В сценарий всего не запишешь

На улице лил дождь. Хлестал холодными иглами по рукам и лицу. После сладковатого дурмана твири Город ожесточался, бил уже не мороком, но ветром и этим дождём — колючим, смешанным с крупицами льда. Зашедший в театр Марк успел снять с себя лишь один рукав пальто и теперь стоял в абсолютной тишине, пристально глядя на сцену. Выглядела она так, будто Бессмертник дал труппе какой-то массовый этюд, да сам позабыл об этом. Вокруг собрались все. Ровное полукольцо — немногочисленный, но сплочённый состав трагиков: изумление, ужас, восторг — эмоция, выраженная в позе на любой вкус! Тишина висела, как молот. Марк не сомневался — ещё за секунду до того, как он вошёл, воздух гудел роем встревоженных голосов. О, уж своих трагиков он знал хорошо. Он шагнул на свет. Белоснежные маски повернулись к нему одновременно — хорошо, красиво, не зря в своё время доводили до идеала синхронность — и застыли. Марк застыл тоже. Несколько пар круглых отверстий против зеленоватых прищуренных глаз. — Могу я узнать, что здесь творится? Надо думать, представление? Не для меня ли? — Маэстро откинул со лба мокрые волосы и сделал шаг вперёд. Трагики синхронно шагнули назад. Один споткнулся о лестницу. Двое врезались в сцену, продолжая закрывать её собой. — Та-ак... Выбора не было. Поколебавшись, актёры всё же расступились. Молча, потупившись, будто бы неохотно. Причина выяснилась сразу, прямо на кресле режиссёра. Она мерно посапывала во сне, обвив себя золотисто-рыжим хвостом. Некоторое время Марк скептически смотрел на нового участника пантомимы. Вежливо и скупо, точно давая ему время раскрыться и проявить себя. Спустя минуту этого не произошло. Какое разочарование. Полнейшее фиаско. Вместо феерического происшествия получить такое недоразумение! — Превосходно, — он процедил сквозь зубы. — Это всё, что вы не хотели мне показать? Не видел ничего нелепее с прошлого сезона! Передайте это Двоедушникам, и желательно побыстрее, пока оно не успело изодрать когтями обивку. Трагики боязливо воззрились на него. Разом приосанились, глубоко вдохнули, расправляя грудные клетки — Бессмертник мысленно распрощался с последними секундами тишины — и начали говорить. Как и всегда, когда их действия не были тщательно согласованы, одновременно. — Господин режиссёр... — Не поймите нас неправильно... — Мы бы уже давно исправили... — ...привели сцену... — ...мы же знаем, как вы относитесь... — ...но мы ещё... — ...ничего подобного! — ...ничего подобного!! — Мы не знали, как поступить! — Она возникла... — Она заняла... — Мы решили дождаться, пока... Дирижёрский жест руками — оркестр оборвался и смолк. Разом, в одну секунду, так же, как вступил. Бессмертник посмотрел на кошку. Обыкновенная, на удивление чистая, разве что взлохмаченная, с торчащей во все стороны шерстью, а на спине так вообще какие-то клочья... — Это кошка, — медленно, будто объясняя новорождённым детям, проговорил он. — Обычное городское животное. Если всё это какая-то шутка, я первый брошу в вас экземпляр комедийной пьесы! Вы, похоже, забыли, как она должна выглядеть. В чём проблема? — Но, господин режиссёр, — пауза с предыханием, заламывание рук. Трагики не знали слова "переигрывание". Они все были сплошной воплощённой эмоцией. — Ни в одном нашем спектакле ещё не было настоящих кошек! Бессмертник буквально услышал звук распахиваемой двери. Это был начальный аккорд одной реплики, только что открывшей путь для целой волны других. — Кошки... — Они только мяукали и показывались... — ...детям, а нам... — ...никогда! — Только на рисунках! — В черновиках пьесы! — И вдруг — о, чудо — откуда она здесь? — Как она пришла? — За что решила уничтожить эпизод с твирином... — ...и несчастного старика бакалейщика?! — И почему она стала... — ...прижиматься к ногам... — ...падать на пути... — ...издавать эти странные клокочущие звуки?! — Она рычит? — У неё внутри что-то сломалось? — А может быть, она — кот?! Бессмертник слушал со смешанным чувством. Перед ним стоял отряд восторженных детей театра. Оторванных от мира Масок, актёров, свободно существовавших во время жестокой чумы, но приведённых в замешательство одним видом бродячей кошки. Вопреки всей ситуации, к острому раздражению начали добавляться нотки веселья. Вот только... — Секунду. Вы сказали... уничтожить — что? Театр резко замолчал. Застыл, сжался, втянулся в раковину, оставив снаружи лишь глаза. Стало слышно, как снаружи, уже затихая, накрапывал дождь. — Говори. Ты. — Господин режиссёр... — Говори. И покороче. Обещаю, я не выгоню тебя из пьесы. — По несчастливому совпадению — ваша пьеса... — И что же с ней случилось? Выбранный Трагик нерешительно переступил с ноги на ногу. — Из неё оказалось вычеркнуто четыре второстепенных героя... а также сцена следующего дня, где Гаруспик показывает Бакалавру, как правильно пить твирин. Тишина. — Вы с ума сошли? — Марк оглядел притихших актёров. — Четверо граждан! Что значит вычеркнуты?! И сцена — это же бескомпромиссно значимый эпизод! Как это произошло? — Она, — Трагик боязливо указал пальцем в сторону шерстяного комка, —  выцарапала несколько моментов из Существования. Когтями. Марк снова посмотрел на кошку. Лохматый шерстяной комок с плешью на спине, внёсший хаос в пьесу, урчал, не открывая глаз. — Катастрофа... Ладно, мне нужны подробности, но позже. Я должен восстановить всё до полуночи. Ещё что-то? — Крысиный Пророк... — Следовало ожидать. И где же он? По рядам актёров прошёлся шепоток. — Первый час презрительно плевался в свойственной ему манере. Говорил, что лично расправился с дюжиной котов. Но наша гостья... если позволите... — Трагик тактично помолчал. — Загнала его под пол, откуда он не вылезает до сих пор. Надо думать, госпожа Сабурова сегодня будет спать спокойно. Марк не хотел признаваться в том, что в глубине души эта новость его даже позабавила. Образ высокомерного — всегда — и не поддающегося контролю — часто — Пророка, загнанного в угол, несколько поднял ему настроение. — Досадно. Не вовремя, — только и отметил он, не дрогнув лицом. — Ещё что-нибудь? — Сущий пустяк... Вашу маленькую фигурку Многогранника скинули со стола. — Что?! Трагик поспешно сделал шаг назад. — Это всё, господин режиссёр! — Неужели? — с сарказмом поинтересовался Бессмертник после некоторой паузы. Встревоженный разноголосый гул начал подниматься снова. Марк тяжело потёр ладонью лицо. — Беспрецедентный случай. Возьмите, в конце концов, себя в руки! Если вы ещё не заметили, в этой постановке не выживают актёры с такой же реакцией на неизвестное, как у вас! Увещевание не закончилось успехом. Разрозненные причитания, бормотания и вздохи продолжались. Тем временем кошка приоткрыла желтовато-травяные глаза. Вспышка. Обрыв. Присутствующие смолкли сразу, разом вытянувшись по струнке. Марк испытал чувство, до странного похожее на ревность. Впервые — нонсенс! — наибольшим авторитетом для Трагиков пользовался не он. Это было уже слишком. — На самом деле, господин режиссёр, есть ещё кое-что, — Трагик слева от сцены спохватился, точно что-то вспоминая. Шагнул вперёд, протянул Бессмертнику пожёванный сложенный в несколько раз кусочек бумаги. Режиссёр уставился на него. — Это ещё что? — Это принесла кошка. Мы не знаем, откуда она взяла его. Марк взял бумагу и, раздражённо повертев в руках, развернул. Это был искусанный обрывок с мелким печатным шрифтом. "Мне нужно, чтобы разные актёры продолжали один и тот же путь. И чтобы начинали не сначала. А только с той точки, в которой погиб их предшественник. Чтобы передавали друг другу... интерпретацию героя своего. Вот вам вопрос: в какой момент актёр становится героем?" — Чертовщина, — Марк посмотрел на обратную сторону листа, но она была пустой. — Кто это написал? — Может быть, она принесла кусочек своего сценария взамен выцарапанного? Марк резко развернулся на голос. Хотел было огрызнуться про незаменимую способность актёра распознавать риторические вопросы. Промолчал, поколебавшись. В этом проклятом городе чем чёрт не шутит. Он наклонился к кошке и выставил перед ней указательный палец. — Театру не нужен ещё один режиссёр, ясно?! Кошка сопела. Трагики подавленно молчали. — Вот что, — при новом шаге трость ударилась об пол сильнее, чем обычно. — Я иду к себе восстанавливать бреши в сюжете. Делайте, что хотите, но когда я вернусь, чтобы этого здесь не было. Театр не место для животных. Нам хватит одного Пророка! Марк окинул взглядом маски и, решив, что прорези в них выражают достаточное количество понимания, направился к лестнице. *** Трагик медленно и печально собирал с пустующего кресла шерсть. Он знал, что импресарио будет недоволен. Новая гостья и в самом деле переполошила весь театр. Да кто вообще мог подумать, что это существо окажется таким странным? Так ещё и другие актёры поначалу не поддержали его и Трагика! В ужасе схватились за головы... Но Трагик же хотел, как лучше! Он даже принёс старый жестяной таз и это вонючее, но самое надёжное, какое было в городе, мыло! Оно вымывало напрочь всю грязь, иногда, правда, вместе с кожей... Должно быть, это потому она так изодрала рукава его трико. Но не нести же её обратно! С верхнего этажа донёсся крик. Обычно импресарио ругался редко, предпочитая более печатное выражение мыслей. Нынешняя же речь Марка разорвалась под куполом, спланировав на головы трагиков, как осколки взрывчатки. Бессмертник тёмным силуэтом показался с верхнего яруса. — По-моему, я кристально ясно сказал вам избавиться от кошки! Если во фразе "чтобы этого здесь не было" вы обнаружили просьбу подкинуть это ко мне на стол, то у меня для вас очень плохие новости! Марк, с волосами, торчащими в разные стороны даже больше, чем обычно, с красным следом от руки на одной половине лица, держал перед собой кошку так, будто она забралась в театр прямиком из чумного района. Актёры виновато молчали в ожидании продолжения. — Я закрыл глаза всего на несколько минут, а обнаружил себя уже лицом в этом недоразумении! Кошка висела вытянутых на руках молча, не выражая особенного недовольства ничем, кроме подергивающегося золотистого кончика хвоста. — Разносчик блох, уничтожитель сценария... — У неё нет блох, господин Бессмертник, — робко возразил Трагик. — Мы... — ему резко наступили на ногу. Но было уже поздно. Марк застыл. — Вы — что? Трагик стушевался. Бессмертник смотрел на него, не моргая. — Мы не знали, что с ней делать, — он пробормотал, переминаясь с ноги на ногу, почти не слышно. — Гаруспик дал нам средство... — Гаруспик, — медленно повторил Марк. — Вы были у Бураха. Вы... —  он осторожно, с нотками брезгливости, поднёс кошку чуть ближе к себе и понюхал, точно убеждаясь в чём-то.— Вы вымыли её! И это явно было не сегодня. Да вы, чёрт возьми... хотите её оставить! Всё так же медленно, не сводя глаз с прорезей масок, режиссёр спустился и поставил животное на пол. Глубоко вдохнул, заставляя себя успокоиться. Он знал: ничего не происходило просто так. —  Друзья. Начнём с начала. Откуда она у вас? Трагики не умели писать сценарии. Те всегда получались чересчур непрочными. Вот и сейчас план их постановки рассыпáлся на куски. — Двоедушники... — Ага. Значит, это их? —  Они отдали её нам... — Да что вы говорите? Насколько мне известно, уж они скорее умрут, чем расстанутся со своими вторыми половинками! Трагики стоически молчали. Марк ждал ответа с минуту. Наконец, один, тот, что стоял впереди всех, поднял голову от пола. — Ноткин сказал, это волшебная кошка. Она приносит удачу... и светлые сюжеты. Он просто не хочет, чтобы вы снова писали про чуму... Марк прищурился. — О, я-то вижу, какую удачу она уже принесла. И что-то ты мне не договариваешь. Спустя еще несколько минут Бессмертник понял, что дело практически безнадёжно. Трагики слушались его беспрекословно. Однако в те редкие моменты, когда они действительно хотели добиться чего-то своего, выманить из них правду было делом долгим и муторным. Методы же силы, способные достаточно эффективно повлиять на актёров, он не любил и использовал лишь в самых крайних случаях — те всегда накладывали свой отпечаток. — Знаете, а ведь дождь, должно быть, давно закончился, — задумчиво проговорил он после паузы, резко меняя тон. — Вечер — отличное время для прогулки! Марк демонстративно бодро отправился за сохнущим пальто. Никто не попытался его остановить. Что ж, ничего. Вернувшись, он ухватил с пола кошку. Трагики по-прежнему стояли, глядя кто в пол, кто куда-то в сторону. Бессмертник начинал злиться заново. Отлично. Значит, говорить они не настроены. Поворачивать назад поздно. Придётся выяснять всё самому. — Когда я вернусь, — ласково пообещал он, — будьте уверены: простым выговором вы не отделаетесь. *** Кошка обвила его, как воротник. В начале пути Марк пытался держать её в свободной руке, чуть ли не за шкирку, но ему быстро это надоело. К тому же, животное само норовило забраться на плечо. Вскоре Бессмертник сдался. Пусть. Так хоть греет шею. Точно почувствовав взгляд, она подняла цепкие золотистые глаза. Было в них что-то... Проработав несколько лет рядом с местными легендами и существами вроде Крысиного Пророка, Марк уже начал понимать, когда на него смотрело нечто так и норовящее открыть собственную мистическую ветку. Ещё и этот обрывок текста... Будто какая-то реплика. Уж точно не её. Но кто автор? Загадочное существо негромко мяукнуло и боднуло рыжим лбом шею. Бессмертник вздохнул, поднял руку и, помедлив, почесал животное по макушке. Показались Склады. Давненько ему не приходилось бывать в таких отдалённых уголках города. Долгая ходьба по-прежнему причиняла неудобства, однако уже не вызывала прежней раздирающей боли. Марк порядком злился. Уж труппа-то получит от него благодарность за весь этот день, так, что ещё долго будет вытягиваться по струнке! Когда он вошёл в убежище Двоедушников, дети замерли. Даже играть перестали, уронили самодельные резные кости, вытаращившись на режиссёра, как на приведение. Марк лишь косо усмехнулся и качнул им головой, слишком раздосадованный, чтобы кого-то успокаивать. В конце склада Ноткин негромко присвистнул и слез с ящиков. — Глядите-ка, после куклы и сам кукловод пожаловал! Да ещё и с подарком на шее! Эк дела творятся... Это кто кого привёл? Бессмертник шагнул к нему, по привычке широко улыбаясь, вот только улыбка в этот раз выходила нервной. — Я к тебе за объяснением пришёл, атаман. Трагики вот принесли, видишь, чудо твоё, — слово "чудо" сорвалось у него с языка как ругательство. — Да не сказали, чем я такому счастью обязан. Всегда разговорчивые, а тут и слова не добьёшься. Странно, правда? Не знаешь, случаем, что им в голову взбрело? Ноткин странно усмехнулся. Широко, весело. И дети вокруг него вдруг прыснули, зажимая рты ладошками. Марк резко обернулся, и всё в мгновение ока стихло. Ситуация, развитие которой он не мог предсказать, начинала порядком выводить из себя. — Нравится? — Ноткин подошел к негодующему маэстро. — Стоять, как пень, и не понимать, что вокруг творится? Марк побелел. Рука сжала трость. — Мы так вот каждый день в Городе стоим. А всё же не все события вы себе в книжечку-то прописать можете!.. Ну, не сердитесь, — улыбается, а всё же близко подходить боится, шпана мелкая. — Не об том речь. — А о чём же, мальчик? — Марк снял с плеч недовольно мяукнувшую кошку. Опустил на пол. Отходить та не стала. Клочья шерсти на спине упрямо топорщились. — Что за проклятое животное вы им подбросили? — Мы? Подбросили? — улыбка Ноткина начала соперничать в ширине с улыбкой самого Марка. — Так они совсем ничего вам и не сказали... Ну да я бы тоже не признался. Увидев начавший уже каменеть взгляд режиссера, мальчишка поспешно шагнул назад и выставил перед собой ладони: — Да они сами к нам пришли, двое! Сказали... а вы их бить не будете? — С чего бы? Не знаю, что вы все обо мне думаете, но я не бью актёров. — Ну раз так, то они о вас просили. — Обо мне? Тебя? — А вы не скальтесь! Сказали мне, что им-пер-сарио их, как прошлая пьеса закончилась, так уже второй месяц сутками из комнаты не выходит, ни с кем не разговаривает. Сидит там один в своих бумагах... Улыбка действительно пропала с лица маэстро. Бессмертнику показалось, что он ослышался. Даже версия с талисманом, спасающим город от чумных сценариев, звучала бы правдивей. — Ты врёшь. Ноткин помотал головой. — Я тоже сначала решил, что тут дело нечисто! Этот ваш театр — яма скорпионья! Никогда прежде ко мне марионетка с такими просьбами не приходила. А тут аж две... Переживали, что вы всё один сидите, чернее тучи. — То есть, ты хочешь сказать, эти два балбеса пришли к тебе, чтобы попросить для меня... животное?! — Не животное. Друга, — серьёзно поправил атаман Двоедушников. — И просили они очень хорошо. Бессмертник смотрел на него с минуту, пытаясь разглядеть на лице мальчишки хотя бы мельчайшие намёки на фальшь. Он потерпел поражение. Марк схватился за голову. Невероятно. Немыслимо. Неописуемо. Последние месяцы действительно выдались трудными. Марк знал, что не сможет скрыть от актёров всё. Те нередко заявлялись к нему, стояли около дверей, пытались завести какие-то разговоры, но не решались переступать черту. Однако "чёрная полоса" случалась у каждого, и Марк умел справляться со своей самостоятельно. Ему бы даже не пришло в голову, что Трагики... А это их разыгранное изумление! "Она возникла"! Сумасбродные выучившиеся черти! — И что, ты просто так отдал его? Ноткин помолчал с минуту, замялся, прежде чем ответить. — Двоедушники — это души, связанные между собой в одну. Ты не можешь выбрать свою. Просто чувствуешь, когда она рядом. Из тебя, конечно, Двоедушник уже не выйдет... Марк поднял брови, но Ноткин глядел серьёзно, и на "ты" перешёл спокойно, будто так и было нужно. — Ты не один из нас. Но твои марионетки рассказали нам кое-что о тебе. И я поверил, что между тобой и одним из недавно присоединившихся к нам друзей, — мальчишка кивнул на свернувшуюся у ног Марка кошку,— есть связь. Да это попросту смешно. Глупая детская выходка. Он сам любил прописывать такие в сценарии. Вот только с каких пор его актёры стали участвовать в чужом? А он сам? Бессмертник пристально смотрел на детское лицо напротив. Этот нелепый разговор нравился ему всё меньше. — И что же они тебе рассказали? Ноткин снова замялся, глянул на остальных детей, давно бросивших свои игры и с интересом прислушивающихся к диалогу. Шагнул ближе и, понизив голос, сказал коротко: — Взгляни на неё внимательнее. Режиссёр крепко сжал челюсти, но послушался мальчишки, опускаясь, чтобы прикоснуться к животному.  Зеленовато-жёлтые глаза, огненная всклокоченная шерсть со странной лысеющей полосой вдоль загривка и ниже, проходящей между лопатками. Разглядывать её до этого момента он полагал бессмысленным. Марк пригляделся, благо, что глаза уже привыкли к полумраку склада. И понял. Через лишённую шерсти кожу, прямо по позвоночнику, проходил длинный кривой шрам. — Не бойся. Я никому не раскрою тайну твоего имени, Бессмертник. Никто не узнает, что у вас похожая судьба. Марк выпрямился. Глупость, как он и думал. По спине вразрез с мысленными доводами прошёлся холодок. У пьесы, в которую он вписывал эпизоды, находясь в ней и лично, порой обнаруживалось весьма странное чувство юмора. — Мне всё равно. Это уже ничего не изменит. Я думал, у тебя есть что-то весомее простого совпадения. Ноткин залез обратно на ящики, пожал плечами. — Хочешь верь, хочешь нет. Но не всё можно записать в сценарий. Когда-то и Город тебя удивит. Вот как сейчас. Непонятное свалившееся на его голову создание стояло около него и тёрлось боком об ноги. — А это, — Марк шагнул к мальчишке, протягивая скомканный клочок, принесённый кошкой. — Это ты писал, хочешь мне сказать? Ноткин проглядел бумагу, с явным трудом застревая взглядом на словах. — Я писать-то так не умею... интре-пре... Не знаю я, откуда она её достала. На тебя чем-то похоже. Да и твоя кошка, тебе виднее должно быть. — Ошибаешься. Не моя. — Она уже тебя выбрала. Если хочешь, можешь пока оставить её здесь. Я точно знаю, ты всё равно за ней придёшь, хоть сейчас открещиваешься. И имя придумаешь... А если и не придёшь, так она сама тебя найдёт. Марк молча развернулся, подходя к двери. Ещё какая-то шпана будет предсказывать ему будущее. Ноткин, качая ногой, ударил пяткой по ящикам: — А актёров своих не ругай! Они ведь и в сам-деле беспокоятся. Привяжешь их намертво к рукам — и что получится? Бессмертник усмехнулся. Взглянул через плечо. Кошка смотрела на него пронзительными глазами цвета золота и травы. Как же, придёт... Марк колебался секунду или две. Затем толкнул проржавевшую дверь и вышел со склада.