Хогвартский комиссар

Вернон сперва хотел отмахнуться от идиотского бланка и собрался раздраженно рявкнуть, что ему чихать на всякие замечания вумных докторишек, что это не их печаль, как и где он содержит своего племянника! Но глянул на Гарри и Рекса и осекся. Тоненький хрупкий пацан стоял рядом с собакой, и Вернону прямо тараном бросилась в глаза картинка: десятилетний мальчик выглядел мельче немецкой овчарки. Дюжий мощный Рекс казался Голиафом на фоне тощего недоноска. Так Гарри обычно называла Мардж. «Заморенный ребёнок», пришло на ум страшное понятие, и видит Бог, только сейчас Вернон воочию увидел, что оно означает. Восемь лет в чулане привели к печальному результату — мальчик вырос заморышем. Вернон посмотрел в бланк, выцепил слово «обморок» и спросил: — Ты падал в обморок, мальчишка? — Нет! — Гарри мотнул головой — упаси боже, он ещё не настолько сдох, чтоб в обмороки шлепаться, как девчонка! Вздохнув, Вернон кивнул на тарелку: — Садись, ешь. Выпустив цепочку ошейника, Гарри поспешно забрался на стул и схватился за ложку. Съев первые две, он любопытно поинтересовался: — Откуда взялся Рекс? — Полицейский в Риме отдал, — как ни обижался на пса Дадли, вывалить информацию ему было жизненно необходимо, да и какой мальчишка удержится? — Собака по старости списана со службы. А полная кличка Реджинальд фон-как-то там… — Равенхорст, — вставила Петунья, умиленно глядя на сына. — Реджинальд фон Равенхорст. — Да! — воскликнул Дадли. — А ещё он говорил, что пёс — настоящий герой, спасал человеческие жизни, — и добавил на всякий случай: — И он — мой! Понял? — Понял, — Гарри закивал, украдкой перемигиваясь с Рексом. Он уже успел сообразить, что пёс на самом деле принадлежит только себе любимому. А Вернон, хоть и усовестился, да ненадолго: когда Гарри доел, он велел мальчику убираться в чулан. Рекс добросовестно проводил Гарри до чулана и с интересом смотрел, как тот скрывается внутри и захлопывает за собой дверь. Будучи собакой, он не очень удивился тому, что ребёнок живет в чулане. Мало ли где дети могут находиться! Помнится, одну девочку он нашел в разваливающемся доме, откуда вывел её с риском для жизни. Фарфоровая кукла, за которой малышка залезла на верхотуру, к сожалению, разбилась. Другой случай привел его в замурованную комнату, в которой умирал забытый всеми младенец. Такими бледными он своих вожатых ещё не видел. Но Гарри, как та девочка, зашел в чулан добровольно и, в отличие от неё, в опасности не был, поэтому Рекс со спокойной совестью вернулся на террасу. Правда, позже он почуял неприятности, когда услышал, как мальчик начал нервозно ходить по чулану. Так же добросовестно Рекс подошел к двери и послушал — в чем там дело. А поняв, удивился. Даже он, бессловесный пёс, когда надо, просится на улицу… Желая разобраться в этом деле, Рекс вопросительно гавкнул. Ребёнок тут же притих, но на собачий лай подошла Петунья и сердито крикнула в закрытую дверь: — Мальчишка, сиди тихо, не шуми! — Сижу… — сдавленно отозвался мальчик. Петунья ушла, Гарри, потерпев немножко, тихонько завозился. Рекс, подождав, снова недоуменно гавкнул. Из кухни опять пришла раздраженная Петунья и собралась поорать, но Рекс на сей раз грозно рявкнул на неё, заставляя включить голову. Включил. Приструненная Петунья догадалась спросить: — Ну чего ты возишься?! — В туалет хочу! — обрадованно взвыл Гарри. И, получив разрешение, пулей вылетел из чулана. Пока пацан бегал до ветру, Рекс внимательно рассматривал дверцу чулана. Ну, пока он смог придумать только одно… Вернувшись из туалета, Гарри привычно занырнул в чулан и захлопнул за собой дверь. Рекс подошел и долго царапался в неё, пока не открыл. Гарри удивился — закрыл. Рекс — открыл. Гарри хихикнул и снова закрыл. Рекс с тем же ангельским терпением её открыл. Гарри развеселился и уже со смехом — закрыл. Рекс, дурашливо виляя хвостом, снова открыл. И так раз за разом: откроют — закроют. На эту нежданную возню с изумлением взирали Дурсли: Петунья из двери кухни, Вернон с порога своего кабинета, а Дадли сверху, свесившись с перил лестницы. Когда Гарри устал и отмахнулся от придурошного пса, Рекс тоже успокоился, но строго проследил за тем, чтобы дверь чулана отныне была раскрыта нараспашку. Таким образом умный пёс дал понять людям, что это не дело, когда дети заперты в чулане. Сидеть там или прятаться во время игр — это сколько угодно, но жить взаперти — ни-ни! Вечером Гарри пришел к Рексу на террасу, привлеченный светом голубого экрана, и остался с разрешения пса, заняв второй диванчик. Причем Рекс ни капли не возражал, если Гарри хотел смотреть мультики или спортивные передачи: он с таким же удовольствием глазел на футбол и поло, как и за приключениями кролика Питера Пуша и его друзей. Здесь же, на диванчике, Гарри и заснул, утомившись за суматошный день. Рекс сходил к чулану, забрал с матраса покрывало и принес его Петунье, давая понять, чтобы она была человеком. Петунья человеком быть не пожелала и равнодушно отмахнулась. — Отстань от меня, мне этот мальчишка не нужен! — Р-рры-ы… — Рекс самую чуточку показал клыки. Рык и клыки поверх зажатого в пасти покрывала слышались и смотрелись весьма внушительно, и Петунье волей-неволей пришлось вспомнить о приличиях — взяла покрывало, сходила на террасу и накрыла племянника. Правда, на самом деле Петунье хотелось просто грубо растолкать мальчишку и прогнать в чулан, где ему было самое место, но рядом стоял Рекс и контролировал каждое её движение. Итак. Началась для семейства Дурслей и их племянника Гарри совсем нескучная и очень насыщенная жизнь с собакой, с которой постепенно распределили свои обязанности. Рано утром перед отъездом на работу Рекса выводил Вернон, пока Петунья готовила завтрак, а мальчики просыпались, одевались и выползали из своих спальни-чулана. Потом, после завтрака, все разбегались по своим делам-интересам: Вернон уезжал на работу, Петунья уносилась в клуб цветоводов обсуждать животрепещущую тему, в какую сторону загнулась пятая сверху справа колючка у виргинской розы и почему это случилось. А мальчики, выйдя из дома, тут же разделялись: Гарри растворялся в воздухе, стоило Дадли отвернуться, а Дадли, потеряв кузена, разочарованно ворчал и тащил Рекса на детскую площадку — место встречи со своими дружками. Встретившись с которыми, тут же забывал про собаку. Просто привязывал поводок к качелям и радостно усвистывал прочь с Пирсом, Дэннисом, Гордоном и остальными. И оставался бы Рекс один, пугая своим видом нервных мамаш, приходящих позже с детками и впадающих в когнитивный диссонанс, узрев у качелей здоровенную зверюгу… но о Рексе не забывал Гарри. Дождавшись, когда Дадли с дружками уберется подальше, он выбирался из укрытия, отвязывал поводок и уводил собаку в свои приключения. Они были разные и увлекательные: то пройдутся по городу, играя в туристов или патрульного с собакой, то забурятся в самую глухую глубину старого парка, где лазали до изнеможения, щедро обдираясь о доски заброшенных аттракционов и сухие ветки древоломов. Потом Гарри тратил час-полтора на то, чтобы вычесать из волос труху и солому, а из шерсти Рекса — репья и семена. О собаке Дадли так и не вспоминал, полностью забив на неё, и, даже видя её дома, не удивлялся этому, напрочь позабыв, что где-то привязывал и оставлял Рекса. Потом он стал забывать и брать его на улицу: проглотит кашу, крикнет «мам, я пошел!» и улепетывает, пока мама не заставила молоко пить. Так что это стало обязанностью Гарри — прогулять Рекса, что он исполнял весьма добросовестно, да так, что его и пса не было видно весь день напролет. Как хорошо воспитанный пёс, Рекс не гонял кошек, но этих… Завидев в первый раз книззлов, Рекс опешил: с виду вроде кошки, но как будто окутаны вуалью, за которой пряталась непонятная внешность и запах. Эти окутанные дымом твари выглядели как помесь каракалов и гиеновых собак из передачи о диких животных, у них были огромные уши и голые хвосты. Кроме того, они пахли совершенно не кошками, и уже одно это заставило Рекса усомниться в их правдоподобии. По его песьей логике было коротко и ясно — если ты кошка, то пахнешь, как кошка, и не важно, лев ты или полосатый Роберт с помойки. Эти же пахли, простите, обоссанными котами… Сначала Рекс нюхал их издали, потом поближе и опять не понял — больны ли они? Ведь кошки как раз кошачьей мочой не пахнут, они очень чистоплотны, и если уж описались, то это, как правило, признак беды — болезнь или старость… А эти «спрятанные за вуалью» кошки воняли на всю округу. Снова попринюхивавшись, Рекс рискнул подойти поближе, не обращая внимания на Гарри, который осторожно подергивал его за цепочку. — Рекс, не трогай, это кошки старухи Фигг, они странные, не нюхай их… Но Рекс столкнулся с загадкой, с которой желал сейчас же разобраться. Он подошел ещё ближе, вытягивая морду к «коту-за-вуалью», и собрался хорошенько обнюхать. Но «кот-за-вуалью» не одобрил вторжение собаки в свое личное пространство, зарычав, замахнулся когтистой лапой. Рекс увернулся и, вздыбив шерсть на загривке, ринулся в атаку, наконец-то поняв — это не кот! Это какой-то неизвестный ему зверь, маскирующийся под кота! Гав!!! Держите мошенника! Книззл, не ожидавший нападения, рванул во все лопатки, Рекс чесанул вдогонку в полном восторге от своей догадки — эта «кошка» бежала мимо деревьев, не делая попытки залезть на них! Ах ты, мошенник, ну я счас покажу тебе, как притворяться честной кошкой! Гарри сперва испугался, когда Рекс внезапно вырвал цепочку и ломанулся за кошаками миссис Фигг, но потом, увидев, что пёс просто гоняет их кругами, успокоился. А Рекс после нескольких погонь определил для себя статус мнимых котов — они вполне гонятельные, но неинтересные. Всего несколько погонь, и странные звери перестали показываться ему на глаза, что, конечно же, отбило у Рекса задор. Ну и фиг с ними, всё равно они не кошки! С настоящими кошками хоть пообщаться можно. Это воскресное утро начиналось, как и все утра до него: Петунья, знавшая, что по выходным муж любит поваляться в постели, прогуляла Рекса, потом приготовила завтрак, укутала кастрюли в полотенца, поставив в духовку и в ящик для хранения горячего под плитой, после чего унеслась на срочное собрание по разведению ползучей розы, которую начинала подумывать завести сама, но для которой нужно приобретать декоративные решетки на окна. Гарри вышел из чулана сразу после ухода тёти и, пользуясь тем, что на кухне он пока один, схомячил из кастрюли пару котлет с хлебом, потом разложил остальные так, чтобы не видно было, что оттуда что-то взяли, свистнул Рекса и выскочил с ним на улицу. Дадли встал через полчаса, долго одевался, копаясь в одежде и отвлекаясь на конструктор «Лего», из которого пытался сочинить и сложить рыцарский замок. Продолжая возиться с детальками, он вышел из комнаты, пособирал под дверью, потом у лестницы, на ступеньках и достроил на кухне, куда добрался с почти готовой моделью. Доделывал дворец он вприкуску с котлетами, заляпывая детальки жиром. Обожравшись котлетами и пастушьим пирогом до отвала, Дадли покинул кухню, оставив на столе обтекающее салом строение. Вернон в это воскресное утро, как мы видим, встал позже всех. И ему скоро придется пожалеть о том, что плохо воспитывал сына… Пара деталек от «Лего» затерялась в коридоре у двери в комнату Дадли, одна — на ступенях лестницы, и кучка — вокруг стола на кухне. Как думаете, на которую из них по закону подлости должен был наступить Вернон голой пяткой? Ага, верно, на ту, синенькую, что, подобно хамелеону, запряталась на сине-мраморном ковролине лестницы. Боль от вонзившихся «шишечек» на детальке «Лего» была не просто адской, она была кошмарно адской и подлой! Не ожидавший ничего подобного, тучный Вернон неуклюже подпрыгнул, потерял равновесие и… РУХНУЛ. Его падение по грохоту можно сравнить с галопом носорога, идущего тараном на автомобиль. Вопль, полный боли и неожиданного шока, сотряс стены, но английский дом был добротно построен и потому устоял. Зато толчок упавшего тела на пол услышал Рекс, за это время успевший неторопливо добрести-докружить с Гарри до супермаркета, расположенного за пару кварталов от четвертого дома на Тисовой. А услышав ещё и приглушенный расстоянием вопль, он в момент определил источник звука. Тревожно гавкнув, Рекс сорвался с места и побежал вверх по улице. Следом за псом понесся удивленный Гарри, не понимающий, чего это на Рекса нашло… — Гав! Гав-гав-гав! — с лаем набросился пёс на дверь. Сильно отставший Гарри подбежал, взлетел на крыльцо и, потянув за ручку, торопливо распахнул створку, в проем которой тут же просквозил Рекс. Дядя лежал на лестнице, его обычно красное лицо сейчас было сметанно-белым. Он тяжело, часто и как-то испуганно дышал. Рекс, тихо потявкивая, озабоченно обнюхивал распухающую на глазах правую ногу. Всё поняв, Гарри кинулся к телефону — вызывать скорую. И сиротливо жался к стенке, пока вокруг дяди возились приехавшие врачи. Петунье Вернон позвонил из больницы сам, так что Гарри ничего не пришлось объяснять тёте — Петунья уже всё знала и, кипя праведным гневом, занялась экстренной уборкой второй захламленной комнаты сына. Выкинула она всё! Включая и перемазанный жиром «дворец», обнаруженный на столе в кухне. Дадли, прибежавший домой вечером, вместо ужина получил мамину истерику и гору мусорных пакетов, которые она велела вынести на помойку. Едва-едва и кое-как выйдя из ступора, Дадли принялся тягать мешки к мусорным бачкам на обочине дороги. Он ничего не понимал. Оттягав мешка четыре, он задумался — а что там, в этих пакетах? Развязал один и не поверил своим глазам, увидев свои собственные поломанные игрушки. Мам, а я не понял? Это что? И какого?.. Засучивая рукава, он поперся было в дом задавать маме этот вопрос, но был остановлен полотенцем, которым Петунья впервые в жизни приласкала сынка. Вслед за хлещущими ударами по дому разносились вопли разъяренной матери. — Ты! Маленький свинтус! Сколько раз… я тебе… говорила — убирай за собой свои дурацкие игрушки!!! Из-за тебя, подумать только, пострадал отец! И если бы не Гарри с Рексиком… Тут она, резко вздохнув, беспомощно расплакалась. Следом жалобно заревел Дадли, чудом как-то понявший из разрозненных маминых криков, как именно и почему пострадал папа. Потом, осознав масштабы своего нечаянного преступления, донес до помойки оставшиеся мешки и даже поскреб свою комнату, выкидывая прочь игрушки, которыми ещё пользовался. Навестив мужа в больнице день спустя, Петунья получила от него приказ — переселить Гарри из чулана. У Вернона была целая бессонная ночь, за которую он хорошенько подумал и понял, что ведет себя по-скотски с племянником, который немедленно пришел к нему на помощь. Придя домой, Петунья тут же занялась переселением племянника. Сперва она отдраивала бывшую кладовку Дадли, попутно поражаясь собственной нелогичности, затем с чердака была спущена и собрана кровать, скинут тяжелый новый матрас, из комнаты Мардж был выволочен и затащен в комнату Гарри письменный стол. Из гостиной Петунья мужественно пожертвовала один из коллекционных стульев. Полки и шкаф в комнате уже были по умолчанию, как и обои, наклеенные где-то с год назад… Ну и заключительный штрих — Гарри был приглашен в комнату, где получил на руки стопку чистого белья и напутствие в уши. — Вот, это теперь твоя комната, живи здесь и держи её в порядке. — Спасибо, тётя! — счастливо улыбнулся Гарри. По предписанию страховки дядю Вернона продержали в больнице четыре недели, и домой он вернулся в начале сентября, когда мальчики уже пошли в школу. За эти недели Гарри полностью обжил свою комнату, доставшуюся ему безо всякого скандала, ведь её раньше несколько раз хотели отдать Гарри: когда ему исполнилось семь лет, потом, когда — девять, но всякий раз эти благородные порывы родителей пресекал вредный Дадли, не очень-то хорошо вникающий в проблемы. А они были, и немалые: сперва на родителей наезжал детский врач из школы, потом учительница пригрозила спустить на них ювенальщиков, но всякий раз что-то происходило, и люди из соцопеки так и не приходили, чтобы проверить условия содержания худого, бедно одетого мальчика. А сейчас Дадли даже и пикнуть не посмел против, прекрасно понимая, за что именно он наказан и за что награжден Гарри. Что ж, за помощь папе он и сам был благодарен, очень… Нога дяди Вернона была всё ещё в гипсе, и по дому он передвигался с помощью костылей, что было весьма сложно для него, и так-то тяжелому на подъем. Так что Вернон старался вообще не утруждаться и, умащиваясь в гостиной, он умащивался основательно, обложившись подушками, пледами, книгами, газетами и журналами. Сначала центром внимания являлся он, великий и неповторимый Будда, созерцающий свой пуп — все бегали вокруг него этакими зайчиками, потом, по мере привыкания и рутинности, от Вернона отсеялись и перестали так уж рьяно нестись к нему по первому зову. Но не Гарри и Рекс. Если до Петуньи с кухни он ещё мог доораться, то Дадли с улицы или от компьютера — практически никогда, тот был либо ленив, либо глух. А Гарри и Рекс возникали около него сразу, едва только он подумает о телевизоре или кружке чая: миг — и Рекс с умильной мордой подает ему пульт от телевизора, а Гарри несет ароматный чай… И оттаивало постепенно сердце дяди Вернона, видя столько бескорыстной заботы со стороны маленького племянника и удивительного пса из Италии.