Любовь до гроба

Швецова поняла, что счёт шёл на часы, а возможно, вовсе на минуты. Сорвавшись с места, она бросилась куда-то бежать, сама не понимая куда. Машины не было, номера больницы не знала, но стоять и ничего не делать она не могла. — Мария Сергеевна, — окликнул её Кораблёв. А после догнав, остановил девушку. — Куда же вы побежали, вы даже не знаете куда ехать. — А что мне делать, стоять как ты! — крикнула Швецова, совсем не контролируя себя и свои слова, шмыгая носом. — Я поеду с тобой, садись в машину, — твёрдо произнёс Кораблёв, не замечая как вышел из рамок субординаций и границ на «вы». Отпустить её одну в таком состоянии было бы самой большой ошибкой. Не хватало ещё и Швецовой лишиться. Всю дорогу до больницы Маша смотрела в боковое окно, оперевшись головой об дверь. В голове никак не могли уложиться последние новости. Она пыталась найти причины, чтобы не верить этому. Кому понадобилось избивать Платонова до смерти? Да и как это Олег не смог постоять за себя. Быть такого не может. Всё это помогало Швецовой верить в лучшее, в какую-то нелепую ошибку, пока трезвая часть ума готовилась к худшему. Маша боялась, что попросту может не успеть. Стоп…не успеть. То есть она понимала, что он умрёт? Нет. Не понимала. И эта мысль стала постепенно овладевать девушкой, потому что только сейчас она осознала, что может навсегда его лишиться. Того, когда безумно любила, как никогда. Слёзы предательски начали вытекать. Слишком больно. Не успела машина остановиться, Швецова сразу же выбежала и направилась к больнице. От большой скорости и полного не контролирования, она споткнулась об ступеньку на входе и упав вперёд, разбила губу. Теперь она была не только солёная, но ещё и кровавая. Не обращая ни на что внимание, девушка поднялась и продолжила движение. — Мне нужен Платонов, где он, — забыв слова приветствия и вежливости, чуть ли не накинулась Швецова на девушку в регистратуре. Она попросту была одержима фразой: «Шанса почти нет». — У вас кровь… — Плевать! — не дала договорить. — Где лежит Олег Платонов. — Девушка, вам туда нельзя. Не желая дальше вести беседу, Маша направилась дальше по коридору. — Девушка! Нельзя туда! — медсестра сказала громче, только это абсолютно ничего не поменяло. Швецова продолжила двигаться по коридору, заглядывая в окошечки палат. Нет. Нет. И ещё раз нет. Мария чертыхнулась, не понимая, с чего такое невезение. Но девушка не собиралась сдаваться. Будет идти до конца, до куда, похоже, дошёл Олег. — Здравствуйте, вы куда направляетесь? — остановил на этот раз девушку доктор. Немного успокоившись, она перевела дыхание и попробовала всё же более сдержанно вести себя. — Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, где лежит Платонов Олег? — А вы кто ему будете?— мужчина начала что-то искать в своих записях. — Жена, — вытирала остатки слёз с щёк. — Дело в том, что сейчас к нему нельзя. Мы только закончили операцию, он находится в критическом состоянии, — врач говорил абсолютно спокойно без задней мысли, не задумываясь, к чему приведут его слова. — Вот поэтому пустите меня к нему, — монотонно, но внушающе произнесла Мария. — Девушка, я вам повторяю. Нельзя к нему. — Да буду я вас слушать, — фыркнув, ответила Мария и обойдя, врача продолжила искать Олега. — Вы ненормальная?— крикнул мужчина и схватил её за руку. — Отпустите меня! Мне надо к нему. Подбежавший Кораблёв, который попросту не успевал за Швецовой, наконец, догнал её и предательски оказался на стороне врача, который насильно держал и не пропускал девушку дальше. Поток слёз возобновился от бессилия. Она снова одна, когда весь мир отвернулся от неё. Маша брыкалась, пытаясь вырваться из рук, и истерически кричала, позабыв где вообще находится. Контролировать себя она абсолютно не могла, эмоции овладевали ею полностью. Кричала и брыкалась Маша до тех пор, пока Кораблёв не рявкнул как только мог. Швецова остановилась словно вылили на неё ведро холодной воды. — Успокойся, Маша! Своими слезами ты ему сейчас не поможешь. Девушка сглотнула очередной ком, и теряя последнюю надежду на встречу, вырвала свои руки и закрыла ими лицо. Она ведь может больше его не увидеть живым. Только они этого не понимали. Не понимали какого ей сейчас. Люди не способны сопереживать чужому горю. — Я не знаю как вас зовут, — начал Леонид. — Василий Аркадьевич. — Василий Аркадьевич, ну может, есть возможность ей увидеть его, — от сочувствия или же понимания, что Швецова не успокоится и разнесёт клинику к чертям, Кораблёв начал пытаться разрешить вопрос более спокойно. — Вы просто не представляете какая там любовь до гроба. — Да уж, в прямом смысле, — прозвучала не самая оптимистичная фраза. — Она девушка, эмоции бьют через край. Пять минут, — для ясности даже зачем-то показал на пальцах. — Просто посмотрит и убедится, что живой. — 5 минут, — мужчина сам не понимал почему решил изменить правилам. — Давай, соберись, — Кораблёв подошёл к Швецовой и повёл в палату, которую ему указал врач. Маша быстро начала вытирать слёзы и кивая на вопросы мужчины, пыталась показать, что она всё же в порядке. — Спасибо, Лёнь, — девушка крепко сжала руку мужчины и улыбнулась как смогла. — Заходите, я тут подожду. Собравшись с мыслями и вдохнув глубоко, Маша толкнула дверь и вошла в комнату. Полнейшая тишина и только различные аппараты издавали звуки. Олег лежал весь обмотанный проводами, а голова была в бинтах, собственно как и остальные открытые для видения части тела. Маша медленными шагами приближалась к Платонову, и когда дошла до кровати из глаз вновь потекли слёзы. Их просто было невозможно сдерживать. Что же с ним сделали. На Платонове не было ни одного живого места. Рассматривая детально, девушка увидела на лице множество синяков, разбитые губы и побитый напрочь глаз. Олег самостоятельно дышать не мог. Каждую секунду его жизни за него проживали аппараты. Маша поднесла ко рту, трясущуюся от страха, руку. А после, нервно сглотнув, присела и взяла руку Олега в свою. Прижимая к своим губам, Швецова оставляла на ней соленные капли. Вот он перед ней еле живой, когда жизнь зависит неизвестно от кого. Когда твоя помощь абсолютно бессильна. — Олежечка, — всё продолжала держать губы у его руки. Но в ответ Маша лишь услышала шум, который доходил из дыхательной трубки. — Кто же тебя так… В ответ все аппараты беспрерывно запищали. На экране, где до этого показывались ломанные линии кардиограммы, Швецова увидела лишь прямую полосу, вокруг которой были нули по всем показателям. Сердечный ритм Марии в секунду увеличился до максимальной скорости. Сердце Олега остановилось. Неужели теперь точно конец? Девушка схватилась за голову, и зачем-то пробегаясь взглядом по комнате, пыталась понять что же делать. Подбежав к аппарату, Мария стала осматривать его, думая, куда необходимо нажать. — Врача! Помогите! — много времени не понадобилось, чтобы девушка поняла, что сама не исправит ситуацию. Она выбежала в коридор, продолжая кричать о помощи. — Что случилось? — спросил Кораблёв, который всё время был у палаты. — Лень, там, там…. — истерика накрыла девушку новой волной, что сказать что-то было уже большим достижением. — Что такое? — к счастью, Василия Аркадьевича ждать долго не пришлось. — Сердце остановилось…. Не успела Мария показать в сторону палаты, как мужчина вместе с медсёстрами забежали туда. Мысль о смерти Олега вновь пробралась в голову Швецовой. Она медленно дошла до стены, и оперевшись спиной, медленно скатилась по ней. Руками Маша закрыли лицо, тем самым пытаясь огородить себя от внешнего мира. Слёзы беспрерывно вытекали, дышать становилось тяжелее с каждой секундой. Никогда в жизни она не испытывала такой страх. Посмотрев на свои руки, Швецова испугалась от того, как сильно они тряслись. Девушка была настолько задавлена морально, что мозг даже мысль попытаться успокоиться всячески блокировал. Больше всего Маша боялась, что сейчас врач выйдет из палаты и огорчённо помашет головой. Мир потеряет смысл, если Швецова лишится главного человека своей жизни. Василий Аркадьевич вновь показался, но у девушки уже не было никаких сил, чтобы подбежать и измучать его допросами. Эту роль взял на себя Леонид. — Что… — Кораблёв даже не знал, что спросить, потому что сам переживал и боялся плохого конца. — Сердце завели, мужчина у вас сильный. Будто что-то держит его тут. — Скорее кто-то, — усмехнулся Кораблёв. — Но всё очень плохо. Две клинические смерти — это очень серьезно. Сейчас…— мужчина запнулся и посмотрел на Швецову, думая о её реакции на следующие слова. — Он впал в кому. Мы будем следить за его состоянием, конечно же… Для Василия было как-то сложно подбирать слова. Всё же человеческое сочувствие ему было свойственно, и после увиденного стало жалко Марию. Он решил, что всё прошедшее и так нанесло ей сильный удар, что решил остальное рассказать Леониду гораздо тише. — Но с такими показателями до утра он может не дожить. Но кто сказал, что Швецова этого не услышит? Маша пустила очередную слезу, смотрев куда-то вдаль коридора, понимая, кажется, наступило начало конца….