I colori dell’amore

— Слушай, а у тебя неплохо расщепление получается, — заметил Иньяцио, послушав часть вокальных занятий Маттео с Дианой. — Можно как-нибудь использовать этот приёмчик. — Главное, умело это делать, — вставил Маттео. — А то может получится эффект иерихонской трубы, а не всем такое звукоизвлечение нравится. Так что стоит быть поосторожнее с расщеплением, а Диа у нас как раз этим грешит, да, Диа? — с лукавой улыбкой обратился он к ней. — Да, — недовольно вздохнула Диана. — И не надо дуться, — строго сказал Маттео. — Мне своей обижульки хватает, — намекнул он на вошедшую Паолу. — Чья бы корова мычала, — мигом ответила она, отдав парню заслуженный щелбан. Маттео, уже настолько привыкший к такого рода ласкам со стороны девушки, молчаливо принял знак внимания и продолжил работать. — Диа, давай попробуем ещё раз спеть эту строчку, — попросил он её. — С тем же расщеплением, но только, пожалуйста, не повторяй нашей любимой ошибки: не переходи в трубу. Звук должен быть естественным: люди хотят слышать человека, а не неодушевлённый предмет. Разглагольствований от второго нам и так везде хватает. Диана обречённо вздохнула и снова взялась за непослушную ноту. Сегодня занятия шли не так гладко, как хотелось бы, поэтому девушка уже немного устала от требований Маттео. Всё-таки не так легко быть артистом, даже если обладаешь уникальным талантом. Его нужно постоянно держать в тонусе, иначе он как атрофированные мышцы потеряет свою упругость, гибкость и силу. А ещё сложнее, когда ты ни черта не понимаешь в музыке и звукоизвлечении. «Пой в купол» — ну что это за выражение такое? В чьей купол петь? Что это за купол вообще такой? Звук выходит наружу, почему я должна петь куда-то внутрь? «Пой диафрагмой» — что за бред вообще? Поют голосом, ну или горлом, лёгкими ещё, ладно, но не диафрагмой! Ох уж эти их звуки, нотки, свинги, гроулинги и вся эта звуковая белиберда! И как музыканты только в этом разбираются? Такое впечатление, что все, кто так или иначе связан не просто с музыкой, но и со звуками в принципе, — боги. Мистическим образом они умеют улавливать то, что недоступно обывательскому слуху. А если они ещё способны объяснить это на словах и составить целые теоретические учебники — то медаль им за пытливый ум и сверхтонкий слух. Это же за какие пределы понимания надо уйти, чтобы поймать ту лазейку, соединяющую материальное с нематериальным?.. Кто бы мог подумать, что у каждого живого звука существует уровень надзвука — образ, к которому стремится человеческое сознание? Ведь надо же было как-то прийти к тамим выводам? Уникумы, больше и не скажешь. После четверти часа мытарств и мучений Диана окончательно выбилась и сил, отняв не меньше сил у своих (м)учителей. — Ладно, давай передохнём, — сдался Маттео, — а то только хуже получается. — Давай! — живо согласилась Диана и резко села на стул, поскольку ноги уже не держали. — По-хорошему перекусить надо, — признался Боскетто, устало потирая шею. — О, чуть не забыла! — оживилась Диана и рывком метнулась к своей сумке. — Я тут вчера от нечего делать покулинарить решила и приготовила печенье да так много, что, думаю, тут на всё здание хватит. Из сумки девушка достала немаленькую прозрачную пластмассовую упаковку, наполненную румяными печеньями-курабье, украшенными сверху плоской тёмно-бардовой шапочкой из клубничного джема. — Налетайте смело, — приглашала попробовать печенье Диана. — Всё стерильно и приготовлено в самых гигиеничных условиях. И вообще я ходила на курсы кулинарии, поэтому, поверьте мне, я умею готовить. — Что ж, как любитель покулинарить, попробую первым, — вызвался Иньяцио и взял одну печенюшку. Он аккуратно откусил маленький кусочек и стал тщательно жевать, чтобы как истинный гурман распробовать каждую песчинку на вкус, почувствовать консистенцию теста, оценить мягкость печенья. В студии даже нависло молчание: все с нетерпением ожидали вердикта главного повара-любителя во всей Болонье. У Дианы вспотели руки: она с замиранием сердца ждала, оценит ли он её кулинарные способности. — Знаешь… — с серьёзным видом начал Иньяцио, стряхивая крошки с усов, — это очень вкусно! Братва, налетай! — пригласил он остальных рукой, а они не заставили себя долго ждать, ибо были очень голодны. — Поделишься рецептом? — Э, нет, — поважничала Диана и смахнула крошку с воротника рубашки Иньяцио. — Секрет фирмы. — Эка тайна третьей планеты, — покачал головой Инья. — Именно так, — не выходила из образа девушка. — Это мой рецепт, и он умрёт вместе со мной. И такие печенья ты будешь есть только у меня. — Сама уникальность и загадка, — не сводил с неё очарованных глаз Иньяцио. — Съем-ка я ещё курабье. — Ммм, обалденное печенье! — похвалил от души Маттео. — Учись, мать, — подтрунивал он Паулу. — А то только и знаешь, что пасту мне варить. — Ещё одно слово, и ты у меня вообще жрать не будешь, — пригрозила Паула и для пущего эффекта дала парню подзатыльник. — И поёт красиво, и отменно готовит — прямо мечта, а не женщина! — заключил Боскетто. — Я ещё и танцевать умею! — хвастливо отозвалась Диана. — А когда научусь играть на всех музыкальных инструментах, цены мне не будет! — И жнец, и жрец, и на дуде игрец, — усмехнулся Иньяцио. — А что ты танцуешь? — Всё, что захочешь, — манящим голосом ответила Диана. — Предлагаю начать с парных танцев, — смело заявила она и взяла Иньяцио за руку. — Ребзя, включите медлячок какой-нибудь. Не только Иньяцио, но даже Маттео с Паулой слегка опешили от напора девушки. А та уже выпрямила спину и была в боевой готовности, чтобы исполнить первые парные па. Поняв, что пауза слишком затянулась, Паула быстро открыла папку с релакс-мелодиями и нажала «Play». — Странно, обычно в парных танцах ведёт партнёр, — ухмыльнулся Иньяцио, подчиняясь косвенным, но властным движениям девушки. — Раз ты сегодня мой ученик, придётся брать инициативу в свои руки, — подмигнула Диана. — А знаешь, не такой уж я и новичок, — пококетничал Инья и ловко закружил партнёршу. — Воу! — не ожидала такой прыти Диана. — Выходит, я не первый учитель танцев в твоей жизни. — Ооо, ты и представить себе не можешь, сколько их у меня было в своё время, — мечтательно улыбнулся Иньяцио. — Даже заграничный опыт имеется. — Я смотрю, ты в принципе мужчина с опытом, — оценила его Диана. — Что есть, то есть, — ответил музыкант. — Люблю таких, — с придыханием отреагировала Диана и прильнула грудью к Иньяцио, заодно медленным движением руки смахнув крошку печенья с его усов. С одной стороны поведение девушки казалось певцу слишком раскованным и откровенным, но с другой, что удивляло больше всего его самого, Иньяцио это мало смущало. Возможно, даже льстило в какой-то степени. Словно змея под гипнозом фокусника он подчинялся чарам её хищных глаз, зажёгшихся подобно бенгальскому огоньку азартной искоркой. Эти глаза сковывали его невидимыми цепями, лишая сил на сопротивление и обездвиживая тело воображаемыми кандалами. Казалось, они излучали не свет, а напускали туман, сумрачный, плотный, одурманивающий. Как её голос они заполняли пространство пахучим газом, проникавшим будто наркотик в мозг и начинавшим половецкие пляски в его чертогах. — Инья, у тебя вибрирует, — проснулся он от голоса Паулы. Иньяцио даже проморгался. Неожиданно туман рассеялся, в комнате снова загорелся естественный свет, вернулись чёткие очертания мебели, людей. И всё снова встало на свои места. Оставив Диану, Боскетто взял в руки телефон. Аделия. Как всегда со списком необходимых продуктов и фотографией с детьми. Ну как тут не улыбнуться, когда через каждое слово, каждую букву, каждую петельку, выгравированную смартфоном, сочится столько заботы, отзывчивости и нежности? Любая, даже самая обыденная и банальная на первый взгляд просьба или «записка» источала тонкий аромат душевности, игривости и даже иронии, свойственной только Аделии. Сама уникальность и загадка! Постойте…Кажется, где-то эта фраза уже звучала… Инья перезвонил жене, чтобы уточнить пару деталей по покупкам, и снова вернулся к коллегам, продолжив работу. А вот когда с ней было покончено, он с разрешения Дианы взял с собой остатки курабье: хотел угостить жену и детей. — ПАПААА!!! — услышал Иньяцио радостные возгласы детей. — А сто ты нам пьинёс? — полюбопытствовал маленький Вито, уже заглядывая в упаковку. — Узнаешь за ужином, — потрепал за щёку сына Иньяцио. — Привет, родная, — радостно засиял он, увидев Аделию. — Здравствуй, — ласково отозвалась она, поцеловавшись с мужем. — Садись за стол, всё уже готово. Семейный ужин не мог не пройти без битвы бифштексами и очередной присказкой, способной заставить воевавших смирно сесть за стол и доесть свой ужин. А когда детям пообещали сладкую вкусняшку с чаем, утихомирить непослушников оказалось ещё проще. — Где ты купил это печенье? — потянулась за первым кусочком Аделия. — Я его не покупал; на работе принесли. Это Диана приготовила. — Ди…Диана? — настороженно переспросила Аделия и остановилась. — Ну да, — спокойно ответил Иньяцио. — Ты что, забыла? Та самая Диана, которую мы недавно взяли. — Нет-нет, я помню, — опустила глаза Аделия. — Да ты попробуй, они очень вкусные, — настоятельно рекомендовал Иньяцио. — Вон, смотри, как парни их здорово уплетают, — показал он на мальчишек с голодающего Притибрия, чья одежда была вся в крошках. — Лучия, — обратился он к старшей дочери, — а ты чего не ешь? — Не хочу, — нахмурилась девочка. — Мне они не нравятся. — Но ты же их даже не попробовала! — Они мне всё равно не нравятся! — Что за капризы на ровном месте? — рассердился Инья. — Брось, милый, — вставила Аделия. — Раз не хочет, пускай не ест. Я тоже курабье не очень люблю. Смотри, как оно сыпется, — взглянула она на Андреа и Вито, уже украшенных Диановской пыльцой. — Лучше печенья для свиней и не придумаешь. А убирать это всё мне. — Я помогу, мама, — вызвалась Лучия. — Моё золотце, — по-матерински ласково поблагодарила Аделия и поцеловала дочь в лобик. Иньяцио с подозрением взглянул на жену. Вот уже не первый раз Аделия менялась, едва имя Дианы было произнесено. Прозвучит, конечно, смешно, но… — Солнышко, ты ревнуешь? — спросил он у Аделии чуть позже, когда оба уложили детей спать. — Кого к кому? — не поняла та. — Меня к Диане. — С чего ты взял? — напряглась она. — Я же вижу, как тускнеют твои глаза и напряжённо сжимаются губы, — улыбнулся Боскетто и приобнял жену за плечо. — Скажи мне честно. — Прежде чем ответить Аделия выпустила грузный, наполненный не самыми приятными мыслями выдох. — Как тебе сказать… — начала наконец она. — Не сказать, что я прямо ревную, но…Меня напрягает её аура. — Что? — засмеялся Иньяцио. — Ты серьёзно? Любимая, не узнаю тебя. Ты вроде никогда не увлекалась спиритизмом. — Дело не в спиритизме, дело в её присутствии здесь. Она как будто постепенно метит территорию, которая ей не принадлежит ни по какому праву. — Деа! — слегка вздрагивал от смеха плечами Иньяцио. — Да что за глупости, родная? — Какой ты наивный, когда попадаешь под влияние женских чар, — с любовной нежностью произнесла Аделия, прильнув к плечу мужа. Глупышка он. Как мужчина он не может понять чисто женских махинаций, которые любая женщина отгадает на интуитивном уровне. — Ты не замечаешь самого очевидного. Прямо как в первые месяцы нашего знакомства. — Деа, родная, — полужалобным, полуумоляющим голосом обратился к ней Инья, — прошу тебя, не бери в голову дурные мысли. Я люблю тебя и всегда любил. Я ни за что не расстанусь с тобой. — Скольким девушкам ты это говорил до меня? — лукаво улыбнулась Аделия. — Предложение я делал всё равно только тебе. — Неправильно говоришь, — усмехнулась Аделия. — Предложения ты и до меня делал, а вот до дела дошло только со мной. — Вот видишь, какая ты у меня особенная, — прошептал Инья и уткнулся носом в шею любимой. Аделия слабо хихикнула, закрыла от удовольствия глаза и обняла мужа как можно крепче. Почему-то именно сейчас она ощущала острое желание его близости. Если раньше ей даже в голову не приходило, что однажды Иньяцио может исчезнуть из её жизни, то сейчас, возможно, впервые за всю историю их совместной жизни она усомнилась в его верности. Он же такой азартный, такой увлекающийся, такой зажигающийся. Вдруг в один прекрасный день его новая игрушка захватит все его интересы, затмит его разум и…сердце?..Тот самый орган, где он хранит самое дорогое и важное? Что, если она смахнёт оттуда грубым движением всё на свете и поселится там, затмив своим нутром всё пространство? Сейчас она поставила туда только своё дурацкое печенье, наследив миллионами крошек, но где гарантия, что эти крошки не превратятся во что-то большее?.. — Инья… — обратилась к нему Аделия. — Да, солнышко? — не выпускал её из объятий тенор. — Пообещай мне, что в следующий раз, если Диана что-то приготовит и будет вас угощать, ты не принесёшь это домой, ладно? — Деа… — Прошу, пообещай мне, — взмолилась Аделия. — Ради меня и наших детей. Мне так будет спокойнее. — Раз тебе так будет спокойнее, конечно, я обещаю, — полушёпотом ответил Иньяцио. А чтобы закрепить обещанное слово, он увёл жену в спальню.