I colori dell’amore

Одинокий бродяга любви…нет, не Казанова. Одинокий бродяга любви синьор Джинобле вот уже с четверть часа рассматривал себя в зеркале с целью добиться нужной укладки. Сегодня вечером у него было запланировано мероприятие: так как он был постоянным клиентом «BMW Italia», Джанлуку пригласили на званный вечер, посвящённый презентации новой модели машины. Естественно, певец не мог отказать: ведь можно и лицом лишний раз посветить, и выпить пару бесплатных бокалов алкоголя отменного качества. Прежде чем выйти, Джанлука ещё раз, напоследок, скрупулёзно рассмотрел своё отражение в зеркале, чтобы полностью убедиться в идеальности своего наряда. Стильный тёмно-синий костюм с обработанными по краям лацканами в сочетании с белоснежной майкой и кроссовками (вся одежда — наследие контракта с Dolce&Gabbana) придавали его образу элегантности и мальчишеского щегольства. В таком виде Джанлука выглядел одновременно и молодым, и взрослым: молодым — духом, взрослым — внешне. Как-никак молодость — продукт скоропортящийся, но баритон прилагал всевозможные усилия, чтобы продлить его срок годности. И отлично в этом преуспевал наряду с коллегами. По приезде Джанлука обменялся любезностями с Джакомо, хозяином вечера, а также некоторыми знакомыми лицами и обзавёлся временными новыми знакомствами, всё так же учтиво всем улыбаясь. Оставшись наедине, он не забыл написать сообщение маме, что благополучно приехал и хорошо проводит время. Взрослость взрослостью, а мама — это святое. — Не желаете ли выпить бокал шампанского? — услышал он позади себя женский голос. — Да, спасибо, не откажусь, — учтиво ответил Джинобле и, не отводя взгляда от телефона, машинально взял бокал из рук официантки. Однако его тонкий музыкальный слух подсознательно подверг услышанный голос анализу и распознал знакомые нотки. Он тут же повернулся и остановил рукой ещё не успевшую далеко уйти официантку. — Моника? — поразился Джан. — Это правда ты? — Джанлука? — не меньше удивилась та, чуть не уронив поднос с несколькими бокалами. — Вот так встреча, — усмехнулся Джанлука. — Да уж, — откровенно нахмурилась Моника. — Вот уж не думал, что когда-нибудь услышу вежливо-услужливый тон в свой адрес от тебя, — съехидничал абруццезе. — Это было в первый и в последний раз, — проворчала Моника. — Ну конечно, — усмехнулся Джан. — А почему ты в костюме официантки? — спросил вдруг он. — До Хэллоуина вроде ещё далеко. — А чем он тебя смущает? — дёрнула плечом девушка. — Я бы скорее ожидал увидеть тебя здесь в качестве фотографа, а не официантки, — призадумался Джинобле. — Одно другому не мешает, — процедила сквозь зубы Моника. Вот тебе раз, удивился Джанлука. Чтобы такая как Моника пошла в официантки? Работа не для её характера. Заниматься вежливым зубоскальством и галантной подачей блюд, когда все вокруг тебя бесят и раздражают? Чёрт побери, тут что-то неладное. Девушка казалась ему своенравной натурой, и работа, в которой стоило прогибаться под других, была не для неё. Она же фотограф, а фотографы — люди творческие; а как любому творцу ей нужна абсолютная, неограниченная свобода, чтобы дать волю своей фантазии, отдаться порыву и творить, творить, творить… Однако сбоку у неё висела камера, ненавязчиво выглядывавшая из-под бедра своим круглым объективом. Выходит, Моника взяла на себя два дела сразу? И гостей обслуживать, и фотографировать их? Но зачем? К чему такие сложности? Что вынудило Монику пойти против себя? Случай явно серьёзный, иначе они бы не встретились на этой вечеринке. — А у тебя что, насморк? — брезгливо спросила Моника, тем самым прервав неловкое молчание. — Нет, с чего ты взяла? — натурально удивился Джанлука. — А чего тогда сопля висит? — спросила она, кивнув головой на свисающий локон Джанлуки, который не единожды сводил его поклонниц с ума. Баритон слабо улыбнулся: если у неё есть силы на шутки, пусть даже и грубоватые, но фирменные, в её стиле, выходит, не так уж всё и плохо? Или это очередная маскировка? — Если бы я был тобой, я бы ответил: «Чтобы отпугнуть лишнюю заразу», — с ухмылкой ответил певец. Моника невольно поджала губы, ибо шутка Джанлуки показалась ей очень остроумной, но всё же не сдержалась и выдавила из себя слабый смешок. Она даже слегка смутилась, о чём говорил слабо порозовевший окрас её щёк. Сам того не подозревая, Джанлука сделал своего рода комплимент в её сторону, и это сразило не привыкшую к мужскому вниманию девушку наповал. Снова взяв себя в руки и сделав вид, что ничего не было, Моника выпрямилась и направилась к другим гостям выполнять свой официантский долг, а Джанлука проводил её задумчивым взглядом и тяжёлым вздохом. Что-то было не так, он это чувствовал. Тем временем торжественное мероприятие было в самом разгаре: именитые гости медлительно и незатейливо вели светскую беседу, обсуждая последние сплетни высшего общества, пересчитывая чужие деньги и сравнивая счета в швейцарских банках, не забывая запить и заесть это порцией блюд высокой кухни, а также радостно улыбнуться в объектив камеры Моники. Однако случается и так, что в это общество попадают те, кто по сути не может к нему иметь и отдалённого отношения, но по стечению непредвиденных даже фортуной обстоятельств причислял себя в список избранных. Так, уже не молодой и ужасно обрюзгший синьор Каццо (да, у него даже фамилия непрезентабельная!), наживший своё состояние на Бог знает чем получил приглашение как многолетний и почётный пользователь марки «BMW». А разве подобный тип мог пропустить очередную тусню, где будет много красивых баб (баб, не женщин!) и до небес добротного бухла (да, оригинальную фразу пришлось заменить на «до небес»). — Милочка, давай селфанёмся, — вальяжной походкой а-ля самца подошёл к Монике вышеупомянутый синьор. Девушка почувствовала, как из его рта уже разило прилично выпитым количеством спирта. — Во-первых, я Вам не милочка, — как можно более сдержанно ответила Моника. Как правильно заметил Джанлука, не в её характере было терпеть подобные выходки да ещё от мужчины, да ещё и в её сторону! Более того, она знала и, к сожалению, не понаслышке о синьоре Каццо и еле-еле сдерживала внутреннюю конфорку, чтобы в один миг яростно не закипеть, потому что временное начальство строго приказало подчиняться и выполнять любые прихоти клиента. Иначе прощай оплата! — А во-вторых, я не собираюсь с Вами фотографироваться. — А зачем же ты тогда ходишь с камерой, а? — противно заигрывающим тоном спросил Каццо, поддержав вопрос наглым шлепком по пятой точке. — Прекратите фамильярничать! — огрызнулась Моника и резко дёрнулась в сторону. Как же хотелось выразиться по-другому! — О, дерзятина, мне нравится, — расплылся в тупорылой улыбке алкоголика со стажем мужчина. Хотя нет, «мужчина» — слишком громкое и изящное название. Скажем просто: особь. — Может, обменяемся телефончиками, пересечёмся как-нибудь? — потёр он указательные пальцы друг о друга при слове «пересечёмся». — С какой это стати? — грубым голосом спросила Моника. — Да, ты права, — не растерялся Каццо, — не стоит терять время зря, — произнёс он и навалился тяжёлой тушей на девушку, прижав её к стене и окутав неприятным запахом пота и грязной плоти. — Фу, отлепись от меня, хамло! — не выдержала Моника. Ситуация вышла из-под контроля как и её психика, выплёскивая наружу её истинное «я». — О, когда ты так говоришь, мне всё теснее в моих штанах, — забрызгал слюной Каццо и схватил девушку за шею жирной рукой. — Чёрт бы тебя побрал! — шикнула Моника и, чтобы хоть ненадолго обездвижить урода, навела камеру на его лицо и сделала щелчок. Его глаза были ослеплены огромной вспышкой, напоминавшей свет опасного для земного шара метеорита, и ему пришлось отпрянуть. Но Монике было этого недостаточно. Этот тип зашёл слишком далеко, и он должен быть за это наказан. Тогда официантка-фотограф нехило ударила его в пах коленом и добила ударом недалеко стоящего подноса по его омерзительной морде. Теперь соперник в силу не самого крепкого здоровья был в полуобморочном состоянии и потёкшей кровью из носа. Мизансцена не обошлась без шума, который вскоре привлёк внимание собравшихся гостей, желавших как и испокон веков их предки хлеба и зрелищ. Джакомо, прибежавший на шум и увидевший только его результат, был в неописуемой ярости. Скандал, драка да ещё при всех! А главное, из-за кого? Из-за нелепой официантки! — Моника! — завопил Джакомо. — Я же предупреждал тебя, чем грозит любая подобная выходка! — Да, предупреждал! Но это не значит, что я должна позволять себя лапать кому угодно! Это чмо только что лезло ко мне, я что, должна была терпеть?! — Значит, надо было просто вежливо отказать, а не устраивать мордобой! Как бы тебе ни было противно, а это наш гость, и надо относиться к нему с уважением. — Вот ещё! Я не проститутка, чтобы с кем попало лобызаться! — Заткнись! — гаркнул Джакомо. — Не получишь ни цента за сегодняшний вечер! Данная угроза заставила Монику побледнеть. Джанлука, который стал свидетелем только споров с Джакомо, не на шутку перепугался, ибо никогда ещё не видел девушку такой растерянной. Вопрос о деньгах сильно обеспокоил её, это было видно. И пусть она старательно скрывала это учащённым дыханием и сильно сжатой ниткой губ, всё равно Джану казалось, что ещё немного и её прочная струна лопнет с оглушающим звуком. — Да пропадите вы пропадом!!! — закричала Моника и демонстративно швырнула камеру на пол. Треск разбитого объектива, казалось, ещё долго звенел в ушах гостей, поскольку затем в комнату вошла сама тишина, затмевая собой молекулы воздуха. После недолгих колебаний Моника, трясущаяся и дрожащая от гнева, быстрыми шагами направилась к выходу. Когда же окружающие немного пришли в себя, все стали потихоньку суетиться: вызвали врача, чтобы оказать первую помощь пострадавшему (хотя неизвестно, кто здесь на самом деле пострадавший); подмели лишние осколки, убрали подальше камеру с надеждой, что её можно будет починить, и начали постепенно приходить в себя, возвращаясь в прежний ритм жизни. Джанлука же, чувствовавший, что Моника тут вообще не причём, под шумок последовал за ней, пусть и не мог объяснить толково даже себе, зачем. Девушку он нашёл не сразу: пришлось погулять немного по просторному дому, пока он не увидел, что Моника сидит на мраморной лестнице при входе в дом. — Моника? — обратился он к ней. Та резко обернулась и вперилась в него испуганными глазами. — А, это ты, — успокоилась Моника. — Тебе чего? Тоже будешь мораль мне читать, что «хорошие девочки так себя не ведут»? — Вовсе нет, — отрицал Джанлука, присаживаясь рядом с ней. — Скажи мне, что на самом деле произошло? — Зачем тебе это знать? — не понимала Моника. — Просто интересно. — Интересно за углом, как зайдёшь — налево, — буркнула Моника. — И всё же? — настаивал Джанлука. — Да ё-моё, чего тут разбираться?!? — не выдержала девушка. — Эта мразь приставала ко мне, я ему отлуп дала, вот и всё! А этот твой Джакомо хочет, чтобы мы всем жопы облизывали, а потом вытирали кружевными салфетками! — Зачем же ты согласилась на эту работу, если понимаешь, что она не для тебя? — нахмурился Джинобле. — Да тебе-то что!? — вырвалось у Моники. — Что ты докапываешься?? Какого хрена лезешь, куда не просят? Вон, иди, канапе свои жри или крутоны по лимон евро штука! — Какая же ты… — наморщился Джан. — Какая?! — завелась Моника. — Ну?? Договаривай!!! — Жалкая, — угрюмо ответил певец. — Ну и катись отсюда! — разозлилась девушка и отвернулась от мужчины. Джанлука обречённо вздохнул и начал вставать со ступеньки. Что ты будешь делать с этой упрямицей! Ты с ней по-хорошему, а она…Неблагодарная! Просто неблагодарная! Зря он пытался думать о ней хорошо, всячески оправдывал её поведение. Нет там никакой ни нежности, ни чувствительности, ни даже человечности. Просто булыжник, способный только убивать и бить как можно больнее. Даже и не жалко теперь. Пусть сидит одна, раз так хочет. Это её выбор и её личное дело, как общаться с людьми. Мужчина развернулся на всё 180 и направился обратно в дом, как вдруг он услышал непонятный ему звук: не то плачь, не то заикание, не то стон, не то скулёж. Джанлука снова обернулся и увидел сгорбившуюся, скукожившуюся Монику, вздрагивающую плечами и отчаянно, отчаянно хныкавшую. — Эй, — поразился Джан и стал осторожно подходить к девушке. — Моника, ты чего? Что с тобой? — Но Моника будто не слышала его, утонув в море своих слёз. — Что у тебя случилось? — обеспокоенно спросил он. Как и пару минут назад Джан подсел к девушке и слегка коснулся её спины, нежно поглаживая. — Моника, посмотри на меня, — заботливо попросил он и сделал попытку приподнять её лицо, но девушка ловко увернулась. Понимая, что выглядит она сейчас непрезентабельно, Моника не хотела, чтобы Джанлука увидел её такой. — В чём дело, Моника? — «В чём дело, в чём дело»! — выдавила из себя та. — Да ты прав, вот и всё! Я жалкая, действительно жалкая; жалкое существо, обречённое на одни проблемы! — сквозь удушливые слёзы выкрикнула она и снова спрятала лицо в ладонях. — Да что за глупости? Почему? — Но у Моники не было сил ответить, потому что водопад слёз словно перерезал ей горло. — Так, сиди здесь, я сейчас, — повелительным тоном обратился к ней Джанлука и ушёл, накинув свой пиджак на девушку. Вечер был уже прохладным. Вскоре певец вернулся с двумя стаканами воды. Нет, второй стакан не для себя, а для Моники, потому что одним тут явно не обойдёшься. Немного властно и настойчиво Джанлука попросил девушку сделать пару глотков, чтобы прийти в себя. Он не торопил её, видя, в каком она состоянии. Нет ничего более печального, чем смотреть, как сильный и непоколебимый духом человек падает, канет в бездну, занимая свою жалкую нишу на дне. — Тебе лучше? — поинтересовался Джанлука. Моника укоризненно на него посмотрела. «А то по мне не видно», — говорили её глаза. — В другом смысле, — поправился тот. — Немного, — шмыгнула носом девушка. — Не расскажешь, что случилось? — осторожно спросил Джан. — Ты сегодня сама не своя. — Разве? — горько усмехнулась Моника. — А по-моему, как обычно: бью мужчин и не стесняюсь в выражениях. — Мужчина слабо хмыкнул в знак согласия. — Это был единственный случай, когда ты была собой, — поддержал ироничный тон Джанлука. — В остальных случаях я просто не узнавал тебя. Из-за чего такая перемена? — Нужда, — каменным голосом ответила Моника. — В чём? — В деньгах, конечно! — рассердилась она. — Моя сестра попала в аварию… — Та самая, которая беременна?! — перепугался Джан. — Нет, та младшая, Джессика, — опустила глаза Моника. — А пострадала Глория, средняя. Сейчас она лежит в больнице, но ей нужна срочная операция, и как на зло, у неё сейчас какие-то проблемы со страховкой. Восстанавливать её дольше, чем сделать саму операцию, а добрых людей, как оказывается, у нас нет. Без страховки только за капусту. А капусты надо много. У нас в семье нет таких денег, вот и верчусь как белка в колесе. Мама инвалид, сильно она не поможет; Джессика тоже выкручивается, как может, но в её положении ей никто не даст нормальную работу. Пока подрабатывает онлайн, но этого так мало! А если операцию не сделать, то Глория как мама сядет в инвалидное кресло. Я стала метаться, искать работу, чтоб платили прилично, потому что я ещё не настолько раскрученный фотограф, чтобы огребать бешеные деньги. Тут подвернулась вакансия официантки; платили недурно. Я так надеялась на эти деньги, а тут вывалился этот уй… — Не надо, я понял! — перебил её Джан. — Тоже мне, неженка, — покачала головой Моника. — Между прочим, из-за него моя сестра попала в аварию. Он сел за руль бухой, это даже по камерам видно, и сбил машину Глории. Но его оправдали, и он не собирается платить ни штраф, ни моральный ущерб. — Как так?! — поразился Джинобле. — Мальчик, ты в какой сказке вырос? — рассердилась Моника. — Ты не знал, что закон у нас на стороне тех, у кого есть деньги? Для тебя это новость? У Каццо они есть, вот он и подкупил всех полицейских, адвокатов, лишь бы жопу свою прикрыть. А сейчас он даже не узнал меня, хотя сам лично предлагал мне способ «разрулить конфликт», потому что ему насрать на всех кроме себя. А теперь…теперь…из-за него все труды впустую!.. — вырвалось у девушки, и она снова заплакала, уткнувшись лбом в колени. Как человек с очень сильно развитым чувством эмпатии Джанлука не мог не посочувствовать девушке. Бедная, несчастная Моника! Какую ношу она взвалила на свои физически сильные плечи! И так долго держалась! Однако и на солнце бывают пятна, поэтому натренированное сердце девушки в последний миг не выдержало и разорвалось на части, едко и неприятно кровоточа. Певец сел ещё ближе к Монике и ласково притянул к себе, почувствовав приятный запах её волос. Внутренне обрадовавшись, что девушка не сопротивляется, он чуть осмелел и обнял потерянное и отчаявшееся создание. Внутренний ребёнок, который всё же сидел в глубине её души, наконец-то дал о себе знать и нашёл дверь с надписью «Выход». И эта дверь привела её к Джанлуке — человеку с добрым и чистым сердцем: то что ей и нужно было. Временно отступив от своих принципов, Моника прижалась, даже вжалась в грудь мужчины, слегка выпяченную вперёд из-за ровной осанки. Здесь она практически обрела новый дом, нашла приют для личных терзаний и мук; нашла место, где она могла быть собой. Значит, действительно, всё, что она говорила, то, как держала себя, было всего лишь напускной пылью, защитной маской, чтобы скрыть настоящие переживания. Такая девушка Джанлуке была больше по душе: ранимая, хрупкая, нежная, способная плакать. — Ты сюда на машине приехала? — прервал молчание Джанлука, когда слёзы девушки стали тише. — Не совсем, — подняла на него голову Моника. — Весь обслуживающий персонал привезли отдельно на одном автобусе. — С Монтепагано? — Нет, с римского пригорода. Я снимаю там квартиру, чтобы до Рима было удобнее добираться. Как правило, рабочие съёмки у меня там проходят. — Я довезу тебя. — Ни в коем случае! — воспротивилась Моника. В ней снова проснулось её прежнее «я». — Вот ещё, удумал! — Не спорь со мной, — жёстко оборвал Джан. — Не уверен, что после случившегося тебя захотят отвезти обратно, а своим ходом добираться уже темно и поздно. А это как раз самое время для таких как синьор Каццо. — Вечно ты прав, — пробурчала Моника. — Ладно, договорились. Только на большее не рассчитывай. — Я тебя не первый день знаю, так что уже учёный, — засмеялся Джан. — Твой гаечный ключ до сих пор является мне в кошмарных снах. — Моника незаметно усмехнулась. — Вот только что с деньгами делать? — печально вздохнула она. — Такой убыток. — Не волнуйся, я поговорю с Джакомо. Мы с ним давно знакомы и в хороших отношениях. Думаю, он выслушает меня. — Джанлука… — воспротивилась было Моника. — Ни слова больше, — властно перебил он её. — Собирайся пока и жди меня на парковке. Дав девушке номер своей машины для ориентации, Джанлука пошёл забрать вещи. Больше он не собирался присутствовать на вечеринке. Разговор с Джакомо он решил оставить на завтра: сейчас, когда он возбуждён и на нервах, не было смысла ему что-то объяснять. Вскоре, готовые и одетые, Джанлука и Моника ехали по навигатору в сторону её дома в полнейшей тишине по просьбе девушки. Джинобле как истинный джен…джАнтльмен возражать не стал. Моника сидела, опираясь щекой на кулак и непрестанно смотря в чёрное ночное небо, проточенное светом фонарных столбов. Абруццезе периодически посматривал на неё, думая, что всё-таки она по-своему прелестна, особенно сейчас, даже с припухшими и порозовевшими глазами. Когда она была слабой, она казалась ему более привлекательной. Неужели ему так льстила мысль, что он будет для неё первым и, возможно, единственный героем?.. — Я так понимаю, мы на месте? — спросил Джан, подсматривая в навигатор. — Да, мой дом за углом, — ответила Моника и отстегнула ремень безопасности. — Как ты? — поинтересовался баритон. — Бывало и хуже, бывало и лучше, — вздохнула Моника. — А я даже пироженку не попробовала. — Какую пироженку? — Да у вас на десерт подавались кремовые пирожные. Я очень ждала конца вечеринки, чтобы съесть хотя бы одну, но, — пожала она плечами, — не судьба. — В таком случае, — улыбнулся Джан за бумажным пакетиком, который спрятал, — держи. — Моника недоверчиво посмотрела на мужчину и взглянула на содержимое пакета. — Серьёзно? — по-детски радостно удивилась она. — Ты украл их? — Вежливо попросил завернуть, — хихикнул Джан. — Я заметил, как жадно ты на них смотришь, поэтому, когда мы уходили, подумал, что ты от них не откажешься. — Да тут их много; возьми хотя бы одну, — предложила Моника. — Э, нет, лишние калории мне не нужны, — отказался Джан. — Ты на что намекаешь? — угрожающе начала девушка. — На то, что тебе от них не будет никакого вреда, — по-кошачьи улыбнулся Джан. Моника окинула его оценивающим взглядом. — О’Кей, жить будешь, — заключила она. — Ладно, — начала девушка после недолгого молчания. — Я пойду. — Хорошо. Спокойной ночи. — Спокойной ночи…И…спасибо, — чуть поджала губы Моника. — За всё. — Она начала выходить из машины. — Пустяки, — пожал плечами Джан. — До встречи. Девушка остановилась на пол пути и взглянула на мужчину. Непреодолимая внутренняя борьба сквозила в её глазах. Ей хотелось бы отмести идею о будущей встрече, но понимая, что судьба их периодически сводит снова, не было смысла и заикаться об этом. Были ли ей эти встречи безразличны? Она ещё не думала об этом серьёзно, но…проигнорировать это тоже трудно. Оставив слова Джана без комментариев, Моника вышла из машины и целенаправленно пошла домой, больше не оборачиваясь в его сторону. Джанлука проследил, пока она не исчезнет из виду, и завёл мотор, чтобы держать свой путь в родной Монтепагано.