Хогвартский комиссар

Весна, принесшая столько судьбоносных перемен, постепенно набиралась сил, всё больше отвоевывая прав у зимы. Таяли снега, обнажая бурую землю. Жарче и теплее наливалось солнце, щедро проливая на поверхность земли ценный ультрафиолет, почуяв который, просыпались и набирались мощи растения. Всё это происходило буквально на глазах. С каждым днем всё теплее и теплее, всё зеленее и зеленее. И если март был ещё скован льдами, то апрель обрадовал капелью и цветением. На деревьях и кустарниках набухли и раскрылись почки, а затем вылезли первые молодые листики, клейкие, пахучие, нежно-зеленые. Весенние дни, однако, так же щедро поливались дождями, а дождь, как и туман, постоялец номер один в Англии. Вечен и обычен, как песок в Сахаре. Так что студенты хоть и радовались потеплению, выходить из замка не спешили. Глупо выходить, когда на улице целыми днями моросит и капает. Но не собаки. Их шубы всегда на них, а помокнуть под дождем им только в радость. Вот и заныривал Рекс с лохматой бандой в утренний туман на рассвете. Набегавшись до дрожи в конечностях и нанюхавшись свежих изумительных ароматов, мокрые псы вваливались в холл и, встряхнувшись, неслись к тарелкам с завтраком. Проглотив порции и вылизав миски, псы бежали в Большой зал. Проверив своих хозяев и удостоверившись в их благополучии, лохматая банда усвистывала обратно в поля, ибо нечего было делать в школе. Дети после завтрака разойдутся по классам на уроки, а псам-то что? Правильно — поля-раздолье. Ветер в нос и грунт под лапы. Причем Рекс даже в разгуле старался исполнять обязанности инспектора. Пробежаться к теплицам и проверить уроки мадам Стебль с тем или иным курсом, прошвырнуться на поляну к сараям, где профессор Кеттлберн тоже проводил урок на воздухе, знакомя ребят с тем-то и тем-то. Также Рекс наведывался и на поле для квиддича, где с интересом наблюдал за тренировками, на которых Вуд до изнеможения гонял команду. Тут на него обычно нападал стих — ноги обретали самостоятельность, голова отключалась, на смену ей врубался инстинкт, и пёс начинал оголтелую погоню за летунами. Остальные собаки — аналогично. Летающая метла оказалась куда круче велосипеда и летящего мячика. Кстати, мячи! Их же тут целые стаи!!! Помимо квоффла и бладжеров, в разных направлениях летали специально зачарованные мячики для гольфа — их пользовали вместо дорогих снитчей. Так что сами понимаете, как шалели пёсики, видя сразу столько хаотично летающих туда-сюда мячей. Да у них головы просто отрубались напрочь! А метлы, метлы!!! Надо их облаять и догнать, догнать, догнать, догна-а-ать! Никто же не удивляется тому, отчего собака срывается в погоню за велосипедистом, понятно же, что у собачек инстинктивно включается закон — ловить то, что убегает. Строгая тренировка Вуда превращалась в балаган, когда на поле для квиддича влетала ошалелая стая собак и начинала беспорядочную погоню за летунами и мячами. Ребята, собственно, не протестовали, с появлением собак тренировка становилась веселее, прямо игрой, да что там — соревнованием! Было так весело обогнать пса и выхватить мячик у него прямо из-под носа, увернуться от раззявленной пасти и потрепать лохматого дуралея по мягким ушкам. А столько эстетики появлялось при этом! Было по-настоящему здорово смотреть на гибкие собачьи тела, игру их мышц, поражаться их ловкости и стремительности, скорости, прыгучести… Что интересно, во время матчей те же псы степенно сидели в зрительских ложах со своими хозяевами и спокойно наблюдали за игрой, не делая никаких попыток сорваться в погоню. По всему выходило, что псы понимают разницу между серьезной игрой и простыми, ни к чему не обязывающими тренировками. А с апреля, точнее, с двадцать четвертого числа у Рекса появилась новая обязанность — проведывать дракончика, которого из оранжереи переселили в крытый загон в палисадничке у домика Хагрида. Мелкая сперва, она, впрочем, быстро набрала вес и приличные размеры. Росла, как на дрожжах, циничная и вредная. Её вредность выражалась в склочном характере, известно же, что самки злее самцов, вот и наша драконичка вскоре начала проявлять драконовские манеры. Имя ей подобрали случайно — в разговоре на итоговом педсобрании. — Эх, хороший год у нас выдался!.. — элегически вздохнула Помона Стебль. — И не говори… — масляно поддакнул Хагрид. — Замок новый, директор классный, дракон свой собственный завелся. Просто рай королевский… — К слову, о королях, — раздумчиво вставил Филч. — Окружение у нас и впрямь царское: маркизы, бароны, комиссары… — Это вы к чему, Аргус? — лениво приоткрыл один глаз Северус, растекшийся в кресле. — К тому, не пора ли в наших краях объявиться герцогине? — хитро прищурился Филч. — И кому достанется такая роль? — с интересом посмотрели на Филча все коллеги. — Девочке нашей, чешуйчатой. Дракончику. — Герцогиня? А не слишком ли помпезно? — усомнились некоторые. Северус добавил:  — Как бы она и впрямь не возомнила себя герцогиней. Дойдет до неё однажды, и ка-а-ак загордится… — А пусть гордится. Она герцогиня — ей можно! — упрямо тряхнул брылами Филч. — Это имя случайно не из вашей любимой книги? — подозрительно уставились на Филча коллеги. — Нет-нет! — клятвенно заверил тот. — Говорю же — окружение у нас сплошь из титулованных особ. Так почему бы и дракону не стать герцогом… в смысле, герцогиней? — Вредная же… — несогласно буркнула Помона. — А загордится — ещё хуже станет. — Ну почему вредная? — кинулся защищать любимую «дочку» Хагрид. — Нормальная девчонка! С обычными девчоночьими закидонами, ну подумаешь, щука ей не нравится… А может, ей цвет рыбьей чешуи не понравился, вот и взбрыкнула? А дракончик и вправду брыкался. Вернее, взбрыкивал периодически, когда исследовал территорию окрест гнезда, все его поползновения в сторону леса и замка строго пресекались наблюдателями. Стоило ей подойти поближе к опушке или зданию, как её перехватывали и возвращали в загон. От этих запретов девочка злилась и бесилась, рычала и кусалась, топала ногами и ругалась, а потом снова пыталась удрать в лес или к замку… Рекс честно пытался понять, чего она хочет, но язык рептилий и так-то запредельный для млекопитающих, чего уж о драконьем говорить? Так что рычи не рычи, а собакам невдомек, зачем девчонка в замок рвется… может, хочет всё обнюхать-обследовать, а может, желает всё там поломать, поди разбери. Да и страшноватая зверушка всё-таки, так и кажется, что она вот-вот воспламенится: из ноздрей временами дым валит, из пасти огоньки высверкивают, а в придачу ко всему ещё и креозотом пахнет. Так что ну её, крокодилу невнятную… У крокодила, кстати, тоже не понятно, чего у него на морде написано: не то погреться на солнышке желает, не то подзакусить тобой… А май тем временем закончился — раззеленился окончательно да и сгинул, уступив все права лету. С июнем пришли жара и экзамены. Правда, с итальянским английское лето не сравнить, лето в Британии было всё же щадящим, более прохладным, чем за Гринвичем. Благодаря туманам и дождям, закрывающим собой солнце, здесь царила средняя температура, весьма умеренная и какая-то сконцентрированная — ни холодно, ни жарко. Но англичанам же не с чем сравнивать, так что июнь по их меркам выдался очень теплым, тогда как россиянину погода покажется прохладной. Рексу она была в самый раз — очень комфортной. На уроках Гарри всё-таки перетрудился — заработал гипервентиляцию легких, отчего у него в глазах потемнело, и он грохнулся в обморок от кислородного голодания. Случилось это на Трансфигурации, что довело Минерву до трясучки. Содрав с перепугу несколько баллов, она сообразила послать Патронуса мадам Помфри. Прибежала та с Филчем, который, как директор, получил втык от Хогвартса и был срочно послан в класс Трансфигурации. Наорав сгоряча на Минерву, Аргус подхватил на руки Поттера и понес прочь, спеша за целительницей. Так пацан, очнувшись, схватился за учебник географии, который обнаружил тут же, на прикроватной тумбочке. Поппи увидела, запричитала и попыталась отобрать, но Гарри отчаянно завопил, что ему нужна география, иначе он не сдаст государственный экзамен, услышав оное, Помфри убежала в кабинет — пить валерьянку. Ей лично давно была известна истина — каждый сходит с ума по-своему. Так что эта экзаменационная лихорадка вовсе не стала для неё дивом. А Гарри вызубрил старательно кусок про Сардинию, почитал о вале Адриана и затосковал — по географии это были последние задания. Но не успел он заскучать, как рядом с его койкой появился пикт, глянул сочувственно на мальчика и положил на тумбочку следующий учебник. И исчез, забрав географию, а Гарри с трепетом взял Мировую историю войн и раскрыл, затаив дыхание: историю можно читать как угодно долго, даже не заучивая — в голове что-нибудь да отложится… Экзамены, как ни странно, все сдали, с разными степенями успешности и даже по всем предметам. А ведь Защиту в этом году преподавали все профессора. Сам директор Филч иногда заходил в класс — зачитать вводную по каким-либо темным существам; мадам Стебль строго учила распознавать Дьявольские силки и ядовитую тентакулу среди прочих растений; Синистра прочтет двухчасовую лекцию о дурном влиянии тех или иных планет на те или эти дни; Квиррелл придет и, рассеянно поглаживая кота, расскажет всё о великанах и троллях, о том, как с ними бороться и побеждать; Кеттлберн несколько недель держал тему об оборотнях, заставляя учить крепко-накрепко, до тех пор, пока от зубов отскакивать не начнет; Снейп с пеной у рта рычал и вдалбливал в умы студентов постулаты о ядах, тоже накрепко, так, чтоб во сне снилось, как спасти жизни при том или ином отравлении… В общем, каждый профессор внес свою лепту в подкорку своим ученикам, и этот подход так понравился детям, что они стали мечтать, чтобы так и было отныне и во веки веков. Ну правда, зачем им какой-то постоянный профессор Защиты от темных искусств, если их учителя отлично сами справляются?! Но Келла развеяла их радужные мечты, сказав: — У нас будет постоянный учитель в новом учебном году, наши профессора всё же не гуттаперчевые, они сильно устают, преподавая нам сверх положенного им. Теплая погода воссоединила детей и собак. Воспользовавшись солнечными деньками, студенты повылазили из помещений и, загрузившись учебниками, писчими принадлежностями, бутылками ледяного тыквенного сока и имбирного лимонада, пакетами чипсов и пледами, устроились под деревьями и на берегу озера. Собачки, обнаружив хозяев на улице, дико обрадовались и преисполнились благодарной преданностью, завалившись рядышком, на пледы, ноги и учебники. Причем большие псы — Рекс, Барон и Трюфель — так жарко дышали, что дети ощутили себя рядом с ними, как подле раскаленных печек. Прощальный пир состоялся аккурат перед отъездом. Старшекурсники, рассаживаясь за столами, бросали любопытные взгляды на стол преподавателей — не было над ним обычного межфакультетского знамени, олицетворявшего победу факультета. В чем дело? Неужели в этом году нет победителей? Как так? Видя, что все озадачены и ждут объяснений, директор Филч поднялся со своего места. Кашлянув, он надтреснутым хрипловатым голосом обратился к залу: — Я знаю, чего вы ждете, ребята. Поясню для младшекурсников, не заставших былую традицию Хогвартса выставлять победителя школы в межфакультетских соревнованиях и начислять им призовые баллы. Эта традиция была основана прежним директором Дамблдором, и как очевидно из статистики, пришлась по нраву всем. Это с одной стороны. А с другой — это разжигало межфакультетскую вражду. Посему кубок школы с данного момента — упраздняется. Соревнований между факультетами нам достаточно и в квиддиче, спортивное противоборство хотя бы не так огорчительно, как в противостоянии между Слизерином и Гриффиндором. Квиддич — это, в конце концов, всего лишь спортивные состязания, и награда в победе сторон — честна. Все остальные баллы присуждаются не школе и факультету, а самолично студенту, искренне внесшему вклад в профильное образование. Помните: знания, полученные вами, принадлежат не только вам, но и ячейке общества, которому вы обязаны стать полезными. Для этого вы и приходите в Хогвартс — учиться, набираться опыта и становиться полноценным членом семьи и народа. Стать самостоятельной личностью, найти профессию по душе и приносить пользу миру — вот основные ваши задачи перед общественностью. Отныне каждый студент на выпускном будет оцениваться комиссией по сфере образования на пятом и седьмом курсах и награждаться почетной грамотой, дипломом об образовании и стипендией. — В-вау, нам будут платить?! — восхитился кто-то из магглорожденных, знавший значение слова «стипендия». Прочие навострили ушки. — Совершенно верно! — подтвердил Филч. — Пяти- и семикурсники станут получать положенную студенту стипендию в сумме довольно приличных размеров. Сто галлеонов по окончании пятого курса и двести — на выпускном. Разумеется, для этого нужно хорошенько выучиться, те из вас, кто не пройдет итоговый экзамен хотя бы с девятью проходными баллами, выпустятся с волчьим билетом. Попросту говоря — с разгромной характеристикой, в которой будет сказано, что студент плохо учился и к профессии не пригоден. После прощального пира, как и было заявлено, прошел парад выпускников. Директор Филч ни единым словом не солгал — все пятикурсники действительно получили по сто галлеонов, а семикурсники пока были награждены грамотой и повесткой в Министерство Магии, куда им следует отправиться после того, как будут объявлены результаты их экзаменов. Надо ли говорить, что многие прямо-таки взмолились своим Мерлинам и скрестили пальцы на удачу, что им перепадет хотя бы десять проходных баллов? Шестикурсники и прочие младшие, видя это, поклялись сами себе, что отныне они покрепче возьмутся за учебу. Ну а затем студенты были отправлены по каретам и лодкам, которые доставили их к поездам. Учебный год закончился, и настали долгожданные летние каникулы. Проводив взглядом лодки, увозящие первокурсников, и кареты с прочими студентами, усталые учителя с чувством исполненного долга расползлись по своим аудиториям, чтобы отдохнуть и собраться по домам. Стихли разговоры и шаги, растаяли вдали последние отголоски детских голосов. Из двери сарайчика в загоне высунулась узенькая мордочка коричневой дракошки. Недоверчиво обозрев горизонты, малышка удостоверилась в том, что звуки действительно утихли и над школьной территорией стоит полная тишина. Осторожно перебравшись через порог, Герцогиня прижалась животиком к земле и, крадучись, поползла к стене загона. Перелезла через стену. Воровато оглянулась. Скользнула в траву и стрелой понеслась к замку. Достигла порога, пересекла его и юркнула в ближайшую нишу. Замерла, снова огляделась и восхитилась — она всё-таки проникла в замок! Пользуясь тем, что вокруг никого нет, дракошка заскользила вдоль стены в сторону коридоров, ведущих в подземелья. Всем известен лозунг Хогвартса, высеченный на гербе в стене над профессорским столом — «Draco dormiens numquam titillandus», что по латыни означает: «Не щекочи спящего дракона», но, как всегда и водится, позабытый за давностью лет. Значение лозунга так давно забылось, что в настоящее время никто и не помнил, что оно означает и зачем вообще когда-то произносилось… А произносился сей лозунг королевичами перед обучением и после него, дополняясь заключительной фразой, которая звучала следующим образом: «не наврежу я ближнему своему». Всё просто: дракон олицетворял собой зло, а со злом шутки плохи, поэтому «не щекочи его, а руби голову сразу». Этот закон-постулат был задействован для рыцарей тех времен, потому что только так понималось значение девиза. Мерлин-то уже умер — его не спросишь, как и дракона, который априори не разговаривает. Мерлин, увы, единственный известный в мире повелитель драконов, именно он основал Хогвартс, скромненько затесавшись среди своих товарищей под именем Салли Слизерина. А чего? У него и так по жизни много имен в истории: он тебе и Миррдин, и Эмрис, и Анно, сын какой-то монахини, и Амброзий Аврелиан, хотя это вообще другой персонаж Артуровского цикла. Ну и почему, спрашивается, при таком раскладе Мерлин не мог быть еще и Салазаром? Зато это единственное доказательство того, что он действительно учился в Хогвартсе на факультете Слизерина, ага, сам же был деканом-основателем. И будучи величайшим из хогвартской четверки, без лишней скромности, кстати, он укрепил защиту замка мощнейшей на тот момент магией — союзом дракона и василиска, скрепив его печатью, тем самым девизом: «Не буди дракона, пока он спит». И не вина Мерлина, что много веков спустя его щит был упразднен за стремный облик — драконов начали считать чудовищами и отлучили от Хогвартса, разорвав тем самым вечный союз с бессмертным василиском. Наша Герцогиня лозунг на гербе не читала, даже не подозревала о нем, но её драконье детское сердечко знало о магии древнего союза. Такого же древнего, как драконья кровь, текущая в её жилах. И дорвавшись наконец до полной свободы, малышка, ведомая всеведущим инстинктом, старательно искала проход к Царю змей, залегшему глубоко в подземельях, заснувшему навеки с тех пор, как убили дракона, последнего его напарника и защитника Хогвартса. Заброшенный туалет её не заинтересовал — девочка была слишком чистоплотной, чтоб спускаться черт-те куда в канализацию. Конечно, те трубы были построены не для столь плачевной цели, а для комфортного перемещения василиска по всему замку, как вы теперь понимаете… Но магам, озаботившимся прокладкой труб, было как раз фиолетово, для чего служат те колоссальные полости внутри стен замка, главное, они есть и годятся для канализации. И ведь никому не пришло в голову, что трубы, расположенные выше пятого этажа, как-то не рассчитаны для слива отходов, скорей, они служили как воздуховоды или могли послужить для обогрева, догадайся кто-нибудь пустить по ним горячий воздух. Портрет какого-то мага Герцогине тоже не пришелся по душе, тем более что за ним был неудобный для неё ход в виде винтовой лестницы, а это, простите, не для моих лап — корячиться вниз по ступенькам пару километров… Но девочка была упорна и в конце концов нашла нужную лазейку — за зеркалом. Ход был завален обрушившимся потолком, но она, маленькая и юркая, легко просквозила средь камней и выбралась в широкий коридор, по которому без помех добралась до логова спящего Царя. Обнюхав и обползав гигантские кольца, малышка удовлетворенно вздохнула — всё в порядке, папа найден, теперь она в безопасности. Она была сиротой в огромном, жестоком мире, где драконов пользуют совсем не по назначению, и поэтому нуждалась в защитнике, ведь мамы-драконицы рядом с ней не было с самого рождения, а значит, нужен был союз. И в этом ей повезло — совсем рядом оказался могущественный василиск, заснувший до лучших времен. Что ж, это время настало — сквозь сон василиск это почувствовал, ощутив подле себя присутствие того, кого уже не чаял дождаться…