«Политика - дело грязное, но танки грязи не боятся».
Андрей Кнышев, писатель-сатирик.
27 августа 1936 года. 15:00. Кабинет С. М. Кирова. Москва, улица Дзержинского, дом 2. Удивительно, но подготовка к совещанию по вопросам развития бронетехники заняла у Максима сотоварищи меньше времени, нежели полтора года назад - подготовка к разговору с конструкторами-оружейниками. Белов точно не мог сказать, было ли это потому, что на этот раз он собирался давать конструкторам несколько меньше конкретики, или же дело было в том, что сейчас они работали вчетвером. Словом, какой бы ни была причина, к полудню двадцать седьмого числа к совещанию все было готово, а после обеда Максим вызвал машину и отправился на площадь Дзержинского. - Это хорошо, что вы так быстро справились, Максим, - произнес Сергей Миронович, выслушав доклад Белова. - Позавчера из Харькова вернулась следственная группа, вместе с которой в Москву прибыли запрошенные вами конструкторы Кошкин, Морозов и Чупахин. - Их проверили? - уточнил Максим. - Да, никаких претензий к ним у нас не возникло, - кивнул Киров. - А Чупахин и вовсе оказал неоценимую помощь следствию. - Сергей Миронович, если не секрет, а что там на Харьковском паровозостроительном заводе случилось? - поинтересовался Максим. - Вы подписки давали, так что для вас не секрет, - ответил Киров. - Запуск дизельного двигателя в производство означал множество проблем с установкой новых производственных линий, отладкой процессов и прочими техническими моментами. Директору же завода Бондаренко это было ни к чему, он возглавлял успешно работающее предприятие и не хотел, чтобы трудности с производством двигателя портили ему показатели. Вот он и договорился с главным конструктором дизельного отдела Челпаном о максимальном затягивании запуска двигателя в производство. - Да вашу-ж мать… - не удержавшись, процедил Белов. - Ладно бы, если б этот Бондаренко оказался идейным вредителем, это еще хоть как-то бы было объяснимо! Но срывать производство стратегически важного двигателя только из-за того, что ему лень задницу от стула оторвать - это у меня в голове не укладывается! Да, а Челпану-то это зачем было? - Как это ни печально, но такое порой у нас случается, - вздохнул Киров. - Насчет же Челпана пока что не все понятно. Может он затягивал запуск двигателя в производство, чтобы цену себе набить, а может - «греческий заговор», который вы считаете насквозь сфабрикованным, на самом деле все же реален. С Челпаном сейчас работают опытные сотрудники, так что разберемся. - И что с ними потом будет? - уточнил Максим. - Как суд решит, - пожал плечами Киров. - Скорее всего, их обоих приговорят к расстрелу, затем Челпану заменят высшую меру на лишение свободы сроком лет на десять с отбыванием наказания в каком-нибудь особом конструкторском бюро. А вот Бондаренко, скорее всего, расстреляют… - Понятно, - кивнул Белов. - Ладно, Максим, с этими вредителями вопрос решенный, так что больше о них и говорить нечего. Сейчас важнее другое. Конструкторов мы проверили, всю необходимую документацию вы подготовили - осталось только согласовать дату совещания с товарищем Ворошиловым. Сняв трубку с телефона, Киров поднес ее к уху и набрал прямой номер Ворошилова. - Здравствуйте, Климент Ефремович, Киров на проводе! - произнес в трубку Сергей Миронович. - Я насчет совещания по развитию бронетанковой техники. С нашей стороны все готово, остается согласовать дату. Вы предлагаете прямо завтра? Сергей Миронович вопросительно посмотрел на Максима. Тот кивнул. - Хорошо, Климент Ефремович, давайте завтра, - сообщил Ворошилову Киров. - Во сколько? Выслушав ответ, Киров попрощался и повесил трубку. - Значит так, Максим, - подняв взгляд на Белова, начал Киров. - Совещание состоится завтра в тринадцать часов в здании наркомата обороны. К одиннадцати - тридцати вся подготовленная вами документация должна быть готова к отправке на Гоголевский бульвар. Транспорт и сопровождение вам выделят, я распоряжусь. - Вас понял, Сергей Миронович, сделаю, - кивнул Белов. - Вот и хорошо, Максим, - Киров устало потер глаза. - Тогда идите готовьтесь. Я надеюсь, что все пройдет так же хорошо, как и в прошлый раз! - Приложу к этому все усилия, товарищ нарком! - пообещал Максим, вставая со стула и направляясь к выходу из кабинета. 28 августа 1936 года. 12:30. Народный комиссариат обороны. Гоголевский бульвар, дом 18. На следующий день в половине двенадцатого возле Оружейной башни Кремля остановилась автоколонна, состоявшая из пикапа «ГАЗ-4», предназначенного для перевозки документов, и двух автомобилей «ГАЗ-6», которые должны были доставить в наркомат обороны как самого Максима, так и сопровождающих груз сотрудников НКВД. К этому времени у Белова все уже было готово. Документы были рассортированы по папкам и уложены в деревянные ящики, которые нужно было лишь погрузить в пикап. Что сотрудники НКВД под бдительным присмотром Максима и проделали. Затем Максим, одетый в свежевыглаженную форму и с орденом Красного Знамени на груди, забрался на заднее сиденье первого в колонне легкового автомобиля и отправился в наркомат обороны. Скорость передвижения по Москве на автомобиле для Максима все еще оставалась непривычной. Скорость движения была явно ниже, чем в двадцать первом веке, но Максим сильно сомневался, что в две тысячи двадцать первом году он смог бы добраться от Кремля до здания министерства обороны за каких-то пятнадцать минут. Выбравшись из машины во дворе здания наркомата обороны, Максим увидел знакомый черный «Паккард» и понял, что Сергей Миронович уже прибыл. И правда, когда встретивший Максима дежурный, проводил Белова в зал для совещаний, распорядившись доставить туда же ящики с документами, Киров, о чем-то беседующий с Ворошиловым, уже находился там. - Здравствуйте, товарищи! - поздоровался Белов, войдя в зал и повесив фуражку на вешалку. - Здравствуй, Максим, - кивнул Ворошилов, окидывая Белова с ног до головы. - Молодец! По-боевому выглядишь! - Стараюсь, товарищ маршал! - улыбнулся Белов. Красноармейцы, тем временем, занесли в зал ящик с документами. Открыв его, Максим принялся развешивать на плакатных стойках эскизы, предназначенные служить иллюстрациями к его предложениям. На одной из таких стоек уже находились фотографии различных зарубежных танков, сфотографированные Максимом с экрана ноутбука и переданные товарищу Ворошилову. Климент Ефремович готовил вступительную речь, обосновывающую сегодняшнее совещание, и эти фотографии должны были придать вес его словам. Едва Максим успел развесить все иллюстрации, как в зале уже начали появляться участники совещания. За пятнадцать минут до начала пришли начальник автобронетанкового управления Халепский и начальник вооружений Говоров. Вскоре начали подтягиваться и конструкторы. Держась вместе, в зал зашла делегация из Харькова, состоявшая из «танкистов» Михаила Кошкина и Александра Морозова, а также «дизелиста» Тимофея Чупахина. Все трое держались вместе и несколько настороженно поглядывали на Кирова. Затем появился выдающийся конструктор артиллерийских орудий Василий Грабин, коренастый мужчина с грубым, словно из камня высеченным лицом. В одной компании с Грабиным оказались и его коллеги-конструкторы из ОКБ-16 - главный конструктор Яков Таубин и его подчиненные, Александр Нудельман и Михаил Бабурин. Максим знал, что в его прошлом Таубин и Бабурин не смогли в требуемые сроки довести до законченного состояния разрабатываемые ими автоматическую пушку и авиационный пулемет, после чего в сорок первом году были арестованы НКВД по обвинению во вредительстве и саботаже. Однако, Максим решил дать конструкторам шанс, и Сергей Миронович, после некоторых раздумий, с ним согласился. С помощью материалов из будущего, которые Максим собирался предоставить ОКБ-16, Таубин сможет не только в нужный срок создать требуемую от него автоматическую пушку, но и довести до ума свой проект автоматического гранатомета, который Максим считал весьма перспективным образцом вооружения. Вслед за Таубиным и его подчиненными пришел Михаил Логинов, уже успевший отметиться в создании малокалиберных зенитных систем. И самыми последними, буквально за пару минут до начала совещания, явились Николай Астров, в известной Максиму истории прославившийся целой линейкой легких танков, и Виталий Грачев, в другое время участвовавший в разработке нескольких бронеавтомобилей. - Ну что, все собрались? - бросив взгляд на часы, спросил Ворошилов у секретаря. - Так точно, товарищ нарком, все, - подтвердил секретарь, сидевший за столом возле входа в зал и отмечавший в списке всех входящих. - Отлично, - кивнул нарком. - Тогда начнем. Товарищи, мы собрались здесь, чтобы обсудить текущее состояние наших бронетанковых сил и выработать стратегию их развития. Дело в том, что у нас нет ни одного танка, удовлетворяющего современным требованиям. Даже новейшие БТ-7, производство которых началось лишь в прошлом году, уже можно считать устаревшими! - Как это - считать устаревшими?! - не понял Говоров. - В прошлом году, когда мы принимали БТ-7 на вооружение, комиссия посчитала его вполне современным танком! - А вот так, товарищ Говоров, - вздохнул Ворошилов. - Год назад мы считали БТ-7 вполне современным танком, а сейчас узнали, что он уже устарел. Взгляните, что наша разведка добыла! С этими словами Климент Ефремович поднял чистый лист ватмана, закрывавший размещенные на стойке плакаты и открыл участникам совещания большую фотографию танка. - Вот, полюбуйтесь, это сейчас проходит испытание в Германии, - сообщил Ворошилов, указывая рукой на фотографию. - Это новый немецкий танк, в настоящее время проходящий испытания и уже получивший обозначение «Panzerkampfwagen IV». Тьфу ты, язык сломаешь! - поморщился Климент Ефремович, с трудом выговорив длинное слово. - Его точных характеристик нам выяснить не удалось, но мы знаем, что масса прототипа чуть больше восемнадцати тонн и что вооружен он короткоствольной семидесятипятимиллиметровой пушкой. Исходя из массы мы предположили, что толщина брони этой машины должна составлять от двадцати до тридцати миллиметров. - Впечатляет, - вынужден был признать Говоров. - Орудие калибром в семьдесят пять миллиметров - это, и правда, серьезно! И когда же этот новый танк поступит на вооружение германской армии? - Вроде бы, в следующем году должен поступить, - ответил Ворошилов. - И, учитывая, что все страны в настоящий момент стремятся увеличить в своих танках толщину брони и калибр орудия, я не удивлюсь, если лет через пять он станет основным немецким танком. - А что в настоящее время происходит в других странах? - поинтересовался Говоров. - А то я, честно признаться, в последнее время не следил за зарубежными новинками. - А чего-то особо нового в других странах и нет, - пожал плечами Ворошилов, перелистывая плакат на стойке. - Начну с Англии. На вооружении британцев по-прежнему состоят средний танк «Виккерс модель Е», на основе которого мы в свое время сделали наш Т-26, причем, как в двухбашенном пулеметном, так и однобашенном пушечном вариантах. Также у них на вооружении находятся более новый танк «Виккерс модель два», хоть имеющий в своей конструкции некоторые прогрессивные решения, вроде использования рациональных углов наклона брони, но все же недалеко ушедший от танков времен Германской войны, и трехбашенный «Виккерс модель три», послуживший прообразом для нашего Т-28. Климент Ефремович перевел дух и снова перелистнул плакат, демонстрируя собравшимся лист с фотографиями английских легких танков. - Также на вооружении англичан имеются легкие, или, как они их называют, крейсерские танки, - продолжил Ворошилов. - От средних они отличаются более прогрессивной формой корпуса, наклонными, пусть и под недостаточным углом, стенками башни, и значительно более слабым, чем у средних танков, бронированием. Оба танка вооружены легкой сорокамиллиметровой пушкой, крейсерский танк модели один при этом имеет еще две маленькие пулеметные башенки, на второй же модели от них отказались. На следующем плакате, который Ворошилов, продемонстрировал слушателям, были фотографии уже французских танков. - Теперь перейдем к Франции, - произнес Ворошилов. - Танков у них очень много, и все они разные. Начать стоит с того, что французы придерживаются деления танков на пехотные, предназначенные для прорыва обороны и непосредственной поддержки пехоты в бою, и крейсерские, используемые для быстрых фланговых операций, эдакий бронированный аналог кавалерии. Как я уже сказал, танков у французов много, поэтому про все я рассказывать не буду, а остановлюсь только на особо примечательных образцах. Из пехотных танков Франции хочется обратить внимание на модель «R35», являющуюся дальнейшим развитием их знаменитого «Рено FT17». Это неплохо защищенная машина, имеющая броню толщиной до сорока миллиметров и вооруженная сорокасемимиллиметровой пушкой. Таким образом, этот танк, как минимум, не уступает нашим БТ, а возможно, что и превосходит их. Также из пехотных танков заслуживает внимания танк «Рено B1», в первую очередь, из-за своей необычной компоновки. Как вы можете видеть на фотографии, вооружен этот танк сразу двумя пушками, причем семидесятипятимиллиметровая располагается в лобовом листе корпуса, а сорокасемимиллиметровая - во вращающейся башне. Сама машина при этом более защищенная, и имеет броню толщиной до шестидесяти миллиметров. Также на вооружении французской армии состоят тяжелые танки «2C», разработанные еще в конце Германской войны, но не успевшие принять участия в боях. Примечательны эти танки только длиной более десяти метров и массой в семьдесят пять тонн, из-за чего обладают плохой проходимостью и представляют из себя отличную мишень. Нужно отметить, что на новых французских танках используется цельнолитая башня. Такой способ производства, конечно, сложнее, но башни, лишенные сварных швов, получаются более прочными. Мне кажется, что нам следует перенять этот способ изготовления башен. Сделав еще пару глотков воды, Климент Ефремович снова перелистнул плакат. - Из европейских стран стоит еще упомянуть Чехословакию, - продолжил свой рассказ Ворошилов. - В этом году они серийно начали выпускать легкий танк образца тридцать пятого года. В каком-то смысле это аналог нашего Т-26, только несколько лучше защищенный и имеющий только одну башню с тридцатисемимиллиметровым орудием. Насколько я могу судить, это весьма неплохой представитель своего класса, однако, никакими техническими новшествами он похвастаться не может. Больше в Европе ничего заслуживающего внимания не производится. Остается сказать несколько слов о США. На вооружении американской армии до сих пор состоят французские «FT-17» и английские «Марк восемь», являющиеся венцом развития ромбовидных танков времен Германской войны. Также они производят легкие танки «М1» с чисто пулеметным вооружением и «М2», вооруженный тридцатисемимиллиметровой пушкой. Колесно-гусеничный танк Кристи, послуживший прототипом для наших танков БТ на вооружение армии США принят не был. Вот примерно так, товарищ Говоров, и обстоят дела с танками в других странах мира, - заключил свой доклад Ворошилов и с наслаждением присосался к стакану с водой. - Значит, мы в настоящий момент уступаем Германии, но находимся на одном уровне со всеми остальными, - подытожил Говоров. - Что ж, не так уж и плохо! - Только англичане к нам вряд ли высадятся, не говоря уже про американцев, - усмехнулся Ворошилов. - А вот немцы до нас дойти вполне могут. - Согласен, товарищ нарком, - кивнул Говоров. - Значит, нам срочно нужен новый танк! - Не просто новый, товарищ Говоров, - счел нужным заметить Халепский. - А такой, который не только будет лучшим на момент принятия его на вооружение, но и останется таковым в течение долгого времени! - Вы считаете это возможным? - скептически поинтересовался Говоров. - Во время работы над докладом мне серьезно помогли товарищи из НКВД, - вмешался в назревающую перепалку Ворошилов. - Помимо предоставления разведданных о танках разных стран, они провели их анализ и сформулировали концепцию нового танка. Товарищ Белов, вам слово! - Здравствуйте, товарищи! - встав, произнес Максим. - Позвольте представиться тем, с кем еще не знаком, - начал он, окинув взглядом конструкторов. - Меня зовут Максим Иванович Белов, я являюсь лейтенантом государственной безопасности и на данном совещании представляю Особое Информационное бюро при наркоме внутренних дел. Отвечая же на вопрос товарища Говорова, я могу сказать, что, по мнению нашего бюро, мы можем создать танк, который в течении долгого времени будет оставаться лучшим в мире. Но, чтобы этого добиться, нужно задать для него опережающие технические требования и заранее заложить возможность для модернизации. - И каким же ваше бюро видит новый танк? - заинтересовался Халепский. - Боевая масса нового танка должна быть в районе тридцати пяти - тридцати восьми тонн, - ответил Максим, подходя к плакатной стойке и демонстрируя эскиз танка. - Лобовая броня толщиной миллиметров девяносто - сто, бортовая - от шестидесяти до восьмидесяти. Вооружение - длинноствольная пушка калибром в семьдесят шесть миллиметров. - Ну у вас и запросы! - восхитился Говоров. - Тридцать пять тонн, надо же! Скажите, товарищ Белов, вы сформулировали только общие цифры, или же вы можете рассказать про вашу идею танка более подробно? - Могу и подробнее, - улыбнулся Максим, подходя к одной из плакатных стоек и демонстрируя собравшимся корпус будущего танка. - Как отметил в своем докладе товарищ Ворошилов, в английских танках применяется такое прогрессивное решение, как размещение бронелистов под рациональными углами наклона. Мы проконсультировались с инженерами, и они подсказали нам, что, если разместить бронеплиту под углом в шестьдесят градусов от вертикали, горизонтально летящему снаряду придется преодолеть броню, вдвое превышающую толщину самой бронеплиты. Также при таких углах бронирования значительно повышается вероятность рикошета. Исходя из этого мы и рисовали корпус будущего танка. Как вы можете видеть на эскизе, носовая часть корпуса сформирована из трех бронеплит, одной нижней и двух верхних, - продолжил Максим, ткнув указкой в эскиз. - Такая конфигурация брони дает максимальный шанс того, что снаряд, скользнувший по лобовой броне, уйдет в бок, а не под башню. Верхняя часть бортовых бронеплит также расположена под углом в шестьдесят градусов. Максима слушали молча, не перебивая. Особенно заинтересованными казались конструкторы Морозов и Кошкин, уже догадавшиеся, что именно им предстоит воплощать идеи Максима в металле. С не меньшим интересом слушал и Халепский, да и с лица Говорова как-то быстро исчез весь скепсис. - Говоря про корпус, нельзя не остановиться на подвеске и двигателе, - после короткой паузы продолжил Максим. - Товарищи конструкторы, забудьте про подвеску Кристи, как про страшный сон! Для танков массой более тридцати тонн она совершенно не подходит. Только независимые торсионы! Двигатель предлагается использовать дизельный, расположенный поперек корпуса. Мощность его должна быть не менее шестисот лошадиных сил, а лучше - все семьсот пятьдесят. - Тимофей Петрович, Харьковский Паровозостроительный завод ведь сможет наладить выпуск двигателей нужной мощности? - поинтересовался Ворошилов, воспользовавшись тем, что Максим сделал паузу, чтобы смочить горло. - Сможет, - уверенно ответил Чупахин. - Собственно, у нас уже все готово к запуску двигателя в производство, и, если бы не безответственное поведение некоторых товарищей… Нет, конечно понадобится время, чтобы отладить выпуск, но я обещаю, что к тому моменту, когда новый танк поступит в производство, двигатели для него уже будут выпускаться в нужных количествах! - Очень хорошо, - кивнул Ворошилов. - Продолжайте, товарищ Белов! - Про корпус у меня все, теперь нужно сказать несколько слов и о башне, перелистнув плакат, произнес Максим. - Ее предлагается сделать литой, близкой к приплюснутой полусферической формы, каплевидной в плане. Толщина стенок башни должна быть от семидесяти пяти до ста пятидесяти миллиметров. Крыша - тридцать миллиметров. Для улучшения обзора, башню необходимо оснастить командирской башенкой с круговым обзором. «Ну вот, теперь я еще на шаг ближе к правильному попаданцу, - подумал Максим, с трудом сдерживая улыбку. - Товарища Сталина предупредил, командирскую башенку на Т-34 ввел… осталось только пристрелить Хрущева и перепеть Высоцкого!» - Для нового танка необходимо разработать и новую пушку, калибром в семьдесят шесть миллиметров и длиной ствола в пятьдесят пять калибров, - продолжил Максим. - Такое орудие будет успешно совмещать в себе свойства и противотанковой, и обычной полковой пушки. Также мы предлагаем заранее заложить в конструкцию танка возможность замены пушки на орудие более крупного калибра. - Это, простите, как? - удивился Говоров. - Одновременно с семидесятишестимиллиметровым орудием нужно разработать еще одно, калибром в сто пять миллиметров, - пояснил Максим. - И размеры башни рассчитывать именно под стапятимиллиметровое орудие. А затем просто адаптировать установку для крепления орудия в башне под размеры семидесятишестимиллиметровой пушки. Таким образом, для замены орудия на более крупное, нужно будет просто вынуть старую пушку из башни и установить на ее место новую. Сделать это можно будет в любой мастерской, оснащенной кран-балкой. - А почему бы тогда сразу не сделать танк со стапятимиллиметровым орудием? - спросил Говоров. - А зачем пугать вероятного противника раньше времени? - вопросом на вопрос ответил Максим. - В ближайшие годы семидесятишестимиллиметровая пушка будет более чем солидным вооружением. А вот когда противник, столкнувшись с нашей пушкой, начнет устанавливать на уже имеющиеся танки дополнительные броневые экраны и разрабатывать новые машины с более толстой броней, мы сможем быстро модернизировать наши танки и вернуть себе преимущество. - Хм-м-м… знаете, товарищ Белов, а что-то в этом есть, - одобрительно кивнул Говоров. - А что насчет пулеметного вооружения? - Пулемета в танк предлагается устанавливать всего два, - ответил Максим. - Один винтовочного калибра, спаренный с орудием, и один крупнокалиберный, на зенитной турели над люком заряжающего. - А почему вы решили отказаться от курсового пулемета? - поинтересовался Говоров. - Не спорю, у курсового пулемета есть свои плюсы, но пулеметная установка, во-первых, ослабит лобовую броню, а во-вторых - потребует введения дополнительного члена экипажа, - пояснил Максим. - В общем, мы решили, что польза от этой установки не стоит того, чтобы мириться с ее недостатками. - Вашу мысль я понял, - кивнул Говоров. - Да, товарищ Белов, про экипаж-то вы ничего и не сказали, - заметил Ворошилов. - Виноват, - кивнул Максим. - Экипаж нового танка будет состоять из четырех человек. Командир, он же радист, наводчик, заряжающий и механик-водитель. - Вы считаете разумным совмещать должности командира танка и радиста? - поинтересовался Ворошилов. - Я считаю, что да, - ответил Максим. - В условиях несовершенства радиостанций и высокого уровня шума внутри танка будет лучше, если командир будет напрямую получать приказы по радио, нежели выслушивать их от радиста. Чем меньше звеньев передачи приказов, тем надежнее. - Что ж, вашу позицию я понял, - кивнул Ворошилов и повернулся к конструкторам из Харькова. - Что скажете, товарищи? Сможете сделать танк, о котором говорит товарищ Белов. - Думаю, сможем, - осторожно ответил Кошкин. - Пока что я не вижу каких-либо принципиальных сложностей. Но хотелось бы после совещания получить эскизы товарища Белова для более детального их изучения. Тогда я смогу сказать точнее. - Вам будет предоставлен полный комплект материалов, которые нам удалось подготовить, - сообщил Максим. - Там, конечно, в основном эскизы, а не чертежи, но все же вам будет легче работать. - Василий Гаврилович, вы сможете в короткий срок разработать сразу две пушки? - поинтересовался Ворошилов уже у Грабина. - Ну, раз надо - значит, сделаю, - решительно заявил Грабин. - К какому сроку нужны орудия? - Хороший вопрос, своевременный, - кивнул Ворошилов. - Товарищи конструкторы, на все про все мы можем дать вам не более двух лет. Летом, самый край - осенью тридцать восьмого года новый танк должен быть представлен на испытания. Товарищ Кошкин, к какому сроку вам понадобятся орудия? - Ну-у-у… - протянул Кошкин, что-то прикидывая в уме. - На то, чтобы изучить эскизы, которые нам обещал товарищ Белов, и перевести их в чертежи, нам понадобится, как минимум, год. К этому моменту нам нужно будет знать хотя бы габариты предназначенных для танка орудий. Тогда мы сможем приступить к производству опытных образцов и начнем заводские испытания… - Значит, год, - кивнул Грабин. - Времени, конечно, мало, но, думаю, справлюсь. Не впервой. - Отлично, - подытожил Ворошилов. - Пулеметами, насколько я понимаю, будет заниматься товарищ Дегтярев? - Крупнокалиберный точно будет его, - ответил Максим. - Василий Алексеевич сейчас переделывает свой ДК под ленточное питание. А вот насчет спаренного с пушкой я не уверен. Тут лучше подойдет другой проект, но о нем позже. - Хорошо, - кивнул Ворошилов. - Товарищ Белов, вам есть что добавить по проекту танка? - Так точно, товарищ нарком, - подтвердил Максим. - Во-первых, я не упомянул, что на танк планируется установка системы постановки дымовых завес, представляющей из себя два блока по три восьмидесятимиллиметровые мортирки, крепящиеся с боков башни. Краснозаводский химический завод наше бюро уже озадачило. А во-вторых, я бы хотел дать товарищам конструкторам пару рекомендаций. - Дымовая завеса - вещь полезная, - одобрил Ворошилов. - И какие же рекомендации вы хотели бы дать товарищам конструкторам? - Товарищам Кошкину и Морозову я настоятельно рекомендую не забывать про удобство работы экипажа. В танке должно быть нормальное освещение, хороший обогрев и эффективная система вентиляции. Никуда не годится, если экипажу придется дрожать от холода или задыхаться от порохового дыма внутри башни, - сообщил Максим и повернулся к Грабину. - Василия же Гавриловича я прошу не использовать в семидесятишестимиллиметровой пушке старый боеприпас, доставшийся нам по наследству от Российской Империи. У него довольно слабый пороховой заряд, неспособный придать снаряду достаточную для противотанкового орудия начальную скорость. Мощность порохового заряда стоит увеличить в два, а то и в три раза! - Я вас понял, товарищ Белов, - кивнул Грабин. - Да, и еще, товарищ Грабин, - продолжил Максим, перелистнув очередной плакат. - На этой схеме изображен так называемый эжектор, устройство продувки пушечного ствола от пороховых газов. При очевидной простоте конструкции это устройство позволит заметно сократить загазованность боевого отделения танка и улучшить условия работы экипажа. - И в самом деле просто, - задумчиво пробормотал Грабин. - Обязательно нужно будет испытать эту схему на практике... - Спасибо, товарищ Белов, я думаю, товарищи конструкторы обязательно учтут ваши рекомендации, - кивнул Ворошилов и повернулся к Кирову. - Тогда остается последний вопрос. Товарищ Киров, кто будет курировать разработку нового танка по линии НКВД? - Учитывая, насколько важен для нас новый танк, курировать его разработку я собираюсь лично, - Сергей Миронович улыбнулся вроде бы добродушно, вот только во взгляде его отчетливо блеснула сталь. На первый взгляд Сергей Миронович Киров казался мягким и добродушным человеком, особенно по сравнению с его предшественником, резким и хамоватым Генрихом Григорьевичем Ягодой. Собственно, в домашней обстановке Киров таковым и являлся, но, когда дело касалось его профессиональной деятельности, Сергей Миронович неизменно показывал себя жестким и решительным руководителем. Киров хорошо запомнил слова Белова о том, что репрессии нужно проводить очень аккуратно и точечно. За те полтора года, что он возглавлял НКВД, не было ни громких докладов о раскрытых заговорах, ни публичных процессов, вместо этого тихо проводились расследования, виновные в антигосударственной деятельности арестовывались и, снабженные железобетонными доказательствами своей вины, передавались в суд. Благодаря подобным методам работы у Кирова сложилась репутация сурового, но справедливого руководителя, который все про всех знает. И сам факт того, что работу над новым танком будет курировать Сергей Миронович лично, дал конструкторам понять, что о любой возможности схалтурить лучше бы забыть сразу. - Ну, что ж, с танками мы закончили, - подытожил первую часть совещания Ворошилов. - Но, у Осинформбюро, насколько мне известно, есть еще несколько идей? - Закончили с танками? - не понял Халепский. - А как же легкие танки? Вы что, хотите полностью от них отказаться? - Да, товарищ Халепский, - вместо Ворошилова Иннокентию Андреевичу ответил Максим. - По нашему мнению, легкие танки являются довольно узкоспециализированными машинами, поэтому мы считаем необходимым от них отказаться. А для развития прорыва и фланговых атак лучше подойдет более универсальная техника. - И что вы можете предложить нам в качестве замены легких танков? - поинтересовался Халепский. - Еще в годы Империалистической войны англичане разработали такую небезынтересную машину, как транспортный танк, - начал немного издалека Максим. - Мы же решили развить эту идею и сформулировать концепцию боевой машины пехоты, сочетающей в себе свойства как легкого танка, так и тяжелого гусеничного транспортера пехоты. В процессе эта концепция изменилась в сторону большей универсальности, в результате чего получилась единая бронированная платформа, на основе которой можно будет создать целый комплекс военной техники. - Универсальная платформа - это и в самом деле интересно, - признал Халепский. - Изложите, пожалуйста, вашу идею более подробно! - Сама платформа должна быть длиной около семи метров и массой в пятнадцать - шестнадцать тонн, - начал излагать свою задумку Максим. - Толщина брони - от десяти до двадцати пяти миллиметров. Двигатель дизельный, мощностью не менее четырехсот лошадиных сил. Подвеска как у танка, на независимых торсионах. Поскольку платформа задумывается, как универсальная, двигатель и трансмиссию предлагается разместить в передней части корпуса, справа от места механика-водителя. Таким образом, мы получим в центральной и задней частях корпуса большое пространство, пригодное как для перевозки личного состава, так и для размещения вооружения. Для удобства погрузки и выгрузки экипажа и десанта в корме предлагается сделать две двери. Закончив отвечать Халепскому, Максим перевел дух и потянулся к графину. И пока Максим мелкими глотками пил воду, Халепский с крайне задумчивым видом переваривал услышанное. - Что ж, товарищ Белов, с платформой все более-менее понятно, - кивнул, наконец, Халепский. - Расскажите теперь о боевой машине пехоты, которой вы предлагаете заменить легкие танки. - За основу боевой машины пехоты, как я уже сказал, предлагается взять единую боевую платформу, на которую позади двигателя и места механика-водителя установить башню с пушечно-пулеметным вооружением, - ответил Максим. - Башня может быть как сварной, так и литой, с толщиной стенок в двадцать - тридцать миллиметров, расположенных под рациональными углами наклона. Вооружена боевая машина пехоты должна быть сорокапятимиллиметровой пушкой 20-К и спаренным с ней пулеметом. В будущем же можно будет поэкспериментировать с другими вариантами вооружения, например с автоматическими авиационными пушками или обычной пушкой, но более крупного калибра. Ну, и такая же, как и на танках, система постановки дымовой завесы. В задней части корпуса будет располагаться десантное отделение на восемь человек, по четыре человека с каждой стороны. Места для десанта будут располагаться вдоль бортов, лицом друг к другу. Вот, примерно так нам представляется новая боевая машина. - То есть, вы хотите создать машину, которая не уступает танку БТ-7 по защите и вооружению, да еще и перевозит восемь человек десанта? - произнес Говоров. - Получается, такие машины войдут в прорыв, как обычные легкие танки, а затем высадят пехоту, которая тут же займет оборону и не даст противнику контратаковать? Товарищ Ворошилов, вам не кажется, что подобные машины способны заметно повлиять на ход боевых действий в будущем. - Согласен, - кивнул Ворошилов. - А вы, что скажете, товарищ Халепский? - Я, пожалуй, соглашусь с товарищем Беловым и его коллегами, - наконец, произнес Иннокентий Александрович. - Предложенная ими боевая машина пехоты, и правда, будет полезнее обычного легкого танка. Скажите, товарищ Белов, а какие еще машины можно создать на основе вашей платформы? - В целом - любые машины, требующие повышенной проходимости, - ответил Максим. - В зависимости от конфигурации верхних бронелистов, а также наличия и месторасположения погона под башню, на платформу можно устанавливать различные виды вооружения. Например, можно создать зенитные самоходные установки, не уступающие по проходимости танкам и способные прикрывать танковые колонны на марше. По мнению нашего бюро для этого лучше всего подойдут спаренные тридцатисемимиллиметровые или счетверенные двадцатитрехмиллиметровые установки. Также платформу можно будет использовать в качестве шасси для самоходных гаубиц калибром до ста пятидесяти двух миллиметров и реактивных систем залпового огня. Московский Реактивный Научно-Исследовательский институт уже получил от нас материалы по перспективному реактивному снаряду калибром в сто двадцать два миллиметра и пусковой установке для него. Также можно использовать платформу в качестве легкобронированного транспорта и даже тягача, - заключил Максим и налил себе еще воды. - Что ж, в свете всего сказанного товарищем Беловым, я считаю целесообразным разработать не только боевую машину пехоты, но и другие машины на данной платформе. - В таком случае, поручаем разработку единой гусеничной платформы товарищу Астрову, - заключил Ворошилов. - Возьметесь, Николай Александрович? - Возьмусь, товарищ Ворошилов! - с энтузиазмом ответил Астров. - Очень хорошо, Николай Александрович, - кивнул Климент Ефремович. - Думаю, будет правильным, если одновременно с разработкой боевой платформы вы займетесь и созданием боевой машины пехоты на ее основе. - Сделаю, товарищ нарком, - подтвердил Астров. - А товарищу Логинову мы поручим разработать спаренные и счетверенные зенитные установки, - продолжил нарезать задачи Ворошилов. - Михаил Николаевич, у вас, кажется, уже есть опыт разработки зенитных орудий? - Есть, товарищ нарком, - подтвердил Логинов. - Да и по малокалиберным зенитным системам у меня уже есть некоторые наработки. Правда, я хотел сделать зенитное орудие калибром в двадцать пять миллиметров, а не в двадцать три, но это не сложно изменить. - Это хорошо, что у вас уже есть определенные наработки, товарищ Логинов, - одобрительно кивнул Ворошилов. - Когда закончите с зенитками, свяжитесь с товарищем Астровым и совместно с ним займитесь созданием самоходных зенитных установок. - Понял вас, товарищ Ворошилов, - кивнул Логинов. - С самоходными пушками и гаубицами пока повременим, - произнес Ворошилов. - Сперва нам нужно разобраться, какие орудия мы оставляем на вооружении, а какие будем менять на новые. А новые предстоит еще разработать и запустить в серию. - Скажите, товарищ Белов, а что вы думаете о колесной бронетехнике? - поинтересовался Халепский. - У колесной техники есть свои преимущества, - уверенно ответил Максим. - У нее выше моторесурс, да и вообще она дешевле в эксплуатации. Проблема в том, что со времен первых бронеавтомобилей и до настоящего времени их разрабатывают на шасси изначально не предназначенных для этого легковых и грузовых автомобилей. Отсюда и проблемы как с надежностью, так и проходимостью. В настоящее время на заводах ГАЗ и ЗИС идет разработка полноприводных автомобилей для армии, но и их появление не решит этих проблем. - И что вы предлагаете взамен? - поинтересовался Говоров. - Не просто же вы так критикуете нынешние бронеавтомобили. - Разрабатывать бронеавтомобили с нуля. Вот, например, нечто вроде этого, - ответил Максим и подошел к следующей стойке, на верхнем из висящих на ней плакатов была изображен эскиз машины, очень похожей на БРДМ-2А, лишенной нижних пар колес и оснащенной боковыми дверьми. - Вот вам идея бронеавтомобиля, предназначенного для ведения разведки, связи и патрулирования. Отлично подойдет для частей фронтовой разведки и пограничных войск. В основе концепции лежит схема несущего кузова с задним расположением двигателя. Бронирование противопульное, с толщиной брони от десяти до пятнадцати миллиметров. Если наши приблизительные подсчеты верны, масса бронеавтомобиля должна получиться в районе семи тонн. Двигатель предлагается устанавливать либо дизельный, мощностью не менее ста лошадиных сил, либо бензиновый, но тогда уже в районе ста пятидесяти «лошадей». Привод, разумеется, на все четыре колеса. Поскольку бронеавтомобиль предполагается сделать плавающим, в кормовой части корпуса должен быть установлен водометный движитель. Вооружать бронеавтомобиль предполагается автоматической пушкой калибра двадцать три миллиметра, специально разработанной для данной машины, и спаренным с ней пулеметом. Вооружение располагается во вращающейся башне конической формы с толщиной стенок в десять миллиметров. Поручить разработку автоматического орудия для нового бронеавтомобиля я предлагаю ОКБ-16, возглавляемому присутствующим здесь товарищем Таубиным. Причем, пушку стоит сделать сразу и в сухопутном, и в авиационном вариантах. Уверен, нашим авиаконструкторам такое орудие тоже пригодится. - Простите, товарищ Белов, а нельзя поставить на ваш бронеавтомобиль зенитное орудие, которое предстоит разработать товарищу Логинову? - поинтересовался Леонид Александрович. - Боюсь, что нет, товарищ Говоров, - покачал головой Максим. - У зенитного орудия получится слишком большая отдача. Я понимаю, что хочется максимально унифицировать технику по орудиям и боеприпасам к ним, но в данном случае это не получится. - Жаль, - вздохнул Говоров. - Ну, на нет, как говорится, и суда нет. Что скажете, товарищ нарком, - посмотрел Говоров на Ворошилова. - Берем в разработку предложенный товарищем Беловым бронеавтомобиль? - Берем, - решительно ответил Климент Ефремович. - Думаю, такая машина нам не помешает! Значит, разработку пушки калибром в двадцать три миллиметра, как и предложил товарищ Белов, мы поручаем ОКБ-16, а разработкой самого бронеавтомобиля займется товарищ Грачев с Горьковского автозавода. - Но как же… - обескураженно пробормотал Виталий Андреевич. - Я, конечно, имею опыт в разработке автомобилей, но я никогда не занимался бронетехникой! - Вы справитесь, товарищ Грачев, - по-доброму улыбнулся Ворошилов. - Мы в вас не сомневаемся, вот и вы в себе не сомневайтесь! - Что ж, я постараюсь, - обреченно вздохнул Грачев. - Товарищ Белов, - посмотрел на Максима Ворошилов. - Судя по плакатам, у вас еще есть, что нам предложить? - Да, товарищ нарком, - подтвердил Максим, перелистывая плакат. - Еще у нас есть проект колесного бронетранспортера. Как вы можете видеть, он по своей конструкции весьма схож с бронеавтомобилем, в частности, у него абсолютно такая же компоновка с задним расположением двигателя и такая же форма корпуса, позволяющая ему передвигаться по воде. Точно таким же осталось и вооружение, размещаемое в точно такой же, как и у бронеавтомобиля, башне. Однако, имеются и отличия. Длина корпуса была увеличена до семи с половиной метров, что позволит разместить внутри восемь человек десанта. В принципе, если убрать башню, можно будет увеличить численность десанта до двенадцати, но нам показалось неправильным оставлять бронетранспортер совсем беззащитным. Чтобы сохранить ту же проходимость при заметно увеличившейся длине корпуса, бронетранспортер предлагается сделать восьмиколесным, с приводом на все колеса. Для повышения маневренности поворотными должны быть первые две пары. Из-за увеличившейся массы для бронетранспортера нужен будет и новый двигатель, примерно вдвое мощнее, чем для бронеавтомобиля. Только хочу сразу предупредить, что ставить на бронетранспортер два двигателя от бронеавтомобиля будет плохой идеей. Двигатель должен быть один! Для передвижения по воде бронетранспортер, разумеется, должен быть оборудован водометным движителем. На этом у меня все. Если у кого-то возникли вопросы, я готов на них ответить. Некоторое время в зале стояла тишина. Пока военные обдумывали слова Максима, сам он получил возможность выпить воды и отдышаться. Все-таки говорить такое количество времени было для него непривычным. - Скажите, товарищ Белов, а для чего нам две машины для перевозки десанта? - наконец, задал вопрос Говоров. - Ведь предложенная вами боевая машина пехоты может выполнять те же задачи, что и бронетранспортер, но при этом она лучше защищена и вооружена! - Задачи у них все же разные, товарищ Говоров, - возразил Максим. - Боевая машина пехоты предназначена как для доставки десанта в нужную точку, так и для непосредственной поддержки его в бою. Отсюда и более толстая броня, и более мощное вооружение. Бронетранспортеры же предназначены для быстрой и сравнительно безопасной перевозки войск, а вооружение им необходимо, в первую очередь, для самообороны. - Что ж, товарищ Белов, идея бронетранспортера кажется мне интересной, - не дав Говорову продолжить, произнес Ворошилов. - Учитывая его конструктивное сходство с бронеавтомобилем, разработку его мы также поручим товарищу Грачеву. - Вас понял, товарищ нарком, - подтвердил Грачев, похоже, уже смирившийся с тем, что ему предстоит стать конструктором бронетехники, и никакое отсутствие опыта его от этой участи не избавит. - Товарищ Белов, у вас все? - уточнил Ворошилов. - Так точно, товарищ нарком, все, - ответил Максим. - Обычные автомобили для армии уже разрабатываются, а больше пока нам предложить нечего. По мере анализа боев в Испании, возможно, появятся еще идеи, но на сегодняшний день это все. - Что ж, в таком случае, сегодняшнее совещание объявляю законченным! - заключил Климент Ефремович. 28 августа 1936 года. 17:00. Народный комиссариат обороны. Гоголевский бульвар, дом 18. После окончания совещания Максим раздал конструкторам обещанные им эскизы техники, а затем в сопровождении товарищей Кирова и Ворошилова отправился в столовую. Как говорится, война войной, а обед по расписанию, тем более что Максим не ел с самого утра и уже успел изрядно проголодаться. Отобедав, Максим вместе с Сергеем Мироновичем проследовали в кабинет наркома обороны, где совещание продолжилось уже в неофициальном формате. - Да-а-а, Максим, - протянул Ворошилов, закрыв за собой дверь кабинета. - После твоих успехов на ниве создания стрелкового оружия я, конечно, ожидал, что у тебя будут интересные идеи, но я даже не предполагал, что их будет столько! Я даже не знаю, как бы на тебя смотрели конструкторы, если бы ты все озвучивал от своего имени! - Для того мы и придумывали Особое Информационное бюро, чтобы конструкторы поменьше смотрели на Максима, - заметил Киров. - И, похоже, идея сработала, пару допущенных Максимом оговорок, кажется, никто и не заметил. А если и заметил - курировать разработки бронетехники буду я лично, так что прослежу, чтобы товарищи конструкторы лишнего не болтали. - Эти могут! - согласился Ворошилов и махнул рукой. - Ладно, Сергей Миронович, секретность - это по твоей части, вот ты с этим и разбирайся! Максим, ты, кажется, еще что-то хотел предложить? - Да, Климент Ефремович, - кивнул Максим. - Во-первых, я хочу сказать пару слов о пулемете винтовочного калибра для танков и другой бронетехники. Пулемет Дегтярева не очень подходит для установки в башню из-за расположенной в прикладе пружины, поэтому за танковым пулеметом я предлагаю обратиться к Петру Горюнову, который сейчас работает в опытной мастерской Ковровского завода. Насколько мне известно, уже сейчас у него есть практически готовый проект пулемета, который он решится продемонстрировать только во время конкурса на новый станковый пулемет, объявленный в сорок втором году. Этот пулемет, получивший обозначение СГ-43, верой и правдой служил нашей армии до конца шестидесятых годов, пока его не сменил пулемет Калашникова. - Значит, говоришь, хороший пулемет? - усмехнулся Ворошилов. - Ну что ж, значит, обратимся к этому твоему Горюнову. А что у тебя во-вторых? - А во-вторых, я предлагаю посвятить товарища Говорова если не в тайну моего происхождения, то хотя бы в сам факт существования информации из будущего и того, что нас в этом будущем ждет, - ответил Максим. - А то слишком уж он скептически относится к моим предложениям. Боюсь, что, не понимая смысла нашей работы, он может начать чинить нам препятствия, причем, из самых лучших побуждений. - Я подумаю над вашим предложением, - помолчав, произнес Ворошилов. - Но, сам понимаешь, допуск к этой информации может дать только товарищ Сталин. - Понимаю, - кивнул Максим. - Товарищ Говоров - талантливый артиллерист и хороший военачальник, так что не хотелось бы, чтобы у нас с ним возникли проблемы. - Я поговорю с товарищем Сталиным, - пообещал Ворошилов. Больше у Максима предложений не было, поэтому они с Сергеем Мироновичем покинули кабинет наркома обороны и направились во двор, к автомобильной стоянке. Оказалось, что Сергей Миронович, не зная заранее, сколько продлится совещание, выделил под него весь свой рабочий день и теперь был совершенно свободен. Поэтому, он собрался провести остаток дня с дочерью и предложил Максиму подвести его до Кремля. - Сергей Миронович, скажите, пожалуйста, насчет Испании еще ничего не определилось? - оказавшись в машине, Максим задал давно интересовавший его вопрос. - Завтра будет заседание Политбюро, на нем все и решится, - ответил Киров. Максим же подумал, что сейчас, чтобы отвлечься от вымотавшего его совещания, было бы неплохо посмотреть какой-нибудь приключенческий фильм. Такой, в котором смысла поменьше, а погонь и перестрелок побольше. Кажется, на ноутбуке что-то подобное было. 29 августа 1936 года. 11:00. НИПСВО. Московская область, поселок Щурово. Помня о том, что лучшим отдыхом является смена деятельности, Максим решил провести выходные на полигоне в Щурово, в компании Греты и Киу. Все трое хотели отправиться в Испанию и усиленно к этому готовились, осваивая новые образцы стрелкового оружия. Вернее, осваивали его, в основном, девушки, Максиму, еще во время испытаний настрелявшемуся из всех новых образцов по самое не могу, это было ни к чему. Максима, к слову, несколько озадачили предпочтения девушек в оружии. Нет, то, что Грете, которая, по словам ее подруги Киу, драться любила и умела, больше всего нравились дробовик и пистолет-пулемет, ничего удивительного не было, озадачило Максима то, что сама китаянка предпочла снайперскую винтовку, во владении которой она в короткий срок достигла больших успехов, выбивая с шестисот метров не менее девяноста семи очков из ста. - А что тебя так удивляет? - поинтересовалась Киу, когда Максим, изучив в бинокль очередную мишень, впечатленно покачал головой. - Я в третьей ШОН курс снайперской подготовки прошла! - гордо добавила девушка. - Видимо, на меня влияют стереотипы из американских фильмов моего времени, - вздохнул Максим и, заметив заинтересованный взгляд китаянки, поспешил пояснить: - Там есть такой шаблон: если в группе спецназа есть боец-азиат, то он обязательно будет специалистом по рукопашному бою и холодному оружию. - Ну, рукопашным боем я тоже владею, только драться не люблю, - улыбнулась Киу. - И вообще, я предпочитаю, чтобы меня было не видно и не слышно. Наверное, это мое уголовное прошлое так сказывается… Максим был довольно воспитанным человеком, поэтому он не стал уточнять, каким образом Киу, ростом совсем чуть-чуть уступавшей ему самому, удавалось оставаться незаметной среди довольно низкорослых китайцев. - Максим, чем ворковать с Киу, лучше бы мне помог! - старательно изображая голосом возмущение, произнесла подошедшая Грета. - Объясни, пожалуйста, как в фильме, который мы вчера смотрели, ковбои умудрялись с такой скоростью стрелять из револьверов? - А тебе-то это зачем? - приподнял бровь Максим. - У ковбоев ничего лучше не было, да и из-за дымного пороха после выстрела все дымом затягивало, вот они и старались выпустить в сторону противника как можно больше пуль, пока хоть что-то еще видят. - И все-таки, - не успокаивалась Грета. - Вдруг пригодится! - Тут еще проблема в том, что у «Кольтов», из которых стреляли в девятнадцатом веке, спусковой механизм был одинарного действия, - поняв, что так просто Шнайдер не успокоится, принялся объяснять Максим. - И при стрельбе «мельницей» спусковой крючок вжимается еще в процессе извлечения револьвера из кобуры, а выстрелы производятся ударами левой ладони по курку. В мое время в Америке даже проходят соревнования по скоростной стрельбе «по-ковбойски», правда с использованием современных реплик старых револьверов и патронов на бездымном порохе. Так некоторые умельцы ухитряются опустошать барабан за полторы - две секунды, поражая при этом шестью выстрелами шесть мишеней. - Meinst du das ernst?! - округлила глаза Грета. - Erstaunlich! - Но! - строго произнес Максим. - У нашего нового револьвера ударно-спусковой механизм двойного действия, поэтому, если ты попробуешь вжать спусковой крючок до того, как извлечешь оружие из кобуры, ты себе сначала ляжку прострелишь, а потом тебя из органов уволят. Как безнадежную. - То есть, ничего не получится? - огорчилась Грета. - Ну почему, может и получиться, - пожал плечами Максим. - Знаешь, что, ты попробуй научиться стрелять, перед выстрелом взводя курок левой рукой. Это уже может повысить скорострельность. И параллельно потренируйся быстро выхватывать револьвер из кобуры. Потом совместишь. Это, конечно, будет не совсем «мельница», но что-то на нее похожее. - Спасибо, Максим! - просияла Шнайдер, быстро чмокнула Белова в щеку и убежала на огневой рубеж. В голову же Белова в этот момент закралось подозрение, что показывать девушкам «Великолепную Семерку» шестидесятого года было не самой лучшей его идеей. 31 августа 1936 года. 10:00. Кабинет С. М. Кирова. Москва, улица Дзержинского, дом 2. В субботу, двадцать девятого августа, состоялось заседание Политбюро, главной темой которого был испанский вопрос. Больше всего за введение в Испанию ограниченного контингента выступали Клим Ворошилов, которому не терпелось обкатать в боевых условиях новые уставы, и Вячеслав Молотов, ратовавший за престиж Советского Союза и Коммунистической партии. Против же были товарищи Орджоникидзе и Микоян, возглавлявшие, соответственно, наркоматы тяжелой и пищевой промышленности и справедливо опасавшиеся, что ввод советских войск в Испанию создаст дополнительную нагрузку на экономику, из-за чего могут снизится темпы развития промышленности. Но Орджоникидзе и Микоян оказались в меньшинстве. Большинство членов Политбюро поддержало ввод советских войск в Испанию, причем, главным аргументом в пользу такого решения оказалась идея братской помощи испанским товарищам, а вовсе не практические соображения. Товарищ Киров во время обсуждения Испанского вопроса занял нейтральную позицию, признавая справедливость и сторонников, и противников ввода войск. Во время же голосования он присоединился к товарищу Сталину, голосовавшему за оказание испанцам братской интернациональной помощи. После того, как решение было принято, товарищ Сталин раздал другим членам Политбюро задания по подготовке к участию в гражданской войне в Испании. Товарищу Молотову предстояло начать переговоры с Турцией и Германией о беспрепятственном проходе советских кораблей через Мраморное и Средиземное моря, а товарищу Ворошилову - в срочном порядке сформировать добровольческую бригаду Красной Армии. Самому же товарищу Кирову поручалось подготовить для отправки в Испанию группу сотрудников НКВД для налаживания работы местной контрразведки. И вот, придя на службу в понедельник, Сергей Миронович вызвал к себе начальника иностранного отдела ГУГБ Артура Христиановича Артузова. В тридцать четвертом году, получив от Максима информацию по всем начальникам отделов ГУГБ и узнав, что в его истории Артузов был расстрелян по обвинению в «шпионаже, терроре и участии в контрреволюционной заговорщической организации внутри НКВД», Киров провел внутреннее расследование, по результатам которого ничего из указанного в приговоре в работе Артура Христиановича обнаружено не было. Словом, в этой истории Киров и не подумал отстранять Артузова от должности. Артур Христианович по-прежнему возглавлял Иностранное отделение, получив после переаттестации тридцать пятого года звание комиссара государственной безопасности третьего ранга. Помня предложение Максима о создании хорошо законспирированного подполья, Сергей Миронович решил, что без участия ИНО здесь не обойтись, для чего и вызвал к себе Артура Христиановича. - Товарищ Киров, к вам товарищ Артузов! - по телефону сообщил секретарь. - Пригласите! - распорядился Киров. В кабинет вошел импозантный мужчина с аккуратно зачесанными назад седыми волосами и черной бородкой клинышком. В отличие от большинства сотрудников НКВД, Артузов предпочитал ходить не в форме, а в дорогом сером костюме, явно пошитом у хорошего портного. - Здравствуйте, товарищ Киров, - кивнул Артузов, войдя в кабинет. - Здравствуйте, Артур Христианович, присаживайтесь! - подождав, пока Артузов займет предложенное ему место, Киров продолжил: - Довожу до вашего сведения, что двадцать девятого числа на заседании Политбюро было принято решение об отправке в Испанию группы военных советников, а также ограниченного контингента советских войск. Скажите, что вы, как начальник Иностранного отдела, думаете по этому поводу? - Мое мнение остается неизменным, товарищ Киров, - ответил Артузов. - На начальном этапе «Народный фронт» добьется определенных успехов, но потом входящие в него партии перессорятся между собой и все их достижения пойдут прахом. И наша помощь тут мало что изменит. - Я помню ваш доклад о состоянии дел в Испании, - кивнул Киров, в очередной раз поразившись прозорливости своего собеседника. - Более того, из других источников я получил информацию, которая только подтверждает правильность ваших выводов. Поэтому, официально мы будем помогать испанским коммунистам в их борьбе с фашизмом, а на практике - решать свои собственные задачи. Военные будут нарабатывать боевой опыт, а сотрудники НКВД - налаживать работу контрразведки. - И присматривать за нашими людьми, не так ли, товарищ Киров? - тонко улыбнулся Артузов. - И это тоже, - невозмутимо кивнул Киров. - Но, помимо вышеперечисленных задач, являющихся довольно очевидными, у нас будет еще одна задача. Скажите, Артур Христианович, как, по-вашему, против кого западные страны так активно «откармливают» Германию? - Разумеется, против нас, - усмехнулся Артузов. - Я читал «Mein Kampf» и хорошо помню, что Гитлер писал про жизненное пространство на востоке. Думаю, с такими темпами развития Германии, лет через десять стоит ждать войны. - Я думаю, что раньше, - заметил Киров. - Но это сейчас не принципиально. В этой войне Испания, скорее всего, выступит союзником Германии, вы со мной согласны? - Согласен, - кивнул Артузов. - После поражения республиканцев в Испании установится фашистский режим, после чего она окажется естественной союзницей Германии и Италии. - Так вот, Артур Христианович, задача, о которой я говорил, заключается в создании в Испании хорошо законспирированного подполья, которое сможет успешно пережить и поражение в гражданской войне, и нашу войну с Германией, - перешел к сути Киров. - Сейчас испанские коммунисты не могут победить, но в конце большой войны у них появится шанс, и они должны быть готовы этим шансом воспользоваться. Выполнение этой задачи, как мне кажется, я могу поручить либо вам, либо вашему заместителю товарищу Слуцкому. Но учтите, работать в Испании предстоит долго, так что, если вы отправитесь туда лично, я вынужден буду назначить Абрама Ароновича начальником Иностранного отдела вместо вас. Я не считаю правильным, чтобы долгое время отделом руководил заместитель начальника. - Знаете, товарищ Киров, - после довольно долгого молчания произнес Артузов. - Пожалуй, в Испанию я отправлюсь лично. Все-таки у меня больше опыта в создании нелегальных организаций, чем у Абрама Ароновича. - Вот и хорошо, - улыбнулся Киров. - Операции по созданию подполья я предлагаю присвоить кодовое название «Картель». - Ну что ж, «Трест» и «Синдикат» в моей карьере уже были, почему бы теперь не быть и «Картелю»? - рассмеялся Артузов. - Сколько у меня времени на подготовку? - Думаю, до конца октября - начала ноября, - ответил Киров. - И еще, Артур Христианович, поближе к отправке в Испанию я познакомлю вас с одним молодым человеком. Он будет вашим подчиненным, но, если он что-то будет настоятельно советовать, я рекомендую прислушиваться к его мнению.