Когда взойдет солнце

Ненавистные ворота предстают перед глазами. Я снова их вижу, я снова прохожу через них. Немногочисленный отряд возвращается обратно, так ничего и не добившись. И сколько раз мы уже им проиграли? Люди в очередной раз собираются на улице, чтобы узреть на наших лицах хоть капельку радости. И мы опять собираемся их всех разочаровать. Опять будем отдавать тела погибших сыновей и дочерей их матерям, будем видеть всю их боль, накопившуюся за то время, пока нас не было. Но хуже всего говорить им, что ребят, которые отправились с нами, просто не нашли. Такие матери часто после услышанного перестают реагировать на окружающую реальность и погружаются в мир надежды и страха. Думают, что их сын или дочь смогут вернуться домой живыми и невредимыми, и одновременно понимают, что этого не случится. Хотя, такие случаи все же иногда бывали. Правда, конец был не таким счастливым, как в сказке. По городу или поселку проходила волна гигантов и, возвращаясь на свою родину, люди понимали, что от их семьи ничего не осталось. Их долгожданная встреча не состоялась. И вот, снова собирается народ на улице, маленькие детишки - самые заинтригованные зрители сегодняшнего вечера. Что же, какие вести и результаты мы принесли с собой? Это будет самый часто задаваемый вопрос сегодня. — Командор Ирвин! Вы смогли осуществить тот самый замысел, ради которого отряд понес такие жертвы?! — Мы хотели бы задать Вам парочку вопросов! — Вы не жалеете, что потеряли такое большое количество солдат?! Чертовы люди, всегда задают одни и те же вопросы. Даже не представляю, что собирается делать командор. Мы понесли действительно большие потери, а чего добились? Женскую особь поймать так и не удалось, зато мы теперь точно знаем, что за этим стоит человек. И даже не один, а наверняка какая-нибудь большая организация. В это может быть втянут каждый из нас, я уверен, что многие что-то скрывают. Итак, до нашего штаба около пятисот метров. Нужно пройти их, сдерживая все свои эмоции, не подавать виду, что нам и мне плохо, игнорировать любые расспросы. Главное, чтобы отряд не останавливался, на вопросы можно ответить и потом. Я вижу, как Ирвин держится, отталкивая зевак, которым не терпится узнать хоть что-нибудь. Кажется, его терпению скоро наступит предел. — Капрал Леви! Спасибо, что Вы приглядываете за моей дочуркой, — обращается ко мне один человек из толпы. — Я отец Петры! Я бы хотел немного поговорить с Вами, прежде чем увидеться с ней. Что? О чем поговорить? Что он несет, разве он не видит, что... — Доча мне тут письмецо прислала, — продолжает он, — пишет, что для нее большая честь — служить под вашим началом, капрал... И что она собирается сделать все возможное, чтобы оправдать Ваши ожидания. Так открыто бахвалится, даже не представляет, как волнуется ее папочка... Наступает тишина. Кажется, что весь отряд останавливается, чтобы послушать, о чем мы говорим. Некоторые даже всерьез прислушиваются. Чертов Эрен Джагер. — Эм ну... Короче... Как ее отец, я считаю, что моему ясносолнышку пока рановато выскакивать замуж, все-таки молодая деваха, вся жизнь впереди, но... Некоторые отворачиваются. Солдаты, что стоят рядом, спешат удалиться, кто-то быстрее начинает двигаться вперед. Эрен ложится обратно в повозку, словно его и нет. Все испаряются за считанные секунды, оставив эту задачу на меня. Странно, это все очень странно. Я просто не понимаю, как... Почему именно сейчас он завел этот разговор?! — Э-э-э, капрал? Что такое?.. — отец явно что-то замечает. Возможно, виноват я сам, возможно, другие. Почему я отстал от отряда? Почему оказался позади всех на глазах у людей и их детей? Что мне ему сказать? Если я быстро что-то не придумаю, то он поймет все сам. Возможно, я поступаю как трус, но... — Папа, папа! Где Петруша? Где она?! Мне нужно столько ей рассказать! — по направлению к нам вприпрыжку приближается маленькая девочка в белом изношенном платье. Длинные волосы цвета спелой пшеницы, яркие блестящие глаза, она так похожа на свою сестру. Отец берет свою младшую дочку за руку и говорит ей: — Подожди секундочку. — Но пап! — Так что произошло? — снова обращается он ко мне. Неожиданно в голове возникает образ Петры, стоящей ко мне спиной и держащей в руках метлу. Медленные, но уверенные движения руками, тонкие, худые ноги, я еще удивляюсь, как она на них держится. Она поворачивается ко мне и произносит теплым голосом... — Нет-нет, все в порядке. Сейчас она с ранеными, Вы, наверное, пропустили ее. Она двинулась в первом составе вместе с командором. Думаю, Вам лучше встретиться с ней позже, у меня есть к ней кое-какие поручения. А на счет женитьбы, — я наклоняюсь к этой маленькой девчушке и глажу ее по шелковистым волосам. — Я понял Вас. Мы это обдумаем. И иду вперед, не оглядываясь. Я больше не хочу ни на кого смотреть, в особенности на членов семьи моих погибших товарищей. Это намного хуже, чем сообщать чужим матерям о пропаже или гибели их детей. Все потому, что эти товарищи были для меня как родные, и их близкие для меня не могут быть чужими. — Я понял Вас, зайду как-нибудь позже, — махает он мне на прощание. Когда-нибудь Вы обязательно загляните ко мне, но не сейчас. Я еще не готов сообщить вам об этом.