Падение небесных звёзд

   Временные нити пересекались. Когда-то, сотни лет назад, ее предок, один из семи воинов, отправленный от семьи герба Цветов, стоял лицом к своему врагу - Верховному Богу. Теперь же один на один друг на друга шли Камелия и Ледяной дух, великан из снега и льда, по чьей вине в руинах и крови остался родной дом бежавших из города людей.    С распростертыми руками она шла на виновника всех своих бед, встречая его холодным оружием. Ветер трепал плащ и развевал волосы, отражая их темно малиновый цвет в блеске пролетающего мимо снега. Слезы серебряными каплями  катились по щекам, а ужас увиденного, пережав горло костлявой рукой, не давал вдохнуть ледяной воздух. Девушка не думала о том, что ее окружает, ярость и жажда мести заменяли ей страх. Дорога была только вперед. В голове как в тумане друг друга сменяли образ дома, родителей, маленькой девочки, своего покровителя.    "Помни свой долг и путь, по которому идешь."    А ее долгом было защитить свой народ от страданий, нести мир и процветание своему городу, как это когда-то сделал ее праотец. А теперь люди с криками закапывались в снег от безумия и страха, пока ледяные копья разрезали их плоть, оставляя на застывших гримасах боли капли крови, словно россыпь бардовых рубинов.    Камелия сбросила мешавший ей плащ и, разбежавшись, прыгнула на спину великана и застыла высоко над землей, удержавшись за кинжал, воткнутый в одну из ледяных глыб на теле духа. Одним движением она запрыгнула на его шею и, державшись за нее ногами, оказалась лицом к лицу с великаном. В его чертах она не видела жалости или каких-то других качеств, которые так чтили люди, поклоняющиеся божествам. По вине своей жестокости он не заслуживал всех этих хвалебных посвященных ему песней в монастырях, драгоценных мозаик с его портретами на стенах великих творений архитектуры, рассказов о нем детям перед сном. Он больше не был божеством, а только небесной карой за убийство Верховного Бога, ужасом в глазах людей перед скорой кончиной.    Девушка воткнула кинжал в его глаз, в котором, словно за стеклом зимнего шара, метель носила в воздухе хлопья снега, а после перерезала ему горло, прежде чем тот новым ревом всколыхнул вековые ели и, льдиной проткнув бок девушки, скинул ее на землю. Падая, Камелия видела, как снегом затянулась плоть бога. Он был бессмертен или же одна она была не в силах отправить его на растерзание к мертвецам, которых он упокоил своими чарами.    Камелия прижала ладонь к ране, от которой алым пятном по белоснежной одежде растекалась кровь, боль парализовывала тело, но она все еще могла дышать, думать и видеть, поэтому сдаваться было рано. Девушка наклонилась к неподвижно лежавшему под плащом телу и коснулась оледеневшей руки. Никаких признаков хоть малейшей крупицы жизни. Камелия откинула край ткани с тела и в страхе отшатнулась, на время даже собственная боль утихла от ужаса увиденного. В превратившейся в лед лужи крови лежал мужчина с отрубленными руками и головой, кровь замерзла в его разорванных венах, а зрачки открытых покрывшихся инеем глаз закатились под веко, оставляя в глазницах лишь затуманенные краснотой крови треснувших сосудов белки.     Неужели их конец был таков, без выбора на иной исход с правом на жизнь. Снег заметет их тела и навсегда развеет по ветру память о них. Целый народ будет погребен под толщей льда среди елей вместе со своими традициями и культурой. Но ведь у каждого человека была семья и мечта, они каждый день ради чего-то просыпались, шли на работу и гуляли с дорогими им людьми. Все они тоже когда-то чувствовали что-то кроме страха: любили, смеялись и плакали. Так почему же сейчас небеса позволяют так легко их стереть из памяти истории бытия, почему же придает их существование забвению. Разве в таком конце вся та справедливость, за которую порой люди борятся ценой собственной жизни? — Камелия! — знакомая фигура опустилась рядом, положив голову девушки на свои колени. — Я рад, что ты жива. — Аспен, я в порядке, мы обязаны спасти остальных... — Нет, мы должны уходить. Не глупи, ты не герой, — оборвал ее парень. — Но что бы сказали мои родители? Они бы оставили своих людей? — Сестра! - закричал недалеко голос. - Сестра моя, помоги... — Они же не заслужили такой смерти.    Оборвав разговор последней фразой, девушка разглядела в снежной буре человеческий силуэт. Глубоким вдохом она заперла в себе нестерпимую боль от раны, что заставляла ее внутренний голос кричать, надрываясь, с просьбой сдаться и смириться с судьбой быть навсегда всеми забытой. Пара шагов, давшихся с трудом, ведь тело уже не подчинялось ей, и она рухнула на колени рядом с лишившимся ног мужчиной. Тем самым, что еще пару минут назад укутывал свое дитя в плащ, пытаясь его спасти от холода и уберечь от взора ледяного духа. Теперь же он был один, лишившись своей родной крови, своего любимого ребенка.    Мужчина взял камелию за руку и поднял с земли голову. Все лицо его выло изранено, кровь смешивалась со снегом и залепляла рот и веки, но взгляд был ясным как прежде. Заплаканными глазами он, стиснув от боли зубы, преданно смотрел на девушку. Она, никогда прежде не видевшая горе и не знавшая, что даже самые сильные люди могут плакать, была не в состоянии сказать хоть что-то, только в слезах бросала последние силы в попытках поднять тело мужчины.    Опустившись рядом, Аспен загородил их троих плащом от бури.  — Мы не можем ему помочь, Камелия... — он смотрел на девушку, которая уже теряла сознание от потери крови, взглядом, каким смотрят врачи на своих неизлечимо больных пациентов. С жалостью и бессилием. — Я и не прошу... — прошептал хриплый голос, прерываемый кашлем, который оставлял на одеждах брызги крови из избитых легких. — От всего народа твоего только молю тебя избавить нас от мук боли и страданий грядущей смерти. И да простит тебе небо молитвами нашими грех убийства народа своего. — Нет... Нет, я не смогу. Как вы смеете просить меня об этом? Неужели вы не хотите жить?...    Мужчина в судорогах усмехнулся и отпустил содрогнувшейся рукой её кисть. — Жить? Ты посмотри вокруг, сестра моя, мы все здесь покойники, наш путь окончен. Так лучше же нам умереть от твоих рук, чем по воле этого бога. Камелия посмотрела за спину Аспена. Люди, путаясь в одеждах, пытались бежать через огромные сугробы, перешагивая и спотыкаясь о тела своих земляков. Они кричали во весь голос, кого-то звали и умоляли о пощаде, пока в конечном счете их ни разрубало на части острием льдины или насаживало на нее, словно жертву на копье охотника. Знаменитая Великая Тропа севера уже не была цвета больничной простыни, ручьями по ней лились кровь и слезы, застилая дорогу парадным красным ковром, по которому уходили в мир иной мученические души.    Девушка положила ладонь на плечо друга и посмотрела ему в глаза. — Ты клялся в верности моей семье, так исполняй свое слово, — она отвязала от кожаного пояса маленький мешочек и повертела его в ладони. — Достань стрелу, Аспен. — Что ты хочешь сделать? — парень положил перед собой лук и едва натянул тетиву — Выполнишь его просьбу? — Больше я ничего не могу для них сделать. Только облегчить их уход из этого мира. Это лунный порошок, он мгновенно их усыпит... Навсегда. Я не буду тебя держать и, если ты захочешь, можешь последовать за ними. Больше нет сильных и слабых, Аспен, мы все едины. Но я хочу их всех похоронить, они заслуживают этого.    Не думая, Аспен натянул на нос шарф. Он клялся до последней минуты быть с семьей герба Цветов, в горе и радости, до конца времен выполняя их священные приказы. Камелия только кивнула в благодарность, что ее верный спутник жизни, который был с ней с первых лет на свете, не оставит ее одну в возможно последний час жизни. — Да простятся грехи ваши и очистятся души, братья мои и сестры, — она говорила все тише, теряя силы, пока ее пульс замедлялся с каждой минутой.    Рывком девушка поднялась с колен и подбросила в воздух мешочек, таивший в себе долгожданный покой и умиротворение несчастных душ. Стрела, выпущенная из лука метким стрелком, окрасила сумеречное небо в новый яркий оттенок содержимым мешочка. Фиолетовая пыль, разлетаясь в воздухе, медленно оседала на землю, словно пепел от кем-то забытого костра. Один за другим стихали крики, переставал звучать плачь и мычание от боли. Люди мирно засыпали на мягких перинах снега, а уходя из жизни, мысленно благодарили за дарованную им легкую смерть.    Голоса совсем стихли, на ветру развеялся дух и унесся в горы Севера, земли которого давно мечтали о тишине и спокойствии. Даже вечные сумерки Великой Тропы казались сейчас светлее. Черное небо ловило в себя доходящие из Центрального Города золотые лучи сердца Верховного Бога. Они искажались и мерцали в оседающих на землю снежинках, словно свет пламени огня в сотнях зеркал темной комнаты.    Аспен и Камелия лежали на кровавой земле среди десятков таких же тел, но только они одни все еще выдыхали из легких белый пар, который узором рассеивался в ледяном воздухе. Девушка зажимала руками кровоточащую рану и беззвучно плакала. Ее съедало чувство вины. Она должна была защищать всех тех людей, которые теперь от ее рук спали вечным мертвым сном в лесу, засстеленном снегом, в котором были разбросаны разбитые фоторамки, шкатулки с драгоценностями и сломанные детские игрушки, которые люди так хотели увезти с собой в новую жизнь, как самое ценное имущество.    Всю жизнь Камелию растили в заботе и роскоши, каждый день говоря об исполнении однажды своего долга перед людьми, но в глубине сердца надеясь, что этот день так и не настанет. Она не знала бед и нужды в чем-то, жила в окружении любви. Так как же теперь она должна была стать прочной опорой, чего от нее все так ждали, на что надеялись ее родители, уезжая в Центральный Город и не оставляя после ни одной весточки.    Аспен отряхнулся от снега и аккуратно взял девушку на руки. У них была лишь одна дорога, а на ней только километры изумрудного хвойного леса.