Тайна крови

Несколько дней спустя

После инцидента с Рокэ Алвой, Эстебан впал в небольшую депрессию. Он целыми днями лежал в своей комнате, с плотно закрытыми шторами. — Поешь, пожалуйста, — стою у двери с подносом еды, — Эстебан… — Не хочу. — Хватит вредничать, — вздыхаю, — я хочу помочь. — Мне не нужна помощь. Да, Колиньяр не пускал кого-либо в комнату, даже Джонатана. — Оставлю поднос на подоконнике, — отхожу. Его можно и нужно понять. Столько всего одновременно свалилось на него: планы Сильвестра, ненависть со стороны Рокэ и огромное количество вопросов по поводу того, что вообще происходит. — Может, — герцог Колиньяр подошёл ко мне, — дверь выломаем? — Чинить придётся, — тру глаза, — да и до добра это не доведёт. Сделаем только хуже. — Он хоть что-то из еды берет? — Лишь напиток. — Значит, от жажды не умрёт… Джонатан шумно выдохнул и начал барабанить по двери комнаты Эстебана: — Ты исхудаешь и будешь страшным! — пинает ногами, — открывай! — Тогда, точно на трон не сяду! — Эсмилир на досках и в гробу полежит! — продолжает, — Эстебан! — Папа! — Переходный возраст, — прошептала, глядя на эту картину. Все попытки как-либо вызволить его из убежища были тщетны. — В кого у тебя такой мерзкий характер? — В тебя! — Упёртый баран! — Сам баран! — Вот же, — шокировано отошёл, — нет, — смотрит на меня, — ну ты слышала? — Слышала, — киваю. — Если хотите мне сделать приятное, то просуньте под дверь табак. У меня закончился. — Ага, — фыркнул, — сейчас же. Вот и сиди там! — Вот и буду! — Давайте его оставим, — нежно касаюсь плеча герцога, — пусть побудет один. — Мы уходим. — Ну и пожалуйста! По дороге к прогулочной тропе парка, Джонатан яро возмущался поведению сына. Мужчина негодовал по этому поводу. — А я вас как раз ищу, — навстречу к нам шёл Сильвестр. — Вот и нашли, — улыбаюсь, — как дела у Рокэ? — Так скажем, — вздохнул, — сожалеет о содеянном. Тем же вечером, когда Алва в пьяном угаре набросился на Эстебана, то его отец чуть ли не оторвал Первому маршалу голову. Крики и оры разносились по всему дворцу. Мы с Лионелем из последних сил держали разъярённого герцога, чтобы тот не набросился на Рокэ. Я считала, что он заслужил хорошую взбучку, но на шум сбежались бы придворные. — Ещё бы, — закатил глаза. — Прекрасно понимаю тебя, Джонатан. Я сам отец и не позволил бы кому-то так обращаться с собственным сыном. Мы все на нервах из-за сложившейся обстановки. — Особенно Рокэ. Конечно же, сорванцу ничего не было и не будет за подобную выходку. Кардинал наигранно отчитал, пытаясь сделать вид, что пристыдил его. — Кстати, а где Эстебан? — Небольшие перепады настроения, — отвечаю. — Подростки, — хором произнесли мужчины. Мы с Колиньяром-старшим договорились, что до последнего будем притворяться идиотами, словно абсолютно ничего не знаем про намерения Серого кардинала. Наивные дурачки. — Ладно, — задумался, — пойду. Встретимся в обед. Проводив мужчину взглядом, герцог недовольно произнёс: — Надеюсь, что ваши дети пойдут характером в тебя и носом тоже. — Думаю, — смутилась, — рано пока говорить о таком… — И всё же. — А на кого вы оставили герцогство? — У меня имеется заместитель, — улыбнулся, — на него можно положиться. — Какое доверие. Восхищает. — Если попробует проболтаться — отрежу язык, что-либо написать — руки, — усмехнулся, — Эсмилир, на милосердии и сострадании великую империю, уважение, статус не заслужить. Понимаешь? Рано или поздно, каждому придется испачкать руки в чьей-то крови. — Вас боятся. — И прислушиваются. Мой отец был человеком мягким, покладистым таким, но вот мама, — смотрит в небо, — была очень волевой женщиной. Её слово — закон. Я большую часть жизни не понимал того, как эти двое живут душа в душу, при том, что они разные по всем фронтам. Когда папы не стало, то мама в этот же день померкла и сказала мне, что без него её жизнь — пустышка. Хотя, никогда прежде не видел того, как они обнимаются, болтают друг с другом просто так, ни разу не слышал слов любви. — Кто-то привык проявлять свои чувства, а кто-то нет. — Это верно, — кивает. — У вас есть братья или сёстры? — Вообще, нас было шестеро, но я — единственный, кто не умер в младенчестве. Пять девочек и один мальчик. Мама дважды родила двух мёртвых девочек, а остальные трое скончались до года. — Ужасно, — приложила руку ко лбу. — Поэтому, я был самым младшим и поздним ребёнком. К сожалению, мои родители не дожили до момента рождения Эстебана. Думаю, папенька был бы в восторге… — Опять вы болтаете о чем-то грустном. Колиньяр буквально растолкал и встал между нами. Мы были сражены наповал. — Погода чудесная, птички поют, солнышко светит, — заправляет волосы за ухо, — трава зеленеет. — Ты наконец-то решил выйти из заточения? — оглядываю его. — Я приходил в себя и собирался с мыслями, — гордо поднял подбородок, — мне нужна перезагрузка. Невозможно вырастить цветущий сад, — вздохнул, — в месте засеянном сорняками. Заметив летящего Кутха, незамедлительно оставила Колиньяров и отправилась в свои покои. Я написала Катарине письмо, с целью узнать, все ли у нее и Октавия хорошо. Ворон залетел в комнату и тут же принял образ человека, плюхаясь на мою кровать. — Чуть не помер! — пытается отдышаться, — на! — протянул ответ. — Что случилось? — Ты знала, что Сильвестр перехватывает всех птиц, которые так или иначе могут быть почтовыми? — Нет, — открываю конверт. — Теперь, знаешь,— откинулся, — а ещё в поместье Ариго такие псины злющие, я думал, что они мне точно что-нибудь откусят.

«Дорогая моя подруга. Со мной и моим сыном всё хорошо, нет, всё прекрасно. Вернуться в родные края — моё лучшее решение за несколько лет. Приняли нас здесь тепло. Матушка безгранично благодарна тебе за информацию, которая спасла нам жизнь и с нетерпением ждёт в гости. По поводу Сильвестра не беспокойся. Я отправила ему письмо о том, что хочу попутешествовать, развеяться, показать сыну мир. Обратного адреса, конечно же, не оставила. Его люди приезжали к нам, но никто не выдал меня. В скором времени планирую отречься от престола, но для этого придётся вернуться в Талиг. Не знаю, как объясню своё решение Фердинанду. Поймет ли он меня? Хотя, признаюсь, это не особо волнует. Главное — мы с Октавием живы. Надеюсь и верю в то, что твой расчётливый ум, хитрая натура и характер помогут тебе преодолеть все трудности. Тебе горы по колено, Эсмилир. Жду встречи с тобой. Твоя Катари.»

Они целы. Слава Всевышнему. Можно выдохнуть немного. — Как у них дела? — Всё хорошо, — кидаю письмо в камин, — хорошо, — смотрю на то, как огонь охватил бумагу. — Это радует. Слушай, — поднялся, — а правда, что Октавий — сын Рокэ? — Нет, — нагло вру, — почему ты так решил? — Алва бредил во сне, повторяя его имя, — хмыкнул, — почему? — Привязан к Катарине. Кстати, Эстебан вышел из комнаты. — Истерика закончилась? — Её не было бы, если бы кто-то не завалился, — вскинула бровь, — ему ещё рановато знать о твоём существовании, Кутх. — Рано или поздно. — Вот расскажи мне, — сажусь рядом, — как я должна объяснить ему такое? — Я же тебе как-то объяснил. Чем дольше ты скрываешь от него правду, тем сильнее будет его гнев. Понимаешь? — Всецело, но, — вздыхаю, — как сказать не знаю. Даже представить себе не могу. У Эстебана мозг взорвётся от такого количества информации. — Ты его оберегаешь, это похвально. Парень не знает и половины. Он должен быть готов ко всему, а перед этим, должен знать, к чему готовиться. Ваша с Джонатаном игра в молчанку не спасёт его от грядущего, наоборот, создаст огромные риски. — Знаю… — Начни потихоньку вводить его в курс дела. Лишним явно не будет. Попсихует, поорёт и всё осознает. — Ты прав… Надо начинать. — Будь я на его месте, то тоже заперся бы в комнате, не желая кого-либо видеть. Особенно близких людей, которые что-то от тебя скрывают. Проще с ними вообще не контактировать. — Я и сама толком не понимаю, что творится. Кажется, будто это сон и вот-вот проснусь. — Сон? — сильно щипает за бок. — Ай! За что? — Вот видишь, — смеется, — ты не спишь. Поэтому, соберись. Если что, то я всегда рядом. — Ты — чудо, — обнимаю его, — иди помойся, пожалуйста. — Нет, — прижимает к себе, — наслаждайся ароматом конюшни, в которой я ночевал. — Ужасно.

Вечер

Остаток моего дня прошел вместе с младшими классами. Юные дворяне не любили меня, и постоянно вредничали, отказываясь соблюдать тишину. Им подавай игры, песни и пляски. Кто-то любил есть песок, а кто-то собственные козявки. У нас с ними все взаимно. — Привет, — улыбнулся Ричард, подходя сзади. — Привет, — откладываю книгу, — как рука? — Нормально. Небольшая царапина. — На которую пришлось накладывать швы, — усмехнулась, — занятия закончились? — Да, — кивнул, — а я вижу, ты с детским садом на прогулке. — Мне надоело слушать их вопли в кабинете… — Там кое-кто приехал, — указывает на главные ворота, — хочешь встретить? — Конечно, — загорелась интересом, — идём! Мадам Шули — придворная воспитательница, которая с удовольствием согласилась посмотреть за этими, как назвать то, детьми. Она нянчилась еще с моим папой, который был в восторге от Нины. Добрая женщина с большим сердцем. Оказавшись у главных ворот, я увидела целый кортеж карет и лошадей с повозками. — Что происходит? — смотрю на Окделла. Очень много народу и ни одного знакомого лица. — Госпожа Эсмилир! — крикнул Арно, прорываясь сквозь толпу людей. — Арно! — радуюсь. Юноша подхватил меня и закружил. — Я так по вам соскучился! — Савиньяк, — за спиной появился Эстебан, — лапы убери свои. — Какие мы ревнивые, — ставит на землю, — ну, — распахнул объятия, — привет, брат. — Привет, — крепко обнял, — а вы здесь все какими судьбами? — Окделл! Валентин Придд буквально запрыгнул на руки к Ричарду. — Добро пожаловать в Олларию, господа оруженосцы, — вышел Сильвестр. — Начинается второй этап обучения, — шепнул Лионель, подкрадываясь сзади, — прибыли все унары из Лаик и ученики других школ. — Как? Уже? — С первого июня, а завтра… — Июнь, — осенило, — я в шоке. У меня какое-то дежавю. Я и мой любимый состав: Валентин Придд, Эстебан Колиньяр, Ричард Окделл, Арно Савиньяк, братья Катершванцы Норберт и Йоганн, Альберто Салина и Паоло Куньо. Арамоны и Германа не хватает для полного счастья. — А чего их так много? — Чуть больше половины, — задумался, — остальные ещё в пути. — Наконец-то пустые комнаты будут заселены. Замок опустел, тебе так не кажется? — Кажется, но, — вздохнул, — меня напрягает другое. — И что же? — В этом году всё немного иначе. Ученики приехали со своими учителями… Вот дерьмо. — Думаешь, начнут гнуть свою линию? — Обязательно, — фыркнул, — ты посмотри на них. Они все злые, старые и высокомерные. Мы на протяжении трёх месяцев будем выслушивать речи о нашей некомпетентности, глупости, при этом, нас будут тыкать моськами как котят. — Восхитительно, — скривилась, — нововведения от кардинала? — Ещё бы. Он считает, что мы должны набраться опыта у более старшего поколения. — Называть всех проститутками и идиотами мы уже умеем, — подмигиваю, — как и семечки щёлкать, сплетничать, засыпать в кресле. — Эсмилир, — улыбнулся. — А что? Главное, не начать красить волосы соком свёклы, — смеюсь, — как графиня Хо. — Ей лет сто… Сильвестр поручил нам заселить учеников по покоям и рассказать, как здесь всё устроено. — Девочки, — захожу в комнату отдыха персонала, — что за безобразие? — Чего? — фыркнула старшая. — Почему комнаты не убраны? Кругом пылища, грязь, паутина. — Королевы больше здесь нет, поэтому, вы не можете нами командовать. Началось. — Повторюсь, — прошипела, — почему комнаты не убраны?! Забыли про свои должностные обязанности? — Забыли, — засмеялись. — Если я захочу, то вышвырну вас не только из дворца, но и из Талига! Щётки, тряпки в зубы и вперёд! — указываю на дверь, — оглохли?! — заорала так, что те аж вздрогнули, — у вас тридцать минут на все северное крыло четвёртого этажа. — Это нереально. — Время пошло! Не успеете — надену ведра на головы. Как ошпаренные, они схватили инвентарь и вылетели из комнаты. — Это конец, — подхожу к Савиньяку. — Что такое? — Слуги смеются надо мной, — нервничаю, — мое влияние ослабло. — А ты что, втащить им не можешь? — вскинул бровь, — вот обнаглевшие сучки, а. Мало того, что работы мало, так им еще и платят хорошо, при этом кормят, живут в комнате по два человека.  Всё необходимое имеют. — И не говори. Им повезло. Они успели. Заселение прошло быстро, а вот экскурсию по окрестностям решили перенести на завтра. Все устали сегодня. Сильвестр собрал наставников и учителей, объяснив план дальнейшей работы. Коротко о главном: учеников объединят в одну большую группу и некоторые дисциплины будут вести два преподавателя. Благо, меня это не коснулось. Работы стало в два раза больше, но я была рада этому, лишь из-за того, что вновь на моих уроках будут присутствовать родные лица. Соскучилась по ним и атмосфере Лаик. Сказочное время… — Веселятся, — из окна смотрю на то, как унары носятся по двору, играя в догонялки. — Хочешь присоединиться? — на подоконник запрыгнул Кутх. — Нет, — мотнула головой, — ужасно устала. Кстати, все хотела спросить. Почему ты выбрал именно обличие Эстебана? — Не знаю, — пожимает плечами, — думал, что тебе будет так более комфортно находиться рядом со мной. Если не нравится, придумаю что-нибудь другое. — Всё нормально. А каково твое истинное лицо? — Не помню, — усмехнулся, — мне больше двухсот лет, Эсмилир. За это время, я поменял около трёх или четырёх тысяч обликов. Все постепенно забывается… — Скучаешь по тому времени? — Лишь по жене, — вздохнул, — она была необыкновенным человеком. Из-за меня… — Ты не виноват, — перебиваю. — Виноват и ещё как. Надеюсь, что когда ты подаришь мне свободу от пернатых оков, то мы с ней встретимся в загробном мире. — Обязательно…