Давай забудем про смерть?

*наши дни* Молчание повисает в воздухе, будто топор, готовый вот-вот опуститься на наши головы. Я ожидала любой реакции: злости, криков о том какая я слабая, даже удара, но никак не… — И ты столько держала это в себе… Луис, на пределе своих сил, прижимает меня к себе и порывисто целует в лоб, отчего я не выдерживаю и начинаю реветь взахлеб. Все то, что так долго копилось, вылилось наружу. — Я не готова, Лу… — Я тоже, Клем. Я тоже… Головой я чувствовала, что его сердце уже еле бьется. Оно будто пропускало один удар, а потом вновь собиралось с силами и продолжало биться. Неожиданно Луис подскакивает, будто порываясь бежать, но голодовка и болезнь тут же подкосили его ноги. Мы вместе рухнули на пол, создав невообразимо много шума. Снаружи тут же послышался нечеловеческий рык и несколько пар рук забарабанили по двери, которая и так почти не сдерживала натиска. — Ты чего? Я попыталась уложить Лу на место, но он словно в бреду дергался и шептал обрывки слов. — Я… Они… — Тише-тише, я тут, только я. Я сорвала с себя футболку и начала вытирать пот с лица парня, но он упорно убирал мои руки, пока не зажмурился и не выкрикнул: — Я понял что случилось! *Когда-то в прошлом* Дни слились в один. Холодно, тепло, потом снова холодно и снова тепло. И с каждой такой переменой нас оставалось все меньше. Из нашей, казалось бы, большой группы, осталось столько людей, что даже все пальцы рук не пригодятся. Близняшки пропали, Тен умер от голода, Броди убил Марлон, Элвин младший ушел, Вилли пропал. Мы давно перестали быть общиной людей, которые заботятся друг о друге, теперь большинство сами по себе. Мы словно разбились на отдельные группы внутри одной. Мы с Клем и Руби, одиночка Марлон, и, как ни странно, Митч с Вайолет. Из череды серых будней меня вырвала лишь одна новость. У Вайолет появился живот. Как только я заметил это, то сразу же хотел подойти, несмотря на прежние разногласия. И я бы сделал это, если бы не цербер-Митч. Он действительно словно с цепи сорвался, да и Клем на него очень странно реагирует. Тем же вечером мы с Клем и Руби собрались у нас в комнате, пытаясь придумать рациональное объяснение тому, что я увидел. Сошлись на двух вариантах — либо Вай заболела болезнью, про которую Руби как-то вычитала из своих оставшихся медицинских книжек, она вроде возникает из-за недостатка пищи и солнца, либо она действительно беременна. И это отлично ложилось на последние события. Уже долгое время Вайолет не появлялась на улице. Она будто замуровалась в комнате Митча, никого не впуская к себе и не выходя к нам самой. Но стали бы они доводить ситуацию до такого в наше время? Я вспомнил одну из бесед на вечерних посиделках, когда Вай в первых рядах заявляла, что она никогда не привяжет к себе обузу. И тут такое? — Тебе не кажется, что Вайолет выглядит совсем плохо? — тихо спросил я у Марлона, когда тот показался возле нашей комнаты. Я видел, что друг был единственным, кто как-то контактировал с Митчем и надеялся хоть на какое-то объяснение. Все-таки за время апокалипсиса мы все стали друг другу не последними людьми, и я переживал за подругу. Мы все переживали. — Не неси ерунды, — неожиданно резко отозвался Марлон, отмахиваясь от меня словно от назойлиивой мухи. — Все у нее хорошо. Больше смотри за своей Клементиной, вот у кого явно не все в порядке. Тот вечер закончился с разбитой губой у меня и свернутым носом у Марлона. Прошло еще немного времени, но ситуация не менялась. Мы уже как-то свыклись с мыслью, что теперь наш доверительный круг состоит из трех человек, поэтому не сильно вдавались в подробности жизни других обитателей общины. Нас связывала только еда, которую Митч с Марлоном исправно поставляли на общий стол. Той же ночью я не мог уснуть, видя, как Клем ворочается от наступающих кошмаров. Я знал, что поступаю неправильно, оставляя ее одну в таком беззащитном состоянии, но просто больше не мог смотреть на дорожки слез, появляющиеся на ее щеках. В такие моменты сердце готово разорваться. Ноги будто сами принесли меня в коридор, где находилась комната Митча и Вайолет. Я уже хотел просто пройти мимо, как и всегда, пока не услышал громкие крики, наполненные болью. Я тут же оказался возле двери и попытался открыть ее, но изнутри явно постарались сделать так, чтобы у меня это ни в коем случае не получилось. — Все хорошо? — крикнул я, продолжая барабанить по деревяшке, но ответом мне стали лишь истошные крики. И тут я словно врос в пол. До ушей донесся крик младенца. Вне себя от шока, я тут же вернулся к себе и разбудил Клементину, пытаясь понять сошел я с ума или это действительно было. — Она родила, Клем, — будто сумасшедший повторял я раз за разом, пока девушка не посмотрела на меня осмысленным взглядом и не ахнула от удивления. — Не может быть… Руби не было в комнате. Ее вообще нигде не было. Мы оббежали всю школу, но подруга будто провалилась сквозь землю. Мы вновь вернулись к комнате Митча, но двери на месте уже не было. Вместо нее зияла пустота, открывающая не самый лучший вид на спальню. Везде была кровь, а посреди… На старом ковре лежала Вайолет с совершенно пустыми глазами. Она лежала в собственной луже крови, такая маленькая, словно искусственная. Где-то сбоку заплакала Клем. Превознемогая панику, я подошел ближе и повернул ее голову в сторону. Догадка подтвердилась — на ее виске виднелась большая вмятина. Опустившись на колени, я взял ее невесомую ладошку в свою и крепко сжал. Мы теряли много друзей, но не так. Во дворе послышался крик. А потом еще один и еще. Мы тут же побежали на звук, но тут опора под моими ногами резко пропадает, и я падаю лицом в пыльный пол. — Луис! Позади слышится нечеловеческий, хриплый рык. Я только успел обернуться, как зубы ожившей Вай оказались возле оголившейся кожи. Не понимаю как, но Клем удалось вырвать меня практически из рук смерти, и мы побежали. Побежали так, как не бегали никогда в этой жизни. Но новости снаружи были не лучше. Митч, крепко сжимая в руках окровавленный сверток, несся в сторону ворот, пока Руби… Она ела Марлона. Друг заметил меня, пока в его глазах еще теплилась жизнь, но было уже поздно. Крича от отчаяния, оттолкнул ходячего от друга, но тот уже почти не дышал. — Этот гад все продумал… С каждым звуком из горла Марлона все сильней начинала идти кровь. С таким гадким булькающим звуком. — Он променял этого ребёнка на наши жизни… Бегите. Бегите! Глотая подступающие слезы, мы прибежали в единственное безопасное место во всей школе. Музыкальный класс, в котором раньше мы собирались всей общиной, а теперь… Все не должно было закончиться так. — Они мертвы! Они все мертвы, Клем!