Под сводами Каситы.

— Почему. Ты. Не. Можешь. Уделить. Хоть. Одно. Утро. На. Завтрак. С. Семьей?       Пеппа искренне старалась держать себя в руках, но ее левый глаз уже начал недобро дергаться. Атмосфера на кухне тут же сгустилась. Казалось, еще немного и в Камило попадет молния. Средний Мадригаль подпрыгнул на месте, едва слабое покалывание пронзило затылок. Один из многочисленных маминых фокусов намекал, что все очень плохо. Мама серьезно злилась и дело крылось вовсе не в новых жильцах, чей приезд должен был состояться с минуты на минуту. — Я так-то другу обещал прийти пораньше и помочь с проектом. — Руки сами потянулись к небольшому чайнику с заваркой. Камило спешно притянул к себе и маленькую расписную чашку. — Не думаю, что он обрадуется, если я опоздаю или не приду. — Друг. Может. Подождать.       Нервничала. Мама страшно нервничала. Кроме дергающегося глаза Камило заметил мелкую тряску, словно при простуде. Лицо Пеппы казалось даже более бледным, нежели это бывало обычно. Сказывались долгие дни сомнений. Стоило прошлым соседям освободить второй этаж, как арендованный дом резко погрузился в блаженную пугающую тишину. Целую неделю Мадригали не пользовалась бирушами, а Долорес вовсе отложила наушники. — Ничего криминального не произойдет, если ты опоздаешь на часок. — Голос Феликса частично терялся за шкварчанием сосисок. Яйца на его сковороде успели схватиться и дело оставалось за малым. — Это ведь новые соседи. Будет невежливо, если ты так просто уйдешь. — Словно им мое отсутствие помешает заселиться…       Аргумент засчитан не был. Феликс скорчил неодобрительную гримасу, а Пеппа прикусила нижнюю губу. Совсем дурной знак. Пришлось ретироваться, позорно приподняв макушку белого флага. — Жду до десяти. — Камило наполнил чашку чаем и протянул ту матери. — Потом улетаю прочь, навстречу новым горизонтам и ску-у-у-учному проекту.       Часы показывали лишь половину десятого. Тоска. — Напомни-ка, а с каких пор вы вообще делаете проекты на лето? — Пеппа спешно перехватила чашку и подозрительно сощурилась. Суровый материнский опыт бросил в душу семя сомнений. — Что бы ты не задумал, платить я за это не буду, молодой человек и…       Разбитое соседское окно никак не желало забываться, хотя с того момента прошло целых две недели! Средний сын нервно улыбнулся и потупил взгляд. Руки его почти механически потянулись к плетенной корзинке с хлебом для тостов. — Это была случайность. — Случайность, которая дорого нам обошлась! — Ма-а-а-ам, я же усвоил урок и почти отработал стекло. — Говорил это Камило с улыбкой на лице, но тоской в душе. Потенциальные карманные деньги утекали сквозь пальцы, прямо как песок или вода. — Еще пару дней с газонокосилкой и все, я верну тебе все до единого цента! — Родная, он уже успел пожалеть. — На несколько секунд Феликс забыл о сковороде и пританцовывая, подошел к любимой супруге. — Давай не будем поднимать эту тему вновь?       С одной стороны Феликс явно заслуживал благодарность. Если бы не его харизма и обаяние, Камило бы не получил ту подработку. Но с другой, смотреть без смущения на милующихся родителей Камило не мог чисто физически. Внутренний ребенок упорно кривил лицо.       Чудодейственный поцелуй в лоб снял напряжение. Пеппа, казалось, даже набрала румянца. Бледная кожа заметно порозовела. Крупные пальцы Феликса игриво прошлись вдоль плеча женщины, тревожа пышные воланы рукавов. Взгляды взрослых как-то странно пересеклись между собой и нежно-розовые пятна, так странно загоревшиеся на щеках Пеппы, набрали красноты. — Но я же не со зла это говорю. — Пеппа заправила рыжеватую прядь за ухо и смущенно уставилась вниз, прямо на парадную скатерть. — Просто в его возрасте пора бы учиться ответственности…       Они говорили так, словно самого Камило за столом не было. Это сыграло на руку. Банка меда с середины стола вальяжно перекатилась в руки единственного ребенка за столом. А, точно. — А Долорес и Антонио где?! — Хм… — Феликс что-то прошептал супруге на ухо, после чего уставился на пустующие стулья у стола. — Хороший вопрос. Очень даже…       Розовая Пеппа что-то смущенно пробормотала, скрыв лицо за завесой рук, но ничего Камило не понял. Что ж, самое время было взять ложку. — Действительно, где же сейчас Долорес? — Не смотря на тон, не было похоже, что Феликс озадачен.       Едва мужчина сбавил огонь в плите и подошел к раковине, как Камило тут же все понял. Раздался щелчок, после которого вода хлынула в раковину. Со стороны ванной комнаты на первом этаже послышался вопль. — А. Так вот где она. — ХОЛОДНО! — Голос Долорес обладал удивительной мощью. Не смотря на сомнительное, но все же существующее расстояние вкупе с относительно толстыми стенами и заглушками, складывалось ощущение, будто кричали тут. На кухне. Буквально в нескольких шагах от дверного проема. — КАМИЛО, ЕСЛИ ТЫ СЕЙЧАС ЖЕ НЕ ПРЕК- — Прости золотце, это твой старик ошибся.       Замолкла. Зависть кольнула сердце юноши. Вот почему-то когда он так говорил, старшая сестрица не молчала, а активно возмущалась и размахивала влажной тряпкой в тщетной попытке прибить наглеца. Смешок сам вырвался из глотки. — Лучше не смейся, а напомни предупредить об этом наших новых соседей. — Феликс хохотнул. — Будет неловко, если в первый же день им выпадет контрастный душ.       Новые соседи… Камило цокнул языком и запустил ложку в мед. Как бы вкусно не пахла яичница, это утро хотелось начать со сладкого. Что вообще может быть лучше свежего, не побывавшего в тостере куска хлеба с медом? Себе Камило быстро выдал ответ на этот трепещущий вопрос.       Ни-че-го. Буквально. Вчера была умята последняя пачка печенья, выпит последний глоток колы и сожран последний мармеладный мишка, ставший на некоторое время яблоком раздора между Камило и Долорес. — Надо будет потом съездить за продуктами, родная. — Феликс цокнул языком, приоткрыв дверцу навесного шкафа. На полках виднелась почти девственная пустота. — У нас тут шаром покати. Как-то неправильно. Даже к чаю подать нечего! — О! Я сейчас как раз могу… — Не можешь. — Румянец резко исчез, ровно как и смущенный блеск в глазах. Пеппа напряглась. — Сейчас ты уйдешь, а потом вернешься ближе к ночи. Сиди тут, молодой человек. — Но я же честно, мам. Туда и назад. Ты и глазом моргнуть не успеешь, как…       Пеппа моргнула. — Не успел. — Эй, но я же не буквально!       Но спорить было бесполезно. Пришлось вернуться к бутерброду. Скользя ложкой по ровной поверхности хлебного куска, Камило недовольно надул щеки. В тайне он надеялся на поддержку со стороны Феликса, но тот молчал, судя по всему поддерживая настроения супруги. Это угнетало. Вот если бы подобное предложила Долорес, то тут и речи бы не шло. Ей бы действительно всучили деньги, нисколько не опасаясь ее пропажи, хотя, на минуточку, из них двоих именно Долорес имела привычку по дороге заводить всякие беседы разной степени долготы.       Пеппа тихо вздохнула. Длинные пальцы ее беспокойно бегали вдоль орнамента на салфетке. Поглощенная в раздумья, мать семейства нервно закусила губу. Волнения от грядущей встречи тревожили дух. — Не переживай, любовь моя. В этот раз нам точно повезет с соседями. — Феликс выключил газ. — Я списывался с Августином. Классный мужик. Такой тихий, спокойный… Как раз то, что нам не хватало последние полтора года! — Как ты можешь говорить о том, что он тихий, списываясь? — Ехидно поинтересовался Камило, преподнеся медовый тост к губам. — ТАК. НИКАКОГО СЛАДКОГО ДО ЗАВТРАКА. — Пеппа словно пробудилась ото сна. — Ты же знаешь, это перебивает аппетит. — Ну мам! — Камило! — Не парься, я дам тебе самую маленькую порцию. Прикончишь — не заметишь. — Феликс! — Пеппа оскорбленно посмотрела на мужа. — Не поощряй! Он должен нормально питаться. Он же на своей улице до самой ночи торчит! Ни обеда, ни перекуса, ни… — Да понял я, понял. — Тост был показательно отложен в сторону. — Мам, ты только не кипятись.       И все же иногда эти странные попытки контролировать все и вся больно задевали юношеское самолюбие. Пока другие шестнадцатилетние мальчишки могли хоть сутками напролет торчать на улице, влипая в приключения и игнорируя комендантский час, Камило был обязан возникать на пороге дома до десяти вечера. Опоздания Пеппой воспринимались как маленькие трагедии и, обычно, для Камило выливались в наказания разной степени суровости. От безобидного мытья посуды на протяжении трех недель до серьезного домашнего ареста. Все зависело как от вектора материнского настроения, так и от удачи самого Камило. — Ты мне потом «спасибо» скажешь. — Пеппа качнула головой. — Любой прием пищи становится лучше, когда последним подается десерт.       Вроде маму обижать особо не хотелось, а вроде сердце желало большей свободы. Вот же дилемма! — А вообще будет здорово, если папа прав. — Разговор оказался немедленно переброшен в иное русло. — Ма, ты только сильно не нервничай, хорошо?       Отчего-то энтузиазма Пеппа оказалась лишена напрочь. Какая-то мрачная тень на мгновение пробежала в ее глазах. — А что, если все будет только хуже? — О-о-о-о, нет — Зазвякали тарелки. Пританцовывая, Феликс принялся разбивать яичницу на порции. — Хуже тех уже быть не может. Августин и Джульетта работающие люди в отличии от тех бездельников. Они не будут торчать здесь целыми сутками. — Но у них тоже есть дети. — Пеппа закусила губу, вспоминая прошлых соседей. — И не двое, а трое! Это же целая толпа!       Камило посмотрел на потолок, где виднелась крупная трещина. Последний подарок нерадивых жильцов. Благо арендодатель не распределил ущерб на двоих, а заставил платить именно виновников. Вспомнились шокированные лица нахалов. Они, наверняка, надеялись этой штукой насолить Мадригалям в последний раз, так сказать, на память. — Дети, хах. — Первую тарелку Феликс поставил прямо перед носом мнительной жены. — Любовь моя, дети они чисто номинально, а так взрослые девушки, почти в полном рассвете сил. Старшая, кажется, даже почти заканчивает колледж, средняя точно закончила школу, а у младшей вот. Год-другой, и все. Совершеннолетие. Считайте, что мы выбили джекпот. — И все равно мне неспокойно. — Пеппа отпила немного чая. — Прошлые, конечно, не подарок. Но за это время они стали почти родными. — С такой родней я бы быстро оказался в детдоме. — Камило хмыкнул, а Пеппа неодобрительно посмотрела на сына. — Что? Ты же знаешь, они меня ненавидели! — Уверен, что эти жильцы нас порадуют. — Поспешил вступиться Феликс, отдавая вторую тарелку Камило. — Максимум — гиря случайно упадет и все, да машинка швейная изредка постучит. Там кто-то из дочек увлекается шитьем, но и это не особая проблема. — Надеюсь она выберет спальню не надо мной… — Долорес появилась тогда, когда третья тарелка оказалась перед пустующим стулом. — Доброе утро, дорогая семья. Ну как, новенькие еще не приехали? — Уууу… Сеньорита, а из какого Титаника вы сегодня имели честь выплыть?       Долорес поправила плед на плечах и недовольно зыркнула в сторону брата. Бедная сестренка! Холодный душ так сильно ее впечатлил, что согреться без теплой тряпки летом просто не выходило. Действительно, стоит вторых Мадригалей предупредить о нежелательности включения раковин в то время, как кто-то стоит под душем.       Настроение старшей дочери вышло неважным настолько, что ей лень было придумывать ответную остроту. Без лишних слов Долорес плюхнулась к ближайшей тарелке с яичницей. — Пока никого нет. — Феликс взглянул сначала на часы, потом на окно. Крыша машины арендодателя игриво блеснула на солнце. — Но, что-то мне подсказывает, что мы в одиночестве пробудем недолго. Антонио еще не проснулся?       Без десяти десять. Черт. Компания долго ждать его не будет, особенно в такой погожий денек. Камило напрягся. Пока родители думали (или делали вид, что думают) о неком проекте сына, правда оказалась чуть более прозаичной. Ватага мальчишек еще вчера вечером договорилась о дружном походе на пруд без взрослых. Один приятель упоминал отличное место, маленький пляж, спрятанный за камышами и небольшим ущельем, куда дорогу знал только он один. Стоит Камило опоздать, как все для него сорвется. — Нет, отсыпается. — Долорес тряхнула тяжелой головой. Вот бы ей тоже вернуться в кровать. — Ну и ладно. Пусть сегодня поспит побольше. — Феликс занял свое место. — Наслаждаемся последними минутами тишины и готовимся ко всякому. Долорес, перца подать? — Не сегодня. — Единственная дочь пронзила вилкой кусок сосиски. — Господи, пусть все пройдет хорошо.       Это стало чем-то вроде молитвы. Члены семьи переглянулись между собой, после чего преступили к завтраку. Машина второй семьи показалась чуть позже десяти. К тому моменту Камило успел запихнуть в себя целых две порции, перекинуться несколькими шутками с Долорес и принять выжидательную позицию с тостом в зубах.       Приехавшие медлили и это раздражало. Время стремительно уходило прочь, и каждая новая минута, потраченная на обмен любезностями с усачом, делала почти больно. Когда торжественное вручение ключей подошло к концу, вторая семья перешла отчего-то очень медленный шаг.       Когда странная девчонка в длинной синей узорчатой юбке поднималась вверх, Камило успел спешно поприветствовать всю ее родню под громкий возглас Пеппы «СЯДЬ ЗА СТОЛ И ПОЕШЬ КАК НОРМАЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК». Сесть Камило успел, а вот поесть - нет.       Он искренне верил, что сможет отскочить или увернуться, но что-то пошло не так. Незнакомка рухнула прямо на дорожку, а несчастный хлеб с медом некрасиво приклеился к плечу. Зеленые очки, несуразные по форме, упали прямо перед ступенями. Когда раздался их тихий «бряк», Камило отчетливо понял, что это треснуло не стекло, а его надежды сегодня попасть на пруд. Впрочем, изо рта вырвалось совсем иное сожаление, даже более приземленное по своей сути. — Черт, мой тост!