[ГУГБ СО] Упавшая звезда

      Поход к Волкеру прошёл спокойно — они выпили эрзац кофе, поговорили с его мамой. После этого ребята отправились к герру Вагнеру. Их семьи жили в оном многоквартирном доме, который был покрашен в грязно-жёлтый цвет. Покрытие уже крошилось. В подъезде не было лампочек, а лифт уже давно не работал. У перил не было прутьев, либо они торчали погнутые. Ребята поднимались и их шаги эхом разносились по подъезду.       — Герр Вагнер правда очень хороший. Только будь аккуратнее. У него недавно умерла жена и сын пропал без вести на Восточном фронте.       — Он не любит говорить об этом?       — Не знаю, я не спрашивлал. Но лучше лишний раз его не расстраивать.       Они подошли к двери и постучались. Послышались лёгкие шаги и детский голос, затем послышалось шарканье. Раздался лязг дверного звонка. Дверь открыл светловолосый мужчина. Его лицо напомнило Элеоноре квадрат, но не такой остроугольный, как у герра Хоффельмайера, а округлый.       — Здравствуйте, герр Вагнер, — сразу поздоровался Волкер.       — Здравствуй, проходи. Ты не один? — мужчина посмотрел на Норхен.       — Моя подруга. Я вам про неё рассказывал.       — Проходите, нечего на пороге стоять, дверь подпирать.       — Это выражение он подслушал у русских, — шепнул Волкер подруге.       Они устроились подруге. Герр Вагнер поставил перед ребятами тарелку с галетами. Пока Волке разговаривал с ним, Элеонора изучала комнату. Всё выглядело куда старее, чем у Хоффельмайеров. Без излишеств, вроде декоративных статуэток, блюдец на подставках и прочей мишуры. Тем не менее, кухня не была лишена домашнего уюта. Всё было ровно расставлено.       Взгляд оторвался от полок с посудой и пополз по стене. На ней за стёклами в рамах висело несколько фотографий. На первой двое мужчин в форме, судя по всему, год 1914. Оба были похожи на герра Вагнера, только моложе. Один из них был он сам, второй — его брат. Другой более логичной причины их сходства Элеонора придумать не смогла.       На следующей фотографии герр Вагнер и женщина с маленьким мальчиком на руках. «Жена и сын», — сразу догадалась Норхен. Третье фото было поновее. На ней герр Вагнер с женой уже постаревшие. Мальчик превратился в красивого юношу в форме Вермахта. Он смотрел со стены искренним чёрно-белым взглядом. Сейчас он мёрз где-нибудь в окопе.       Из раздумий Норхен вытащил голос друга.       — Эй, ты что, спишь? — он слегка пихнул её локтём.       — А? Я просто засмотрелась на фотографии, — ответила она. У меня тоже есть одна, — голос прозвучал неловко. — Может, если бы у меня их было больше, я знала бы о своей семье. Я знаю только о папе. Я его не помню, но всё равно скучаю.       — Понимаю, — согласился герр Вагнер. — Я тоже скучаю по моим родным. Волкер тебе рассказывал?       — Он постеснялся.       Герр Вагнер снял с плиты чайник и разлил по кружкам.       — Тут нечего стесняться, Волкер. Их со мной нет, но это не значит, что мне неприятно о них говорить. — Он достал эрзац мёд и поставил баночку на стол.       — А что случилось с вашим сыном? — вдруг спросила Элеонора. — Не мог же он просто взять и раствориться.       — Вполне мог, — тяжко вздохнул мужчина. — В России много болот, в них легко увязнуть и не выбраться. Но мне хочется верить, что он просто заблудился в лесу и в один прекрасный момент вернётся.       — В России леса такие же, как болота? — удивилась Норхен.       — Точно. Можно заблудиться, а можно наткнуться на партизан, — герр Вагнер посмотрел на фото сына. Уже несколько месяцев от него не было вестей. Его часть вовсе пропала. В последний раз связь с ними была в посёлке Карнов. Когда туда направили следователей, посёлок просто не смогли найти. — Надеюсь, Вернер в порядке.       Он придвинул к детям кружки с чаем.       — Вы не пьёте кофе? — спросила Норхен.       — В нашей семье привыкли пить чай. Моя жена нас всех приучила. Вернеру он тоже нравится больше. Он говорил, что кофе горький. Иногда мне кажется, что он просто сбежал из армии к партизанам, лишь бы не пить кофе.       Норхен чуть не поперхнулась. Последнее замечание показалось ей чем-то смешным.       — Извините, — попыталась успокоиться она.       Герр Вагнер улыбнулся и Волкер поддерживающее хихикнул. Когда же она утихла, в коридоре послышались шаги.       — Дядя Вильгельм? — произнёс детский голосок.       Из-за двери показалась белёсая головка со свисающими с плеч косичками. Выглядела она смущённой и потерянной при виде незнакомых ребят.       — Что-то случилось, Ади? — спросил герр Вагнер.       Но Ади скрылась в коридоре. Вильгельм только пожал плечами и пошёл за племянницей.       — Она просто стесняется, — объяснил Волкер Элеоноре. — Её семья перевезла сюда из Мюнхена, подальше от бомбардировок. Поговаривают, что её отец — большая шишка в Гестапо, — он сделал паузу и добавил полушёпотом: — Хотя это странно, если учитывать, что герр Вагнер как и мой папа…       Волкер замолк, когда Вильгельм вернулся на кухню.       — Всё нормально. У её куклы просто отвалилась рука.       — Герр Вагнер, — начал Волкер, — Швейк всё ещё у вас?       — Кто такой Швейк? — Норхен вопросительно посмотрела на приятеля.       Вильгельм же загадочно улыбнулся и поднял брови.       — Он на месте. А что?       — Я хотел познакомить Норхен с ним?       — А ты думаешь, ей будет приятно с ним познакомиться?       — Да что не так с вашим знакомым? — воскликнула Элеонора.       — То, что фюрер его не жалует.       — Почему?       — Потому что он чех, который не любит войну, — с этими словами Вильгельм положил на стол книгу с изображением круглого вояки с носом картошкой и в австро-венгерской форме.       «Похождения бравого солдата Швейка» — гласило название на корке. Глядя на книгу, Норхен уже предвкушала всю прелесть запрещённого текста. Она готова была раскрыть книгу прямо сейчас, жадно втянуть запах типографской краски. Норхен готова была впитать в себя весь текст, чтобы никакое Гестапо не могло выбить его из головы.       — Заманчиво, — сдержанно протянула Элеонора, блеснув глазами от нескрываемого интереса.       — Мы можем дать тебе почитать, только обещай, что никто об этом не узнает, — сказал Волкер.       — Не волнуйтесь! Я обещаю.       — Будь осторожна. Ты знаешь, какими это грозит последствиями, — Вильгельм вручил ей книгу.       На самом деле Элеонора слабо представляла. Но раз самому фюреру не нравится Швейк, что же там такое?       — Спасибо, — сказала Элеонора.       Они посидели ещё какое-то время, потом Волкер проводил подругу до остановки. Город уже погружался в сумерки. Норхен смотрела на сменяющиеся ряды домов за окном. В портфеле на коленях у неё лежала книга, которой не должно было быть. Ей казалось, что ещё чуть-чуть, она затлеет, словно уголёк, и загорится. Пламя сначала поглотит портфель, потом перекинется на салон, а скоро полыхать будет весь Клеттен.       Элеонора осознала, что уж слишком далеко зашла в своих мыслях. Ей вспомнился утренний инцидент с Ильзой. «Некрасиво получилось, — подумала она. — Надо потом извиниться».       Фалберт разочарованный возвращался со свидания. В который раз он пригласил Гретту, и в который раз его проверки провалились. Он думал, что она может быть носителем феникса. Но что бы он не делал, все попытки вывести Гретту на чистую воду были безуспешны.       Их встречи были похожи друг на друга:       Сначала они встречались на мосту, прогуливались по берегу реки. Они разговаривали обо всём и ни о чём. Вместе с ними была собака Гретты, которая постоянно путалась под ногами. Казалось, что она пыталась помешать взять её за руку. Всё же Фалберту удалось коснуться ладони девушки. Тогда железное кольцо должно было нагреться на его пальце и обжечь Гретту. Ничего не произошло.       Она не была носителем феникса. Фалберт уже начал сомневаться, была ли она им вообще. Но ведь старуха Хильдемайер среагировала на неё. Или не на неё? Вариантов было два: либо Гретта носитель другого существа, либо Хильдемайер среагировала на её подружку, которая была в тот момент рядом. Версию, что кто-то из них был носителем, как сам Фалберт, сразу отметалась. Всех подобных людей держало на учёте правительство.       Юноша принял решение разрабатывать их обеих. Он найдёт другое существо, которое может гипотетически носить в себе Гретта. В то же время её подруга Норхен должна будет пройти проверку. Фалберт знает, что не ошибается. Их учили распознавать вражескую нечисть. Он прекрасно знал, что обе девицы — потенциальные преступницы и вражеские шпионки.       Нельзя было медлить. Иначе его отзовут и Фалберт вернётся в академию ни с чем. По крайней мере, ему так казалось. Он чувствовал долг перед Рейхом и преподавателями. Фалберт не мог себе позволить провалить задание.       Он вернулся на конспиративную квартиру. Агенты, исполнявшие роль его опекунов, уже были там. Они не переставали играть роль благополучной немецкой семьи.       — Я покормлю нашу птичку, — сказал Фалберт.        Взрослые кивнули, поняв условный сигнал. В тот же миг из кабинета послышался стук печатной машинки, а на кухне загремела посуда. Всё это было лишь прикрытием для того, чтоб Фалберт без подозрений соседей мог телеграфировать в штаб.