Рождество Сакуты, или Ох уж эти методы Хачимана

Квартира Азусагавы — И что нам теперь делать? — Май не понравился резкий переход к тишине после бурных обсуждений. — Устраивать отличный праздник, конечно. — Хачиман, казалось, не ощущал никаких изменений и давно знал ответ, а не придумал только что. — Мы решали загадку под видом подготовки к празднику, а теперь будем готовить праздник, делая вид, что близимся к разгадке. Хотя по сути, это абсолютно одно и то же. — Звучит как-то нечестно, Хики, — сконфузилась Юи. — Почему же? — надменно скрестил руки Хикигая. — Я не уклоняюсь от просьбы клиента. Азусагава-сан хотел, чтобы новый год прошёл без проблем, для него и всех по списку, так ведь? Этим мы и занимаемся. И будем следить за всем, что происходит, пока не наступит новый год. Кроме того, по части организаций мероприятий, мы и не такой опыт имеем. — Дело не в том, что я не доверяю вам, как специалистам. Дело в том, что мне придётся подыгрывать вам против моего жениха. — Май не уступала прямому взгляду Хачимана. — И что конкретно вы собираетесь ему сейчас сказать? Кстати, где он… задерживается. *** Ниже по улице, в тени торца супермаркета. — Футаба, это я. Что думаешь о списке? — Сакута воспользовался уединением, чтобы узнать новости у Рио. — Сакута, не могу тебя ни обрадовать, ни огорчить. Послания, пришедшие тебе в едином ключе, носят название Феномен Баадера. Слова, постоянно попадающие на глаза — это когнитивное искажение реальности или, проще говоря, «иллюзия частотности». Обычно это происходит, когда часть вселенной, связанная с твоим подсознанием, всеми путями пытается вытолкнуть тебя с неверно выбранного пути в правильную сторону, и поэтому предостерегает. С одной стороны, это хорошо… было бы, если бы ты начинал что-то новое — тогда можно просто перестать. Однако проблема заключается в том, что ты и так плывёшь по течению. Резкие изменения остались в прошлом. — Может мне снова выкинуть телефон в море? Это, пожалуй, единственное изменение… — Не говори ерунды, Сакута. Наши мессенджеры у тебя дома на компьютере, а созванивались мы с домашнего телефона. В наше время смена сотового это вообще не изменение — это суровая необходимость, такая же, как почистить зубы. — Не знал, что ты противница утренних ритуалов. Может, встретимся на пляже, лохматые, одетые во вчерашнюю одежду, и сбросим с пирса зубные щётки, расчёски и заодно ещё какие-нибудь ненужные штучки из твоей сумочки? — С чего ты вдруг упомянул сумочку? — Футаба, ты таскаешь с собой торбу весом с учебник анатомии, а я точно уверен, что в ней не он. Да ты его и так наизусть знаешь. Может, ты так отсеиваешь слабаков, неспособных помочь тебе донести сумку? — Очень смешно, Сакута. — Я уж подумал, что ты снова хочешь влюбиться в спортсмена. — Только об этом и думаю, особенно когда пишу диссертацию. — Что, даже фотки качков между страниц не прячешь? Или как закладку — попробуй, очень удобно! — Знаешь, что было бы ещё удобнее? Поместить твоё фото по центру дартса и метать дротик, когда результаты вычислений не сошлись. — Интересная идея. А когда сойдутся, Футаба, не смей её целовать, если зубы почищены, лучше сперва пожуй что-нибудь. В трубке раздался утомлённый вздох: — И почему наш второй разговор по делу заканчивается чем-то таким… — Потому что, Футаба, мы живём всего через две улицы друг от друга. А я не видел тебя со дня рождения… Я очень жду эту совместную вечеринку. — Погоди-ка. Сакута. Может, как раз дело в этом? Ты боишься отпустить прошлое, думая, что всё изменится, как только станешь семейным человеком? — Ты же помнишь, я стал взрослым и семейным уже давно. Каэдэ, потом Май… Нет, не думаю. Скорей уж это кризис среднего возраста, — грустная улыбка просочилась сквозь пространство до другого абонента. — Как знать. С тобой всегда всё иначе. — Полагаюсь на тебя, Футаба. Надеюсь ты во всём разберёшься. — Приятно, что ты во мне так уверен. — Ты настолько умная, что любой, проснувшийся с тобой рано утром почувствует себя умнее. — Это что… комплимент? — Краткий обзор. — Всё ясно. А вызванные помощники к какому выводу пришли? — Как раз собираюсь идти домой и узнать. Я напишу, если будет что-то важное. — Хорошо. Держи меня в курсе. *** Квартира Азусагавы Тем временем Май вспомнила, что Сакута кое-что хранит долгое время из прошлого. Что уже не имело значения. Ни для кого, кроме него: — Вот. Он хранит этот абонемент, хотя он давно истёк, — она принесла из его комнаты бумажный пропуск в зоопарк. — И с чем это связано? — Сестра Сакуты, Каэдэ, любила панд во время потери памяти. Когда память вернулась, пропуск стал ей не нужен. — А список у нас тоже сходится на случае с Каэдэ, — заключил Хачиман. — Что ж, думаю, завтра после книжного нам надо совершить прогулку по зоопарку. Хороший повод всколыхнуть прошлое и закрыть этот гештальт. Спорить никто не стал. Да и других действий всё равно не намечалось. На том и решили закончить и поужинать перед сном. Тем более, что Сакута как раз вернулся с продуктами. За ужином госпожа куратор объявила о своём отъезде. — Как, уже? — огорчилась Юи. — Во-первых, я не хотела вас стеснять и сразу взяла обратный билет. А во-вторых, на праздники у меня планы, и к ним тоже пора подготовиться. — Спасибо, что заехали проведать. Мы скучали, — обняла Шизуку Юкино. Сзади уже подскочила Юи и так же обхватила их руками. Когда сцена закончилась, Хачиман попросил: — Я только заброшу вещи в квартиру Сакураджимы-сан и провожу вас до станции. — Хикигая, не стоит… — Не стоит возражений. Во-первых, мне не трудно. А во-вторых, я только буду мешать девочкам располагаться. *** Станция Камакура — До поезда ещё пятнадцать минут. Хотите кофе? — услужливо спросил Хачиман у автомата. — Нет, спасибо, во мне столько угощений и чая, что замёрзнуть не удастся, даже если захочу. — Может и правильно. Без кофе проще будет отдохнуть в поезде. — Он оплатил картой и взял свой стаканчик. — А ты не собираешься отдохнуть? — У меня полифазный режим сна. — Хачиман сделал глоток с неизменным выражением лица — самодостаточного реалиста. — Ты не меняешься, Хикигая. И твои методы тоже. — Каков мир, таковы и методы, — ни секунды не задумываясь ответил он. — Ты снова видишь людей насквозь. Но снова упускаешь из вида их чувства. Ты не веришь Сакуте не потому, что отсутствуют факты, что что-то случится. Ты не веришь ему, потому что отрицаешь, что люди способны переживать за кого-то кроме себя. Ты видишь только то, что Сакута собрал большое количество людей вокруг себя из-за надуманной проблемы. Заставил всех быть центром внимания, и даже не пытаешься скрыть своего презрения. — Разве хотя бы я один не должен сохранять трезвость ума? Сочувствием ведь есть кому заниматься. — В целом, ты прав, конечно. Если прямой ответ решит проблему, не стоит продолжать лгать себе и другим, тем более, что это никому не помогает. Но мне кажется, в этот самый момент нельзя торопить события, иначе их значимость сведётся к нулю. И приведёт к разочарованию. А задача клуба, как ты помнишь, совсем в другом. Хачиман впервые сосредоточился на лице куратора, пытаясь уловить, к чему она клонит. Ему казалось, что это дело не имело иной ценности, чем предотвращение выдуманной нависающей угрозы над участниками списка. И результативность обречена на успех и честно заработанные деньги путём приложения физических и умственных стараний команды. Пусть некоторые из них и будут потрачены впустую в плане изменений реальности. Но в той же самой реальности позволят провести праздники так, как хотелось бы провести восьмидесяти процентам людей планеты. А их группа, в частности, попадала под этот процент полностью, стоило лишь исключить из списка одного пацифиста, к которым он относил себя самого. А в свете того, что растяжимое понятие счастья не имело существенного значения для него в целом, и уж тем более во время рабочего процесса, то он эту единицу давно отбросил. И не мог сообразить, что конкретно упускает из вида. — Важность самого процесса понимания нельзя просто исключить. Хорошо ли будет понять сейчас, что всё будет хорошо? Строить планы, заранее зная, что всё получится? Потеряется вкус самого предвкушения. Ты ведь тоже это почувствовал, не отрицай: как хорошо было, когда мы все собрались. Трудились над задачей, которую сложно разрешить. Проблема, пусть и надуманная, собрала вместе людей с единой целью взаимопомощи. Ради этого момента и стоило приезжать. Именно сейчас, в канун Нового года. Вернуться в прошлое, чтобы потом вкусить настоящее будущее. — И для этого стоило проделать этот путь. Юи сказала мне всё то же самое. — Вот видишь, я права. — Как обычно. — Так что позволь дать тебе совет, Хикигая. Не испорти всё. И не упусти сам этот момент. — В плане? — В этот новый год собираюсь покончить с жизнью одиночки. Момент идеально подходящий для предложения, которое я собираюсь принять. Может, и тебе пора сделать этот шаг? Хачиман не опустил голову, хотя почувствовал, как что-то тяжёлое обрушилось на его плечи. Тяжесть, которую он с такой лёгкостью принял на себя ещё задолго до бесполезных мечтаний, у которых не существовало ни единого счастливого финала, где он бы стоял на одном уровне с семейством Юкиношиты, стала вдруг невыносимой: — Я не настолько жесток… — А на сколько ты жесток, заставляя Юкино так долго ждать? Ответить было нечего. Впервые у гениального Хикигаи Хачимана не нашлось слов. Вернее, он пожелал приятной дороги, когда подошёл поезд, но его внутреннее состояние не оставило места ответу на тот вопрос. Он никогда не позволял обстоятельствам покорёжить его личный статус. Но один этот вопрос заставил его начать переживать и гнуться. Даже не желая причинять боль другим, ты всё равно причиняешь её одним своим существованием.