Отражение невинности

      Погода окончательно испортилась. По крыше кареты стучали капли дождя. Стены города медленно отдалялись, становясь все менее детальными, в какой-то момент совсем пропав из поля зрения. Флорет задремала. Белокурая девушка отчаянно желала, чтобы, проснувшись, она снова оказалась на чердаке, который пронизывает холодный сквозняк, пролетающий сквозь дыру под крышей.       Однако случиться этому было не суждено. За окном мелькали одинаковые стволы деревьев, вводящие своим бегом в транс. Флорет глядела на них, не чувствуя при этом ничего. Весь мир постепенно терял свои краски, все в нем постепенно теряло смысл.       Вскоре карета остановилась. За окном больше не было ни деревьев, ни полей, ни городских стен. За неуверенно сошедшей на мокрую землю Флорет наблюдали узкие темные окна. Фасад, представший перед белокурой девушкой, был слегка неопрятен, словно это место было совсем недавно покинуто людьми: кое-где виднелись трещины и сколы на сложных узорах, украшающих стены. Было заметно, что это место медленно умирало.       — Проведи ее, — холодно кинула дама слуге и нырнула обратно в карету.       Флорет исподтишка посмотрела на сурового слугу. За все это время он так и не поменял выражения своего лица, а единственными словами, что он обронил, оставались лишь грубые указания. «Он вообще настоящий?..» — спросила саму себя белокурая девушка.       Проходя к массивным деревянным дверям, к которым с разных сторон сходились три широкие лестницы, Флорет заприметила лежащий вокруг чахлый сад, за которым едва ли ухаживали. Поросшие сорняками клумбы и высохшие фонтаны в одном лишь воображении могли удивить своим великолепием.       — Что это за место? — не удержалась Флорет.       Но слуга по прежнему молчал. Происходящее больше было похоже на траурное шествие, которому вторил мерный стук капель дождя по разрастающимся лужам.       Тяжелые двери расступились перед белокурой девушкой, представив ей широкую залу с лестницей посередине. Пространство, открывшееся перед Флорет, было раз в пять больше тесного первого этажа рыбацкой лавки. Белокурая девушка болезненно поморщилась от промелькнувшей ассоциации.       В мрачном свечном освещении печально отсвечивали многочисленные картины, висящие на стенах. Флорет, стараясь отвлечься от дурных мыслей, стала разглядывать одну из них, пока слуга недовольно отряхивал свою одежду от воды.       На картине был изображен крестьянский стол, на котором стояла разнообразная посуда: крынка с молоком, глиняные тарелки и деревянные кружки. Но в первую очередь внимание девушки привлек выбивающийся из композиции цветок. Маленькие сиреневые лепестки, казалось, благоухали даже сквозь полотно. Они гроздочкой лежали на тонком оборванном стебле. Кто-то, видимо, сорвал этот цветок и беспечно положил на стол. Еще по столу неспешно ползла маленькая улитка. Возможно, она хотела вдохнуть цветочный аромат, и поэтому так смело позировала перед художником. «Умеют ли вообще улитки дышать?» — задалась вопросом Флорет и заметила прямо над цветком порхающую белую бабочку, похожую на тех, которых когда-то белокурая девушка видела каждый день, выходя в поле.       Вдруг откуда-то со второго этажа по лестнице стала сбегать молодая служанка. Тонкие волоски, выбившиеся из ее прически, делали ее похожей на воздушный одуванчик. Она испуганно посмотрела сначала на слугу, потом на Флорет.       — Это?.. — тонким голосом спросила она. Слуга кивнул. — Я сейчас позову мадам… Подождите, пожалуйста, — и упорхнула обратно.       Спустя какое-то время на лестнице показалась пожилая женщина. Она была в не менее богатом платье, что и дама, которую до этого встретила Флорет. Однако, вид ее был очень печальным. Она была очень худой, под ее глазами были темные круги, а собранные в тугую прическу волосы были полностью седыми.       Уставшие глаза в мгновение расширились, как только слуга грубо откинул с головы Флорет капюшон. Белокурая девушка в растерянности подняла ворот плаща, чтобы хоть как-то спрятаться. Пожилая женщина прикусила свою губу, вытянув ногу чуть вперед, чтобы спуститься на ступень ниже по лестнице, но, передумав, отступила и сказала слуге:       — Отведи… Туда… — она показала рукой вправо от себя.       Слуга, недолго думая, снова схватил Флорет под руку и потащил ее вверх по лестнице. Женщина же осторожно отошла, словно боясь приблизиться, и внимательно за ними наблюдала.       Слуга отвел Флорет в богато обставленную комнату с большим платяным шкафом и кроватью с мягким матрасом. Однако, было в ней и кое-что странное: через окна совершенно не поступал солнечный свет, так как к рамам были приколочены широкие доски. Они плотной стеной отгораживали комнату от внешнего мира.       — Зачем я здесь?.. — дрожащим голосом спросила Флорет у слуги, никак не получая ответа.       Слуга вышел, и белокурая девушка осталась в одиночестве. Темнота, пробиваемая лишь ничтожными струйками света, просачивающимися через узкие зазоры между досками, и затхлый воздух окружили ее. Тишина же, царившая вокруг, стала преобразовываться в едва различимые голоса.       — Может, тут есть призраки?.. — пробормотала Флорет. Хотя они едва ли напугали бы ее. По крайней мере, теперь. Все-таки, раньше она жила в доме, к которому и не такую жуть приписывали.       То место никогда не было окутано мраком. Оно оказалось проклятым благодаря тебе.       Голос прозвучал совсем близко. Флорет прижалась к стене, испуганно выискивая непривыкшими к темноте глазами источник звука.       — Нет!.. — она схватилась за голову. — Я не виновата!       На последнем восклике Флорет дверь в комнату отворилась. Свет из коридора рассеял тьму, и стало очевидно, что в комнате никого, кроме белокурой девушки, не было. На пороге оказалась «мадам», молодая служанка и еще одна служанка постарше, которую Флорет до этого не видела. Похоже, мадам услышала слова Флорет, потому что после них одна из морщинок на ее лбу углубилась.       — Разденьте… — хрипло приказала она служанкам.       — Что?.. — оторопела белокурая девушка и схватилась за свой плащ, в надежде его удержать. Но подошедшая к ней служанка быстро отдернула ее руку, после чего вторая быстрым движением сняла с Флорет плащ. — Подождите!..       Оставшись в одном только белоснежном платье, она отчаянно схватилась за него, уворачиваясь от рук, норовивших его снять. Служанки сконфуженно кружили вокруг девушки, пытаясь уличить момент, когда Флорет замешкается.       — Зачем вам это?! — прокричала она, как вдруг за ворот платья уцепились сильные женские руки. Раздался жалобный треск воздушной ткани. Служанка постарше отдала то, что осталось от белого платья Флорет, служанке помладше, которая старалась не пересекаться с белокурой девушкой взглядом.       По всему телу Флорет пробежал мороз. Она отчаянно пыталась прикрыться, но мадам подошла к ней и хладнокровно сказала:       — Убери свои руки. Как только… Я посмотрю на тебя, мы сразу же дадим тебе новую одежду, — она произнесла это без тени сомнения, как будто приказала прислуге сделать что-то совершенно обыденное.       На глазах Флорет выступили слезы. Ее пронзило чувство стыда и уязвимости. Три пары глаз внимательно смотрели на нее, перекрыв дорогу к выходу. Девушка медленно опустила руки. Мгновения длились вечно. Взгляд мадам, скользивший по всему ее телу, пронзал девушку, словно раскаленная игла.       Мадам прикусила губу прямо как тогда, на лестнице. Ее взгляд налился теплотой, и она подошла к Флорет, заключив ту в объятия.       Мадам прошептала, прислонившись щекой к шелковистым волосам девушки:       — Наконец-то ты вернулась, моя дорогая Мишелль…       От пережитого шока Флорет была не в состоянии возразить на обращение к ней незнакомым именем.       Как и было обещано, Флорет тут же выдали новую одежду. Это было прекрасное платье, которое девушка и не мечтала когда-либо в своей жизни примерить.       Мадам после унизительной процедуры раздевания сразу же полностью переменила свое отношение к Флорет. Она тепло предложила белокурой девушке расположиться в «своей комнате», как будто не замечая, что в этой комнате были доски на окнах, которые создавали атмосферу заточения, а у Флорет тем временем совсем не было вещей.       Девушка же не проронила не слова в ответ, не способная уже задаваться какими-либо вопросами. Без единой мысли в голове, она легла на свежеприготовленную постель и закрыла глаза. В ее ушах вместо голосов теперь был только шум, который перебивал все тревожные мысли.       Очнулась Флорет только когда в дверь постучали. За ней оказалась молодая служанка.       — Эм… Мадам зовет вас на ужин… — служанка взглянула на растрепанные белоснежные волосы. — Давайте-ка… Я сделаю вам прическу! — на ее лице появилась слегка боязливая улыбка.       Флорет устало махнула рукой, приглашая ее в комнату.       — Зовите меня Моник, — разразила она тишину своим звонким голосом. — Я понимаю, что вы немного сбиты с толку, да я и сама не до конца понимаю, что происходит, но… Мадам Лидия, вообще-то, не плохая женщина… У нее просто была достаточно… Тяжелая судьба, насколько мне известно, поэтому она может… Немного странно себя вести.       Моник говорила неуверенно, думая чуть ли не перед каждым словом.       — Почему она назвала меня Мишелль?.. — спросила Флорет.       — Ну… — замялась Моник. — Вообще-то, я и сама не знаю… Видите ли, я тут совсем недавно…       — Ладно, — холодно ответила белокурая девушка.       В просторной столовой слышалось потрескивание огня в камине. Только заметив промелькнувшую огненную искру, Флорет резко отвела взгляд в противоположную от нее сторону.       Во главе длинного полупустого стола сидела мадам, которая пригласила белокурую девушку сесть рядом с ней, сбоку.       Пустота этого места навевала тоску, но при этом мало чем могла пробудить болезненные воспоминания. Все окружающее было Флорет чуждым. Девушка и подумать не могла, что чье-то жилье может выглядеть именно так. Ей всегда казалось, что богачи живут в комфорте, а жизнь в этом имении казалась изолированной, окруженной холодом и призраками неизвестного белокурой девушке прошлого, которые остались здесь вместе с картинами, скульптурами и потертостями на старой мебели. Время же покрыло все это пылью, с которой сражалась немногочисленная прислуга.       Флорет отсутствующим взглядом смотрела на кусочки мяса с овощами, аккуратно разложенные перед ней на тарелке.       — Не отказывайся от еды, милая, — Лидия ласково погладила Флорет по руке, однако белокурая девушка резко убрала свою руку со стола. — Ох, ты же, наверное, проделала такой путь… Но я очень рада, что ты наконец-то нашла свой дом.       — Я понятия не имею, что это за место, — сказала Флорет.       — Ох, да, конечно… — Лидия печально опустила глаза. — Все-таки ты… Вернулась спустя столько испытаний… Я так долго молилась…       — Я не понимаю, о чем вы.       — Быть может, ты не помнишь… Но оно и к лучшему… Ты наконец освободилась от своего проклятия. Ох… Ты не представляешь, как мне жаль, дорогая Мишелль, — на глазах Лидии проступили слезы. — Столько воды утекло с тех пор, как… — она замотала головой. — Но это уже не важно. Главное, что чудо действительно произошло.       Слова этой женщины казались Флорет совершенно несвязными, она явно была не в своем уме.       — Я не Мишелль, — отрезала девушка.       Глаза Лидии расширились.       — Ох, нет, милая, это определённо ты! — она встала со своего места и подошла к белокурой девушке, положив ладонь ей на щеку. — Такая же прекрасная и невинная, прямо как из моих снов! Ты выросла именно такой, какой должна была, — Лидия обняла Флорет. — В этот раз я не поступлю так с тобой, моя доченька…       Белокурая девушка, чувствуя, как заканчивается ее терпение, процедила:       — Я не ваша дочь… И меня зовут Флорет, а не Мишелль. Моя мать — совершенно другая женщина, как бы вам не хотелось думать иначе.       — Ох, нет, моя дорогая, конечно же это ты! Ты же так похожа на себя маленькую… Мать всегда сможет узнать свое дитя.       Чаша терпения переполнилась, и Флорет, грубо оттолкнув руки Лидии, встала и отошла на несколько шагов от нее, прокричав:       — Это какой-то бред! За кого бы вы меня не приняли, за свою потерянную дочь или еще за кого… Но это не я! Если вы собираетесь держать меня тут и надеетесь, что я стану подыгрывать, то вы сильно ошибаетесь! Мое имя — Флорет. А вы — незнакомая мне женщина. Вы никогда не были моей матерью!       Резко развернувшись, белокурая девушка ринулась к главному входу. В ее голове стучала одна мысль: «Бежать. Бежать, чего бы это не стоило». Это место вселяло ужас, в его стенах ей суждено было стать безвольной куклой, играющей роль пропавшей дочери выжившей из ума старой женщины. Флорет было уже все равно на все угрозы дамы, что привезла ее сюда. Она была готова бежать по бездорожью, сколь угодно долго и далеко, лишь бы ее больше никто и никогда не нашел.       Однако тяжелые двери стали непреодолимой стеной. Они никак не поддавались, а на звуки отчаянного биения о деревянную поверхность пришел тот самый слуга, что ранее сопровождал Флорет. Мгновение — и лицо белокурой девушки обдало обжигающей болью. От удара она потеряла равновесие и вдобавок ко всему больно ударилась об пол.       — Стой! Не делай ей больно! — раздался растерянный крик Моник, выбегающей из столовой.       Зал вокруг Флорет стал расплываться и погружаться во тьму.       — Отведите ее в комнату, — раздался тихий голос Лидии перед тем, как белокурая девушка потеряла сознание.

***

      Очнувшись, Флорет не сразу поняла, где она находится, и сколько времени прошло. Холодный белый свет пробивался через щели между досками. Белокурая девушка приподнялась на локтях, и с ее лба упал прохладный влажный кусок ткани.       Она лежала в постели, переодетая в ночное платье. Тяжелое теплое одеяло обволакивало ее тело. «Неужели уже ночь?» — подумала Флорет, вставая с кровати. Девушка попыталась рассмотреть в окне хотя бы кусочек ночного неба, однако доски лежали слишком близко друг к другу.       Флорет потерла ушибленную щеку. Ее голова до сих пор гудела.       «Итак. Время делать выбор» — до сих пор звучал хладнокровный голос. В одно мгновение он разрушил все то немногое, что было у Флорет. И после всего поставил ее перед нелегким выбором: уподобиться своим друзьям, приняв смерть, или продолжать жить на условиях абсолютно незнакомой ей семьи. Все это было неправильно. Девушка ответила слишком быстро, слишком импульсивно. Не было бы правильнее в тот момент пойти на смерть, какой бы мучительной она не была?       — Было ли вам страшно… Умирать?.. — прошептала Флорет.       По закупоренной со всех сторон комнате пролетел морозный сквозняк. Темные стены и заколоченные окна внимательно наблюдали за своей узницей. Белокурая девушка почувствовала, как страх ползет под ее босыми ногами, и ринулась обратно в кровать, укрывшись с головой одеялом. Она просидела так несколько минут, ощущая ложное чувство безопасности в уже успевшей остыть постели, как вдруг в комнате послышалось постороннее присвистывающее дыхание.       — Хочешь знать, страшно ли нам было, Флорет?.. — прозвучал хриплый голос где-то поблизости. Флорет опустила одеяло и стала вглядываться в темноту. Вскоре в углу комнаты, у большого шкафа, стала вырисовываться худощавая фигура.       — Сильви… Это ты?.. — ошеломленно спросила фигуру белокурая девушка.       — Да. Это я, — донеслось в ответ шипение. Силуэт стал медленно приближаться к кровати. — Знаешь, Флорет. Моя жизнь хоть и была трудной, но после твоего появления… Я прошла через самый настоящий ад.       Раздался тихий стон, медленно перетекающий в околозвериный вой. Из темноты тем временем стали яснее прорисовываться обтянутые кожей кости. Силуэт еле перебирал ногами, медленно, но верно, подходя к Флорет.       — Мой братик… Все, чего я хотела — это обеспечить ему светлое будущее. Лишенное кошмаров прошлого, — причитал силуэт.       — Ты отказалась от него! — с дрожью в голосе прокричала Флорет. — Ты сама говорила, как сильно устала от вечной ответственности! — белокурая девушка медленно поднимала одеяло, словно надеялась, что оно ее защитит от нападения «Сильви».       — Даааа?.. — прохрипела фигура. — Но что же ты тогда скажешь… О том, что я умерла из-за тебя?!       С каждым шагом все больше деталей ее внешности вырисовывались в слабом лунном свете: череп, все черты которого отлично проглядывались на покрытом гнойно-кровавой сыпью лице, длинные худые руки, что тянулись к кровати в надежде схватить Флорет, и зловеще отблескивающие серые глаза. Ее брови, под которыми зияли глубокие темные глазницы, по-хищному подрагивали.       Когда белокурая девушка вытянула свою руку вперед, надеясь успокоить «Сильви», существо в ярости кинулось на нее, тут же вцепившись ей в горло.       Флорет перекрыло дыхание. Она отчаянно пыталась захватить хотя бы немного воздуха, делая глубокие вдохи широко открытым ртом. Ее легкие судорожно сужались и расширялись, в надежде получить кислород, но все было безуспешно.       Озлобленное лицо существа, которое лишь отдаленно напоминало Сильви, плыло, переставало быть похожим на человеческое. Флорет пыталась оттолкнуть существо, уперев руки в его костлявые плечи, но силы слишком быстро покидали ее, отчего все усилия оказывались тщетными.       — Я хотела лишь свободы, — заклокотало существо. — Я хотела жить. А ты подарила мне смерть.       — Сильви… — из последних сил прошептала Флорет. — Кх… Пожалуйста…       Белокурая девушка испуганно вгляделась в глаза существа, выискивая в них хотя бы каплю сострадания. Но худощавые руки не собирались отпускать ее. Казалось, здесь все должно было закончиться. Флорет чувствовала, как жизнь покидает ее тело, но вдруг сердце девушки будто обросло иглами, прорывая ее лишенную дыхания грудную клетку. Это была злость. Бурлящая ярость, которая кипятком пробежала по всем жилам. Собрав свои последние силы, белокурая девушка закричала:       — Ты оставила нас на произвол судьбы! Твоя смерть — это случайность, но то, что сделала ты — не достойно прощения! Думала о своем брате?! Да как бы не так… Ты думала только о себе! — ярко-красные глаза горели, пытаясь сжечь вместе с собой все окружающее пространство.       Хватка ослабла. Существо, широко вылупив свои глаза, застыло. Внезапно оно откашлялось, и из его рта полилась пена, перемешанная с кровью. Из тощей груди послышались булькающие звуки, и существо стало задыхаться.       Флорет, воспользовавшись моментом, окончательно высвободилась и отбежала от кровати. «Сильви» стала медленно умирать, ляпая белоснежные простыни багрово-коричневой жидкостью. Она кашляла и отчаянно глотала воздух, царапая свое горло до появления на нем багряных следов от ногтей. Комнату пронизывали леденящие душу скрежещущие звуки. Белокурая девушка тем временем не могла сдвинуться с места, оставаясь наблюдателем ужасающего действа. Звуки постепенно становились глуше, сменившись тихим свистом, а затем и вовсе затихнув.       — С-Сильви?.. — прошептала Флорет.       Существо больше не шевелилось. Оно сидело на полу, опрокинув голову на кровать. Белокурая девушка медленно подошла.       Прядь густых каштановых волос прилипла к раскрытым губам. Свежее, но слегка бледноватое лицо Сильви выглядело практически невозмутимо: ее глаза были прикрыты, а брови приподняты, словно выражали легкое удивление. Она будто сладко уснула после долгого изматывающего дня. Ее внешность больше не была устрашающей, Сильви выглядела совершенно здоровой, прямо как раньше, когда летнее солнце щедро согревало городские улицы и крыши.       Лишь вглядевшись получше, Флорет смогла заметить след от веревки на шее девушки. Он, словно ожерелье, лежал на нежной коже незамысловатыми узорами.       В памяти белокурой девушки вспыхнули серебристые глаза, обращенные к небу. В них не было слез. Они не оплакивали свою судьбу и не жалели о том, что вскоре навсегда перестанут видеть свет. Они обращались к небесам, чтобы те позволили им воссоединиться с самым близким им человеком в вечном сне.       — Сильви… — лицо Флорет скривилось от ломящего чувства вины. Она чувствовала, что упустила очередной шанс выразить то, что хотела выразить. Вместо этого она поддалась глупому яростному порыву, который был ведом жалким страхом смерти.       Белокурая девушка села рядом с подругой. Не в состоянии сказать что-либо еще, она медленно опустила голову на безжизненное плечо.