усевшаяся с противоположной от Киу стороны Максима. - Мы с Максимом независимо друг от друга пришли к выводу, что мужчины с красно-желтыми платками на шеях - провокаторы, - ответила Линь, отстраняясь от Белова. - С платками? - переспросила Грета, окидывая взглядом площадь. - Да, вижу! У них, кстати, платки неправильно повязаны. - То есть? - уточнил Максим. - Платок повязывается под воротник, - пояснила Грета. - Ты повязываешь его на шею, и оставляешь расстегнутым верхнюю пуговицу рубашки, возможно - две. И тогда в раскрытом вороте у тебя будет виден платок. - А у этих граждан платки повязаны поверх, как банданы у ковбоев, - понимающе кивнул Максим. - Значит, я был прав, это не просто модники. - Я же говорю, я такое уже видела, - согласилась Киу. - Ты, как я понимаю, тоже... - Да, видел в новостях, еще там, - неопределенно ответил Максим. - Потом как-нибудь расскажу. Вот что, девочки, нужно сообщить нашим, что нужно наблюдать за людьми в платках и отслеживать их контакты. Шепните пару слов коллегам, пусть передадут по цепочке. Девушки упорхнули, а Максим бросил взгляд на часы. «Одиннадцать часов тринадцать минут, - подумал Максим. - Скоро конвой с Варелой покинет тюрьму». 10 декабря 1936 года. 11:32. Мадрид, улица доктора Летаменди. Леон Салорт де Оливес заметно нервничал. Все трое братьев Леона были убиты республиканцами, Томас - во время резни в Образцовой тюрьме Мадрида, случившейся в июне этого года, а Луис и Габриэль - на Менорке. И, когда самому Леону предложили возглавить отряд, который должен будет освободить захваченного в плен генерала Варелу, он вынужден был согласиться. Еcли бы он, потеряв братьев, отказался бы от возможности поквитаться с республиканцами - его бы просто не поняли. Пусть и без особого энтузиазма, но Леон согласился, и вот теперь он, во главе отряда из трех десятков таких же убежденных сторонников каудильо Франко, как и он сам, прятался по подворотням на улице доктора Летаменди, ожидая приближения конвоя. Вооружен отряд был весьма неплохо, у бойцов были и немецкие автоматы MP-28, и ручные гранаты. Был даже один ручной пулемет Гочкиса, захваченный в ходе стычек с республиканцами. Система наблюдения за конвоем также была налажена. В Образцовой тюрьме нашелся человек, за нескромное вознаграждение передавший националистам маршрут следования конвоя. В ключевых точках маршрута были либо сняты, либо просто заняты квартиры с телефонами, по которым и передавалась информация о движении конвоя. - Едут! - закричал Рауль, высунувшись из окна квартиры на первом этаже. - Педро сообщил, что конвой свернул на улицу Майор. Там два грузовика с гвардейцами, машина с начальством и фургон с решетками на окнах! Леон довольно кивнул. Рауль ему нравился. Несмотря на юный возраст, этот паренек, сын богатого виноторговца, демонстрировал ум и смекалку. Летом анархисты разгромили лавку его отца, чем и сподвигли этого паренька вступить в ряды националистов. - Приготовились! - скомандовал Леон. - Напоминаю план! Дожидаемся, пока конвой проедет улицу Сакраменто и окажется на площади Кордон. Сосредоточенным огнем выкашиваем охрану, освобождаем генерала и на машинах пробиваемся к нашим в Университетский городок. По машине с решетками не стрелять ни в коем случае! Не хватало еще генерала зацепить! Всем все ясно? Нестройный хор голосов сообщил, что все понятно. Леон удовлетворенно кивнул и, открыв висевшую у него на боку деревянную кобуру, достал из нее пистолет. Пистолет этот был предметом особой гордости Леона, ведь это был самый настоящий немецкий «Маузер», а не какая-то там «Астра» или иная испанская копия! С таким пистолетом в руке гораздо приятнее вести за собой людей! Но только отряд Леона собрался переместиться поближе к площади Кордон, чтобы открыть огонь с максимально близкого расстояния, как все пошло не по плану. Утробно урча мотором, со стороны площади на улицу доктора Летаменди выполз русский танк! И, не давая отряду времени опомниться, с другой стороны улицы выполз второй такой же танк, беря националистов в клещи. На башне одного из танков была установлена зенитная турель, вот только вместо уже виденного Леоном русского пулемета с дисковым магазином на нем стоял «Максим», жуткий агрегат с водяным охлаждением, способный высадить всю ленту одной длинной очередью. «Нам всем, впрочем, и половины ленты хватит, - осознав, что попал в ловушку, невесело подумал Леон. - Но, дьявол, как мы могли не услышать приближающиеся танки?! Они же гусеницами лязгают так, что половине города слышно!» Присмотревшись, Леон обнаружил, что гусениц-то на танках и не было, а сами танки передвигаются на колесах, как бронеавтомобили! Тем временем, из башни того танка, что появился вторым, высунулся человек с рупором. - Вы окружены! - прокричал человек на испанском языке с сильным акцентом. - Сопротивление бесполезно! Сдавайтесь, или будете уничтожены! Маноло, вооруженный ручным пулеметом, не придумал ничего лучше, чем открыть по танку огонь. Ответ не заставил себя долго ждать - очередь из «Максима» смела не только самого Маноло, но и троих стоявших рядом с ним бойцов. - Повторяю, бросайте оружие или будете уничтожены! - прокричал человек в рупор. Понимая, что сопротивление бесполезно, Леон обреченно сплюнул и бросил на мостовую свой «Маузер», из которого он так и не сделал ни единого выстрела. Следуя примеру своего командира, оружие стали бросать и другие бойцы. 10 декабря 1936 года. 11:41. Мадрид, улица Герона. В той части площади Провинсия, где она переходит в пешеходную улицу Герона, стояли два совершенно новых и очень дорогих автомобиля «Испано-Сюиза» Т49, в каждом из которых сидело по трое стрелков, вооруженных немецкими пистолетами-пулеметами. Возглавлял же отряд Мигель де Саламанка и Руис, потомок маркиза де Саламанки, в честь которого и по сию пору называется один из самых роскошных районов столицы. Сам Мигель до недавнего времени мало интересовался политикой, он был молодым человеком, всего лишь год назад окончившим Мадридский университет. Зато его очень волновало благосостояние его семьи. Мигель родился в богатой и влиятельной семье и очень хотел, чтобы так оно и оставалось в дальнейшем, а потому с республиканцами, среди которых большое влияние имели коммунисты и анархисты, ему было не по пути. Нужно было что-то делать, но что именно - Мигель не знал. Чуть больше месяца назад генерал Мола сообщил о наличии в Мадриде Пятой Колонны, которой предстоит нанести решительный удар во время штурма столицы. Сообщение это воодушевило Саламанку, ведь вся его борьба с коммунистами и анархистами до этих пор заключалась лишь в критике республиканского правительства в кругу своих приятелей, таких же выходцев из богатых семей, как и он сам. Душа же молодого человека, не утратившего еще юношеский романтизм, требовала борьбы за правое дело и героических подвигов! Услышав про Пятую Колонну, Мигель принялся искать способ вступить в ее ряды, и какого же было его удивление, когда оказалось, что никакой колонны-то в Мадриде и нет, ни пятой, ни даже первой! Потрясенный этой новостью парень поделился своим открытием с друзьями, после чего последовало бурное обсуждение, закончившееся неожиданным решением: если Пятой Колонны в Мадриде нет - они сами станут этой Колонной! Такое решение воодушевило молодых людей, к тому же дома у приятеля Мигеля Себастьяна нашлись учебники по военному делу, по которым учился его старший брат, служивший ныне офицером в рядах армии Франко. По этим учебникам Себастьян написал устав Пятой Колонны, после чего ребята стали ощущать себя не просто болтунами, а чуть ли армией в тылу врага. Вся их борьба при этом заключалась в разговорах во время совместных посиделок в ресторане, продолжавшем работать даже несмотря на осадное положение. Новость о предстоящей казни плененного красными генерала Варелы повергла молодых людей в шок. С их точки зрения казнь Варелы, да еще и таким унизительным способом, как повешение, выглядела самым натуральным святотатством! В тот же день, когда Пятая Колонна собралась в ресторане, чтобы обсудить эту новость, в отдельный кабинет, где они заседали, заглянул неприметно одетый человек с военной выправкой. - Добрый вечер, молодые люди! - вежливо поздоровался вошедший. - Кто вы такой? - спросил Мигель. При виде незнакомца вся компания насторожилась. Себастьян так, вообще, незаметно сунул руку в карман брюк, в котором он носил «Браунинг». - Своего имени я вам не назову, как и имен людей, пославших меня сюда, - усмехнулся незваный гость. - И вот что, молодой человек, если уж тянетесь за пистолетом - научитесь сперва делать это незаметно! - Что вам нужно? - спросил Себастьян, уже без всякой скрытности достав пистолет. - Хочу сделать вам предложение, - ответил незнакомец. - Ваши игры в заговорщиков заинтересовали серьезных людей, которые предлагают вам показать себя в настоящем деле. Если справитесь - получите допуск к более серьезным делам. - В Мадриде нет борцов с красными! - воскликнул Мигель. - Думаете, я не искал?! - А вы думали, что в газетах будет напечатано объявление о приеме в ряды борцов с республикой? С указанием адреса и телефона? - ехидно ответил незнакомец. - Нет, молодой человек, те, кто по-настоящему борется с республиканским правительством, в повседневной жизни ведут себя тихо и незаметно! - И что вы нам предлагаете? - поинтересовался Мигель, вынужденный признать, что слова незнакомца имеют смысл. А предлагал незнакомец ни много, ни мало, а поучаствовать в освобождении генерала Варелы. Молодые люди даже дар речи потеряли в первый момент, а потом сразу же согласились. Кто же в своем уме откажется от такого предложения? Получив согласие и договорившись о следующей встрече, незнакомец удалился. Встреча состоялась на следующий день. В условленном месте парней из Пятой Колонны ожидал не только незнакомец, но и белоснежная «Испано-Сюиза», в багажнике которой находились десяток немецких автоматов, запасные магазины в подсумках и ящики с патронами. Затем незнакомец развернул на капоте карту и изложил молодым людям задачу. Мигелю с друзьями отводилась роль резервной группы, которая должна будет вступить в игру в случае, если не удастся освободить генерала Варелу по пути на Пласа-Майор. Если наблюдатель сообщит, что конвой с генералов въехал на площадь, люди Мигеля должны будут ворваться на площадь через въезд с улицы Герона, автоматным огнем уничтожить или распугать гвардейцев, после чего вместе с генералом покинуть площадь через въезд с противоположной стороны. На первый взгляд, все казалось довольно просто. Утром в день казни Мигель со своими приятелями выдвинулись на площадь Провинсия, вернее, в ту ее часть, где начинается улица Герона, ведущая на Пласа-Майор. У нападавших было две «Испано-Сюиза» Т49, одну из которых вместе с оружием оставил им незнакомец, а вторую, точно такую же, только красную, Мигель позаимствовал из отцовского гаража. Машины эти были оснащены мощными сташестидесятисильными моторами и могли развивать скорость до ста семидесяти семи километров в час. То, что нужно для быстрого налета! На деле же план посыпался с самого своего начала. Едва только мальчишка, поставленный наблюдателем, замахал руками, сообщая о въезде конвоя на площадь, бойцы Пятой Колонны откинули мягкие крыши на автомобилях и завели моторы. Но моторам требовалось некоторое время, чтобы прогреться и набрать обороты, так что с места машины тронулись отнюдь не сразу. До въезда на площадь автомобилям нужно было проехать менее пятидесяти метров и, по прикидкам Мигеля этого расстояния должно было хватить, чтобы как следует разогнаться. Но в тот момент, когда головная машина приблизилась к въезду на Пласа-Майор, темный проем арки осветился фарами выезжавшего навстречу грузовика. Не ожидавший такого поворота Себастьян, сидевший за рулем головного автомобиля, рефлекторно надавил на тормоз, чудом избежав столкновения. Грузовик полностью въехал в арку со стороны площади и остановился. Не глуша мотор, из его кабины выскочил водитель и бегом скрылся в направлении площади. Все произошло настолько быстро, что ребята не успели ничего сделать. А затем что-то делать стало уже поздно. Откуда именно в открытый кузов машины прилетела граната, Мигель понять не успел. Да он и испугаться-то сперва не успел, а потом, когда глаза ослепли от яркой вспышки, а в ушах стоял колокольный звон, ему стало не до испуга. Последовавший за вспышкой удар прикладом в лоб окончательно лишил его чувств... 10 декабря 1936 года. 11:50. Мадрид, площадь Пласа-Майор. То, чего так ждали местные жители и Гертруда Шнайдер, наконец, случилось. Въехавший на Пласа-Майор конвой доставил к месту казни Хосе Варелу, мятежника и предателя. Прибытие конвоя представляло из себя отдельную операцию. Вначале, выгрузив охранявших конвой гвардейцев, грузовики, до ужаса похожие на родные отечественные полуторки, въехали в арки, перекрывая входы на площадь, где и остановились. Выскочившие из кабин водители достали из кузовов деревянные противооткатные клинья, вставили их под задние колеса и только потом присоединились к остальным гвардейцам. Основные маршруты, по которым можно было бы ворваться на площадь на автомобилях, таким образом, оказались перекрыты. Едва водители покинули свои автомобили, со стороны арки, ведущей на улицу Герона, раздались очень громкие хлопки, безошибочно опознанные Максимом как звуки разрывов светошумовых гранат. Он таких хлопков еще во время полигонных испытаний наслушался. «Засада удалась, - ухмыльнулся Максим. - А я, честно признаться, сомневался, что кто-то решится устроить налет на площадь... да уж, до Артузова мне еще расти и расти!» Услышав разрывы гранат, народ на площади немного заволновался. Но, когда на улице Герона все стихло, а из черного фургона с решетками на окнах, наконец, вывели Хосе Варелу, одетого в генеральскую форму без знаков различия, волнение на площади сменилось предвкушающим гулом, заставившим Максима недовольно поморщиться. Варела, ведомый конвоирами, поднялся по ступеням на эшафот. Гул на площади усилился, Максим же, наоборот, насторожился. Если они с девочками все поняли правильно - сейчас должно что-то произойти! - Полная готовность, - тихо скомандовал Максим своим спутницам, после чего слегка встряхнул за плечо Шнайдер, не отрывавшую глаз от Варелы. - Грета, соберись! Мы здесь не для того, чтобы на казнь любоваться! К чести Греты, она моментально оторвала взгляд от Варелы и сориентировалась. Максим осторожно окинул взглядом толпу, выискивая ближайших к нему людей с платками на шеях. Сигнал, переданный через девушек, вернулся назад в виде распоряжения задерживать людей с платками при малейшем подозрении. Товарищ Артузов явно решил подстраховаться. На эшафот, тем временем, поднялся Энрике Листер, поверх военной формы носивший черную кожаную куртку на молнии. - Товарищи! Сограждане! - торжественно начал Листер. - Сегодня поистине великий день, день, когда наш враг, повернувший оружие против нашей республики, получит по заслугам! Хосе Энрике Варела Иглесиас не принял стремления нашего народа к равенству и демократии, но все же мы дали ему второй шанс! Мы возвратили его на службу и даже присвоили ему звание бригадного генерала. И как он нам отплатил? А он сперва принял участие в мятеже, а затем и вовсе взял в осаду Мадрид... Окончить свою речь Листер не успел. Откуда-то из первых рядов раздался хлесткий пистолетный выстрел. Один из гвардейцев, стоявших в оцеплении, выронил винтовку и осел на брусчатку. На его мундире медленно расползалось багровое пятно. Где-то слева от Максима, откуда, собственно, и раздался выстрел, послышались крики и звуки какой-то возни. Кажется, там кого-то начали бить, причем, похоже, что смертным боем. Гвардейцы немедленно вскинули винтовки, ощетинившись свернувшими на солнце штыками, но огонь не открывали, не понимая, в кого именно им стрелять. На эшафоте, тем временем, конвоиры уложили Варелу на помост и сами залегли с двух сторон от него. Чуть в стороне от них на помост рухнул и Энрике Листер. Сразу же после выстрела Белов окинул площадь взглядом в поисках новых угроз. На глаза ему попался мужчина, тянувший что-то из кармана штанов. В первый момент Максим не сообразил, что это, но, когда мужчина взялся левой рукой за кольцо на предмете, все стало ясно. Граната! Растолкав стоявших у него на пути людей, Максим рванул к мужику с гранатой, но тот уже успел вырвать чеку и начал поднимать руку для броска. Руку Максим успел перехватить, крепко стиснув гранату прямо поверх пальцев, но что делать дальше - было абсолютно непонятно. Не держать же гранату до прибытия саперов, тем более что мужик активно сопротивлялся и пытался вырвать руку из захвата. Не найдя лучшего выхода, Максим резко пнул мужика в колено, одновременно прижимая руку с гранатой тому к животу. Мужчина так и упал лицом вниз, в последний момент выпустив гранату из рук. Пользуясь последними оставшимися секундами, Максим успел упереть колено мужику в поясницу, еще крепче прижимая его к мостовой. Несмотря на то, что тело незадачливого гренадера несколько приглушило звук взрыва, в ушах у Максима все равно зазвенело. В нос ударила отвратительный запах, состоявший из кислого запаха тротила, крови и дерьма. Помотав головой, чтобы отогнать звон в ушах, Белов извлек из кобуры пистолет, передернул затвор и только потом огляделся. На Пласа-Майор царил форменный бардак. Все вокруг кричали и, казалось, бессмысленно метались из стороны в сторону. При детальном же рассмотрении становилось понятно, что хаотично мечутся далеко не все, отдельная группа, возглавляемая людьми в шейных платках, целенаправленно рвется к эшафоту, а гвардейцы, так и не решившиеся открыть огонь, пытаются сдержать их штыками. Один из рвавшихся к эшафоту вскинул пистолет, целясь в гвардейца, но Максим успел выстрелить раньше. Нападавший так и повис на ограждении. Максим же, тем временем, свалил еще двоих, однако, перестрелять всех ломившихся через ограждение он не смог бы при всем своем желании. Довольно быстро гвардейцев смяли и нападавшие целенаправленно рванули к эшафоту, но, как только они пересекли ограждение, из окон по ним заработали автоматчики. Одновременно слуховые окна домов по всему периметру площади распахнулись и по националистам заработали снайперы, целенаправленно выбивавшие координаторов в ярких платках. Без руководства рядовые нападавшие быстро утратили согласованность и были смяты озверевшей толпой. Окончательный конец хаосу положил голос, прозвучавший из смонтированной на площади системы оповещения. - Всем опустить оружие! - голос, усиленный громкоговорителем, ударил по ушам, заставив всех присутствующих вздрогнуть от неожиданности и замереть на месте. - По неподчинившимся будет открыт огонь на поражение. Считаю до пяти! Один! Два... До пяти считать не пришлось. Народ, впечатленный работой снайперов и эффектом экспансивных пуль, успокоился на счет «три», максимум - на счет «четыре». Хаос кончился, теперь сотрудникам НКВД и бойцам Национальной республиканской гвардии предстояло разбираться с последствиями. 10 декабря 1936 года. 13:14. Мадрид, площадь Пласа-Майор. Последствия побоища на Пласа-Майор разгребали под непосредственным руководством товарища Артузова. Видимо, Артур Христианович окончательно разочаровался в квалификации местных товарищей и решил взять руководство в свои руки. Несмотря на жертвы среди мирного населения, народ отнюдь не спешил покидать площадь, все еще ожидая казни. И лишь после того, как было объявлено что в ходе беспорядков Хосе Варела был убит, народ, недовольно бурча, стал расходиться. Покиданию гражданами площади активно способствовали сотрудники НКВД и бойцы Гражданской гвардии, вежливо, но настойчиво выставлявшие всех, кто не пострадал во время беспорядков. Исключения делались лишь для родственников раненых и погибших. Уже на улицах всех покинувших площадь сортировали, отпуская тех, кто мог подтвердить свою принадлежность к Коммунистической партии или коммунистическим же молодежным организациям. Остальных задерживали до выяснения. По мере освобождения площади от народа на ней спешно разворачивались санитарные пункты, для создания которых были спешно задействованы как работники военных госпиталей Мадрида, так и санитарная рота бригады. Гвардейцы же вместе см прикомандированными к ним сотрудниками НКВД осматривали раненых, отделяя пострадавших гражданских от сторонников националистов. Максим также принимал участие в поиске недобитых националистов, а заодно пытался понять, куда делись его девочки. Как только начались беспорядки, группа «Авангард» разделилась и Максим, бросившийся обезвреживать придурка с гранатой, потерял Грету и Киу из виду. Потом он, конечно, пытался высмотреть в толпе Грету и Киу, но в творившемся вокруг бардаке это было затруднительно. Грета обнаружилась на краю площади, стоящей на четвереньках и пытающейся встать на ноги. Впрочем, судя по тому, как ее шатало даже при опоре на четыре конечности, встать у нее вряд ли бы получилось. При очередной попытке выпрямиться, девушка покачнулась и начала заваливаться на бок, чему помещал Белов, успевший подскочить к ней и придержать ее за плечи. - Что с тобой? - обеспокоенно спросил Максим. Грета с трудом повернула голову и посмотрела на него мутным взглядом. - Похоже... контузило, - простонала Шнайдер, после чего ее вывернуло. - Я видела, что произошло! - воскликнула подскочившая к Максиму Киу. - Вон тот, - Линь кивком головы указала на тело, лежавшее в нескольких шагах от них. - Он рвался к ограждению. Кто-в него выстрелил, он упал, а потом вытянул откуда-то гранату, красную такую, и как шарахнет ей об мостовую! А граната возьми и взорвись! Я и не знала, что такое бывает! Вот Грету и зацепило... - Видимо, итальянская граната была, - машинально прокомментировал Максим, помогая Шнайдер встать на ноги и закидывая ее руку себе на плечо. - Это они делают гранаты с ударными взрывателями... - Уроды! - припечатала Линь. - Camarada, camarada! - кто-то аккуратно дернул Максима за рукав. - Toma, tómalo, es de ella! Повернувшись, Белов увидел ничем не примечательного испанца в потертом пиджаке, который протягивал ему револьвер. Советский револьвер нового образца, что характерно. И при этом недвусмысленно указывал взглядом на Грету. Уже зная некоторые слова на испанском, Белов сообразил, что испанец отдает ему револьвер Греты. - Gracias! - поблагодарил испанца Максим, засунул револьвер за поясной ремень и потащил Грету к ближайшему медицинскому пункту. Впрочем, Максим быстро понял бесперспективность этого занятия. Грета мешком висела на плече Белова и с трудом переставляла ноги. В итоге Максим подхватил девушку на руки и решительно зашагал к медпункту. - Что с ней? - деловито спросил фельдшер, бросив беглый взгляд на Белова. - Близкий разрыв гранаты, - сообщил Максим рассказанные Киу сведения. - Сейчас тошнит и на ногах не держится. - Понятно, похоже на сотрясение, возможна легкая контузия, - кивнул фельдшер. - Кладите ее на раскладушку! Бережно опустив Грету на указанную раскладушку, Максим присел рядом с ней на корточки и взял ее за руку. - Ну, что вы здесь расселись? - прикрикнул на Максима фельдшер. - И так места нет! Доставили раненого товарища - и ступайте! Хотя нет, лучше подойдите к санинструктору и продиктуйте ему данные девушки! Не ожидавший подобной отповеди Максим напоследок мягко сжал пальцы девушки и направился к указанному санинструктору. 10 декабря 1936 года. 21:08. Отель «Палас». Мадрид, площадь Кортесов, дом 7. Тяжелый день постепенно подходил к завершению. После завершения ликвидации последствий теракта на Пласа-Майор, Артур Христианович собрал всех участвовавших в операции сотрудников и устроил «разбор полетов», в ходе которого действия сотрудников НКВД в сложившихся обстоятельствах были признаны удовлетворительными, а члены группы «Авангард» удостоились отдельной благодарности за опознание людей в платках, как координаторов нападавших. Также стало известно, что во время беспорядков Хосе Варела действительно был убит, причем, застрелил его лично Энрике Листер. Ну, по крайней мере, он сам рассказывал, что испугался того, что Варела сбежит и пресек возможность его побега самым радикальным способом. Во время совещания Максим думал не вынесенной ему благодарности и уж тем более не о смерти Варелы, а о том, чтобы сбегать в советский военный госпиталь и узнать, как там Грета. Но все его планы обломал Артузов, сообщивший, что главный врач запретил на сегодня все посещения, чтобы не создавать наплыва посетителей и не мешать работе врачей. Впрочем, чтобы снизить нервозность среди подчиненных, Артузов сообщил, что все попавшие в госпиталь сотрудники НКВД находятся в удовлетворительном состоянии и их жизни вне опасности. «Ну, хоть на том спасибо!» - подумал в тот момент Белов. После совещания Максим и Киу направились в свой номер, где немедленно забрались каждый в свою душевую. Приведя себя в порядок и переодевшись в чистую гражданскую одежду, пара отправилась на ужин. Ужинали молча и без всякого удовольствия, просто чтобы насытить организмы. Максим машинально прокручивал в голове события сегодняшнего дня, а о чем думала линь - только ей одной и было известно. На лице китаянки никаких мыслей не отражалось. - Как-то не очень наш боевой путь начинается, ты не находишь? - задумчиво произнес Максим, вернувшись в номер. Вообще-то, ему хотелось высказаться гораздо крепче, но материться его отучили еще в учебном центре «Хроноса», поэтому он выразился довольно обтекаемо. - Да, нехорошо получилось, - кивнула Линь. - Первая операция, и уже потери! Не понимаю, как Грета могла так сплоховать? - Есть у меня одна догадка, - сообщил Максим. - Грета была слишком зациклена на том, чтобы увидеть казнь Варелы. Думаю, из-за этого она недостаточно внимательно смотрела по сторонам... - Возможно, - согласилась Киу. - Есть у Греты такой недостаток. И, если ты прав, с этим нужно что-то делать! - Дождемся, когда ее из больницы выпустят и будем вправлять мозги, - ответил Максим. - Главное, чтобы с ней все было в порядке! - Грета обязательно поправится, она крепкая! - убежденно сообщила Киу. - Что-то ты больно спокойная, - с некоторым удивлением заметил Максим. - Всякое бывало в моем противоречивом прошлом, - неохотно ответила Киу. - И полицейские по нам стреляли, и с другими бандами драться приходилось... А уж про тот случай, когда я обзавелась татуировкой, и вовсе вспоминать страшно! Тогда нас всех могли просто перерезать, как цыплят... - И как вы справлялись с подобными ситуациями? - заинтересовался Максим. - Пили, - мрачно ответила Киу. - Либо отвратительное дешевое пиво, либо не менее дешевое байцзю, это что-то вроде вашего самогона. Гадость страшная, я тебе скажу! - Пили, говоришь, - задумчиво произнес Максим. - Вообще-то, я не любитель этого дела, но сегодня, пожалуй, можно... Заглянув в имевшийся в номере бар, Максим перебрал стоявшие там напитки и остановил свой выбор на бутылке красного полусладкого вина из Кастилия-ла-Манча. Прихватив штопор и бокал, Белов уселся на диван и открыл бутылку. Киу молча поставила на журнальный столик второй бокал и присоединилась к Максиму на диване. Молча разлив вино по бокалам, Максим сделал большой глоток и откинулся на спинку дивана. В желудке возник источник тепла, потихоньку начавший согревать все тело. - Совсем паршиво, да? - участливо поинтересовалась Линь. - Да не то, чтобы совсем, - ответил Максим, прислушиваясь к своим ощущениям. Напряжение его потихоньку отпускало, да и не хотелось ему демонстрировать слабость перед Киу. - Знаешь, меня как-то даже отрезвило... у меня ведь очень хорошая боевая подготовка даже по меркам моего времени, а по нынешним меркам - так и вовсе запредельная! Это, знаешь ли, вызывает ощущение всемогущества... А тут жизнь ткнула меня мордой в грязь, наглядно показав, что без опыта вся моя подготовка ничего не стоит... Залпом допив вино, Белов поставил бокал на столик. Киу повторила его жест, после чего Максим по новой наполнил бокалы. - Мне кажется, ты берешь на себя слишком много, - заметила Киу. - В том, что Грета пострадала, твоей вины нет. Она тоже вполне подготовленный боец и вполне может за себя постоять! - И все равно я волнуюсь за вас больше, чем за себя, - возразил Максим. - Сам бы я, если что, спокойно лежал бы в госпитале и ждал выздоровления, а за Грету я откровенно переживаю! Вы стали мне слишком дороги... - Ты нам тоже очень дорог! - улыбнулась Киу, положив ладони на плечо Максиму и оперевшись на них подбородком. - И не только потому, что товарищ Киров поручил нам тебя охранять. Так что даже не думай прятать нас за своей спиной и беречь от опасностей, если понадобится - мы будем тебя прикрывать! Максим на это только грустно улыбнулся и прислонился лбом ко лбу девушки. Красное вино удачно наложилось на недавний стресс, к тому же одной бутылкой они не ограничились. А за второй Максим и Киу уже сами не поняли, он ли поцеловал ее первой, или она его. А следующим утром они проснулись в одной постели.