To Build a Home

«Пойдем», видимо, означало: «Садись в мой пикап, мы едем кататься». Похоже, у тебя не было выбора. Как только ты осознаешь это, пикап резко разворачивается, и ты подпрыгиваешь словно на лежачем полицейском. Такая беспечная езда по-хорошему должна иметь последствие в виде штрафа. Нейтан уверенно держит руль, продолжая маневрировать, обгоняя другие машины. Было стыдно перед другими водителями. С каждым поворотом ты ожидаешь, что машина опрокинется, но этого никогда не происходит. Он везет тебя к маяку, расположенному на вершине крутого извилистого холма и дорога к которому, кажется, никогда не кончится. Задница отбита. Отличная поездка. Нейтан не проронил ни слова, пока вы двое направлялись к входу в маяк. Ты тоже не начинала разговор. «У тебя есть ключ от маяка?» Ты восклицаешь, когда он достает его из кармана. Он закатывает глаза: «Он принадлежит моему отцу». Он сказал это таким мягким голосом, который ты прежде не слышала. Дверь маяка открывается с тяжелым скрипом, с нее сыплется пыль. Нейтан придерживает ее, пропуская тебя вперед. Внутри маяка так же пыльно, как и ожидалось, спертый воздух, а лестницы выглядят так, будто ими не пользовались уже несколько месяцев. Они стонут под тяжестью твоих ног, но кажутся достаточно крепкими. «Я прихожу сюда, когда мне скучно», говорит Нейтан, проводя рукой по удивительно чистым перилам. «Наверху гораздо лучше». Он не обманывает. Вид захватывает дух. Океан сверкает в солнечном свете, блестяще-голубой, отражающийся золотыми отливами из-за медленно заходящего солнца. Над головами беспрерывно чирикает птица, ты ее не видишь. На вершине маяка, наверное, есть гнездо. «Когда ты сказал, что «наверху гораздо лучше», я не думала, что ты имел в виду ЭТО». От вида невозможно было оторвать взгляд. А ведь раньше тебе казалось, что вид с крыши общежития — прекрасен. Неправда. «Я провожу здесь очень много времени», Нейтан прислоняется к перилам, глядя прямо вниз на утес. «Джефферсон запрещает мне делать фотографии здешних пейзажей». «Должно быть, он хорошо тебя знает». Любопытство охватывает, и ты опираешься на перила, чтобы посмотреть вниз. Желудок скручивается от того, как высоко вы с Нейтаном находитесь. Нейтан пробубнил себе под нос, но ты все равно услышала, что он сказал. «Да. Что-то типа того». Он лезет в чехол на земле и достает изящную камеру, которая, вероятно, стоит больше, чем твоя машина. «Попозируешь мне?» Ты склоняешь голову набок, пристально глядя в камеру. «У меня была хорошая идея», бормочет он, ударяя ногой по земле. «Может, ты...» Он не успевает закончить фразу, но ты уже согласно киваешь. Он демонстрирует тебе позы, заставляет тебя смотреть на открытый океан самым несчастным взглядом, на который ты способна. Он сажает тебя на пол у перил, просит скрестить руки на коленях и спрятать в них лицо. Ты теряешься в звуках затвора, принимая любую позу, о которой он тебя просит. Ты узнаешь, что он бормочет, когда фотографирует и что его руки дрожат, когда он фокусируется. Его прикосновения легкие, и ему нравится направлять твой взгляд средним пальцем. Он заставляет тебя чувствовать себя моделью с подиума, делая твои портреты так быстро, что ты не можете сосчитать, сколько фотографий уже получилось. Ты понимаешь, чего Прескотт добивается, прося принимать такие позы. Тяжелые эмоции и подавленные выражения твоего лица отображают мрачную и безнадежную атмосферу, которой всегда наполнены его фотографии. И все это будет выглядеть намного красивее, когда Нейтан сделает их черно-белыми. Последняя фотография, которую вы делаете, — на лестнице. Это не то, к чему он стремился, но Нейтан сказал, что здесь получились лучшие фотографии. Когда он делает очередной снимок, ты слышишь писк крысы снизу, и, по словам Прескотта, выражение лица, которое ты сделала, было настолько идеальным, что ты не смогла бы повторить его, даже если бы попыталась. Он оправдывается, возвращая камеру в чехол, бормоча под нос «Если я заберу фотоаппарат домой, я забуду вернуть его и наверняка упущу несколько хороших кадров». Ты не торопишь его и исследуешь глазами основание маяка. Повсюду видны граффити. Некоторые из них находились в местах, до которых физически просто невозможно было добраться. Возле двери была пробковая доска, заклеенная старыми листовками и плакатами. Одним из них было объявление о пропаже Рэйчел Эмбер. Тебе не удалось избежать его — оно было первым, что ты увидела, когда вы зашли в маяк. Объявление упало и приземлилось под твоими ногами. Ты с осторожностью протягиваешь руку, чтобы разгладить его смятый угол, и глядишь на ее фотографию. Бедная девочка. Ты надеешься, что она в порядке. «Ты знал Рэйчел?» Ты задаешь вопрос, услышав, как Прескотт спускается по лестнице. Он напрягается «А?» Ты киваешь головой в сторону плаката. Ты не знаешь, почему задала ему этот вопрос. Ничего страшного. «Мы были друзьями», Нейтан прямо позади тебя, и ты чувствуешь, как его дыхание касается твоего затылка. «Она много тусовалась в «Циклоне», с ней было весело. Куда бы я ни пошел, она всегда была там». Голос у него напряженный, тише, чем обычно. «Полагаю, это так, учитывая, что ее постеры повсюду», ты тянешься, хватая запасную кнопку с пробковой доски. Ты используешь ее, чтобы вернуть смятый угол на место, правильно разместив объявление, чтобы его было хорошо видно. Рука Нейтана ложится на основание твоего позвоночника. Он мягко подтапливает тебя к двери. Прикосновение, от которого твое тело бросило в жар. Ты понимаешь, что он больше не хочет смотреть на портрет Рэйчел. «Это место — идеальная свадебная площадка. Ну знаешь, такая модная и элитная свадебная площадка», мямлишь ты. Конечно, тут требуется основательный ремонт: покраска стен, как минимум. Маленькая, домашняя свадьба на скале, безликая пара, целующаяся в золотой час. Брелок в руке Нейтана звенит, когда он запирает дверь маяка. «Знаешь, моя сестра сказала то же самое, когда наш отец купил эту дыру». «Должно быть, она такая же крутая, как я», теплый и нежный ветер дует в твои волосы, когда ты встречаешься с Прескоттом взглядом. В его глазах есть свет, который ты прежде не замечала, ласковый огонь, который заставляет тебя надеяться, что ты ему искренне нравишься и что он не терпит тебя из чувства жалости. Этот момент длится всего несколько секунд, похожий на сцену из кино. «Ты напоминаешь мне Рэйчел». Слова Нейтана выводят тебя из мечтательных раздумий. «А?» Ты не находишь, что ответить. Он начинает идти, ты следуешь за ним. В конце концов, он тебя сюда привез, ему и отвозить обратно. «С тех пор, как ты появилась в академии, я постоянно сталкивался с тобой», говорит он на полпути. Ты понимаешь, что он все это время размышлял об этом. «Я заметил это еще до того, как у тебя сломался зонтик». «Может, это судьба», ты отвечаешь. «Судьба для слабаков». Он сказал это так резко, и это тебя рассмешило. «Как и это зодиакальное дерьмо, Овцеводы и Девственницы или как там». «В смысле Овен и Дева?» Его взгляд, брошенный в твою сторону, — осуждающий. Ты закатываешь глаза. «Ну куда мы теперь? В Блэквелл?» Его пикап мигает фарами, когда вы подходите к машине, что реально странно, ведь Нейтан не лез в карман за ключами, чтобы открыть его. Примочки богатого класса. Или, может быть, он живой, как Plymouth Fury Кристина в фильме. Они даже одного цвета... «Ну типа». «Ну типа», наверное, означало: «Я доведу тебя до сердечного приступа». Потому что первое, что сделал Нейтан — вылетел с парковки. Ты вскрикиваешь, когда грузовик разворачивается, хватаясь за дверную ручку и сжимая ее изо всех сил. Прескотта твой страх только раззадоривает. Он останавливается на следующем светофоре. «Ты что, блять, пытаешься нас убить?» Ты визжишь, чувствуя биение сердца прямо в горле. «Это только начало!» Ему приходится перекрикивать музыку, когда он делает погромче какую-то дерьмовую попсу. Когда он выезжает на открытую прямую дорогу, страх улетучивается, сменяясь на странное чувство возбуждения. Пикап Нейтана летит по дороге. Окна опущены, ветер яростно треплет твои волосы и бьет в лицо. У Нейта самая широкая улыбка, которую ты когда-либо видела, одна рука на руле, другая лежит поверх сидений за твоей спиной. «Держись!». Он кричит, и ты цепляешься за дверь и впиваешься в сиденье. А потом Прескотт ударяет по тормозам, почти выкидывая тебя за пределы транспорта, пикап с ревом резко тормозит. Ремень безопасности, пожалуй, единственное, что удержало тебя от вылета через лобовое стекло. «Что это было, блять?» Ты кричишь, положа руку за пульсирующую грудь. Нейтан смеется, и пикап трогается со средней, более допустимой скоростью. Он устраивает тебе экскурсию по городу и показывает достопримечательности, которые ты еще не видела. Нейтан рассказывает тебе все, что знает об Аркадии Бэй, ее истории и о том, как его семья пришла к власти. Он спрашивает, откуда ты приехала, и ты рассказываешь ему обо всем: о родном городе, о твоих родителях, о твоем любимом месте, о любимых кафе и ресторанах. Его рука ложиться на дверь, второй рукой он перебирает свои волосы, когда слушает, как ты болтаешь. Иногда ты задаешься вопросом, не устал ли он слушать, как ты без умолку рассказываешь о себе, но каждый раз, когда ты замолкаешь, он придумывает новый вопрос. Когда вы наконец возвращаетесь в Блэквелл, он записывает свой номер в твой телефон, игриво угрожая испортить ремни безопасности, если ты дашь его номер кому-нибудь еще. Такие покатушки входят в привычку. Почти каждый день вы находите друг друга на парковке. Иногда водишь ты, иногда водит он. Иногда он даже позволяет тебе водить свой пикап, ворчит, когда ты говоришь ему, что ему не разрешено водить твой. Поездки длятся часами. Иногда вы едете в конкретный пункт назначения, иногда вы бесцельно катаетесь по проселочным дорогам города. Нейтану требуется совсем немного времени, чтобы рассказать о своей личной жизни, но он рассказывает абсолютно все. Он рассказывает тебе о своем психотерапевте, о том, как плохо к нему относится его отец. Ты узнаешь, что он любит путешествовать и что он лгал о планах поступить в Стэнфорд. Вместо этого он хочет зарабатывать на жизнь искусством, путешествовать, пока не найдет место, где он будет чувствовать себя как дома, далеко-далеко от своего отца. «Я хочу быть сам по себе, идти по своему собственному пути», ворчит он, удобно устроившись на пассажирском сиденье. Он лежит на боку, лицом к тебе. «Изменить фамилию на Говновоза и стать мэром или… что-то типа этого». Если вы не собираетесь кататься, вы сидите в комнатах друг друга, смотрите фильмы и подшучиваете над глупыми сюжетными твистами. В основном вы проводите время в комнате Прескотта. Его дорогущий проектор гораздо лучше твоего крошечного ноутбука. Зонт продолжает появляться в твоей жизни в самых разных местах. Однажды ты нашла его в своем ящике, потом он был под кроватью, всегда с прикрепленной остроумной запиской. По просьбе Нейта вы держите свою дружбу в секрете, предпочитая прятаться подальше от посторонних глаз. Один раз ты спросила его об этом, и он неохотно признается, что боится, что другие могут начать относиться к тебе хуже. Позже той же ночью он появляется у твоей двери пьяный, со слезами на глазах бормочет историю о девушке, которая ему нравилась. Ее звали Саманта. По его словам, его отец не жаловал его чувства к человеку с более низким статусом и заплатил семье Саманты неизвестную сумму денег, чтобы она уехала из Аркадии и держалась подальше от Прескоттов. «Я не хочу, чтобы он и тебя забрал», бормочет он в твою подушку, его глаза мокрые от слез, которые он отказывается проливать. Ты узнаешь, что он постоянно пьет и грустит, зашуганный щенок, который хочет, чтобы кто-нибудь погладил его по голове и сказал, что все в порядке. Он засыпает в твоей спальне, когда ты просыпаешься, его уже нет. Август перешел в сентябрь, ты узнаешь, что он солгал о своем дне рождения, что это было 29 августа, а не 29 апреля, и ставишь перед собой задачу найти ему подходящий подарок на день рождения. «Я могу купить все, что захочу, тебе не нужно ничего мне дарить», говорит он тебе, слишком сильно ударяя по тормозам, просто чтобы посмотреть на твою реакцию. По субботам у него сеансы с терапевтом, и это единственное время, когда ты можешь улизнуть из Блэквелла, и он не поймет, что ты что-то задумала. К сожалению, идет дождь. Ты уже не уверена, что сможешь купить подарок, но натыкаешься на маленький ретро-магазин в соседнем городе. Ты находишь винтажную камеру Polaroid. Она делает исключительно черно-белые фотографии, и этот фотоаппарат кажется таким идеальным, что ты покупаешь его без раздумий. Нейтан скупится на эмоции, когда получает твой подарок, но от тебя не ускользает легкий приподнятый уголок его губ. Первая фотография, которую он делает — это фотография вас обоих. Позже Прескотт проскальзывает в твою комнату, пока ты на занятиях, и прикрепляет ее к подвесному светильнику с помощью крошечной прищепки. Ты полагаешь, что таким образом он выражает благодарность. В октябре Нейт начинает вести себя немного странно.