Как бы сильно не хотелось остаться вместе с Анной — пришлось возвращаться. После недолгого прощания, Бруно направился в сторону дома. Ещё издалека он слышал, что стало не в пример тише. Оркестр уже ушёл, как, видимо, и большинство гостей.
Бруно пребывал в невероятно приподнятом настроении. Впрочем, понятно, почему. Он, если честно, правда боялся отказа Анны, боялся, что их дружба разрушится и девушка начнёт избегать его. Такого удара, пожалуй, хватило бы, чтобы Бруно навсегда закрылся в себе. Но этого не случилось. Анна приняла его чувства, ответила взаимностью. Это напоминает сюжет какого-то глупого романа, наверное.
Лёгкая улыбка не сходила с лица. Душа Бруно трепетала от счастья и переизбытка эмоций. Парень осторожно подошёл к воротам, которые Касита тут же немного приоткрыла, пропуская его внутрь. Площадь внутреннего дворика была пуста, на первый взгляд. По крайней мере, той толпы, которая была здесь совсем недавно, не было. В воздухе витал лёгкий аромат еды, на полу были разбросаны крошечные конфетти, а колонны были украшены цветными фонариками. В общем, весьма празднично.
Бруно прошёл чуть дальше, собираясь вернуться в комнату. Ему, если честно, не очень-то хотелось разговаривать с кем-то или ещё что-нибудь такое. Он просто хотел пойти и спокойно лечь спать.
Лестница как-то громко скрипнула. Ступеньки чуть приподнялись, немного вздрагивая.
— В чём дело? — спросил Бруно, подмечая странное настроение Каситы.
По перилам пошли крошечные быстрые волны. Дом словно задрожал.
Бруно с опаской огляделся по сторонам. Пусто. Парень лишь чуть выдохнул и медленно побрёл на второй этаж. Ступеньки под ногами ощутимо двигались.
— Касита, да что случилось? — прошептал Бруно, хмурясь.
Дом, ожидаемо, не ответил. Касита, в основном, общалась лишь с Альмой, взаимодействуя с остальными членами семьи минимально. Но и такое странное поведение было точно не в порядке нормы. Касита всегда живо выражала эмоции. Вот и сейчас, у неё как-то удалось посеять в душе Бруно небольшую нотку паники. Не может же Касита переживать просто так? Верно?
Бруно прошёл мимо комнат сестёр и, зайдя в свой закуток, встал перед дверью. Сейчас почему-то тревога усилилась. Конечно, Бруно нельзя было назвать параноиком, только не сейчас, когда он уже давно перерос то своё состояние и смог выбраться из этого странного кокона страха, но что-то всё равно кольнуло сознание. Может, предчувствие. Отголосок его дара — хорошая интуиция. Вот и сейчас парень чётко понял, что что-то случится. Что-то очень и очень нехорошее лично для него.
Ручка легко поддалась. Бруно прикрыл глаза, привычно чувствуя мелкие песчинки, падающие сверху. Он прошёл чуть вперёд, тихонько прикрывая дверь. И развернулся.
Комната начиналась обычно, тут не было песка, лишь каменный пол. Это пространство было своеобразным буфером между небольшой пустыней и, собственно, выходом.
Бруно вздрогнул и отступил чуть назад от неожиданности. На него смотрело три пары глаз. Мама и сёстры.
— Эм… — неуверенно протянул Бруно.
— Где ты был? — немного недовольно нахмурилась Альма.
Бруно чуть выдохнул и выпрямился, расправляя плечи.
— На прогулке. Вы меня искали?
— Да, искали. Бруно, что это такое? — указала Альма в сторону.
Её тон изменился на какой-то непонятно-холодный, словно она была в шаге от того, чтобы разразился скандал. Бруно непонимающе нахмурился и шагнул в сторону. Внутри резко всё сжалось.
Таблички. Бруно мысленно хлопнул себя по голове. Он забыл про них. Эти пророчества он делал относительно недавно, чтобы потренироваться в контроле дара. Но выбрасывать таблички по одной парень не хотел, поэтому начал составлять их в комнате, наверху. А потом он относил их вниз, сортируя и отсеивая лишние. Ненужные предсказания тут же сбрасывались в ущелье, а те, которые Бруно всё же решался рассказать, пусть никто этого и не желал, он относил людям. Ещё утром Бруно спустил таблички и поставил внизу, а затем благополучно про них забыл.
— Ты же говорил, что предсказания приходят очень редко. Насколько я вижу, их здесь примерно двадцать, — недовольно произнесла Альма.
— Бруно, почему ты их оставляешь здесь? — спросила Джульетта.
— Ты же всегда их сразу относил, — кивнула Пепа.
— Ну, просто не успел ещё, праздник же…
— Так много? Ты их нарочно тут копил? И врал мне? И, кроме того… Что это такое? — подняла Альма одну из табличек.
Конкретно эта лежала отдельно от остальных и была завернула в светлую ткань. Бруно едва заметно вздрогнул, понимая, что именно там изображено.
Это предсказание случилось спонтанно, во сне. Бруно и сам не очень-то понимал, как такое произошло. Это была безумная редкость в последнее время, получить табличку вот так, бессознательно. Но дело было даже не в этом. Предсказание касалось Анны и Бруно. Он не помнил, что именно там было в деталях, но изображение-то осталось. И, если честно, оно было очень даже неплохим. Анна держала Бруно за руку. Кажется, эта табличка рассказывала о сегодняшнем дне и конкретно показывала момент их танца. Бруно она понравилась настолько, что ему захотелось подарить её девушке. Это же почти как фото, только на зелёном, светящемся стекле. Анна давно просила Бруно о чём-то таком уникальном, поэтому он и оставил табличку перед входом, чтобы чуть позже вручить её. Вот только Бруно ну никак не ожидал подобного исхода.
Парень чуть заметно нахмурился.
— Вы хотели о чём-то поговорить, или что?
Альма поджала губы.
— Что это за тон? Ты не ответил на вопросы…
— Я не буду отвечать. Всё и так понятно, разве нет? Да, я скрывал предсказания…
— Что значит скрывал? — ахнула Джульетта.
— То и значит. Я их выбросить хотел, вообще-то…
Бруно не успел договорить.
— Куда выбросить?
— Да какое кому дело до моих предсказаний? Они что есть, что их нет — никто не принимает их во внимание! Поэтому я и избавляюсь от них, лишь бы глаза не мозолили, — распалялся Бруно.
Если честно, он разозлился. Очень. Мало того, что без разрешения зашли в
его комнату и трогали
его вещи, так ее и что-то там пытаются ему втолковать. И правда, какая разница? До этого самого дня никого не интересовали дурацкие таблички, всем всегда было плевать! Что изменилось теперь?
— Бруно! — возмутилась Альма, — Что это за поведение?
Бруно немного закатил глаза и глубоко вздохнул. Кажется, он перегнул. Было бы проще, если бы он не стал возражать и как обычно отмалчивался, изображая стыд. Парень сильно расстроился. У него было просто замечательное настроение, а теперь…
— Что за предсказание? Почему на нём ты с этой иностранкой? — указала Альма.
— Я не знаю, — соврал Бруно.
Ложь прозвучала вполне себе неплохо. Бруно часто давал такие односложные ответы, поэтому это даже вошло в привычку.
Альма слегка прищурилась.
— Что это у тебя? — спросила она, указывая на коробку.
Бруно посмотрел вниз. Подарок Анны.
— Это подарок. Мне, — ответил он.
Альма подошла ближе и коснулась ленты. Бруно быстро отошёл чуть в сторону, вспоминая про небольшую открытку, прикреплённую к коробке. Ленточка развязалась, оставаясь в руках у Альмы. Та быстро пробежалась глазами по строчкам. У Бруно перехватило дыхание. Зная Анну, он понимал, что в открытке будет что-то личное, возможно, весьма откровенное. Она любила смущать или подшучивать над Бруно, из-за чего, со временем, парень научился шутить в ответ. Странно, но, кажется, он никогда, даже с собственной семьей, не чувствовал себя спокойно в общении. Даже и шуток никогда не отпускал. Он всё время был настороже, напряжён и нервозен.
— «С праздником, Бруно. Спасибо за дружбу», — прочитала Альма.
Бруно жутко смутился. Ему стало безумно некомфортно от подобного. Благо, что в этот раз Анна оставила такое коротенькое послание. В то же время, Бруно чувствовал, что злость буквально начинает распирать изнутри. Почему все вокруг так наплевательски относятся к его личному пространству? За двадцать лет в его комнату входили не больше десяти раз, а теперь им вдруг что-то неожиданно понадобилось? Отчитывают, словно ребёнка.
— Что это значит? — недовольно прищурилась Альма, сжимая открытку.
Бруно еле заметно вздрогнул, смотря на смятую бумажку. Он ценил подарки Анны и сестёр, оставлял всё, вплоть до детских кривоватых рисунков.
Парень поджал губы, плотно сжимая челюсти. В голове только и крутилось: «Молчи, молчи, молчи…». Он понимал, что ещё немного и всё — он сорвется. Его не привыкли видеть таким. Дающим отпор, не безвольным болтающемся где-то на фоне, а вполне себе уверенном в своих силах. Но, кажется, Бруно совершенно забыл о собственном состоянии. Да, было проще отмалчиваться, но к чему это привело? К тому, что его даже не хотят выслушать?
— Это подарок от друга, — выдавил из себя Бруно.
Альма и сёстры словно оживились.
— От друга? Ты… дружишь с ней? С дочерью солдата? — глаза Альмы расширились в испуге.
— Да. Что в этом такого? Её отец не…
— Ты что, хочешь ещё сильнее усугубить ситуацию? Ты знаешь, что будет, если в городе узнают про это? — воскликнула Альма, указывая на изображение девушки на табличке, — Бруно, тебе нужно прекратить всяческое общение с ней, любые встречи…
— Нет.
Бруно грубо перебил Альму и смело вскинул голову, не отводя глаз смотря прямо неё. Альма осеклась и посмотрела на сына. Кажется, в её глазах мелькнуло искреннее удивление.
— Что? — тихо спросила она.
— Ты слышала. Нет, — повторил Бруно, — Я не буду прекращать общаться с ней, она — мой друг. И, раз уж на то пошло, какая тебе разница? Вам всем вообще есть хоть какое-то дело до меня и до того, с кем я общаюсь?
— Бруно, что ты такое говоришь… — пробормотала Джульетта.
— Мне надоело! Неужели городская репутация, которой, кстати, у меня нет, тебе, мама, важнее моих чувств? Что, хочешь забрать у меня то немногое, что есть? Я уже устал от всего этого! Думаете, мне нравится подобное к себе отношение? Нет, не нравится! И вы сейчас хотите сказать, что мне следует прекратить общаться со своим единственным другом, в угоду семье, репутации? Да меня все ненавидят!
Голос Бруно становился всё громче и громче. Во взгляде появились яростные искры. Он говорил искренне, то, что давно хотел бы сказать.
Альма бросила на сына гневный взгляд. Она снова взяла в руки ту самую дощечку с предсказанием, отложенную парнем для Анны. И уронила её, разжимая руки.
Бруно резко остановился. Он бросился к табличке, падая на пол, но не успел совсем немного. Предсказание, с громким треском, раскололось на две аккуратные половинки. Бруно сел на колени, в ужасе осматривая осколки. Руки начали трястись. Он хотел сохранить её. Хотел оставить, хотел просто смотреть на один из немногих счастливых моментов в своей жизни.
Альма подняла половинку с Анной. Бруно вскинул голову, всматриваясь в перекошенное от злости лицо матери. И он не видел там ничего, никакой любви к себе. В данный момент ей было всё равно на него, на его чувства. Кажется, она помешалась на городской репутации. Парня словно осенило. Альма всегда подавляла Бруно. Его порывы пойти куда-нибудь с ней, желание общаться с людьми. Ей было выгодно, чтобы он оставался забитым и слабым. Чтобы его «плохой» дар не выходил за пределы дома, чтобы на его фоне… она и сёстры выглядели лучше.
Размахнувшись, женщина отбросила осколок в сторону. Он пропал среди струек песка, с характерным звуком скатываясь с холма. Бруно резко вскочил с пола и нырнул в водопад. Ногу повело в сторону. Бруно распластался на песке, который, кажется, забился куда только можно. Пока он пытался протереть глаза, кусок таблички быстро катился вниз, легко скользя по песчаной поверхности. Бруно вскочил с пола и, щурясь, направился в её сторону.
Припав на колени, парень чуть не свалился в ущелье. Зелёный блеск осколка пропал в черноте. Бруно только и успел, что выставить руку, бессмысленно хватая воздух.
— Мы поговорим завтра, — раздался зычный и громкий голос, доносящийся из-за стены стекающего песка.
Дверь в комнату с громким хлопком закрылась. Глаза Бруно заблестели.
***
Разговор не состоялся. Потому что Бруно не вышел. Ни завтра, ни послезавтра.
После ухода семьи из его комнаты, Бруно в гневе разбил все составленные таблички и выбросил их в ущелье. Ему уже было всё равно, если честно. И правда, какая разница? Этот вопрос звучал в его голове постоянно.
Парень лениво повернул голову чуть правее, отворачиваясь от яркого луча, светившего прямо в лицо. Он уже третий день только и делал, что лежал в кровати, безучастным взглядом смотря в потолок. Вероятно, он погорячился. Так не стоило себя вести, всё же. Может, было бы лучше быть как и обычно — трясущимся от страха мышонком, которого затравил весь город. Но от этого Бруно слишком устал, пожалуй.
Если честно, данная ситуация, как и вообще всё происходящее в жизни Бруно — ненормально. То есть, даже вообразить такую всеобщую травлю сложно. С Бруно вообще никто не общался, с самого детства ему говорили, что его дар бесполезен, что он недостаточно хорош, что он проклят и что именно он, он, Бруно, ненавидит всех вокруг. Но это была наглая ложь. Парень не испытывал к людям ничего такого, он с годами всё-таки начал понимать причину подобного. Никто просто даже не хотел пытаться разобраться в его даре. Всем было проще списывать проблемы, которые они не могли решить, на порчу от Бруно, чтобы потом за глаза, а то и в глаза, поливать его грязью. И, что самое ужасное, пожалуй, Альма относилась ко всему этому слишком снисходительно. Её слова ранили в миллион раз больнее слов жителей Энканто. И сейчас, прокручивая всё это в голове, Бруно пришёл к неутешительному выводу. Ему здесь попросту не было места. Ни ему, ни Анне, впрочем. Девочка столкнулась с той же проблемой, хоть и в меньших масштабах. У неё хотя бы была любящая семья, готовая в любой момент заступиться. А кто был у Бруно? Только Анна и её родители, но эта поддержка была другой.
И вся эта ситуация, когда Бруно начал понемногу раскрываться перед девушкой, поразила ту до глубины души. Анна была просто вне себя от гнева. И она честно высказывала Бруно всё, что думает, стараясь не задеть его.
Бруно чуть скосил взгляд. На полке стояла половинка таблички с его изображением. Как символично получилось, что она раскололась ровно по центру. Может, это судьба? Он-то нарисовал себе прекрасное будущее с любимым человеком. С тем единственным, кто по крайней мере ни разу и ни в чём его не упрекнул. Наивный осёл.
Бруно приподнялся, проводя рукой по растрёпанным волосам. И, всё же, у него не получилось до конца отстоять свою точку зрения. Опять поддался эмоциям, распереживался… Он же уже далеко не маленький мальчик. Как он вообще собирается бороться за свою любовь, если каждый раз всё возвращается к одному и тому же?
В дверь неожиданно постучали. Бруно вздрогнул и резко повернул голову.
— Бруно? — раздался тихий оклик Джульетты.
— Бруно, ты в порядке? — обеспокоенно произнесла запыхавшаяся Пепа.
Они беспокоятся за него? Даже сюда поднялись… Но на лице не появилось даже слабой улыбки. Бруно, кажется, был слишком измотан даже для этого.
— Бруно… нам не всё равно.
— Да. То, что ты сказал тогда… Мы не знали, что тебе настолько плохо.
В горле появился вязкий ком. Бруно еле как поднялся и осторожно подошёл к двери, не решаясь её открыть. Он развернулся и скатился по стенке на пол, утыкаясь лицом в колени.
— Мы с Джул были рады, что у тебя есть друг, — произнесла Пепа.
— Да. Она приходила сюда, мама не видела. Мы познакомились с Анной, Бруно, — кажется, Джульетта чуть улыбнулась.
Бруно заметно оживился.
— Она чудесная девушка. Мы рады, что вы дружите. А мама… она уже немного остыла, признаёт, что погорячилась. Но ты же её знаешь, Брунито. Она — глава семьи и очень беспокоиться за нас…
— Что-то не очень заметно, — фыркнул Бруно.
— Неужели ты так и будешь сидеть в комнате? Может, спустишься к ужину? Прошу, Бруно, — протянула Джульетта.
— Да! Знай, мы всё равно будем на твоей стороне несмотря на слухи и злые языки. Ты же наш брат.
Бруно тяжело вздохнул. И потянулся к ручке.
***
Ужин проходил в безумно тяжёлой атмосфере. Еда казалась безвкусной, при всём уважении к мастерству Джульетты. Кажется, вот-вот и кусок встанет поперёк горла.
— Ты специально надел это, чтобы позлить меня? — пробормотала Альма, не глядя на Бруно.
Вилка парня громко лязгнула по тарелке. Он нахмурился.
— Я надел это, потому что удобно и мне нравится, — ответил он, не задумываясь.
Очевидно, Альма намекала на подаренную Бруно руану. Парень как-то на автомате натянул её на себя, даже не особо задумываясь. А Альма как обычно нашла к чему прокопаться.
— Почему ты не выходил? — спросила она.
— Разве раньше тебя волновало моё отсутствие?
— Раньше ты не вёл себя так возмутительно. Теперь волнует. Будь добр больше не пропускать приёмы пищи.
Бруно непонимающе взглянул на Альму. Она посмотрела в ответ.
— Возмутительно?
— Именно. Ты повысил на меня голос, Бруно. Это просто неподобающее поведение, разве я так тебя воспитывала?
Лицо Бруно резко вытянулось от удивления. Он искренне не понимал, что происходит.
— Ты меня… воспитывала? Кажется, меня воспитывала пустая пещера и жители, которые меня ненавидят…
— Бруно! Тебя никто не ненавидит! Они просто опасаются…
— Конечно. Смешно, — недовольно фыркнул Бруно, — Они желают мне смерти сколько я себя помню. И ты хочешь сказать, что не слышала этого? — чуть громче произнёс Бруно.
— Ты преувеличиваешь! Люди просто эмоционально относятся к предсказаниям, вот и всё…
— Ну, раз уж дело в предсказаниях, можешь не переживать. Я больше никогда не воспользуюсь даром. Хватит с меня.
— Бруно!
— Бруно-Бруно… Что Бруно? Мне надоело! Хватит относится ко мне, как к ребёнку, я взрослый человек! И я буду общаться с тем, с кем захочу!
— Раз ты не понимаешь слов, я прибегну к крайним мерам. Касита!
Пол под ногами чуть пошёл волнами. Черепица на крыше приподнялась, створка форточки чуть хлопнула. Касита слушала.
— Бруно за порог не выпускать! За пределы дома ты не выйдешь, пока не принесёшь извинения! — строго воскликнула Альма.
Глаза Бруно расширились от удивления. В то же время, внутри всё словно сжалось от страха. Бруно знал, что Касита не будет слушать его так, как слушает мать. Слово Альмы в стенах этого дома — закон.
