***
Взрыв был огромен по своим размерам и силе. Такой массивный, что даже попытка от него убежать не уберегла Радица от повреждений. Его левая рука уже была изувечена Фризой. Когда ударная волна врезалась в него, его отшвырнуло под воду, где он некоторое время беспомощно пытался всплыть. Моря вокруг него яростно бушевали, а затем непреодолимое течение потянуло его туда, где взорвалась Генки-Дама. Собрав последние силы, Радиц смог выплыть из этого течения и ухватиться за осколки оставшегося острова. Собрав всю свою волю к жизни, он одной рукой вытащил себя на берег. Затем он с трудом перевернулся и начал прерывисто дышать, время от времени выкашливая воду из легких. Намекианские солнца ярко светили сверху, даря приятное тепло его телу. Вдалеке Радиц услышал голос, зовущий его, но он казался таким далеким…. С одной стороны, Фриза был мертв. Чудовище, что уничтожило их народ, исчезло и больше никогда не вернется. Его террор закончился. С другой стороны, это стоило очень дорого. Радиц теперь не сможет отомстить Вегете. И почти так же плохо он себя чувствовал, когда смотрел как его младший брат умирает на его глазах в отчаянной битве, чтобы остановить Фризу…. Почему-он чувствовал за это вину и ответственность, как будто снова не смог уберечь Тарлеса. Еще одна неудача в цепочке неудач в его жизни. Он уже почти привык к этому… Возможно, в словах его отца много лет назад, о том что он неудачник и потому провалил Сирену, была доля правды…. Внезапно кто-то схватил его за руку и ликующий голос зазвенел в ушах, заставив вынырнуть из своих хандрящих мыслей и вернуться в реальный мир. Приоткрыв глаза, Радиц увидел широкую улыбку Гохана, который склонился над ним, наполненный радостью и облегчением. — Ты в порядке! — просиял мальчик и счастливо засмеялся. — Не совсем, — слабо ответил Радиц, но сумел сесть. Слева от него Радиц сразу же заметил Курилина, который обеспокоенно осматривал окрестности. — Ты видел что случилось с Гоку и Пикколо? Какаротто и намекианец? До этого Радиц даже не подумал, что они также были сметены взрывом. Посмотрев на Курилина, он покачал головой. — Нет, я не видел и не чувствовал их после взрыва. Справа от него послышался сдавленный звук, и когда он посмотрел на Гохана, то увидел, что малыш, похоже, находился на грани эмоционального срыва. В его возрасте Радиц бы и взглядом не моргнул на смерть союзников в бою. Смерть в бою с могущественным противником — была почетной смертью настоящего воина, тем более воина, который смог достичь победы. Тем не менее, длинноволосый сайян должен был признать, что реально надеялся, что Какаротто переживет это. Положив руку Гохану на плечо, Радиц неохотно улыбнулся. Он попытался, но не смог подняться в своем текущем состоянии. — Малыш, мне нужна небольшая помощь, чтобы подняться, — неохотно признал он. На секунду казалось, что обеспокоенность мальчика об отце и намекианце испарилась. Кивнув, Гохан схватил Радица за правую руку, помогая ему подняться. Как только он встал на ноги, то сразу схватился здоровой рукой за свое изувеченное плечо, что прострелило адской болью. Затем в воздухе раздался что-то изменилось. Две энергии, что выжили. — Какаротто.***
Вода вокруг него была ледяной, а на его руке была железная хватка, кто-то не давал его унести течением. Потом Гоку почувствовал, как его потянуло на поверхность. Когда его вытащили и шлепнули лицом в синюю траву, все, что он мог делать, это отчаянно хватать ртом воздух. Он не мог ни о чем думать, кроме того, чтобы отдышаться, чтобы в его легких снова был кислород. — Папа! Пикколо! Медленно Гоку понял, где он. Он с трудом сел, чтобы не оставаться лицом в грязи, когда увидел как рядом приземлились Гохан, Курилин и Радиц. Гохан немедленно подбежал к нему и сжал в отчаянных объятиях. «Ай, мои ребра» — мысль была болезненной, но не несчастной, и он широко улыбнулся. — Гоку, ты в порядке? — взволнованно спросил Курилин. Потребовалось много усилий, чтобы поднять руку и показать Курилину большой палец. Гоку даже не мог стоять. Оглянувшись, он с легкой улыбкой кивнул Пикколо. Если бы не он, Гоку бы просто утонул. Каким-то чудесным образом у них все почти получилось. Но они понесли и потери. Они потеряли Вегету и его брата Тарлеса. И намекианского ребенка, который помог сохранить жизнь его сыну и друзьям. Оглянувшись через секунду, Гоку увидел воссоединение своего сына и Пикколо. Намекианец положил руку мальчику на голову. Удивительно было думать так, но его сыну повезло иметь такого друга, как Пикколо. Пикколо даже отдал свою жизнь за Гохана, и он был уверен, что если бы обстоятельства изменились, то его сын, в свою очередь, бы сделал то же самое. О последней части было неприятно думать, но она заставляла Гоку гордиться. Его сын, как и он сам, ценил чужие жизни. — Какаротто, — сказал Радиц, осторожно шагая к нему с ухмылкой на лице, — Отличный выстрел. Гоку не мог не улыбнуться в ответ Радицу. Большой сайян был более чем полезен. Он защищал Гохана на Намеке, помогал им собирать Драгонболлы и сражался с Фризой, чтобы выиграть время для его исцеления, а затем попытаться выиграть время для Генки-Дамы. — Привет, Радиц, — сказал Гоку через мгновение, — Спасибо за твою поддержку. Усмехнувшись, старший воин отвел взгляд, но не проигнорировал комментарий. После этого Курилин и Гохан громко рассмеялись. Несмотря на все трагедии, у всех были причины чувствовать счастье. — Я так волновался, — наконец признался Гохан, глядя на отца, — Что я никогда больше не увижу тебя, никого из вас. Прежде чем Гоку успел ответить, это сделал Пикколо. — Не стоит об этом беспокоиться. Единственный, кого ты больше никогда не увидишь, это Фриза. «Ну, это на самом деле не совсем так» — но эту мысль Гоку прервал Курилин. — Я уже не верил, что мы выпутаемся из этого. Все остановились и дружно посмотрели на невысокого лысого человека. — Просто я тоскую по дому, — признался он, смущенно глядя вниз.***
— О нет, — внезапно сказал Курилин, — Мы совершенно забыли о Бульме. Гохан перестал радостно улыбаться и посмотрел на своего лысого друга. Несколько раз моргнув, ребенок понял значение сказанного. Бульма их убьет, когда они ее найдут. — Я уверен, с Бульмой все в порядке, — в своей обычной оптимистичной манере заверил его папа, как только Курилин помог ему встать. «Будет так здорово» — счастливо подумал Гохан. Они вернутся домой после всего этого. Его папа, Пикколо, Курилин и даже дядя Радиц — все они вернутся домой. Лучше всего было то, что он снова увидит маму. Когда он вернется, первое, что он сделает — это крепко ее обнимет и не будет отпускать, пока она не скажет. Мысли Гохана прервались, когда он почувствовал знакомый источник энергии. Он был первым, кто это почувствовал, и его глаза расширись от шока. Та же темная и злая ки, которую они победили… — Гохан, что случилось? — спросил позади него Курилин. А затем это почувствовали все. Первым был Курилин, который тоже застыл от шока. Следующим был его дядя Радиц, который резко развернулся и первым посмотрел туда, откуда исходило зло. — Нет, это невозможно, — прошептал брат отца. Гохан поднял глаза и с ужасом увидел, что это правда. Фриза выжил. Лицо чудовища, стоявшего перед ними на вершине разбитых скал, было искажено яростью и болью. У него отсутствовал кончик хвоста, а тело выглядело так, будто прошло через ад, но он выжил…. Осознав, что происходит, Гохан задрожал. Львиная доля силы Фризы осталась неизменной. — Фриза! — одновременно крикнули Пикколо и Гоку. У них не осталось сил, что им теперь делать? Гохан почувствовал, как по его венам пробежала паника. Они совершенно беспомощны, Пикколо и Радиц выбились из сил, а его папа сильно ранен и растратил всю свою ки. — Это невозможно! В него же попала Генки-Дама! — отчаянно крикнул Курилин. У них всех был слишком низкий уровень ки, чтобы увидеть движение Фризы, когда он наставил палец на первую жертву. Единственным, у кого осталось достаточно сил, кто мог видеть движения тирана… был Гохан. Осознав, что Фриза собирается выстрелить в кого-то из них, обострило все его чувства и он подобрался. Когда мальчик понял, что целью был Пикколо, то понял, что его первый друг, первый настоящий друг вне семьи… сейчас умрет. Со всей своей силой и скоростью, несмотря на то, что мир, казалось бы, замедлился, Гохан извернулся и прыгнул на Пикколо, оттолкнув его плечом. Сердце мальчика бешено колотилось, он отчаянно пытался спасти своего друга. Он почувствовал, как его плечо врезалось в Пикколо, отбросив намекианца в сторону, а затем пришла боль. Что-то пронзило его грудь, пробив правое легкое, и вышло со спины. Глаза Гохана расширились от шока и боли, а затем он услышал глухой звук удара своего тела о землю. Его легкое, казалось, заполнила горячая вода, он изо всех сил пытался вдохнуть воздух, не в силах это сделать. Через секунду он услышал ужасный хрип из собственной груди. Наконец, Гохан закашлялся, кровь потекла по его подбородку. Его глаза смотрели на паниковавших взрослых, что склонились над ним. Пикколо, Радиц и Гоку застыли в полном шоке, они смотрели на него сверху вниз, прежде чем наконец-то поняли, что произошло. — ГОХАН!***
Его оттолкнули влево. Через мгновение Пикколо почувствовал, как волна обжигающей энергии пронеслась мимо него. Тот, кто только что оттолкнул его, принял на себя основную тяжесть атаки. Был только один человек, достаточно глупый, чтобы сделать это. «Гоку, ты идиот! Как мы теперь остановим Фризу?!» Справа от него раздался глухой стук. Намекианец повернул голову и понял, что спас его… не Гоку. Все было намного хуже. Весь мир, казалось, замер, когда он увидел тело на земле, вокруг которого начала образовываться лужа крови. Это был Гохан. В Пикколо начал подниматься отчаянный, тихий страх, который затем превратился в полномасштабный ужас. Рана была плохой, очень плохой. — Гохан! — неосознанно закричал он и бросился в сторону истекающего кровью мальчика. Фризы не существовало для него даже в тот момент, когда он пытался понять, что случилось с мальчиком. Мальчиком, которого он считал не только своим лучшим другом, но и кем-то вроде сына. Он подхватил ребенка на руки, пытаясь прикрыть рану. Кровотечение не останавливалось, сквозная рана была огромной. Пикколо слишком хорошо мог слышать хрипы Гохана. Посмотрев в глаза ребенка, он увидел, как Гохан изо всех сил пытается улыбнуться. Прежде чем его настиг свистящий кашель, заставивший его лицо исказиться от боли. Через секунду глаза Гохана наполнились слезами. Ребенок попытался заговорить, но смог выдать только ужасный булькающий звук, из-за чего по лицу мальчика потекло еще больше слез. — Гохан, послушай, пожалуйста, — настаивал Пикколо, — Не говори. Ты должен беречь силы. Просто держись, мы вытащим тебя. Оглянувшись, Пикколо посмотрел на остальных. Курилин был совсем напуган, он отшатнулся, а затем снова посмотрел на Фризу. Сайян, Радиц, смотрел на Гохана с явным чувством печали на лице, а затем так же посмотрел на Фризу. Только Гоку, казалось, разделял чувства Пикколо на сто процентов. Споткнувшись, он шагнул к ним, его руки дрожали. — Гохан… — задохнулся отец, словно парализованный от ужаса. Попытавшись снова заговорить, Гохан только снова сильно закашлялся, а затем затих. Его взгляд скользнул вверх и остановился на Пикколо, а рот изогнулся в мертвой улыбке. Ребенок в его руках как будто исчез. Он все еще держал тело, но Гохана там больше не было. Больше не было рваных попыток вдохнуть. — Похоже я достал еще одного из вас. Мне очень жаль, я целился в намекианца. Мальчик был таким смелым ребенком. Какая трагедия. Хотел бы я сказать, что ваша маленькая эмоциональная сцена задела мое сердце, но боюсь, что эти сцены мне на самом деле безразличны, — усмехнулся Фриза, — Теперь кто следующий? Пикколо почти не слушал, вместо этого он сжимал мертвое тело в руках. «Гохан, почему? Почему ты это сделал? Ты мог уйти, как я и говорил тебе раньше!» Болезненное горе захлестнуло Пикколо за секунды. Это чувство только росло, его зубы сжались, а на глаза навернулись слезы, и он крепче сжал тело Гохана. Гохан умер. Через секунду, он яростно повернулся к Фризе, его глаза прояснились. — Ты чудовище! — прорычал Пикколо. — О, так ты думаешь, это плохая смерть? Тогда взгляни на это, — протянув руку, Фриза, казалось, схватил тело Курилина своим разумом, — Никто из вас не уйдет отсюда живым. Мне нравится называть эту атаку Грязным фейерверком. Курилин беспомощно зашевелился в телекинетической хватке Фризы, а тот вскинул руку вверх, подбросив земного воина в воздух. Сжав руку, Фриза расширил свою энергию внутри Курилина. А затем раздался страшный взрыв. Курилин взорвался изнутри. — Это так, терапия, — рассмеялся Фриза, — Мне сейчас явно нужно расслабиться и прийти в себя. Кто поможет мне следующим?***
Его сын был мертв. Все, что мог сделать Гоку, это беспомощно смотреть, как Гохан умирает на руках Пикколо. Это было то, чего он боялся всего несколько минут назад. Его сын отдал свою жизнь, чтобы защитить своего лучшего друга. Мир, казалось, перестал существовать, пока он пытался осознать, что произошло. Боль в груди была такой невыносимой, что он почти не мог говорить. Гоку почти не мог дышать, это было так плохо. Сквозь боль в груди он услышал, как Курилин закричал, когда Фриза сказал что-то, чего его уши не услышали. Он повернул голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как умирает его лучший друг. Гоку услышал последний отчаянный крик Курилина перед тем, как раздался взрыв. Хуже всего было не от слов Фризы. Это был ужасный, болезненный смех. Этот монстр только что украл у него сына и убил его лучшего друга. Вдобавок к этому он убил его брата… и даже Вегету. Этому чудовищу нравилось убивать, он получал удовольствие от причинения вреда другим, как никто другой, кого Гоку когда-либо встречал. И не было никого, кто мог бы его остановить. Фриза убьет своего старшего брата, убьет Пикколо, убьет его самого, а потом отправится на Землю и убьет там всех. Гоку даже не осознавал, что дрожит, почти не в силах контролировать себя. Его голова запрокинулась, а его тело напряглось. Энергия начала разливаться по всей планете вокруг него. Волны разбивались о скалы. С неба сорвалась молния, ударив в землю неподалеку. «Он будет продолжать это делать… Он будет продолжать причинять боль и убивать! Он убил моего сына!» Последняя мысль почти заставила что-то внутри него сломаться. Голова Гоку снова откинулась назад, а его руки сильно дрожали. Даже не осознавая этого, его волосы на мгновение изменили цвет, выгнулись дугой вверх, а затем снова опустились вниз, к черному цвету. — Я не позволю тебе уйти после этого! — закричал Гоку, его голос надломился. Вокруг него сверкнуло еще больше молний. Одна из них ударила в землю прямо за его спиной. Затем что-то щелкнуло, как будто освободилось. Внутри Гоку появилось что-то новое, его волосы взлетели вверх, засияв золотом, глаза стали голубыми и вокруг него взорвалась золотая аура. Повернув глаза к Фризе, Гоку увидел источник своей боли, источник смертей стольких людей. Теперь пришла этому монстру очередь бояться. Настала его очередь познать страх. Пришла его очередь умирать. — Пикколо, Радиц, — наконец сказал Гоку, — Уходите отсюда сейчас же! Идите на корабль. Я разберусь с Фризой. Протеста не было. Он знал, что Пикколо все еще держал тело сына, когда тот поднялся в воздух. Пикколо ничего не сказал, но Гоку чувствовал, что намекианец лучше понимает что происходит, чем он сам. Перед тем как уйти заговорил Радиц. — Брат, убей Фризу. Не будь мягким и не проявляй к нему милосердие, которого он не заслуживает.***
Мир внезапно снова ожил для Гохана. Его глаза с удивлением смотрели на клубящиеся вокруг него желтые облака. Он стоял на большой тропе, ведущей к дворцу, парящему среди облаков. Посмотрев вниз, Гохан ожидал увидеть дыру в доспехах и рану в своей груди, из-за которой он умер. Но что происходит? Где рана? Его разум начал волноваться, когда он задался вопросом, а где Пикколо? Пикколо привел его сюда? Или, может быть, это сделал папа? Но их здесь не было видно. Смысл этого не сразу дошел до мальчика, когда он смотрел на длинный шлейф пухлых желтых душ, что стояли в очереди. Среди них виднелась одинокая фигура, что стояла с недовольным видом, скрестив руки на груди… Тарлес. Но Тарлес был мертв… Затем Гохан точно понял, что происходит. Его глаза расширились от шока, когда на него снизошло это откровение. Он умер. Гохан не сделал попытки подойти к Тарлесу или что-то сказать. Он почувствовал сокрушительную тяжесть в груди, когда действительно поверил, что он мертв. Это означало, что он не вернется домой. Это означало, что он больше никогда не увидит маму. Это означало, что он оставил своего папу, Пикколо и Радица. Они могут умереть, а он ничем не сможет им помочь! Через несколько секунд позади него появился Курилин. Повернув голову, Гохан почувствовал, что задыхается, когда увидел подтверждение своих страхов. Они все там умрут… Чувствуя совершенную беспомощность, Гохан начал громко плакать. — К-Курилин, мне очень жаль…. Я н-не хотел, чтобы мистер Пикколо пострадал. И-и т-теперь моя мама больше никогда меня не увидит!.. Но Курилин не ответил, он все еще не пришел в себя от того, что случилось с его телом, и почти проигнорировал слова Гохана. — Эй! Эй ты! Оставайся в очереди!***
Это был сын Какаротто, его племянник. Ребенок, которому удалось навредить Фризе. Тарлес видел это как подтверждение тому, что он сам все же в царстве мертвых. И единственная причина, по которой он не выглядит как проклятое облако, а сохранил свое тело — он был достаточно злым, чтобы потенциально его приговорили к аду. Попасть на Небеса у него не было ни единого шанса, он ясно понимал это. И еще сейчас Тарлес понял, что Бардок обманул его. Если бы он не вмешался вовремя, то Какаротто бы умер. Пешка, вот кем он был. Бардок воспользовался его желанием стать легендарным сайяном, чтобы спасти своего драгоценного сына. И вот сын драгоценного Какаротто стоял на пути к суду и плакал, как какой-то… хныкающий ребенок. «Но он ребенок» — напомнил себе Тарлес, почти забыв об этом из-за подвигов, совершенных мальчиком. — Эй! Эй ты! Оставайся в очереди! — закричал один из синекожих óни, подбегая, чтобы удержать его. Легким движением запястья Тарлес отшвырнул óни с тропы, и тот исчез, упав сквозь желтые облака. Одним преступлением больше, одним меньше, это все равно не повлияет на его судьбу, так зачем вести себя дипломатично? Остановившись перед своим племянником и все еще потрясенным и напуганным человеческим воином, Тарлес почти хотел спросить, что случилось. Но в этом не было необходимости, было ясно, что произошло. Они умерли. А как они умерли — совершенно неважно. Тем не менее, их явно отправят в совершенное другое место, чем его. Он очень сомневался, что перед ним стояли пропитанные кровью варвары, что грабили космос. Тарлес знал, что бессмертие спасло бы его от этой участи, но это уже не имело значения. Мальчик беспомощно рыдал, сгорбившись, на коленях. — Почему ты плачешь? — спросил Тарлес, — Ты отправишься на Небеса, нет причин для беспокойства. Поверь мне, малыш, твое существование станет легче. Ребенок поднял на него глаза, в которых стояли слезы, и всхлипнул, а затем зажмурился. — Но я больше никогда не увижу свою маму, — задыхаясь, проговорил Гохан, сдерживая рыдания, — И я всех подвел… Я просто хотел помочь… Я не хотел чтобы мистер Пикколо пострадал… Я не… Боль, которую испытывал ребенок, была чем-то, чего сам Тарлес никогда не испытывал. Он убил несколько миров и видел, как дети вели себя так же, как Гохан, рыдая от мысли, что они остались позади. В данном случае все было наоборот. Обычно Тарлес посмеялся бы над болью ребенка или даже использовал ее, чтобы «закалить» его. Но правда заключалась в том, что они все были мертвы. В жестокости не было смысла. Особенно в жестоком поступке, который не развлечет его и не послужит ему. Он пришел сюда, чтобы посмотреть, что случилось. Но сейчас все что он видел — это агония его племянника. — Сайяны не плачут, — упрекнул его Тарлес, но в его голосе не было резкости, — Ты сражался с Фризой, ты должен гордиться тем, что заслужил смерть воина. Нет ничего более желанного для сайяна. Твоя мать гордилась бы тобой. А теперь прекрати вести себя как ребенок. Гохан на мгновение подавил всхлипы, но в этот момент вмешался землянин, Курилин. — Что? Ты с ума сошел? Он всего лишь ребенок! Гохан, ничего страшного, ты можешь плакать. Такие монстры не понимают боли. Тарлес с кривой улыбкой посмотрел на своего племянника, в глазах которого все еще стояли слезы. — Вероятно, ты попадешь на Небеса, в Рай. И каждый раз, когда ты будешь скучать по этой женщине, помни, что ты должен радоваться, потому что вообще ее знал, что она не просто пустое лицо, которое ты не можешь себе представить. И что она будет помнить тебя. И когда она умрет, если будет так же хороша, как ты, она последует за тобой и займет место, которое ты заслужил, среди избранных. — Откуда ты все это знаешь? — слабо спросил мальчик — Я слышал, как они объясняли мою потенциальную судьбу, пока ждал в очереди, — признался Тарлес, — Меня приговорят к аду. Твой лысый коллега явно будет счастлив узнать, что я буду гореть в огне целую вечность, с редкими контактами с другими. Прекрасная перспектива, не так ли, мальчик? С этими словами Тарлес отвернулся от этих двоих и двинулся вперед вместе с очередью. Ребенок перестал плакать. Несколько минут они ждали, пока очередь перед ними становилась все короче и короче. Без всякого предупреждения Тарлес вдруг почувствовал, как его схватила маленькая рука. Посмотрев вниз, он увидел, что Гохан взял его за руку. Это был жест, только он не понял для чего. Он нахмурил брови в замешательстве, а затем мальчик посмотрел на него с грустной улыбкой. — Что? — спросил Тарлес, почти желая вырвать свою руку, но желая знать, почему этот ребенок ведет себя так странно. — Потому что я хочу, чтобы ты помнил меня, и я хочу помнить, что ты пытался заставить меня чувствовать себя лучше, — сказал Гохан, его грустная улыбка в этот момент стала шире, — Никто не должен никуда идти, не помня людей, которым они помогли. «Смешной малыш» — подумал Тарлес. Этот ребенок пытался дать ему понять, что как-то заботится о его судьбе? Не имело значения, шел он по этой проклятой тропе один или с мальчиком. Однако, несмотря на свои фоновые мысли, Тарлес не убрал свою руку от мальчика.