Золотой ключик, или Приключения ДжоДжо

      Солнечный луч, проникший в каморку, пощекотал лицо спящего Папы Дио. Тот недовольно зашевелил носом, а затем резко и громко чихнул несколько раз и проснулся. Усевшись на полу и взлохматив волосы, Папа Дио попытался понять, что же вчера произошло, что он уснул в обнимку со своим аквалангом. Так, акваланг. Сегодня ему предстоит перелёт в Египет на дайвинг, давно хотел рыб посмотреть. Про рыб, дельфинов и океан вчера ему что-то рассказывал Джотаро Сизый Нос… Вспомнил!       — Почему это получил Джотаро, а голова болит у меня, Дио?       Ответ нашёлся неподалёку в виде бутылочных осколков. Там же валялись и другие предметы, которые напомнили Папе Дио про вчерашний вечер и его победу в поленном дартсе. Вот только самого полена нигде не было, а был вместо него странный большеглазый паренёк, который сидел посреди кучки пепла на месте бывшего нарисованного очага. В руке он держал то ли акулий зуб, то ли осколок, которым почёсывал голову. Три особенно крупных светлых стружки-завитка красовались на лбу. Юноша посмотрел на Папу Дио зелёными глазищами и вежливо поздоровался:       — Бонджорно!       — Ты кто ещё такой, мать твою? — заорал Папа Дио.       — Мать? Мать мою не знаю... Я же сказал. Подождите… — юноша оглядел себя, — вот, я Джорно, и мне нравится играть с лягушкой, когда я дерусь с шушарой и когда играю с лопатой. Я хочу…       — А я хочу знать, что ты тут делаешь, лягушатник Джорно! Откуда ты взялся? Что он тебе сказал? — Папа Дио решил, что это какая-то хитрая шутка Джотаро Сизого Носа, и теперь думал о том, какой нагоняй устроит этому шкафу, когда увидит его в следующий раз. Возможно стоит перестать утаскивать его из-под носа у полиции? Посидеть пару раз в обезьяннике пойдёт этому шутнику в кепке на пользу...       Юноша похлопал глазами и мило улыбнулся.       — Ну… Я появился из полена, вы помогли моему появлению, так что вы мой отец. И теперь мы можем отправиться на поиски бизаррных приключений и мусорок с раздельным сбором. Так сказал Польпо! Ну что, чем займёмся, папа?       Быть отцом Папа Дио не хотел. Своё прозвище он получил от давнего друга-священника, и оно было совсем не про его родительские способности.       — Я, Дио, займусь дайвингом. Отправлюсь вот прямо сейчас, у меня самолёт через шесть часов. А тебе предлагаю пойти самому поискать приключений на свою… Эй, ты что, голый?       На Джорно, который поднялся и вышел из своего угла, действительно не было ничего, кроме свежих татуировок да пятна в виде звёздочки на плече. Наличие в каморке обнажённого подростка, назвавшегося сыном, смутило непробиваемого Папу Дио — а ну как именно сейчас ушлый Джотаро ворвётся сюда, да не один, а в компании полицейских? Расшвыряв пару куч барахла, он выдернул из как никогда уместной горы тряпок несколько вещей и кинул в незваного гостя.       — Прикройся! Хоть ты и говоришь, что появился из полена, анатомия у тебя вполне человеческая, а значит, никаких сучков наружу! Это сверху, это снизу!       Джорно надел предложенную одежду, затянув слишком широкие места кожаными ремнями, которые у Дио водились в изобилии. Папа Дио оглядел юношу и остался доволен: ну и что, что на нём красная кожаная портупея и розовый костюм из пиджака и шорт с бахромой, зато выглядит вполне бизаррно! Довольный своими задатками кутюрье, Папа Дио вытащил из ящика возле двери пару высоких чёрных ботинок.       — Обувайся! Всё равно не мой стиль, слишком вызывающие.       Джорно молча покосился на его полосатые башмаки с загнутыми носами, и принялся шнуровать ботинки. Пальцы не слушались, но всё-таки Джорно с грехом пополам обулся. Затем он сделал пару шагов — поначалу в большой обуви это получалось плохо, но затем приноровился.       — А что теперь, папа?       — А теперь ты пойдёшь на улицу, чтобы не мешать мне собираться. Двумя перекрёстками ниже есть канава, в ней вполне могут жить лягушки. Ну всё, бывай, и передай моему любимому Сизому Носу, что я, Дио, его ненавижу! — с этими словами Папа Дио выпихнул парня на улицу и захлопнул дверь.       Джорно недоумённо пожал плечами, но тут же переключился на открывшиеся перед ним перспективы и, периодически путаясь в собственных ногах, отправился на поиски бизаррных приключений, то есть к канаве.