I colori dell’amore

Впервые Джанлука заметил нотки растерянности на лице Моники. Да, стереотипы опасная вещь. Так и опростоволоситься недолго. — Что молчишь? — уже победным тоном говорил Джан. — Прицепляй свою машину, довезу домой. — Ага, сейчас, спешу и падаю! — взбунтовалась Моника. Видимо, упрямство было у неё в крови. Оказавшись неправой один раз, она всегда найдёт способ подойти с другой стороны, чтобы правда стояла только за ней. — Сначала «Давай я тебе помогу», а потом тебе захочется, чтобы я тебя «отблагодарила» у тебя или у себя дома, не надо, у меня сестра уже влипла в похожую историю, теперь на восьмом месяце беременности сидит! А кстати… — призадумалась Моника. — Не от тебя ли она залетела?! — Так-так-так! — поднял руки вверх Джанлука. Соберись, Джанлу, надо быстро успокоить эту легко воспламеняющуюся дамочку, а то и ты рискуешь остаться без рабочей машины. — 8 месяцев назад меня и в Италии не было, так что ни твою, ни чью-либо другую сестру я не портил! — Кто знает, — ухмыльнулась Моника. — Жди привета из-за границы. — Господи, какая же ты предвзятая, — закатил глаза абруццезе. — Я просто хочу по-человечески помочь, как земляк земляку, а ты брыкаешься. — Тоже мне, земляк нашёлся, — продолжала причитать упрямица. — Дай Бог, раз в год, наверное, домой приезжаешь. — Так, всё, мне это надоело! — взбушевался певец. — Думай себе, что хочешь, а я поехал! Раз такая деловая и всезнающая, значит, сама справишься! Джанлука поднял лобовое стекло и резко умчал на своём железном коне подальше от этой самоуверенной выскочки, которая никого и никогда не слушает! От ярости баритон даже слегка превысил скорость, решив прокатиться с ветерком и в прямом смысле проветриться. Вообще Джанлука отличался спокойным и покладистым характером, но если его конкретно вывести из себя, то спасайтесь, кто может, иначе снесёт лавиной гнева. У мужчины не укладывалось в голове, как можно быть такой не то что упрямой ослицей, а просто…просто…узколобой дурой! Ни капли деликатности, ни капли нежности, ни капли утончённости! Сплошная мужланистость и невоспитанная грубость! И выносит же земля таких! Почему, почему она такая, продолжал недоумевать Джанлука. Откуда такая предвзятость? Такие предубеждения? Хуже, чем у Джейн Остин. Он же лично ничего ей не сделал, почему она так закрывается от него? Хотя, если вспомнить, как на неё косо посматривали остальные в съёмочном павильоне, можно предположить, что она мало с кем находит общий язык. Выходит, она со всеми так общается? Тогда вообще ничего не понятно. Кто же её так обидел, что она теперь испытывает столько агрессии к окружающему миру? Как-никак, она же работает фотографом, да ещё и отменным, значит, должна уметь общаться с людьми. Пока Джанлука ехал и обдумывал всё это, он вспоминал каждое её слово и жест, её манеру держаться с людьми, поведение. Нет, не может быть в человеке столько желчи и злобы, должна же она хоть иногда улыбаться! А что если вся эта злость — напускное? А что если за маской строгой и жестокой воительницы, защищающей права пока ещё неизвестно кого скрывается робкая, хрупкая натура, ещё не нашедшая выхода сквозь железную и непробиваемую твердыню? Эта натура была кем-то обижена, оскорблена, возможно, даже унижена и теперь спряталась от всех, так как не может позволить себе повторить ошибок прошлого, иначе она просто сломается. Придя к таким выводам, Джанлуке стало даже жалко девушку. Бедная, скорее всего, обжёгшись на молоке, она теперь дует на воду. Однажды раненная, она отвернулась от всего мира, продолжая по инерции кричать про себя проклятья в его сторону. Нутро Джана подсказывало ему, что девушка заслуживает помощи и, если можно так выразиться, прощения за её резкость и гордыню. Пока он ехал, он не заметил ни одной машины по дороге, ни Моники, ни чью бы то ни было. Выходит, девушка ещё там, одна, беспомощная, мучается со своей машиной и не может вернуться домой. Решено. Надо попытать счастья ещё раз и вернуться к Монике. И снова предложить помочь. Осмотревшись вокруг и убедившись, что никого нет, Джинобле развернулся и поехал обратно к месту, где, как он и ожидал, Моника тщетно пыталась починить машину. Певец притормозил, вышел из BMW и целенаправленно пошёл к девушке. — Эй, Моника… — начал Джанлука, когда он подошёл к ней совсем близко. — А, кто здесь?? — с испуга завопила Моника и в качестве защиты ударила непрошеного гостя гаечным ключом по голове. — Чёрт побери!.. — Это было самое приличное, что вырвалось из абруццезских уст. — Господи, опять ты припёрся! — нахмурилась Моника. — Почему от тебя одни проблемы?! — Я решил, что погорячился, и вернулся, чтобы предложить ещё раз помощь, — сквозь стон ответил Джанлука, приложив руку к источнику боли. — Всё-таки ты одна на трассе, а дураков много. Меня бы мучила совесть, если бы я тебя не довёз. — С-серьёзно? — насторожилась Моника. Кажется, она была слегка сбита с толку ответом Джана. — После всего, что я тебе наговорила да ещё и сейчас по башке заехала? — Да, — прокряхтел Джинобле. — Ты что, Мать Тереза? — скептически спросила девушка. — Нет, просто джентльмен и хорошо воспитанный. В отличие от тебя. — Реплика Джана вызвала слабую усмешку на лице Моники. — А ты настырный товарищ, — заключила она. — Ладно, твоя взяла. Раз так хочешь помочь, позволю. Но на большее даже не рассчитывай, а то я вижу, как у тебя глазёнки засверкали. — Да Боже упаси с такой как ты связываться, — вытаращил глаза Джинобле. — Согласна, я тебе не по зубам, — горделиво отреагировала Моника. — Сильно болит? — кивнула она головой на ушиб Джана. — Побаливает, — шикнул от боли он. — Шишка будет. — Не двигайся, — приказала Моника и подняла руку с гаечным ключом, отчего Джанлука резко шарахнулся. — Ты чего?? — не на шутку испугался он. — Что? — нахмурилась Моника. — Подобное лечат подобным, не знал что ли? — А, — выдохнул Джан. — Тогда ладно. Я подумал, ты сейчас опять налетишь. — Теперь он спокойней принял гаечный ключ. — Ты водить-то сможешь? — поинтересовалась Моника. — Если головная боль пройдёт — смогу, — ответил баритон. — Так мы можем долго ждать, — слегка проворчала девушка. — А хотелось бы пораньше домой. — Не я в этом виноват, — намекнул Джанлука. — Хорош причитать, я же не специально! — возразила Моника, а затем тяжело вздохнула. — Не очень я, конечно, хотела садиться к тебе в машину, но я могу сесть за руль и довезти нас обоих. За свою ласточку не переживай, я нормально вожу. — Возражений не имею, — пожал плечами Джанлука. После небольшой возни с машинами оба сели в чёрную BMW, салон который был, наоборот, на контрасте, бело-кремового цвета, отчего становилось сразу приятно и уютно. — Ты сел на переднее сидение, — заметила Моника, поджав губы, когда Джанлука устроился рядом с ней. — Да, и что? — не понял он. — Это моя машина, где хочу, там и сижу. — Тебя жизнь ничему не учит, смотрю?.. — угрожающе начала девушка. — Да что у тебя за мания преследования, а?! — не выдержал Джанлука. — Когда до тебя дойдёт, что мне ничего не надо от тебя? — Тоже мне рыцарь на белом коне нашёлся! — всплеснула руками Моника. — Вообще-то на чёрном, — возразил Джанлука. — Хрен редьки не слаще, — ответила ему в тон Моника. — Сядь назад, иначе я с места не сдвинусь! — Джанлука недовольно вытаращил глаза на девушку. Смотри на неё, как ни крути, везде командовать начнёт! Но Джан обречённо смирился, потому что лишний раз с ней спорить было без толку. — Я когда-нибудь уже доеду домой в целости и сохранности? — бубнил про себя Джанлука, пересаживаясь назад. — Домой ты доедешь, а вот в целости и сохранности навряд ли, — иронично заметила Моника, всё же услышав причитания Джана. — А кто в этом виноват? — снова напомнил он. — Захлопнись, — оборвала его Моника и завела мотор. — А то второй висок подкрашу. Последующие полчаса дорога прошла в гробовой тишине, что было на руку Джанлуке с его побаливающей головой. Он периодически посматривал в окно, за которым стремительно как в киноленте бежали фонарные столбы и покачивалось слабой волной вверх-вниз неровное барьерное ограждение. Невольно Джанлука вспомнил детство, когда они всей семьёй куда-нибудь ехали: за рулём сидел папа Эрколе, рядом с ним мама Элеонора, а он, наигравшись и нарезвившись вволю на заднем сидении с младшим братом Эрнесто, также глядел в окошко и мечтательно смотрел на небо, желая оказаться сейчас в облаках и, может быть даже, попробовать их на вкус. А вдруг они такие же вкусные как сладкая вата? Ненароком его взгляд переметнулся на зеркало дальнего вида, в котором он увидел сосредоточенный взгляд Моники. Впервые за целые сутки, что они знакомы, Джанлука разглядел её глаза, большие, миндалевидные. Как там говорится: глаза — зеркало души? Ох, ну и зеркала ему попались! В эти зеркала придётся много и долго падать, Алиса со своим Зазеркальем просто нервно курит в сторонке! Глаза девушки пленили абруццезе. В них был не то что целый мир, скорее, подводное или подземное царство. Или же тёмный, мрачный лабиринт, куда давно не ступала нога человека. Вся сущность её души скрывалась где-то далеко за огромной бронёй, пытаясь вырваться наружу, открыть тайны этого мира, но лишь только она выходила на свет, пугалась его и снова забегала обратно в тень, где её никто не найдёт. Джанлука заметил в этих глазах грусть; казалось, по каким-то причинам девушка была несчастна; что-то тревожило её душу, вводило в постоянное напряжение; она будто всегда была на стрёме, в ожидании опасности извне, готова к контратаке. — Долго будешь пялиться на меня? — прервал мысли Джанлуки резкий комментарий Моники. — А тебя это сильно напрягает? — Даже не представляешь насколько. — Да сколько раз можно говорить, доедем домой и иди хоть на все четыре стороны! Не буду я тебя трогать! Успокойся уже! Я же не маньяк какой-нибудь! — Мысли-то в голове крутятся, я же знаю, — огрызнулась Моника. — Да с чего ты взяла?? — возмутился Джинобле, пару раз ругнувшись на абруццезском диалекте. — Даже психологи установили, что первоначально мужчина интересуется женщиной только с позиции «Поскорей затащить её в постель». — Моника, если бы я действительно этого хотел, уже бы всё произошло, — с хитрой ухмылкой заметил Джанлука. — Походу ты так и не понял, с кем связался, — хвастливо отозвалась Моника. — Если бы ты меня хоть пальцем тронул, ты бы уже лежал с сотрясением мозга. И плакали бы твои поклонники: «О Боже, мы потеряли нашего драгоценного тенора!» — Я баритон, — сквозь зубы процедил Джанлука. — Не суть, — бросила девушка, чем вызвала большее негодование певца и сильнейшую боль в виске. Больше ни спереди, ни сзади вопросов и возражений не было. Вскоре показались знакомые окрестности, а иногда и пробивался морской воздух и шум моря. Моника остановила машину. — Я остановлюсь здесь, потому что тут неподалёку ремонт машин, — объяснила девушка. — Думаю, тебе теперь ехать недолго до дома, справишься? — Да, доеду, мне получше, — признался Джанлука, выходя из машины. — Что ж, думаю, на этом мы прощаемся? — О да, — также покинула его машину Моника. — Спасибо за помощь, — сухо поблагодарила она. Не привыкла быть обязанной кому-то. — И извини за удар. Интуитивно реакция самозащиты сработала. — Я жив и слава Богу, — усмехнулся Джан. — Что ж, пока. — Прощай, — настояла Моника. — Что, даже не обнимемся на прощание? — лукаво спросил Джан. — Ты соскучился по моему гаечному ключу? — начала угрожать Моника. — Всё, понял, ухожу, — сдался Джанлука и сел обратно за руль. Моника ещё стояла какое-то время и провожала машину певца взглядом, пока резко не дёрнулась будто от удара током и не постучалась к ремонтникам машин.