Когда взойдет солнце

Когда я засыпаю, я вижу тебя во сне. Ты всегда стоишь в том же свадебном платье, которое мне передал твой отец. Оно безупречно сидит на тебе, открывает твои хрупкие плечи. На твоей шее висит маленький кулон, который я никогда не видел прежде. Но это неважно. Важно то, что ты улыбаешься. Твое лицо украшает та же улыбка, которую я помню. На щеках нежный румянец, глаза, в которых играют тысячи искр, если взглянуть в них. Когда ты появляешься, я вижу, как ты говоришь со мной. Но мне еще ни разу не удалось услышать твой голос. Казалось, иногда я мог читать по губам. Несколько раз ты произносила мое имя, наверное, это единственное, что я смог прочитать. «Леви... Капрал Леви». Я хочу сказать тебе, чтобы ты больше не звала меня этой должностью. И если бы я мог, я бы сказал тебе об этом, но когда я открываю рот, тоже не могу произнести ни единого звука. Совсем как ты. Мы стоим поодаль, не можем сделать пару шагов навстречу друг другу, и говорим без слов. Это ужасно раздражает, я чувствую себя таким беспомощным, а ты улыбаешься. Даже смеешься, мне же остается только вникать в твой смех, чтобы услышать его, но я знаю, что это невозможно. Неужели ты всегда будешь появляться такой недоступной в моих снах? Смогу ли я когда-нибудь приблизиться к тебе, чтобы услышать твой смех, чтобы тоже заговорить с тобой? Пусть мне дадут самое короткое время, я бы сказал тебе... — Эй, разве ты не собираешься на похороны? В конце концов, товарищи из твоего отряда! Это так по—твоему, конечно, но мог бы сделать исключение, — в комнату врывается девушка, пытаясь стянуть меня с кровати. — Оставь меня, я позже приду. — Что значит «позже»?! Ты мог бы присутствовать при обряде, никому от этого хуже не станет! — Мне станет. Оставь меня, Ханджи. Чувствую, как ее руки отпускают меня и расслабляются. Еще какое—то время она стоит лицом ко мне, потом медленно разворачивается и направляется к выходу. — Стой. Ты сделала, как я просил? — Сделала, — тихо говорит она и уходит. Тишина, такая странная с утра. Не припоминаю, чтобы она бывала такой. Чувствуется какая—то тревога и волнение в ней. Я бы отдал сейчас все, чтобы снова заснуть и не чувствовать это. — Спасибо.

***

— Сэр, не могли бы Вы передать от меня Гюнтеру вот это? — какой-то молодой солдат протягивает мне свечу. — К сожалению, я не смогу посетить его в ближайшее время. Если Вас не затруднит... И да, примите мои соболезнования. Слабый ветер колышет волосы той служанки, которая развешивает белье на веревке. Она делает это не спеша, наклоняясь своим грузным телом к новой одежке и выпрямляясь, чтобы снова повесить. Ее волнистые седые волосы совсем не признак того, что она стара. Лишь повернувшись лицом к тебе, увидев глубокие морщины и мешки под глазами, ее кожу рук, ты поймешь, что это так. Наверное, она потеряла сына. Вижу, как одна слеза стекает по ее щеке, она утирает ее свободной рукой, чтобы никто ничего не заметил. Лишь только ночью она будет сидеть в своей грязной каморке в обнимку с подушкой и по-настоящему лить слезы. — Сэр?.. — Да. Я беру этот скромный подарок и ухожу. Солдат, наверное, находится в недоумении, глядя в мою спину. Потом он пожмет плечами, развернется и уйдет. Как и все это делают. Небо медленно затягивают тучи. В воздухе плавает неприятная атмосфера, готовая задушить меня, как только я сдамся. Поднеся к лицу эту свечу, разглядываю ее. На ней по вертикали выведено кривым почерком «Гюнтер Шульц», еще левее - «Твой брат». Вот оно что, я снова встретился с родными товарищей, даже не подозревая об этом. Наверное, его брат подумал, что я эгоист, а может и нет. Главное, чтобы мы больше никогда не увиделись. Гюнтер, Ауруо, Эрд и... Петра. Когда мы встретились с вами впервые, я начал вас ненавидеть. И не только вас, но и командора Ирвина, который решил преподнести мне такой подарок с утра, нарочно приведя мой новый отряд ко мне в комнату. Позже он ушел довольный, говоря что-то вроде «ну, удачи вам всем», а я, сидя в кровати, смотря в ваши такие же довольные лица, уже придумывал, как буду издеваться над вами. Когда проходили тренировки, и я мало-помалу привыкал к вам, порой удивлялся, что вы неплохо были подготовлены. Но говорил вам об обратном, чтобы вы сильно не зазнавались. Помню, когда настал мой день рождения, вы все вместе с мисс Ханджи ворвались рано утром в мою комнату, чтобы поздравить меня. Петра держала в руках большой торт, который вы приготовили сами, улыбалась и говорила «с днем рождения Вас, капрал», а вы ее подхватывали и пели вместе. Всем своим видом я пытался показать, как ненавижу вас. Но вы умерли, так и не узнав, что я думаю о вас иначе. Впереди белеет церковь, ее купола блистают даже в такой пасмурный день. В небе вот-вот начнется гроза, по крышам забарабанит сильный дождь, по улицам будут течь грязные потоки. Дождь утихнет через несколько минут, и тусклое солнце пробьется сквозь тучи, чтобы согреть эти холодные земли. Похороны должны уже были закончиться, вижу, как впереди за холмом поднимаются знакомые солдаты, среди них Ханджи и другие офицеры. Кое—кто разговаривает, стоящие же впереди молча идут не говоря ни слова. Заметив меня, Ханджи останавливается. Оборачивается назад и снова направляется ко мне. Другие же медленно бредут в разные стороны. — Леви, я... В общем, ее отец все еще там. И он пожелал ее похоронить отдельно от других, я не смогла ему отказать. Так что, Гюнтер и остальные находятся около другой церкви. С ним еще Лиза, я и не знала, что у Петры такая милая сестренка. Они очень похожи, да? — Да, похожи. — Подожди... Когда мы хоронили ребят, завидев ее в этом платье, он стал оглядываться по сторонам. Видимо, искал тебя. Может, стоит подойти? Все же, ты настоял на этом. Она улыбается и пожимает мне руку, потом уходит так и не дождавшись ответа. Поднимаясь в гору, я вижу его. Он стоит перед могилой вместе с Лизой, которая держит его за руку и что-то говорит. Кажется, что и он что—то ей отвечает. Когда я подхожу к ним, они тут же замолкают и глядят в мою сторону. Не зная, что делать, я говорю: — Платье, в котором ее хоронили. Это была моя идея, Вы же не против? Так всегда поступают, если девушка не вышла замуж, то ее хоронят в свадебном платье. Я где—то об этом читал, говорят, что на небесах ее мечта исполняется. Но я в это не верю, мне просто захотелось увидеть ее в нем. — Она очень красива в нем, но бледность ее кожи меня пугает. Выглядит, как фарфоровая кукла, безжизненная такая, — тихо отвечает отец. — Даже так, она всегда будет прекрасна. Правда, Леви? — таким же голосом обращается ко мне Лиза. — Тебе не стоит обращаться так к нему, Лиза. Он ведь старше. — Я не против, — смотрю на крыши домов, медленно намокающие от дождя. — Даже так, она будет прекрасна. — Капрал, я... Возьмите это, пожалуйста, — отец протягивает мне свернутый вдвое лист. Его края изрезаны и испачканы, но чернила не выцвели. — Письмо, которое она прислала мне перед смертью. Перед выездом на 57—ую вылазку за стены. Мне—то оно больше не пригодится, думаю, Вам будет интересно узнать, что она писала о Вас, — он берет на руки Лизу. — Мама говорила, что мы с Петрой обязательно найдем хороших женихов, — улыбается девочка. Повернувшись к ней, я наклоняюсь и говорю: — Ты найдешь его, я обещаю. И она смеется. Как смеялась Петра во сне. Такой же голос, вот, что я не мог расслышать тогда. Та же улыбка, те же глаза. Радостно, звонко и громко, несмотря на всю эту боль, которую я принес ей, она может выдержать ее. Такая маленькая. — Ну все, мы пошли. Надеюсь, мы еще встретимся. — До встречи. Эти двое разворачиваются и уходят, отец говорит ей что—то об уважении к старшим, а она слабо смеется и отвечает, что я все—таки жених ее сестры. Смотря им в след, я чувствую атмосферу семьи, которой у меня никогда не было. Вокруг них всегда была такая теплая и солнечная аура, которую я никогда не ощущал. И только сейчас, когда их семья разрушена, я чувствую себя таким же, как и они. Многие могли бы сейчас мне сказать, что я ни в чем не виноват. Но они должны понимать, что я не смогу принять эту «правду». Далеко в небе раздается раскат грома, дождь начинает лить теперь и здесь. Деревья качаются из стороны в сторону, ветер норовит их сломать. Стоя у одинокой могилы, я читаю: «Дорогой папочка! Я очень скучаю по тебе. Завтра мы с отрядом Леви отправляемся на 57—ую вылазку за стену. Я еще не знаю, в чем состоит весь ее смысл, но я верю, что мы добьемся успеха. Ведь с нами как никак капрал и новенький. Может, ты уже слышал о нем, его зовут Эрен. Именно он закрыл ту брешь в стене. Когда я вернусь, хочу поскорее встретиться с тобой. Жаль, что мы можем видеться всего раз в неделю, у меня много обязанностей, я ничего не успеваю. Как поживает Лиза? Передай ей, что я очень скучаю. Скажи, что когда я вернусь, обязательно возьму ее погулять в наш штаб, чтобы познакомить с моими товарищами. Ведь практически никто о ней не знает! Если бы мама была жива, она бы гордилась тобой! Ты смог вырастить меня такой, какая я есть. И мою сестру, скоро она подрастет и тоже сможет поступить на военную службу. Только, пожалуйста, не отговаривай ее, как ты отговаривал меня. Ее решение — будет ее решением, ни в коем случае не моим и не твоим. Надеюсь, скоро настанут времена, когда мы навсегда забудем об этих монстрах за стеной. Когда жизнь будет намного легче, люди смогут любить друг друга свободно. Кстати, о любви... Есть один человек, в которого я верю. Когда я впервые с ним встретилась, мне захотелось сделать все, чтобы быть угодной ему. Оправдать всего Его ожидания, быть полезной. Я старалась на тренировках, в уборке и в сражениях. Мне всегда казалось, что он практически меня не замечал. Но я не расстраивалась, пап. Мне уже 21, и я люблю его на протяжении нескольких лет. Он даже не догадывается об этом, но всегда добр ко мне. Поручает мне некоторые задачи, я чувствую себя полезной. А это самое главное. Думаю, что в скором времени я смогу признаться ему. Иногда я представляю, что выхожу за него замуж. Он очень хладнокровен, поэтому, наверное, на свадьбе бы стоял с таким видом, будто ему все равно. Но на самом деле я знаю, что это не так. Он просто старается казаться таким, бесчувственным, я уверена, что он очень любит нас всех. И мы тоже его любим, хоть и у него много недостатков. Ладно, мне пора ложиться спать. Ведь завтра настанет тот день, когда я снова буду сражаться вместе с ним! Ты должен догадаться, о ком я говорю. Только, пап, ни в коем случае не говори ему ничего раньше времени! Предоставь это мне, положись на меня. Люблю тебя и Лизу. Обещаю, что увидимся, как только я вернусь. Твоя Петра». Вот оно значит как. Ты даже не назвала моего имени, он сам догадался. Знаешь, сколько в твоем письме ошибок? Их несколько, это слова, которые давали твоим родным надежду. «Вернусь». Они ждали тебя, но ты не вернулась. Я вернусь, я вернусь... Сколько необоснованной лжи, которая приносит людям боль. Их теперь двое, знай об этом. Нет больше ни матери, ни тебя, которая бы могла заменить ее им. Ветер становится тише, вдали виднеется закат. Солнце заходит за огромные стены так мучительно медленно, но смотреть на него одно удовольствие. Люди знают, что завтра оно вновь появится в небе. Но ты не сможешь сделать то же самое. Тянусь к заднему карману, прячу записку и достаю маленькую коробочку. Еще раз смотрю на уплывающее за стены солнце, наклоняюсь к тебе и встаю на одно колено около могилы. Ветер утихает, лишь медленно качаются тонкие ветви деревьев, словно танцуют вальс. Приятный запах дождя и травы, отовсюду веет каким—то спокойствием. Открываю коробочку, достаю маленькое золотое обручальное кольцо, оно переливается блеском в этой кромешной тьме. Совсем как твоя улыбка, которую я знал, всегда была такой светлой, что, наверное, смогла бы осветить весь мир. — Когда взойдет завтра солнце, ты выйдешь за меня замуж? Тишина, такая настоящая. Здесь никого, кроме нас, нет. Мы с тобой тут одни, я держу твою руку с обручальным кольцом и целую ее. Смотрю в твои в глаза и вижу в них блеск. Они совсем не такие, которые я видел в последний раз. В них течет жизнь, которой ты лишена. Ты улыбаешься, шепчешь губами: — Конечно. Вот, что я всегда пытался услышать во сне. Твое да.