Dior Eau Sauvage

      – Женя.       Его голос показался мне каким-то незнакомым. Как будто это говорил вовсе не он, а кто-то, кого я никогда не знала. А Марка я знала хорошо. Я знала, какой он бывает вспыльчивый. Знала, что ему может сорвать крышу от одного моего слова, причем ты никогда не будешь знать, что именно заставит его разозлиться.       Я видела в его глазах какое-то сумасшествие. Он был похож на психа. На пациента, сбежавшего из психиатрической клиники. На самом деле, я надеялась, что он когда-нибудь туда попадет. Я не вижу в нем того человека, который когда-то был готов отдать за меня жизнь. Видела только того, кто мог забрать ее. И я не могла придумать другой причины, зачем он приехал сюда. Как нашел мой дом. И зачем сейчас схватил меня за плечо на темной улице, освещающейся неярким подъездным фонарем.       Я сглатываю, стараясь не показать своего страха, но, кажется, по моим глазам все становится понятно. Я выгляжу как беззащитный кролик прямо напротив самого опасного хищника в лесу.       – Как твои дела? – спрашивает вдруг он, наклоняя голову набок и слегка улыбаясь. Я чувствую, как все мои внутренние органы сжались в один маленький вмиг затвердевший комок. Я даже забыла, как дышать. Я не могла вдохнуть воздух. Так я испугалась.       – Нормально. – я боялась сказать что-то лишнее. Боялась задавать какие-то вопросы. Боялась его.       – Ты теперь в Москве? – снова задает вопрос, и я лишь киваю трясущейся головой, попутно оглядываясь по сторонам в надежде, что мимо чисто случайно будет проходить какой-то небезразличный человек. Конечно. В час ночи. – Скучала по мне? – парень ухмыляется и вдруг касается холодными ладонью моей щеки, легонько проводя пальцами по лицу. – Я вот скучал. Мне было очень плохо. Я даже попал в больницу.       Я только сейчас замечаю, какие широкие у него зрачки. И в любой другой ситуации я бы подумала, что это из-за темноты вокруг. Но не в этой. Он совершенно точно был под какими-то веществами. Я чувствую, как он пробирается пальцами чуть ниже, водя рукой по шее туда и обратно. Я судорожно выдыхаю воздух, стараясь выбрать свою следующую фразу. Что сказать ему? Что делать?       – Я тоже скучала. – выдавливаю из себя, решив, что это признание, хоть и является чистой ложью, не разозлит его, как все остальное, что я могла бы сказать. Но я ошиблась. Думаю, что в мире не существовало слов, которые бы сейчас не заставили его глаза вспыхнуть от ярости.       – Какое же вранье. – хмыкает он, вдруг опуская руку на мое плечо, и я за секунду оказываюсь зажата между его ладоней. Я точно знала, что разойтись мирно уже не получится. И как бы я не старалась сейчас говорить нейтральными фразами, его бы все равно что-то не устроило. – Тебе ведь хорошо здесь. У тебя здесь работа в солидном ресторане. – вроде бы он гладил меня по плечам, но от этого волосы на затылке вставали дыбом. Мне бы хотелось предугадать его следующее действие, но он выглядел слишком непредсказуемо. – На Пятницкой. Я был там вчера и сегодня. Видел, как ты фоткаешь блюда. Как ты мило беседовала с барменом. – его вкрадчивый голос не может говорить ни о чем хорошем. Я буквально готова зарыдать от страха, но не позволяю себе. Он следил за мной? Он наблюдал за мной. Он мог подойти ко мне все это время.       – Да, там хорошо платят. Хватает на квартиру. – почти заикающимся голосом произношу я, на что он вдруг ослабляет хватку и заглядывает мне прямо в глаза. В них плещется что-то жуткое. Черт возьми, он ненормальный. Я никогда не видела в его глазах что-то настолько же страшное.       – Знаешь, мне не нравится, что у тебя все хорошо. – признается он, опаляя мое лицо неприятным дыханием. Краем уха я слышу какой-то шум, и надеюсь, что это люди. Я готова молиться все богам, лишь бы они подошли сейчас сюда. – Потому что мне херово. И я не хочу, чтобы я страдал один.       – Я не хочу, чтобы ты страдал. – стараюсь говорить мягко и негромко, но слышу, как мои слова как будто эхом отражаются от подъездных стен. – Я правда хочу, чтобы у тебя все было хоро…       Щека тут же начинает гореть адским пламенем, и я отворачиваюсь в сторону, прижимая к ней свою холодную ладонь. Из глаз тут же брызжут слезы, и я поднимаю на него испуганный взгляд. Он ударил меня.       – И не стыдно тебе врать, сука? Что, страшно? Мне тоже было страшно, когда ты ушла! Даже сбежала. В свою ебаную Москву! – я делаю пару шагов назад и упираюсь спиной в кирпичную стену. Перед глазами мелькают белые точки. Господи, хоть бы не потерять сознание. Я точно больше никогда не очнусь.       – Прости. Прости меня. – я плачу, снова чувствую его совсем рядом. Я позволяю ему подойти ближе. – Я дура. Полная дура. Я тоже страдаю без тебя. Ты один так сильно меня любил. – я сама не верю своим словам, но я убеждена, что он верит. Ему всегда нравилось чувствовать себя победителем. И сейчас я даю ему эту возможность. Это единственная стратегия, которая у меня есть. В которой у меня есть хоть какие-то шансы.       – Ты поняла это слишком поздно. – нас разделяют буквально несколько сантиметров. Его лицо искажается в какой-то ужасной гримасе из боли, отчаяния и агрессии. Я верю, что ему плохо. Но уже давно поняла, что это не моя ответственность. Я вижу, как он снова замахивается на меня и резко дергаю ногой, попадая прямо ему между ног. – Блять! – блондин корчится от боли, сгибаясь пополам, пока я одним движением выхватываю из кармана ключи и подбегаю к входной двери, трясущимися руками прикладывая ключ к магнитному замку, и вот я уже дергаю тяжелую дверь на себя, как меня хватают за шею, отшвыривая назад. Я изо всех сил стараюсь не упасть. Я отвечаю не только за себя. – Сука!       В глазах все кружится, и я только чувствую, как сильно болит щека. Он в считанные секунды снова оказывается рядом и так сильно толкает меня, что я теряю равновесие и падаю на асфальт. Картинку передо мной застилает белая пелена, и я уже не знаю, то ли я ничего не вижу из-за слез, то ли из-за боли. Мне кажется, это конец.       Еще мне кажется, что я слышу чьи-то приближающиеся шаги. Мне хочется верить, что это не галлюцинации.       Когда прихожу в себя, и в ушах перестает звенеть, вижу перед собой уже два силуэта, которые мечутся в паре метров от меня. Господи, это правда были люди. Мне не показалось.       Я отчетливо слышу мат, звуки ударов и больные вздохи. Кто бы там ни был, мне нужно скорее убираться отсюда. Я собираю все силы в кулак и поднимаюсь сначала на колени, а потом на ноги.       – Женя, садись в машину! Быстро! – в поток моих мыслей о спасении врывается родной голос, и я сперва не понимаю, что происходит. Оглядываюсь назад и вижу знакомое черное пальто, и кучерявую темную голову, обладатель которой замахивается рукой прямо на лицо Марка. Через секунду понимаю, что их освещает яркий свет фар автомобиля, который стоит в паре шагов от меня. Хочу помочь ему, но понимаю, что единственное, что мне необходимо сейчас сделать, это сесть в его черный внедорожник, закрыть все двери и вызвать полицию.       Трясущимися руками рыскаю по карманам, но нахожу в них только ключи. Я даже не взяла с собой телефон. Я мечусь глазами по салону в поисках мобильника Арса, но не вижу и его. Сердце так сильно колотится, что мне кажется, будто мне снова не хватает воздуха. Я натянута как струна, и я совершенно не знаю, как помочь Арсению. Мне кажется, у Марка в куртке может быть все, что угодно, включая нож. Я не вижу их, они скрылись из моего поля зрения, и меня начинает трясти еще сильнее. Господи, а вдруг… А вдруг он… Я начинаю рыдать в голос, потому что просто не знаю, что мне делать. Я чувствую себя в безвыходной ситуации и при этом ощущаю дикую ответственность не только за жизнь малыша, но и за Арсения. Я не смогу справиться с этим, если с ним что-то случится. Я так сильно его люблю. Что мне делать? Как мне помочь ему?       Вдруг вижу, как чей-то силуэт подходит к машине, и когда узнаю в нем Арса, молниеносно нажимаю на дверной замок, и он тут же залезает в салон, положив руки на руль.       – Он сбежал. – произносит актер, и я быстро оглядываю его. Губа разбита, из нее тоненькой струйкой стекает кровь, а на левой скуле уже почти зажившая ссадина от потасовки с Шастом. Заглядываю ему в глаза и когда по взгляду понимаю, что никаких серьезных повреждений он не получил, я опускаю веки, заливаясь слезами. Чувствую на своих плечах его родные руки и утыкаюсь носом в его грудь, пропитанную знакомым ароматом. Господи, как я испугалась за него. Я так боялась, что с ним может что-то случиться. – Чшш… Спокойно. Все хорошо. – он гладит меня по голове, пока я вцепляюсь пальцами в его пальто, притягивая еще ближе к себе.       – Я так… Я так испугалась за… – заикаюсь, хватая ртом воздух в перерывах от диких истеричных всхлипов. – Он… он следил за мной… он…       – Тихо, тихо. Все обошлось. Ты цела? – мужчина отрывает меня от своей груди, оглядывая мое лицо. Арсений проводит большим пальцем по моей наверняка красной щеке и в его глазах загорается агония. – Подонок. Таких не просто сажать, таких надо… – он не продолжает свою реплику, останавливаясь на полуслове. – Женя, с тобой все в порядке? Мы едем в больницу.       – Да-да. – неуверенно произношу я, но ничего кроме жуткого страха и горящего лица я не чувствую. – Я нормально. Считай, отделалась испугом. – мне совсем не смешно, но я почему-то улыбаюсь. Хмыкаю снова, и снова, а потом начинаю смеяться. Я не могу остановиться, пока Арс молча наблюдает за мной, оценивая масштаб катастрофы.       – Жень?       – Увези меня отсюда, пожалуйста. Я боюсь идти домой. – прошу его, когда приступ смеха проходит. Меня отпускает, и я буквально расплываюсь на пассажирском сидении. Я в безопасности. Со мной все хорошо. Арсений цел.       Попов ударяет по газам, и его машина выезжает с парковки, пока я безэмоционально смотрю в окно. Кажется, меня перестает трясти, но слезы непроизвольно так и катятся из глаз, я не могу их остановить, поэтому просто смахиваю со щек раз в десять секунд.       – Ты как тут? Матвиенко сказал, ты в Питере. – не смотрю на него, потому что у меня нет сил даже повернуть голову в его сторону. На смену кучи эмоций, находившихся внутри меня, пришло тотальное опустошение. Я не чувствую как будто ничего. И говорю так спокойно, как я уже давно с ним не разговаривала.       – Я там и был. Прилетел сорок минут назад. Серега сказал, они только уехали от тебя, и ты еще не спишь. Решил заехать.       Слезы все текут, а когда ко мне приходит осознание, что если бы он не решил заехать ко мне после самолета, все могло бы закончиться совсем по-другому, я все-таки поворачиваюсь к нему.       – Это твой бывший? – спрашивает он, хотя прекрасно все понимает, а я пока разглядываю его профиль. Я так давно не делала этого. Не позволяла себе заходить на его страницу. Не смотрела совместные фотки. На его скулах ходят желваки, и он крепко цепляется в руль, как будто сдерживая что-то, что закипает внутри. – Как он тебя нашел?       – Я не знаю. – лишь произношу я, пока вокруг мелькают отсветы от уличных фонарей, фар машин. – Но теперь ты явно увидел того, кого посчитал таким же мудаком, как и себя. – откуда-то после всего произошедшего во мне просыпается желчь. Да, я до сих пор зла и обижена на него за то, что он сделал. Но теперь, в данную секунду, эти чувства – просто ничто по сравнению с благодарностью, беспокойством и любовью. Такой сильной, что я готова прямо сейчас зацеловать его до посинения. Когда я потеряла их из виду, я думала, что все. Что я его больше не увижу. Эта мысль напугала меня даже сильнее, чем то, что могло случиться со мной.       – Видимо, я ошибся. – испускает он, и давит на тормоз, останавливаясь на светофоре.       – Видимо, да. – я опускаю глаза вниз и недолго смотрю на носки свои ботинок, натянутых впопыхах. На порозовевшие от холода руки. На еле подрагивающие пальцы. Затем перевожу взгляд на Арсения, который уже какое-то время оглядывает мою фигуру. Мы встречаемся глазами. Я так давно искренне не смотрела ему в глаза. Так давно не видела их. Таких же, как два месяца назад. Не с дикой болью, не с чувством вины или с маской безразличия. А с заботой. С влюбленностью. С ощущением, что я самая драгоценная вещь в мире.       Проходит секунда, прежде чем я успеваю задуматься о правильности происходящего, но я просто затыкаю голос разума, поддаваясь чувствам. Дергаюсь вперед и прижимаюсь губами к его губам. Тут же чувствую на языке привкус металла, но мне наплевать. Он отвечает мне через секунду и нежно кладет ладонь на мою голову, притягивая меня еще ближе. Я растворяюсь в нем и в этом ощущении. Сегодня, когда я на секунду задумалась о том, что действительно больше могу никогда его не увидеть, я поняла, что мне наплевать на все, что произошло между нами, какие у нас обиды, недомолвки и претензии. Когда я действительно могла его потерять, я поняла, что не важно ничего, кроме него самого. Я в жизни не испытывала ничего приятнее, чем прикосновения его губ, чем частый стук его сердца, который я чувствую через кожу. Он тяжело дышит мне в лицо, и я точно знаю, что он просто дурак, который ошибся. Принял неправильное решение. Хотел как лучше, но просчитался. И этот дурак любит меня. Он вырисовывает языком на моих губах какие-то понятные ему одному узоры, и я вдруг отрываюсь, утыкаясь лицом ему в шею. С ним я буквально готова летать. И я не представляю, что бы я делала при любом другом исходе.       – Арс, если бы те… я не… – снова заикаюсь, не сумев договорить задуманное, но он, кажется, понял все с полуслова.       – Не надо. Я знаю. Я все знаю. Тише, родная. – он обнимает меня за плечи, пока я вдыхаю его запах, заполняя им легкие. Я готова бросить все, лишь бы остаться с ним. Может, я похожа на сумасшедшую. Но мне кажется, даже моя гордость подвинулась, чтобы освободить место любви.       Загорается зеленый, и машина продолжает свое движение. Арсений всю дорогу держит меня за руку, периодически целует в висок или в щеку, или касается губами пальцев на руке. Я улыбаюсь в душе, но лицо, скорее всего, отказывается отражать мое внутреннее состояние. Мышцы оцепенели от пережитого. И я их не виню.       Попов все-таки привозит меня в какую-то платную круглосуточную клинику, хотя я отпираюсь и заявляю, что у меня все нормально, но его это мало интересует. Мне делают узи и берут кровь на анализы, и нам какое-то время приходится подождать результатов на диванчике в коридоре. Я подлезаю к нему под руку и кладу голову на грудь, которая пропитана моими слезами. Чувствую его сердцебиение и задумываюсь о том, что раньше не подумала бы, как мне нравится слушать стук его сердца. Он укладывает свой подбородок мне на макушку и поглаживает пальцами мои ладони. Мы большую часть времени молчим, и на самом деле, я рада, что он не расспрашивает меня, как именно все произошло. Я не хочу об этом думать, мысленно возвращаться туда же. Не сейчас. Он спрашивает только, голодная ли я. На удивление, я понимаю, что жутко хочу есть. Это странно, потому что обычно после стресса, я и кусочка не могу в себя засунуть. Арсений находит где-то в больнице автомат и спустя пятнадцать минут возвращается с сэндвичем, шоколадным батончиком и двумя дымящимися стаканчиками. По запаху распознаю в своем стаканчике какао, а в его – крепкий кофе. Пока жадно поглощаю бутерброд с красной рыбой, Арсений наблюдает за мной, медленно попивая свой напиток. Мы в больнице одни, еще бы, почти два часа ночи. Наши слова отражаются от стен эхом, а смех звучит как-то зловеще. А может, это просто моя впечатлительность.       Когда доктор выходит из кабинета спустя где-то сорок минут и сообщает нам, что с ребенком все в порядке, однако вновь оповещает меня о небольшой анемии, о присутствии которой я уже в курсе, Арсений хоть немного напрягается, но убедившись, что малыш в безопасности, облегченно выдыхает. Мы выбрасываем пластиковые упаковки от съеденного в мусорку и выходим из больницы. В машине я догадываюсь воспользоваться влажными салфетками, которые по традиции должны лежать в его бардачке, и протираю ранку на его нижней губе. Арсений смотрит на меня так нежно, что я готова расплыться в лужицу. Как я скучала по этому ощущению.       Когда оказываемся у него дома, я не нахожу в себе никаких сил на то, чтобы прободрствовать еще хотя бы пятнадцать минут, поэтому благодарно принимаю одну из футболок Арсения, которую мне уже довелось носить, переодеваюсь и заваливаюсь в постель, пока в душе шумит вода.       Не дожидаюсь его прихода и проваливаюсь в сон, надеясь, больше никогда не вспоминать произошедшее сегодняшним вечером.

*** *** ***

      Выхожу из ванной комнаты, выпуская оттуда облако пара, и стягиваю с волос тюрбан из полотенца. Мышцы неприятно ныли все утро, но кажется, горячий душ пошел мне на пользу.       Арсений разбудил меня в восемь, сообщил, что уезжает по делам, но вернется часам к одиннадцати. Сказал мне не вздумать сбегать, иначе отберет у меня ключи, и чмокнул в нос на прощание. Вопреки моим прогнозам, мне удалось поспать еще немного, и засыпала я с широкой улыбкой на губах.       Прохожу на кухню, включая чайник и пошарившись по шкафам в поисках какого-нибудь травяного чая, но, к сожалению, нахожу только пару пакетиков черного байхового. Не найдя альтернативы, кидаю один в кружку и подхожу к окну, ненароком разглядывая свое отражение в панорамном окне.       Я выгляжу… помято.       Даже душ не помог разгладить следы от подушки на лице, а розоватое пятно на щеке все еще вызывало воспоминания о вчерашней ситуации.       Сегодня ко мне в голову поступало слишком много вопросов, на которые я так и не нашла ответов. Как он нашел меня? Откуда знал, где я работаю? Совсем ли он скурился, если полетел с катушек настолько, что приехал отомстить мне? Зачем я вышла вчера на эту улицу, подышать свежим воздухом? Где он теперь? Что с ним? Как я теперь буду возвращаться домой, понимая, что он знает, где я живу? Понял ли теперь Арсений, насколько они с ним разные люди? Понял ли он, какой Марк моральный урод, и что теперь думает обо мне? Почему он уехал в прошлый раз, оставив меня одну? В каком мы теперь статусе? Зачем он вчера захотел приехать ко мне сразу из аэропорта?Что хотел сказать? Что значит наш вчерашний поцелуй? Что значат его слова?       Мне очень не хотелось снова разочаровываться, и я отчего-то чувствовала, что в этот раз все по-другому. Что после вчерашней ситуации, у нас начинается новая страница, новая глава. А вот думает ли он также, это большой вопрос.       Мы спали с ним в одной постели. Я просыпалась ночью от внезапного приступа страха, но чувствовала, как он обнимает меня со спины, вдыхала его аромат и за считанные секунды успокаивалась. Я давно не чувствовала себя такой защищенной, как в его объятиях.       Слышу, как хлопает входная дверь как раз, когда щелкает чайник. Через несколько секунд в дверях кухни появляется Арсений с пакетами в руках. Я оглядываю его фигуру, цепляясь зубами за ноготь большого пальца. Он выглядит свеженько. За исключением немного припухшей губы, я бы ни за что не предположила, что он вчера поучаствовал в драке. На носу все те же очки в толстой черной оправе, на нем серая худи и черные джинсы. Я не знаю, в каком он настроении, и что думает о нас, но когда на его губах расплывается улыбка, я повторяю за ним, чувствуя, как в груди вспархивает тысяча бабочек.       – Ты не сбежала. – мужчина ставит пакеты на стол и подходит ко мне вплотную, приближая лицо к моему. От него пахнет холодной улицей и совсем немного кофе.       – Ты пригрозил отобрать у меня ключи. – напоминаю ему, на что он фыркает, обнимая меня за талию и пододвигая к себе. Обхватываю его руками за спину и прижимаюсь к груди. – Если бы ты не предупредил, что уезжаешь с утра, меня бы здесь уже не было.       – Это мы уже проходили. – заявляет он, отодвигая меня от себя, чтобы заглянуть в глаза. – Ты же в курсе, что я оставил тебе записку в тот раз? На своей подушке.       Хмурюсь, пытаясь по его лицу понять, шутит он или нет. Его взгляд был настолько проницательным и серьезным, что я не могла бы подумать иначе. Господи, что? Он оставил мне записку, которую я просто не увидела, и сбежала, сжигая мосты?       – Ты серьезно? – поднимаю брови, отстраняясь от брюнета, пока он глубоко вздыхает.       – Наверное, ты сдула ее, пока сладко храпела. Я понял, что в этот раз лучше оповестить тебя лично. – усмехается он и с силой целует меня губы. Тут же отвечаю ему, но через секунду отодвигаю лицо, заставив его потянуться за мной.       – В следующий раз выбирай место для записки получше. – наклоняюсь к нему, зарываясь пальцами в кудрявые волосы и нежно касаюсь губами его кожи. Еще вчера я даже и мечтать не могла о таком утре.       Мы сидим за столом, и Попов контролирует, чтобы я нормально позавтракала. В пакетах он принес два контейнера с овсяной кашей и фруктами, несколько блинчиков с творогом, овощной салат и вновь два картонных стаканчика, один из которых оказался пустым. Арсений объяснил это тем, что в машине так соблазнительно пахло кофе, что он не смог сдержаться и выпил свой по дороге. Весь его запланированный завтрак в меня не влезает, и мы сходимся на том, чтобы я съела полтарелки каши и пару блинчиков.       – Я был в полиции. – вдруг произносит Арс, закидывая в рот вилку с салатом. Я сглатываю, отставляя стаканчик в сторону и внимательно смотря на него. – Написал заявление. Подумал, что тебе не захочется этим заниматься, но им, конечно все равно нужно будет поговорить с тобой.       Поджимаю губы. Я не хотела писать заявление, но понимала, что надо. Нельзя было оставлять все просто так, спускать на тормоза. Тем более, мне нужно было как-то возвращаться домой, а я теперь боялась даже подходить к подъезду. Даже ходить на работу было небезопасно.       – Он сказал, что следил за мной на работе. Он знает, где я живу и работаю, Арс. – признаюсь мужчине, на что он откидывается на спинку стула и думает буквально секунду.       – Значит, ты теперь живешь у меня. Это не обсуждается. – заявляет он и снова отправляет вилку в рот. – Я буду отвозить тебя на работу и забирать.       В голове тут же всплывает вчерашняя информация об истинных причинах моего трудоустройства в этом ресторане. Его твердый голос внушает мне уверенность в собственной безопасности. Но не поязвить я все-таки не могу.       – Заодно будешь здороваться со своим приятелем-директором. – заглядываю в его глаза с усмешкой, и ожидая его замешательство, шок или еще что-нибудь в этом стиле, но он лишь ухмыляется.       – Я знаю, что ты знаешь. Не вижу в этом ничего плохого. Он тобой полностью доволен и несколько раз благодарил меня за то, что посоветовал тебя на вакансию. Он бы не стал держать у себя плохого специалиста, даже если бы я его попросил. – он только подмигивает мне и отпивает из моего стаканчика банановый какао. Не знаю, что ответить ему. Я правда была больше благодарна, чем разозлена на него.       – Арс… - хотела наконец сказать спасибо ему за помощь, но он вдруг перебивает меня, легонько положив свою ладонь на мою, лежащую на столе.       – Женя, я хочу чтобы ты знала. – он делает небольшую паузу, и у меня почему-то перехватывает дыхание. Внимательно смотрю в его большие голубые глаза, в которых вижу столько смысла и глубинных чувств, что покрываюсь мурашками. Разворачиваю ладонь и переплетаюсь с ним пальцами. Что бы он сейчас ни сказал, я точно знаю, что скажу я. – Я думал и думаю до сих пор, что ты заслуживаешь лучшего. Эмоционально стабильного человека, который не будет взрывать тебе мозг, не будет истерить и пропадать. – у меня сердце заходится от его слов. Хоть бы он не закончил на этом. – Но я так сильно люблю тебя, что… все это, в общем… - он так мило запинается, что я позволяю себе улыбнуться. Я никогда не видела его таким смущенным. – Я не хочу, чтобы ты уезжала в Воронеж. Я с тобой. Я хочу быть с вами. Я признаю, что я полный идиот, что лишил нас с тобой всего этого и... ну, что причинил тебе столько боли. Прости меня.       Он так крепко сжимает мою руку, а его глаза вмиг становятся влажными, и я не выдерживаю этого испытания. Соскакиваю со стула и подхожу к нему, обхватываю его лицо руками и прижимаюсь к нему губами. Я плачу, и мне кажется, он тоже. Не знаю, смогу ли сказать что-то внятное после его речи, которая заставила все мои внутренности сжаться от волнения. Он усаживает меня к себе на колени, и я послушно приземляюсь, обнимая его за шею, пока он прижимает меня еще ближе.       В нашем поцелуе мы оставляем все позади. Все обиды, ссоры и проблемы. Почему осознание, что ты не готов отпустить человека из своей жизни приходит только после страха навсегда потерять его?       Мне кажется, я сижу на его коленях целую вечность, ощущаю его руки на своем теле, его губы на своем лице, шее, ключицах. Мне снова кажется, что я сплю, но теперь точно знаю, что это не сон.       – Кстати, – вдруг отрывается он и поднимает меня за бедра, вставая со стула. Прикладываю ладонь к припухшим от поцелуев губам и не могу не улыбаться. Как сильно я ждала от него этих слов. Я с тобой. Я с вами. Я действительно боялась, что не справлюсь одна. Неужели это все правда и мы два идиотских идиота, убегающие от своего счастья? Арсений скрывается за поворотом, и я слышу звук открывающегося замка, а потом его приближающиеся шаги и снова вижу его фигуру в дверном проеме. – Кьяра просила передать тебе подарок. Это мистер Оранж. – актер протягивает мне небольшую мягкую игрушку в форме апельсина с забавной рожицей. – Летела из Питера.       Губы растягиваются до ушей, и я поднимаю на него милейший из своих взглядов. Я уже люблю эту забавную девочку. Я полюбила ее еще в первый день знакомства, когда она не согласилась подыграть Арсу в игре против меня.       – Вообще, этот подарок и был предлог, под которым я вчера поехал к тебе из аэропорта. Наверное, это было слишком самонадеянно. – хмыкает он, снова оставляя меня на кухне одну.       Разглядываю плюшевый апельсин в своих руках и в который раз за прошедшие сутки смахиваю со щеки слезинку, но на этот раз, в ней нет ни грамма печали. Только счастье.