Неумолимая

      Три недели, проведенные в качестве родителя Стража, показали Дэнни Эберту, что программа была создана не для него. Он затруднялся точно определить шкалу приоритетов организации, но родители были в ней так далеко внизу, что это откровенно настораживало. Даже просто получить разрешение на въезд в штаб-квартиру СКП было сложно: требовалась проверка биографических данных, пропуск и двухчасовой инструктаж по осторожному поведению при парковке. Даже после этого его все равно постоянно сопровождали, и, насколько он мог судить, мешок на голову ему не надели только потому, что неправильность подобного заметит даже самый скудоумный человек.       Чем больше Дэнни проводил здесь времени за выбиванием нужных бумажек, тем четче чувствовал враждебность и неприветливость бюрократов СКП. Старший Эберт затруднялся сказать, насколько эта атмосфера была преднамеренна, а насколько — просто результатом странной игры, в которую играли кейпы, когда дело касалось тайны личности. Родители явно плохо сочетались с доктринами СКП. Впрочем, с учетом того, что это, по сути, был режимный объект полувоенной организации, их можно понять. Как только ты повёлся на беззубые обещания родительского участия и заключил договор, все твои формальные обязанности будут сводится к: поставь галочку здесь, чтобы мы выпустили Тейлор в патруль, убедись, что она добралась до здания СКП в назначенное время, свали в закат и не мешай работать. Не существовало никаких средств связи для родителей Стражей (больше проблем с тайной личности) и не было «вечеров родителей героев», чтобы обсудить успехи своей дочери. Даже Тейлор, рассказывающая ему, как прошел её день, опасно приблизилась к ряду юридически закрепленных ограничений.       Честно говоря, если бы Тейлор грубо не нарушала эти законы, он не получал бы большего, чем «мой день был прекрасным» каждый вечер. Это то, с чем он никогда не должен был смиряться раньше. И он не будет делать этого впредь.       Дэнни остановился перед кабинетом миссис Вудс и глубоко вздохнул, борясь со знакомым приступом горячей ярости. В последнее время она была его постоянным спутником, особенно учитывая события последних нескольких недель. Он потратил слишком много времени на обсуждение договора, чтобы питать какие-либо иллюзии по поводу того, что громкие крики решат их проблему. Если Дэнни хотел разорвать контракт Тейлор, то ему нужно было оставаться холодным. Взбешённым, но холодным.       Он спокойно постучал в дверь и уже несколько мгновений спустя его встретила миссис Вудс.       — Ах, Дэнни, — сказала она с приветливой улыбкой. — Я была удивлена, услышав, что ты придёшь сегодня. Проходи, присаживайся.       — Спасибо, миссис Вудс, — Дэнни сделал последний успокаивающий вдох, прежде чем войти. Комната была довольно скудно обставлена. На столе стояло пара фотографий, на книжной полке валялось несколько энциклопедий, но в остальном не было ничего примечательного. — Обустраиваете новый офис?       — Мне все еще нужно распаковать пару коробок из Бостона, — объяснила миссис Вудс с усталой улыбкой. — В последнее время здесь было очень оживленно. Отставка миссис Стюарт была довольно внезапной, и нам было о чем с ней поговорить, — она опустилась в кресло за столом и указала на узкое сиденье напротив. — Итак, чем я могу помочь?       Дэнни сел и выпрямился, чтобы миссис Вудс продолжала смотреть на него снизу вверх, что было не так уж и сложно с учетом его роста. Физическое возвышение над оппонентом было самым базовым приёмом ведения переговоров, но от того не менее эффективным.       — Спасибо. Я подумал, что зайду, чтобы лично обсудить наказание Тейлор и высказать мои опасения по поводу PR-мероприятия в воскресенье.       — Ах, да, это был неприятный день для всех, кого это коснулось, — поморщилась миссис Вудс. Она потянулась к своему столу, вытащила небольшую бежевую папку и пару очков в квадратной оправе. — Давай посмотрим. Ты получил мое сообщение о стычке с Призрачным Сталкером в пятницу?       Гримаса исказила черты лица Дэнни. Тейлор была в отчаянии после этого.              — Да. Да, я знаю, что Тейлор перешла все границы. Я хотел бы спросить, почему этих двоих поместили в одну комнату вместе?       — Э-э, я не уверена. Мне кажется, что Эгида недооценил уровень враждебности девушек друг к другу. Это не повторится, пока они не остынут, уверяю тебя.       Дэнни пришлось напомнить себе, что он был там не для того, чтобы кричать. И Тейлор не пробудет здесь достаточно долго, чтобы остыть.       — И почему же лидер Стражей принимает такие решения? У меня сложилось впечатление, что это была работа Оружейника? — настаивал он.       — Это… — миссис Вудс замолчала, нахмурившись. — Это справедливый вопрос. Команда Стражей Броктон-Бэй, как правило, предоставляет больше полномочий своим старшим членам, чем я привыкла. Я выясню, участвовал ли Оружейник в принятии решения, я уверена, что он подписал его.       — Так вы говорите, что и Оружейник, и Эгида были ответственны за то, что поместили мою дочь в одну комнату с девушкой, которая спровоцировала её триггер?       Ему слишком понравилось выражение внезапной тревоги на лице миссис Вудс. В мире масок была определенная магия в слове «триггер». Оно всегда находило отклик у тех, кто работал с кейпами.       — Это не совсем уместная… — начала миссис Вудс.       — Так это была ошибка Эгиды или Оружейника? Или всё-таки и того и другого? — Дэнни подавил желание ухмыльнуться, наблюдая, как миссис Вудс пытается вывернуться из вилки выбора, где каждый вариант для нее плох.       Она сделала глубокий вдох.       — На самом деле, у меня нет полномочий для ответа на этот вопрос, — наконец решилась она, прежде чем быстро перейти в атаку. — Но вернемся к сути проблемы. Какой бы ни была провокация, нападение на другого Стража никогда не является подходящей реакцией.       — Конечно, я совершенно согласен, — кивнул Денни, стараясь говорить дружелюбным тоном.       — Вы согласны? — внезапная покладистость вывела миссис Вудс из равновесия. — О, замечательно. Я думала…       — И вчера я просмотрел ваш список предлагаемых наказаний, — продолжил Дэнни, пролистывая его. — Учитывая обстоятельства: первое нарушение, словесная провокация, отсутствие какого-либо серьезного вреда и систематические ошибки непосредственных начальников моей дочери, я готов предложить час физподготовки. Это будет разумным наказанием.       — Час? Мистер Эберт, за такого рода правонарушения Стражам обычно дается десять часов переаттестации, дополнительные неоплачиваемые обязанности, сокращение жалования или много-много часов отработки. Один час совершенно неуместен, — миссис Вудс захлопала глазами.       — Я её отец, я имею окончательное право решать, что подходит или не подходит для моей дочери, — резко сказал Дэнни. — Но я совсем недавно в этой организации. Какой срок физической подготовки вы считаете уместным?       — Это… — миссис Вудс глубоко вздохнула и потёрла переносицу. — Физкультура — это не то наказание, которое я бы рекомендовала в этих обстоятельствах. Ей бы пошло на пользу дополнительное время для общения с коллегами, а не занятия в тренажерном зале — двадцать часов.       — Я понимаю, пять.       — Мистер Эберт, это не торги, — она поморщилась.       Дэнни развел руками — это было совершенно очевидно. СКП не сможет назначить Тейлор наказание без его подписи.       — Давайте пока отложим эту тему, — Миссис Вудс пролистала свои заметки. — Мы также должны обсудить последствия воскресного PR-мероприятия, и это гораздо серьезнее.       — Патруля, — вмешался Дэнни. — Патруль — это организованный подвижный отряд, назначенный для осмотра местности и/или поддержания правопорядка, в районе, где есть риск его нарушения. PR-мероприятия призваны повысить осведомленность о программе Стражей и/или показать их участие в жизни горожан.       — Ах, но то, что Стражи были в движении, не означает, что они не занимались пиаром, — ответила миссис Вудс. — Я признаю, что грань между этими понятиями иногда может быть размытой, но то, что Стражи прогуливаются по торговой зоне, совершенно обыденно.       — Обыденно не значит допустимо, — Дэнни глубоко вздохнул. — Но это вопрос, выходящий далеко за рамки ваших полномочий. Мне придется обсудить это с заместителем директора на моей встрече с ним в среду.        — Это, вероятно, будет правильнее всего, — Миссис Вудс явно почувствовала облегчение от того, что не ей придётся с этим возиться. — Я признаю, что были допущены небольшие ошибки с нашей стороны, но почему бы тебе не сказать, какое наказание за произошедшее вы считаете справедливым?               — Конечно, — улыбнувшись про себя, Дэнни начал. — Я хочу, чтобы его немедленно отстранили от работы без сохранения заработной платы. Я хочу, чтобы он был отстранен от всех руководящих должностей в других отделениях до полного расследования. Я хочу письменных извинений…       — Стоп, стоп, стоп, — миссис Вудс замахала руками в неуверенной попытке остановить кавалькаду требований. — Вы говорите об Эгиде?       — Конечно, о нем. Моя дочь не сделала ничего плохого, — Дэнни изобразил удивление.       — Ничего… — Миссис Вудс встряхнулась. — Мистер Эберт, она ушла с середины патрулирования.       — Тейлор имела на это право, поскольку она не получила моего разрешения на, как вы только что сказали, патрулирование.       — Я имела в виду PR-мероприятие, и независимо от того… — поморщилась Вудс.       — PR-мероприятия имеют регламентированное время проведения и требуют либо моего разрешения на их продление, либо прямого указания старших сотрудников СКП. Моей дочери был дан четкий и недвусмысленный приказ: «Не двигайся. Не говори. Ничего не трогай», — после чего единственный контролирующий элемент вашего «PR- мероприятия» оставил ее в одиночестве посреди улицы. В данной ситуации у нее не было другого выхода, кроме как следовать общепринятому своду правил, а свод правил гласит, что, когда у стража заканчивается время на PR-тур, он отправляется домой.       Миссис Вудс встретилась с ним взглядом на полминуты, прежде чем опустила голову.       — Я не говорю, что Эгида был безгрешен, — начала она после долгой паузы. — Но уходить, никому ничего не сказав, опасно. Если бы Стояк не догадался позвонить ей, мы бы понятия не имели, что случилось с вашей дочерью…       — …что, опять-таки, является полным и абсолютным провалом со стороны СКП и программы Стражей, — настаивал Дэнни с легким уколом вины. Миссис Вудс в лучшем случае была очередным перекладывателем бумажек, и явно понятия не имела, что делать перед лицом разгневанного родителя, не собирающегося успокаиваться или идти на уступки СКП. — Я хочу полного расследования обстоятельств, из-за которых моя дочь была подвергнута неоправданному риску со стороны вашей организации. Опять.       — Я.… — миссис Вудс закрыла глаза и глубоко вздохнула. — Я зарегистрирую вашу жалобу, но решение должно будет приниматься вышестоящим начальством.       — Лучше бы вам с этим поскорее разобраться, — Дэнни фыркнул. Какой смысл был в представителе Стражей, у которого даже не было полномочий на решение подобных проблем? — Я не позволю своей дочери ступить в здание СКП, пока Эгиду не снимут с поста руководителя группы.       — Я не уверена, что это возможно в текущих обстоятельствах, — поморщившись, миссис Вудс потерла руку.       Дэнни откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди:       — Почему же? — потребовал он ответа низким и угрожающим тоном.       — Руководство командой Стражей считается подготовительной ролью для вступления в Протекторат. Должность назначается исходя из возраста, чтобы дать каждому возможность блистать, и… крайне необычно быть отстраненным от командования. Это повлияет на его дальнейшую героическую карьеру.       — И-и-и..? — протянул Дэнни.       — Пожалуйста, будьте благоразумны, мистер Эберт, — вздохнула Вудс. — Хотя я признаю, что обстоятельства складываются не в его пользу, отстранение от должности выходит далеко за рамки разумного. Хоть Эгида и проявил непрофессионализм, но при этом никто не пострадал. В лучшем случае ему назначат дополнительные часы занятий.       — Это ни в малейшей степени не приемлемо, — огрызнулся Дэнни. — В течение одного дня Эгида отдал моей дочери вышеупомянутые необоснованные приказы. Он накричал на нее вопреки всем профессиональным стандартам. Он приказал моей дочери появиться на публике без какой-либо защиты личности, что прямо противоречит полудюжине собственных правил Стражей. Он не смог снабдить ее самым минимальным оборудованием, даже рацией, чтобы попросить о помощи в чрезвычайной ситуации. Он незаконно приказал ей напасть на гражданское лицо несмотря на то, что моя дочь не сертифицирована для этого, и это противоречило его предыдущим инструкциям. И я даже не упоминаю о преступной практике называть патруль, участвующий в полицейских действиях, PR-мероприятием. Я хочу, чтобы его отстранили.       В течении десятка секунд единственным звуком в маленьком кабинете было тиканье часов и тихое бормотание далекого голоса по телефону.       — Рыбка была сертифицирована, я сама подписывала документы, — сказала миссис Вудс, просто чтобы прервать молчание, вызванное тирадой Денни.       — Физическая сертификация, да. Она провалила письменную часть, — продолжал Дэнни, отмахиваясь от возражения. — Это не имеет отношения к рассматриваемому вопросу. Я не позволю своей дочери вернуться в это здание, когда есть даже вероятность того, что безалаберное руководство Эгиды ещё больше навредит ей. Если вы не отстраните его от занимаемой должности, я подам жалобы на то, что СКП создает враждебную рабочую среду, во все возможные инстанции. Вы меня поняли?       — Поняла, — закрыв глаза со вздохом призналась она. — Я поговорю со своим начальством.       — Хорошо. Позвоните мне, как только они смогут заставить себя принять решение. Если что-то не будет сделано к концу дня, то вы больше не увидите мою дочь в качестве Стража.       — Мистер Эберт, вы не можете отказать своей дочери в доступе к ресурсам организации, — побледнев, запротестовала Вудс.        — Каким ресурсам? — Дэнни фыркнул. — Моя дочь находится здесь, потому что ваша организация заверила меня, что это лучше, чем поездка в тюрьму для несовершеннолетних. Действия Эгиды заставляют меня пересмотреть эту оценку.       — Я обещаю вам, мистер Эберт, до этого не дойдет, — сказала миссис Вудс, выпрямляясь. — Я прослежу, чтобы это было исправлено. Это будет моим главным приоритетом.       — Хорошо, я ожидаю получить новости к концу дня, — Дэнни встал и пошёл в сторону двери.       — Но мистер Эберт… — попыталась остановить его миссис Вудс. — Что насчет наказания за нападение?       Дэнни сделал паузу, медленно повернулся на пятках и пристально посмотрел на нее.       — Один час физкультуры. Это все, на что я соглашусь.       — Это не будет принято, — поморщилась миссис Вудс.       — Тогда зовите посредника.       Дэнни вышел, закрыв за собой дверь достаточно сильно, чтобы хлопнуть, не хлопнув по-настоящему. Он огляделся и, увидев, что его назначенный надзиратель наблюдает за ним, едва сдержал ухмылку. Наконец-то одно очко у хороших парней.

***

      Эгида понял, что все идет очень плохо, когда его вызвали в офис Оружейника. Технарь редко бывал в здании СКП в рабочее время и не особенно любил внезапные встречи или случайную болтовню. Вызов сразу после воскресной катастрофы не был неожиданным, но всё равно прозвучал первым звоном погребального колокола.       — Эгида. Присаживайся.       Кабинет Оружейника был небольшим, без украшений и находился в отдаленном углу здания СКП. Его легко можно было спутать с кабинетом обычного клерка средней руки, если бы не табличка с должностью на двери и массивное серебряное кресло за столом, способное выдерживать вес силовых доспехов. Когда Эгида вошел, Оружейник возился с набором отверток. Технарь, не поднимая глаз, продолжал копаться во внутренностях одной из своих фирменных алебард       Неуклюже опустившись на стул, Эгида смог побороть адреналиновую дрожь и сохранить нейтральное выражение лица только благодаря своей улучшенной биологии. Он не хотел выглядеть чересчур эмоциональным подростком.       — Насколько всё плохо? — спросил он, его голос слегка дрогнул.       Между ними повисла тишина. Наконец Оружейник закончил то, что пытался сделать, и отложил свои инструменты. Он поднял взгляд.       — Неделя административного отпуска, пока будет рассматриваться твой конфликт с Рыбкой.       Эгида зажмурил глаза. Это было плохо и могло стать еще хуже, но пока не конец света.       — Хорошо… Ладно.       — Ты понимаешь, почему мы должны это сделать?       Эгиде очень хотелось сказать, что это произошло из-за попыток Рыбки развалить команду изнутри, но он всё-таки выдавил заранее обдуманный ответ.       — Я вышел из себя. Я отдавал плохие приказы. Я упустил очевидную лазейку.       Последовала еще одна минута молчания. Оружейник не был человеком, который говорит без раздумий, но ожидание было подавляющим. Эгида был почти уверен, что у него в голове выросло второе сердце, стучащее сейчас в центре мозга.       — Нет, — Оружейник покачал головой и вздохнул. — Всё это проблемы, но не из-за них тебя отстраняют от работы. Ты нарушил по меньшей мере семь индивидуальных правил, отправив Рыбку в патруль, поставил под угрозу тайну ее личности и подверг опасности гражданских лиц, приказав ей произвести арест без сертификации.       — Что? Она была сертифицирована. Я сам оформил документы, — Эгида раскрыл рот в удивлении.       — Она еще не прошла письменную часть аттестации.       — Но… Все проходят письменную часть! — воскликнул Эгида. — Это буквально переписывание методички!       — Также не было оснований для отправки Стража в PR-тур без костюма, — Оружейник просто бросил на него равнодушный взгляд.       — Нет, нет, нет. Есть. Я сам это нашел. «По усмотрению руководства Протектората или Стражей, Страж может появиться без костюма, если их силовые эффекты обеспечивают достаточную защиту тайны их личности». Это есть в «Руководстве».       — Действительно есть, но это правило взято из раздела, посвященного развертыванию в чрезвычайных ситуациях, когда костюм недоступен. Оно никогда не использовалось в контексте пиара и не предназначалось для того, чтобы обойти процесс получения Стражем костюма, — Оружейник вздохнул, переплетая пальцы. — Эгида, у тебя же есть голова на плечах. Почему ты продолжал настаивать на патруле, когда увидел, что Рыбке еще не выдали костюм?       — Почему? — с негодованием воскликнул Эгида. — Потому что я знал, что у нее не будет своего костюма! За две недели тренировок, мы ни разу не начали вовремя из-за сотни мелких отговорок. Во время моих занятий она каждые пятнадцать минут делала перерывы на туалет. Она намеренно ломала тренажеры и называла это несчастным случаем. Однажды она ушла после встречи с миссис Вудс и была найдена за чтением «Уловки-22» в комнате отдыха только спустя сорок минут. Мы уже собирались поднимать тревогу В/Н. Я знал, что она попытается сделать патруль как можно более трудным и утомительным, и подготовился соответствующим образом.       — Хм… — Оружейник слегка склонил голову набок. — Я не видел никаких жалоб на это в системе.       — Ни один из инцидентов не был сочтен достаточно существенным, чтобы получить официальную запись, — нахмурился Эгида. — Сэр, она представляет угрозу. Она активно саботирует нас.       — Я бы на твоем месте так не говорил, особенно на слушании, — спустя мгновение заметил Оружейник. — Это создало бы впечатление, что ты имеешь что-то против Рыбки и… — он поднял руку, чтобы предотвратить сердитый возглас. — Неважно, верно это или нет. На слушании ты должен показать себя беспристрастным лидером, который нарушил правила по ошибке, а не из-за личной неприязни.       Сделав резкий вдох, Эгида принял это как технически хороший совет. Не особенно вдохновляющий, но полезный в долгосрочном плане.       — Хорошо… — пробормотал он низким и побежденным голосом. — Я могу… Я не знаю, что мне делать.       — Тебе не нужно слишком беспокоиться. Ты Страж, от тебя не требуют придерживаться тех же стандартов, что и полноценные герои, — заверил его Оружейник. Он снова взял инструменты и начал настраивать один из гаджетов в своей алебарде. — Когда тебя спросят, ты должен ответить, что действовал в предполагаемых наилучших интересах Рыбки и программы Стражей в целом, и что только после инцидента осознал свою ошибку. Подчеркни, что Рыбка была той, кто оставил PR-мероприятие без инструкций, и что ты преследовал преступника и не имел времени обдумать свои действия.       — Это выставляет меня с очень безответственной стороны, — нахмурился Эгида.       — Ты подросток, — Оружейник пожал плечами, — от тебя ожидается некоторая безответственность. Подыграй этим ожиданиям, и сможешь избежать серьезных последствий.       — Конечно, — Эгида покачал головой, желая, чтобы все так и случилось. Между ними воцарилась тишина. Оружейник продолжал возиться с инструментами. Обычно это был признак того, что кому-то пора уходить, но оставалась еще одна невысказанная проблема.       — Сэр, что нам делать с Рыбкой?       Оружейник внезапно оторвался от сборки.       — А нам нужно что-то с ней делать?       — Да, нужно. Сэр, она не может быть в нашей команде. Ни с Призрачным Сталкером, ни со мной.       — Программа Стражей открыта для всех молодых паралюдей, независимо от того, откуда они пришли и что им нужно, — процитировал «Руководство» Оружейник.       — Тогда отправьте ее куда-нибудь еще, — Эгида сделал прерывистый вдох.       — Родители Рыбки отказались от перевода.       — Тогда подвиньте Призрачного Сталкера! — Карлос развел руками. — В Нью-Йорке есть арбалетчитца, мы могли бы поменяться.       — Броктон-Бей не считается безопасным местом для трансферов, особенно в случае с Флешеттой. — по лицу Оружейника пробежала тень. — Кроме того, семья Призрачного Сталкера также отказалась от переселения.       — Одна из них должна уйти, сэр, — настаивал Эгида. — Я не знаю, что произошло между ними, но Призрачный Сталкер не может удержать язык за зубами в течение пяти минут, а Рыбка едва ли не впадает в буйство при её виде. Я не могу вечно держать их порознь, Стражи проводят слишком много мероприятий в группе, и они делят общую комнату.       — Мы надеемся, что Рыбка будет сдерживаться в будущем, — Оружейник медленно кивнул. — Нападение на своего коллегу недопустимо, особенно для такого опасного парачеловека, как Рыбка. Призрачный Сталкер также была предупреждена не взаимодействовать с Рыбкой, особенно с учетом того, что их взаимоотношения как гражданских лиц все еще расследуются.       — Что, они попытались убить друг друга еще и по гражданке? — Эгида усмехнулся.       Последовала мучительная пауза, и глаза Карлоса расширились.       — Они пытались убить друг друга не в костюмах? — спросил он голосом, полным тревоги.       — Я не должен комментировать внутреннее расследование до его завершения, —      Оружейник наклонил голову.       — Блядь! — Эгида уронил голову на руки и подавил желание закричать. — Сэр, я не могу исправить… — он подыскивал правильные слова. — … случившееся между этими девушками, что бы это ни было. Призрачный Сталкер едва меня слушается, а Рыбка слышит только то, что ей нужно. Я перепробовал всё, что мог придумать, чтобы ввести Рыбку в коллектив. Пожалуй, единственное что у меня осталось — это обвинять ее в нарушении правил за вчера, и надеяться, что хоть что-то из этого она не сможет отбрить.       — Я бы предложил сделать это на собрании группы, — начал Оружейник после нескольких секунд раздумий. — Ты уже достаточно долго в Стражах, и Рыбка явно не права в этом вопросе. Как только ты утвердишь свой авторитет, она, надеюсь, будет более склонна слушаться тебя в будущем.       Эгида зажмурил глаза. Если честно, это был не очень хороший план. Рыбка доказала, что знала свод правил лучше, чем Эгида, и была готова использовать его в качестве оружия. Однако, раз уж она не хочет сотрудничать по-хорошему, то он так же не обязан быть с ней вежливым.       — Ладно. Я могу с этим работать. Когда у меня слушание?       — Мы забронировали время на понедельник на следующей неделе. Найди время, чтобы подготовить свои аргументы и извинения для Рыбки. Стояк будет заниматься делами в твое отсутствие, но я все равно приостанавливаю патрулирования до твоего возвращения. Тогда ты сможешь начать всё с чистого листа.       — Понял, сэр, — Эгида встал. — И, э-э, спасибо за совет.       — Пожалуйста. И помни, если тебе что-нибудь понадобится, моя дверь всегда открыта.       Эгида резко кивнул и вышел из кабинета. Дверь захлопнулась за ним, закрытая чрезмерно напряженной рукой.