Больше, чем просто близко

«Не проверяй меня на выдержку», — шепнула Тина, проходя мимо тебя со своими верноподданными. Её пальцы ненадолго задержались на твоём плече, а потом соскользнули, и блеск платья затмил всё, что находилось в плохо освещённом коридоре. Ты провожал взглядом её худенькую фигурку, задерживаясь на излюбленных местах. Ещё непонятно, кто кого больше проверять будет. Буквально пара секунд её взгляда, обращённого на тебя, — и ощущается нехватка кислорода в лёгких. Играть в свои игры перед камерами и множеством ни о чём не догадывающихся людей, оказывается, очень даже занимательный процесс. Больше всего тебе нравится вылавливать улыбку на лице девочки, которая сидит по правую руку от тебя. Её смех переносит в другое измерение, заставляя забыть, что ты, вообще-то, на съёмках. Работать рядом с ней — это та ещё пытка. Между делом пишешь ей смс-ки, комментируя ребят, которых она отвоевала себе, и некоторые её «выходки». На большинство сообщений Тина не отвечала, лишь бросала в твою сторону взгляды, некоторые из которых ты даже не мог истолковать. Дико хотелось поговорить с ней наедине, без всей мишуры и масок. Но Паша появляется всегда в самый неподходящий момент. Неужели ему не под силу решить все вопросы без помощи начальницы? Стук каблуков сигнализировал о том, что ты даже не обменяешься с ней парой слов. Разваливаешься на этом красном кресле и болтаешь с девчонками в зале, пока главная покорительница твоего сердца снова скрылась из виду. «На следующем перерыве я вся твоя», — усмехаешься такому серьёзному заявлению, хотя внутри всё трепещет от осознания, что ей так же сильно не хватает тебя, как и тебе её. «Ну тогда приглашаю вас на кофе», — она отвечает согласием, а тебе уже не терпится дождаться следующего перерыва, чтобы украсть Тину. Главное — не забыть про кофе. Она возвращается, пролетая одинокой птичкой мимо снующих работников, находит тебя взглядом и кивает, вскидывая брови. Тебя чертовски сильно заводят эти её командирские замашки. Подходишь к ступенькам и вытягиваешь ей ладонь, помогая спуститься без падений. Она не отпускает твою руку даже после того, как вы проходите половину пути к креслам. До неё долетает взволнованный голос Паши, и мечущиеся глаза устремляются на тебя в поисках поддержки и спасения. — Не отдавать тебя ему? — не знаешь, какая кошка между ними пробежала, но такую напуганную ты её никогда не видел. Легонько киваешь, не дожидаясь ответа на вопрос, без слов обещаешь выполнить её просьбу. Тина мнёт губы, поглядывает через твоё плечо, и, как только ты слышишь чёткие шаги, сокращаешь между вами расстояние, выпрямляя спину и закрывая её от Орлова. Он останавливается, просит почти вежливо забрать Тину на пару минут, но ты серьёзно отвечаешь ему: «Она занята». Хватаешь этого маленького, сжавшегося в клубочек котёнка и тащишь за собой к креслам, до которых вы так и не дошли. — Не бойся, ты чего? — помогаешь ей взобраться на её трон и вновь прикрываешь её собой. — Постоишь так? Не хочу с ним разговаривать, — принимается кусать губы и заламывать пальцы, опустив голову. Кладёшь свою ладонь сверху, останавливая её беспокойное движение. — Надо передать Вове, чтобы приделал моё кресло к твоему. — Что? Не-е-ет, я не согласна, — Тина смеётся, возвращает тебе свой взгляд, в котором теперь нет испуга и нервозности. — Ты же не серьёзно сейчас? — Просто хотел, чтобы ты улыбнулась, — проговариваешь чуть тише, боясь, что вас могут услышать. Съёмки проходят спокойно. Много талантливых ребят, здоровая конкуренция между тренерами. Всё как нельзя лучше. И даже нет желания уйти, скинув с себя паутину проводов. На следующем перерыве, как и было обещано, Тина заглядывает к тебе в гримёрку. Ваши стаканчики с кофе уже устали ждать. Как и ты тоже. — Закрывай сразу, — указываешь на ключ в двери и садишься так, чтобы вам двоим хватило места на скромном диванчике. Характерный щелчок раздаётся на всю комнатку, и девочка выдыхает. — Я так устала, — еле передвигает ногами, волочит их за собой, а затем садится рядом с тобой и принимается снимать туфли. Шевелит пальчиками и откидывается на спинку. — У самого спина еле держится, — поворачиваешься боком, рассматриваешь красные губы, которые скоро придётся перекрашивать. — Завтра спим до обеда, а потом берём ведёрко мороженого и смотрим сериал. Даже телефон в руки не возьму. — А на какой мы серии остановились? — Тина резко принимает сидячее положение. — Что-то я ничего не помню. — Ты остановилась на середине пятой, наверное, а я шестую досмотрел, — улыбаешься, пока Тина хмурится и замахивается кулачком. — Ну, ты так сладко спала, что я не мог дотянуться до пульта. Я готов посмотреть всё заново, не переживай. — Тогда ладно, — кладёт голову тебе на плечо и обнимает. — А у нас салат остался? Я прям последние минут двадцать только о нём и думала. — Вроде бы за ужином вчера доели. Могу заказать, хочешь? — пробираешься пальцами под лямочку её платья, обводишь плечо, а затем зарываешься носом в волосы. — Хочу, но мне кажется, моих сил хватит только на то, чтобы завалиться на кровать и уснуть, не принимая душ, — Тина перекатывается, подтягивается, слегка хмурясь, и вы сталкиваетесь носами. Заливаетесь смехом, соприкасаясь лбами. — Я уже даже нормально поцеловать тебя не в состоянии. — Оставь это профессионалу, — поднимаешь её подбородок и впиваешься губами в улыбку напротив. Смех тут же прекращается. Целуешь неторопливо, плавно, со всей нежностью. Хочешь насытиться этим до конца съёмочного дня. Раньше, когда ты касался Тины, ты ощущал холод. Её сердце, подобно морозильной камере, охлаждало всё тело. А сейчас она растопленный на водяной бане шоколад. Манит одним лишь запахом. Стоит попробовать — и все рецепторы в истерике стонут от переизбытка чувственности. — У меня для тебя кое-что есть, — кусаешь нижнюю губы девочки, и та сразу же кладёт ладошку на твою щёку. — И что же? — спрашивает игриво. Тянется, чтобы снова поцеловать, ненасытная. Притягиваешь её за затылок к себе, путаешься в волосах. Ваши поцелуи набирают обороты, и ты вспоминаешь шутку про то, что, когда ты целуешься с языком, это похоже на работу стиралки в режиме отжима. Начинаешь смеяться, и Тина отстраняется. — Ты чего? — Вспомнил шутку Остапчука, — закатываешь глаза и снова впиваешься в губы. Вы, как та пара, о которой говорил Вова, не раскрываете себя, и в этом, несмотря на большое количество нюансов, есть свои плюсы. Вряд ли подобные поцелуи дарили бы вам такой калейдоскоп эмоций, если бы они стали привычным делом у всех на виду. — Скоро закончится перерыв. — Не напоминай, — ныряет пальцами в волосы и завивает твои кудри. Смотрит пронзительно-ласково, улыбается. — Дай руку, — тянешься в карман пиджака, достаёшь оттуда две жвачки и подносишь их к раскрывшейся перед тобой ладошке. Разжимаешь пальцы — и они высыпаются. — Выбирай. — Хочу синюю, — снова забирает со вкусом банана, на что ты лишь наклоняешь голову и изучаешь лицо Тины, которая с энтузиазмом жуёт сладость. Она оставляет вкладыш на твоей ноге и принимается распечатывать вторую жвачку. Кладёт на другую твою ногу картинку с обёрткой, чтобы не перепутать, и тянется к твоему рту. Послушно открываешь и хватаешь заодно и тонкие пальцы. Тина хохочет, просит отпустить, и ты сдаёшься. Читаешь, что написано на бумажечке, и прячешь её во внутренний карман пиджака. Закрываешь глаза и потягиваешься, а затем закидываешь Тинины ноги на свои. Платье собирается почти у коленок, и ты опускаешь свою руку на ничем не прикрытую кожу и поднимаешься выше. Прячешься под подолом и возвращаешься в зону видимости. — «Любовь — это как штормовой ветер». Ну, конечно, по моей укладке это заметнее всего, — Тина ворчит и пытается разглядеть себя в зеркале, чтобы вернуть на место непослушные волосы. — Что тебе не нравится в твоей укладке? — Ну ты посмотри! — поворачивается лицом к тебе, а ты наклоняешься к ней, впиваясь в губы, до того неожиданно, что Тинин вздох повисает в воздухе между вами. Запускаешь руку в волосы, притягиваешь ещё ближе к себе. Девочка беспощадно бьёт по плечу, протестует, но не отстраняется. — А у тебя что? — А я не жалуюсь на укладку, — переходишь на шею, сжимаешь одной рукой бедро, а второй всё ещё играешься с волосами, раздражая девочку всё сильнее. — Я не про это, Дан, — пытается засмеяться, но с губ срывается стон. Ты пробуждаешь волну мурашек и продолжаешь в том же духе. Времени у вас осталось немного, а целовать любимую девочку не хочется прекращать. — «Ездить с закрытым верхом, чтобы не испортить её причёску», — дословно вспоминаешь надпись на вкладыше и доходишь до ключиц. Проходишься вдоль выступов, стягиваешь бретельку платья в сторону и направляешься к плечу. — Ты издеваешься! — Тина находит край рубашки у ремня и запускает ладонь под ткань. Гуляет по твоей спине, проводит легонько ноготками и тяжело дышит под тобой. — Нисколько, — останавливаешься и поднимаешь голову, встречаясь с её взглядом. Растрёпанная, губы почти полностью лишились помады, а глаза сияют ярче звёзд в кромешной тьме. — Не верю, — тут же подрывается и начинает лазить по карманам, выискивая бумажечку, — докажи! — волосы падают вперёд, закрывая обзор, но неугомонные пальчики принимаются обыскивать пиджак на ощупь. — Такими темпами мы отсюда точно не выйдем, — ловишь её ладони и подносишь к губам. Оставляешь на каждой по поцелую, запечатывая свою любовь. — Тогда показывай сам, — Тина облизывает губы, не сводя с тебя глаз, и успокаивается, зная, что ты прав. Нужно вовремя остановиться. Ты достаёшь ей то, что она искала, и девочка, улыбнувшись, чмокает тебя в центр губ. — Мне надо привести себя в порядок. Отлипает от тебя и подходит к зеркалу. Проходится руками по платью, пытается собрать волосы в одну цельную картинку, а затем возвращается к диванчику, на котором ты испепеляешь её взглядом, и надевает туфли. — Заберу с собой, у меня, кажется, намечается коллекция, — крутит перед тобой картинку из жвачки. — А ты… Не забудь посмотреть в зеркало перед выходом, — отправляет воздушный поцелуй и, тихонько посмеиваясь, поворачивает ключ в двери, за которой скрывается буквально через секунду. Ты остаёшься сидеть на диване. Смотришь на два стаканчика, к которым вы даже не притронулись, и смеёшься. Вам явно было не до этого. На тебе её красные отпечатки. Кожа ещё помнит прикосновения. Губы горят. Картина маслом. Возвращаешься на площадку совсем другим. Улыбаешься, словно Чеширский кот, ноги совсем не слушают, а глаза… Чувствуешь себя опьянённым и боишься, что это прочитают все по одному лишь твоему взгляду. Но стоит тебе посмотреть на Тину — и твоё безумство не кажется тебе таким явным. Во время ожидания следующего участника вы все дружно болтаете, обсуждая что попало. Потап интересуется, с чем себя ассоциирует Тина, и та демонстративно, с особой интонацией произнесла: «со жвачкой!». Ты не мог поверить своим ушам. Тебя распирало от эмоций. — Типо сладко только в начале? — ты хотел развить эту шутку, потому что в последнее время «Love is…» окружало вас со всех сторон. — Потом надувается, — говорит Потап, и твоя девочка заливается смехом, который подхватывает весь зал. Она говорит что-то о естественном процессе и поворачивается к тебе. — Это не то, — машет ладошкой и смотрит игриво. Вскидывает бровь, давая понять, что это должно остаться между вами. Начинаешь говорить про чёрное и белое, светлое и тёмное, уводя всё в другую степь… А Тина продолжает смотреть на тебя, не прекращая улыбаться. Ты ещё не знаешь, что потом, на боях, она, отвечая на вопрос, чем ты пахнешь, ответит: «Банановой жвачкой». И ты будешь готов поспорить, потому что так пахнет и она тоже. Она уже почти вся как ты. И ты этому даже рад. Ведь, если не ей перенимать твои привычки и быть счастливой, то кому?