Кровь на снегу

Дженна всегда позиционировала себя как львицу с Утеса. Даже если уже подрастает девица из следующего поколения их главной ветви рода, то невозможно воспринимать себя Фрей. Всё ещё невозможно. Гордости женщины претит падение от единственной дочери Хранителя Запада, до одной из десятков невесток хорька с переправы. Второй причиной того, что Дженна спокойно не может отпустить «свой титул» стала сама новая «львица». Серсея унаследовала всю полноту красоты Джоанны, упокой её душу Семеро, но вот с мозгами… Ну, скажем так, зато красивая. Проблема заключалась в том, что просто красивой мордашки далеко не достаточно, чтобы стать королевой Семи королевств. И даже если недостаток политических мозгов можно компенсировать мощным родительским домом, что станет защитным плащом за плечами Серсеи, то вот импульсивность, гордыня, непомерное самомнение, нетерпимость к любому, кто хоть в чем-то её превосходит и абсолютное отсутствие выдержки в жажде мести и получении желаемого ставят почти крест на амбициях Тайвина. Видят боги, будь у Тайвина ещё одна дочь, и не будь девчонка дочерью всё ещё обожаемой Джоанны, то Серсею ждало бы будущее Молчаливой сестры. Жестоко? Вполне возможно, но в ином случае эта маленькая катастрофа просто не смирилась бы с тем, что не она, а гипотетическая сестра займет трон и наденет корону королевы. И не важно, была ли она старшей или младшей, паршивка придралась бы ко всему. Дженна не то, чтобы ненавидела племянницу, но женщина не была слепа к её недостаткам, которые практически подавляющее превышали добродетели, среди которых внешность была едва ли не единственной. Слишком хорошо она помнила тот упадок репутации их дома под руководством их бесхребетного отца. Пока Тайвин не взял ситуацию в свои руки Дженна даже не могла с полной гордостью поднять голову в доме мужа, и делала это через силу и надев маску безразличия к слишком наглым шепоткам за спиной и в лицо от золовок и их муженьков, не позволяя окончательно сломить свою гордость. Но всё достигнутое через устрашение и стремительное подавление восстания вассальных домов уважение грозило рассыпаться, словно горка пыли от небрежности Серсеи, которая просто не осознавала, что её поступки так же чернят её отца, как репутация Тайвина пока защищает девчонку от мести всех, кого она успела обидеть. Дженна отчаянно жалела, что сболтнула о намерениях Тайвина просить королевского брака, в желании приструнить строптивицу, и заставить ту вести себя осмотрительно и соответственно столь желаемому статусу кронпринцессы. Но видимо представления Серсеи об этом положении далеки от реальных, да и вообще не делают чести даже простолюдинам, не говоря уже об аристократке из Великого дома. К тому же, она явно забыла, что отец только будет предлагать. Далеко не факт, что Эйрис, который с каждым годом всё больше теряет доверие к бывшему другу, согласится на подобное. Скорее Тайвин просто тешит себя тем, что лучше Серсеи найти девицу на выданье, что соответствует статусом принцу Рейгару будет королю трудно. Помимо их львицы есть только Старковская волчица, но эти северные дикари после последнего раза, когда подавали десять лет назад прошение королю об узаконивании бастарда сестры главы, даже не кажут носа на юг, не считая воспитания двух волчат в Гнезде с Джейме. Есть ещё Талли, но сравнить поднявшихся лишь триста лет назад до Великого дома рыб с потомками королей Запада — даже не смешно. Среди Баратеонов, что могли выиграть своим родством, девушек нет. Как и среди Арренов, у которых даже и одного ребенка нет в прямой линии наследования. Тиреллы уже обеих дочерей обручили, а Грейджоев никто никогда рассматривать не собирался, даже будь в этом доме девицы. Единственным домом, который мог конкурировать с Ланнистерами, могли стать Мартеллы. Принцесса Элия не только была близка по возрасту с Рейгаром, хоть и на пару лет старше (что в политических браках совершенно не береться в учет, если вспомнить, что Джоанна хотела обручить Джейме с этой самой принцессой, а ведь их разница в возрасте куда как больше), но и не в таком уж далеком прошлом получила кровь принцессы Таргариен, текущую в её жилах. Да, крайне далекое родство, но всё же больше, чем совсем никакого у Серсеи. Впрочем, куда этой дорнийской замарашке до их золотой львицы. Дженна именно так себя и успокаивала, усиленно давя подлый внутренний голосок, шепчущий, что золотой львице не помешали бы ещё и мозги, хотя бы деревянные. Тревогу, которая не оставляла женщину весь вечер, не помогало успокоить ещё и то, что Джейме, который должен был прибыть вместе со ставкой лорда Аррена, как его воспитанник вместе с другими четверыми, опаздывал, хотя королевский дом вместе со свитой уже прибыли накануне. Не приведи боги это даст Эйрису повод вновь упрекнуть Тайвина в высокомерии и тем самым найдя повод отказать в браке. Хотя… стоит перестать себя обманывать и признать, что королю, если тот пожелает отказать, повода искать не нужно. Остается только молится и надеяться, что этот турнир не обернется катастрофой.

***

Хранитель Востока прибыл на следующий день после приветственного пира для королевской семьи, лишь немногим уступив Мартеллам, чей корабль причалил в Ланниспорте уже после полуночи. Но надо признать, вольно или невольно, именно компания пятерых воспитанников лорда Джона произвела наиболее глубокое впечатление. Это Петир мог признать, с легкой жадностью наблюдая в молчании со стороны за встречей прибывших ранним утром последних важных гостей, которых задержала по дороге сильная буря на границе Запада и Речных земель, что и послужило причиной задержки на целый день после прибытия правящего дома. Бейлиш краем уха услышал возмущенной-негодующий выдох милой Кэт, что как истинная леди старалась не подать виду от своего разочарования абсолютным попранием добродетельного поведения леди своей младшей сестрой, которую весело смеясь и взяв за талию широкими ладонями аккуратно снял с седла наследник Баратеонов. С мужского седла. Ещё только когда Петир прибыл в Риверран, то всё, что он видел была Кэт. Прекрасная Кейтилин, что с грацией и достоинством истинной леди управляла замком и слугами, так как Миниса Уэнт-Талли отправилась в объятья Семи. Пылающие, словно заходящее солнце локоны, синие, словно самые драгоценные сапфиры глаза, лицо, словно вылепленное ладонями Девы, остроумие и набожность истинно верующей. Петир весьма долго мог бы перечислять достоинства леди, да только это не имело значения. Благодаря тому, что отец Петира помог лорду Талли во время войны Девятигрошовых королей сам мальчик и смог стать воспитанником в Риверране. Огромная честь как для наследника крошечного скалистого надела земли на Перстах и нескольких башен, гордо именуемых родовым замком, хотя сам род начался с деда Петира, что стал рыцарем и уже отец мальчика получил лордство. Совсем не пара блистательной леди из Великого дома, что с рождения была воспитана стать леди другого Великого дома. Кэт даже как-то обмолвилась, что отец планировал сосватать её за наследника дома Старк. Петир готов был взвиться, что его прекрасная Кэт не заслуживает такого унижение, как брак с северным дикарем, что даже не чтит истинных богов, а из того, чем он мог похвастаться, то только количеством снега в своем бедном королевстве. И усиленно игнорировал голос из глубины души, шепчущий, что тогда и бедный, как мышь с Пайка мальчишка, что лорд только во втором поколении, тем более не пара той, которую, по его же мнению, не достоин наследник древнейшего и благороднейшего дома Севера. Всё это глушилось уверенностью, что благодаря умелому использованию своего ума и интриг Петир сможет подняться по социальной лестнице к вершинам успеха и власти, а потому он как никто другой заслуживает руки Кошечки. Но фоне этих мечтаний, первых впечатлений о величественном и красочном замке на Трезубце, да обустройством в новой среде, Петир не особо обратил внимание на Лизу. Находясь рядом со своей блистательной старшей сестрой, младшая девочка не особо выделялась. И если с Эдмаром, что был совсем ещё малышом Петир общался из расчета, что это будущий Верховный лорд Речных земель (и, чем Семеро не шутят, — будущий брат жены), то застенчивая и робкая Лиза была словно тень Кейтилин, на которую пока его внимание не распространялось. А затем и лорд Талли отправил Лизу в Орлиное гнездо на воспитание. Бейлиш мог бы похвалить эту весьма прозрачную попытку закинуть сеть в брачные воды, слегка прикрытую тем, что лорд Хостер лишь следует примеру поданого лордом Старком. И вот на этом Петир мрачнел, осознавая, что этот ход несет несколько целей — не только заинтересовать младшей дочерью хоть кого-то из молодых лордов на воспитании лорда Аррена, но и укрепить отношение с домом Старк, на месте следующей леди которого он уже видел свою милую старшую дочь. Тем радостней и сладостней было спустя несколько лун узнать новости о помолвке между Брандоном Старком и Янной Тирелл. Такой ненависти и ярости, которая на краткую долю мгновения мелькнула на лице лорда Хостера, когда сир Бринден за обеденным столом сообщил сию новость, Петир никогда раньше не видел. Впрочем, лорд Талли быстро взял себя в руки и сделал вид, что это лишь интересная новость, а вовсе не жирный плевок северян на его далеко идущие планы. Горько было лишь увидеть ту весьма сильную обиду на лице Кэт, которая осознала, что всё её славное будущее в качестве леди Старк, что уверенными действиями навернет северных дикарей в лоно истинной Веры, в тот миг рассыпалось красочными осколками иллюзии. Видят боги, даже не было никакого обсуждения с Рикардом Старком. Ни единого письма или даже устной договоренности. Ни-че-го! Но Талли отказ на не озвученное предложение, которое по их мнению ещё и должны были сделать первыми северяне, восприняли едва ли не как смертельное оскорбление. В течение следующих двух лун лорд Талли ходил мрачнее тучи, и Петиру пришлось немало постараться дергая за ниточки уже неплохой сети своих осведомителей и должников, которую он кропотливо сплетал, чтобы понять, что не только помолвка с девицей Тирелл подтвердилась, ставя крест на будущем Кейтилин как леди Севера, но и каким-то образом на требование отправить Лизу обратно в отчий дом, вернулось письмо с вопросами, недоволен ли лорд Талли качеством образования, которое лорд Аррен оказывает не только его дочери, но и наследникам двух Великих домов и ещё двум отпрыскам третьего. Ловкая вилка — куда не подайся, а что-то да теряешь. Видимо решив, что сохранить лицо в этой ситуации важнее, чем вернуть вторую дочь, лорд Талли отступил от своего импульсивного первого порыва. Да и Петир готов был биться об заклад, что он всё ещё надеялся, что хотя бы один из троих обратит внимание на его дочь, или же та сможет подловит их в компроментирующем положении, отрезав пути для отступления. Последнее, правда, только предположение самого Петира. Впрочем, Бейлишу было плевать. Более того, если Лиза сможет словить в свои сети кого-то из этих мальчишек, то лорд Хостер мог бы более благосклонно отнести к их с Кэт браку, имея уже союз с другим Великим домом. С другой стороны, если они поведутся на эту блеклую копию его драгоценной, то увидев Кэт они могли возжелать идеальную старшую рыбку, отбросив в сторону менее красивую сестру. Но луны шли, Лиза всё не возвращалась, а её и так блеклый облик совершенно стерся из памяти Петира, оставшись лишь невзрачной пародией на лик его милой Кошечки, что в отсутствие сестры и подруг своего возраста могла доверять только своему дорогому другу — Петиру. Бейлиш кропотливо и медленно плел паутину, в которую, словно мотылек на свет, летела его прекрасная бабочка. Он утешал, когда девочка горько плакала из-за того, что неотесанный северянин её отверг (не напоминая, что её ему и не предлагали), он помогал, когда справляться с бухгалтерией замка ей становилось порой трудно, тем самым заслужив благодарных слов и сияющих синих глазок. Он стоял всегда с ней в замковой септе, правдоподобно изображая молитву, пока его благочестивая милая искренне и истово молилась. Петир уже давно не верил в богов, ведь существуй они, то не могли они так жестоко дать ему родиться в доме мелкого дворянчика Долины, тогда как его вторая половина души пришла в этот мир из чрева леди Великого дома. Его терпение и старание были вознаграждены, когда милая десятилетняя Кошечка смущаясь и с легким испугом согласилась сыграть в поцелуи в цветущей богороще Риверрана. О, Петир не просто так выбирал то место для первого раза. В этот уголок язычництва редко кто заходил, но само понятие богорощи напоминало его гордой рыбке об отказавшемся от её кандидатуры в невесты Старке, тем самым подтолкнув «отомстить». Да и богороща Риверрана была весьма светлой, цветущей и больше походила на укромный уголок сада, чем мрачное языческое святилище — идеально место для романтического свидания. Лиза Талли в сознании Петира всегда оставалась лишь фигурой на доске политических интриг, которую он пока не знал как лучше использовать. Три года отсутствия девочки в Риверране превратили её в просто строчку записи в родовой книге. Тем ошеломительней было её возвращение в жизнь Петира. Лорд Аррен, вместе со свитой приближенных лордов, воспитанниками и небольшим обозом прибыли немногим позже рассвета. Большинство лордов, что вчера пировали, всё ещё находились в Утесе или в Ланниспорте (далеко не всем по чину было рассчитывать на гостеприимство покоев родового дома Ланнистеров. Сам Петир этого удосужился как воспитанник лорда Талли) и встречать опоздавших не спешили, следуя примеру королевской семьи, что изволила ещё почивать. Но лорд Тайвин, как хозяин турнира и замка, а так же равный по статусу Хранителю Востока вышел встретить последних важных гостей лично, впрочем как и большинство Ланнистеров — возвращался после трехлетнего отсутствия старший сын и наследник Великого льва. По тем же причинам пришли Баратеоны, хотя хмурое и помятое лицо лорда Стеффона почти кричало, что тот больше за сына мечтал увидеть, наверное, перину. Старки тоже вышли встретить двух своих волчат. И Тиреллы увились за своими ненаглядными варварами, словно боясь хоть на мгновение выпустить дикого наследничка Севера из поля зрения, а от того и из своих цепких ручонок. Ещё раз окинув с самого утра хохотавшую с какой-то шуточки жениха Янну Тирелл взглядом, Петир убедился, что та во всем уступала его милой Кэт. Сам парень вместе с семьей лорда Талли стоял немного в стороне от них, ожидая прибытия леди Лизы. Будь его воля, то Петир провел бы это время с куда большей пользой, исследуя Ланниспорт и Утес на предмет ушлых слуг, которых можно подцепить на крючок лжи и шантажа, прибавив новых нитей к своей паутине, но даже из этой ситуации можно извлечь пользу. Помнится милая Лиза была весьма тихой и счастливой любому дружескому вниманию. Застенчивая и ничего из себя не представляющая, вряд ли она влилась в коллектив дикарей с Севера, буйного Баратеона и надменного Ланнистера. Бедняжку, что три года провела среди этих людей, будет легко увлечь дружелюбием и вниманием. Второй раз в жизни Петир почти физически мог видеть как нарисованная уже его самоуверенностью иллюзия будущего разбивается на красочные осколки столкнувшись с реалиями настоящего. Первым в Пасть льва ожидаемо въехал на сером в яблоках жеребце сам лорд Аррен, что не смотря на преклонный возраст держался с величием и чувством собственного достоинства, невольно вызывая уважение перед гордой фигурой. Почти след в след показалась лошадь с гордо расправившей плечи леди, что почти излучала спокойствие и безмятежность, тем не менее сохраняя некую строгость в чертах лица — леди Анья Уэйнвуд. Это было уже немного досадно — вряд ли такая леди за три года позволила бы Лизе вырасти в наивную и забитую тихоню, что кинется к любому дружелюбному человеку с распахнутой душой. Но окончательно планы рухнули когда едва ли не с гиканьем в Пасть въехала пятерка всадников, что словно до этого устроили скачки на перегонки — так разогнались, что их лошади дружно стали на дыбы, не в силах по другому отреагировать на резкое торможение. Зоркие глаза Петира забегали по новоприбывших, отмечая всё больше деталей, уже рисуя приблизительный портрет личности пятерки его будущих ступенек. Трое наследников решили прибыть в Утес одетыми в цвета своих родных домов, но даже так, что черный наряд Баратеона, что светло-серый Старка и малиновый Ланнистера — все они были весьма похожи фасоном, на грани походной и парадной одежды, особенно верх. Такой пошив кафтана Петир видел впервые, но не мог не отметить присущую тому функциональность, достигнутую не в ущерб внешности, что было важно для высокородных. Не смотря на три-четыре года разницы в возрасте по отношению к старшим со-воспитанникам, благодаря высокому росту Джейме Ланнистер не терялся на их фоне и смотрелись они трое рядом весьма уместно. Но куда больше привлекли внимание дамы в их компании. Едущие в мужском седле, как отметил в первую очередь разум Петира благодаря возмущенному вздоху Кэт, девушки были одеты в самую странную одежду, что доводилось видеть Петиру. Белые блузы с узкими рукавами и высокими манжетами были покрыты сверху жилетами на пуговицах, которые не скрывали пояса весьма странно скроенных юбок, спереди едва достигающих колен, открыв обзор на стройные ноги в черных кожаных лосинах поверх которых были одеты высокие сапоги с передней шнуровкой, тогда как задняя часть юбок плавно опускалась столь низко, что едва не становилась шлейфом на земле. Обе девицы были в легких плащах с глубокими капюшонами, которые скрывали разве что их лица, незнамо как держась на головах при столь большой скорости, тогда как полы струились за спиной, не скрывая совершенно ничего. Впрочем, вскоре стало понятно, что держались они так благодаря хитро приделанным изнутри ткани шпилькам, и стоило только помочь девицам слезть из седла, как обе почти синхронно потянулись их открепить, откинув ткань на плечи. Увидев всполох ярких рыжих волос Петир уверился, что не ошибся, когда предположил, что Баратеон помогал Лизе, пока Старк делал тоже самое для своей кузины, а сам Ланнистер стоял немного осторонь, ожидая остальную четверку. Капюшон скрывал красивое личико с большими голубыми глазами в обрамлении каштановых ресниц под дугами столь же каштановых тонких, изящно изогнутых бровей. Тонкий нос был слегка курносым и чуть-чуть покрыт веснушками, а губы немного более пухлыми, чем следовало на такой разрез рта. Да, определенно его Кэт красивее, но Лиза всё же куда симпатичней нарисованого полустертой памятью портрета. Но вот Лиза откинула небрежно своей тонкой ручкой часть ярких прядей волос, которые начиная ото лба были заплетены в четыре тугие косы, что на макушке сходились в пышный хвост, чье место перехвата было обернуто широкой прядью, образуя своеобразный пучок, за спину и улыбнулась Роберту Баратеону столь ярко и весело, что невольно стало неважно то, что Кейтилин красивее. Лиза буквально светилась чем-то таким, названия чему Петир найти не мог. Но самым сильным ударом стала вторая девушка. Брандон Старк с воплем: «Шкодливые вы волчата, соскучились поди по мне?!» кинулся к кузенам Старк, невольно привлекая внимание не только к Эддарду Старку, но и к скинувшей вместе с Лизой капюшон плаща Вивьен Старк. И мир померк. Красивая. Единственное слово, которое билось в плену черепной коробки Петира. Красивая настолько, что почти больно смотреть, почти стыдно осознавать свое несовершенство, почти нестерпимо хочется преклонить колени в искренней молитве Деве, сошедшей в смертный мир. Почти… А затем холодный разум наконец дал своему хозяину взять себя в руки, и цепкие глаза принялись новым взглядом осматривать эту Старк. Красота девушки никуда не делась. Скрепя сердце, Бейлиш признал, что Кейтилин в плане внешности не может сравнится с ней, что было не по душе парню, уже обозначившего рыбку про себя как свою будущую супругу, но это то, что может видеть любой зрячий. Яркая, абсолютно не похожая ни на кого из Старков, и в то же время так отчетливо владеющая чертами лица присущими этому дому. Идентичная с Лизой прическа и наряд шли этой волчице не меньше, а то и значительно больше. Буйный Старк уже подхватил весело хохочущую кузину, пока его невеста-Тирелл с легкой смущенной улыбкой, которая всем говорила, что «этот Старк такой вот дикарь, но она его нежно любит» (славно же леди Тирелл выдрессировала свою дочурку, раз так владеет своей мимикой и выражением глаз), здоровалась с Эддардом. Впрочем, долго Старки не буйствовали, и почти вовремя вспомнив, что они не у себя на варварском Севере, а в сердце культурного Запада, поспешили подойти ближе дабы поздороваться с хозяином замка, что больше внимания уделял вернувшемуся старшему сыну, чем всем остальным. Стоило компании подойти поближе, как Петир осознал, что темно-серебряные волосы далеко не самое примечательное во внешности Старк. Разномастные глаза — правый ярко-зеленый, тогда как левый насыщенно темно-синий. Горящие любопытством и радостью, ещё более украшая экзотически прекрасное лицо. Мелькнула удовлетворенная мысль, что наглую сучку-Ланнистер, что посмела весь прошлый вечер высокомерно и пренебрежительно смотреть на его милую Кэт, явно считая, что на её фоне та настоящая замарашка, ждет большое разочарование — теперь она послужит невзрачным фоном для этой волчицы. Сознание уже начало размышлять как именно ему может послужить эта девица на его пути к величию, когда наконец новоприбывшие достигли в компании Старка и Тирелл лорда Ланнистера и дружно приветствовали его, попутно благодаря за гостеприимство, а в случае Джейме Ланнистера выражая сдержано как он соскучился по дому и рад сюда вернутся по столь радостному поводу. Отрешенно Петир отметил, что застенчивая и робкая Лиза Талли, что казалась в Риверране неудачной, но раскрашенной блеклыми красками тенью Кейтилин, сейчас изящно приветствует Великого льва, не теряя достоинства и спокойствия, и отнюдь не теряясь на фоне блистательной подруги. Планы на этот турнир, разбившись о реальность совершенно отличающихся от предполагаемого будущих пешек, приобрел совершенно новые очертания, начиная новое русло Игры в престолы.