Мы опоздали…

***

13 декабря. Вечер. Дом Джозефины Барри. Энн подозвала Ролингса. — Если это не составит вам труда, не могли бы вы передать это письмо на почту утром, пожалуйста. Это Марилле с Мэтью. Ролингс кивнул, улыбнувшись. Эта девушка всегда невольно вызывала у него улыбку, несмотря на то, что он нечасто улыбался в принципе. Она пошла по коридору дальше и зашла в биоблиотеку к Джозефине. Дело в том, что на Энн снизошёл вопрос, которым она в ту жу секунду поспешила поделиться с Барри. — Заходи, милая. — Встретила её тёплая улыбка. — Надеюсь я не побеспокою? — Конечно же нет. Садись-ка. — Указывая не кресло рядом со своим у камина. Она сели и молчала, обдумывая свой вопрос. Наконец она отошла от мыслей и посмотрела прямо в глаза Барри. — Что такое любовь и как её распознать? — Робко спросила она, как-будто раскаивалась. Сначала на лице старухи было изумление, но не прошло и полминуты, как проявилась улыбка. — Мы ведь обе говорим, о любви особого рода? Непохожей на братскую или родительскую? — С ухмылкой спросила Джозефина. — Нет! То есть да… — Анна густо покраснела, понимая, что ей придётся прояснить перед Джо всю ситуацию, если она хочет получить совет. — Я про любовь другого плана. — Оу… — Да. — Подтвердила она, — Я неуверенна, но полагаю, что именно такую любовь я чувствую к… — она задержалась, но вновь взглянув в глаза старухи, она увидела искреннее желание помочь и все сомнения отлетели прочь, — к Гилберту Блайту. Я не в силах определить, что именно это такое. Но это чувство… оно поразительно! Единственное, что я знаю точно, так это то, что я никогда не к кому такого не испытывала. Никогда я так не о ком не думала, как о нём, но любовь ли это? До некоторого времени я была уверена, что он, тот, кого я люблю и тот, с кем я бы хотела разделить жизнь… — Но? — Продолжила за неё Барри. — Но… я хочу знать точно. Точно, что это то чувство, что испытывала Джейн Эйр к мистеру Рочестеру, Элизабет Беннет к мистеру Дарси и Элинор Дэшвуд к Эдварду Феррарсу. Я хочу знать, любовь ли это, потому что, если это всё-таки мимолётное влечение, привязанность или что-то подобное, то мне будет намного легче избавиться от угнетающей боли внутри меня. А если всё же это любовь… то я смиренно приму свой трагический роман. Джозефине потребовалось время, что бы ответить девушке. — Любовь - это мудрёное чувство. Иногда она, как бесспорная сила, которая бьёт прямо в лоб и не уходит. Иной раз любовь неокрепшая, неясная, а истина скрывается среди внешних помех и тех внутренних обстоятельств благодаря которым ты стала собой. Например, чего ты ждёшь от мира и как ты принимаешь любовь. Ширли задумалась над словами наставницы и с головой погрузилась в раздумья. — Думается мне, что если ты опишешь свои чувства поподробнее, я смогу дать тебе более точный ответ. — Произнесла Джозефина, не отрывая взора от Катберт. — В те моменты, что я не размышляю об ужасной судьбе Ка’квет, я думаю о Гилберте. Мозг упорно отказывается прекращать думать о нём, и я не знаю, что с этим делать. Я вспоминаю репетицию танцев. Это было так… так… неподражаемо и необычно. Он улыбался мне, тётя Джо! Улыбался! Мне! Когда он смотрел на меня, мне казалось, что в области живота появлялась приятная щекотка, а моё сердце билось чаще. С каждым новым мигом щекотка усиливалась и это ощущение опьяняло, будто ещё чуть-чуть и земля уйдёт из-под ног. А наши руки, они… касались… — Энн смотрела на тлеющие брёвна, пока с каждым словом, её надежда в глазах потухала быстрее, чем угольки в камине, — и я думала, что между нашими пальцами проходил электрический разряд. Мне показалось, что он тоже что-то чувствует: то же, что и я. В какой-то момент, я уже перестала слышать игру Муди на банджо, голос миссис Линд, кричащей свои указания. Всё это - отдавалось еле слышным гулом, словно я была под водой. Всё, что я видела был Гилберт. Будто в этом мире остались только наши две танцующие души, скучавшие и тянувшиеся к друг другу. В тот миг, меня переполняла гамма чувств, даже больше, чем обычно, и я думала, что в воздухе недостаточно кислорода. Для меня это было в новинку и как только танец закончился, я бросилась к гардеробу и схватила свою шляпу, а обернувшись я едва не врезалась в Гилберта! Будто судьба решила специально поиздеваться надо мной! А потом эта ярмарка… И Гилберт с Уинифред - они были такими красивыми. Тогда я поняла, что все его улыбки, взгляды, прикосновения - я всё это преувеличила, надумала, а всё, что могло быть проявлением чувст ко мне - выдумки моего воображения. Что особенно меня расстраивало так это то, что среди одноклассников только Гилберт нашёл смелости заступится за меня! Тётя Джо, я была бы готова принять поддержку абсолютно любого жителя Эвонли, но только не Гилберта Блайта. Почему судьба так жестока? Почему среди всех людей, почти никто не проявил ко мне сочувствия, кроме него? Кроме него - человека, которого я всячески хочу оттолкнуть от себя, как можно дальше! Человека, что заставил меня испытать ужасную боль в душе, словно дыру в груди. И самое ужасное, что после того, как он пытался мне помочь, он лишь возвышался в моих глазах, что заставляло меня страдать по нему ещё сильнее! — Энн закрыла ладонями лицо, мысленно молясь Богу, чтобы не заплакать. — Ох, моя милая, — сочувственно произнесла дама, встав, сев на одно кресло с девушкой и крепко обняв её, — боюсь, это всё же любовь. Однако, не стоит терять веры, дитя. Тебе только пятнадцать - это вовсе не возраст, для того, чтобы отчаиваться в любви. Я бы даже сказала, что нет такого возраста, когда стоило бы заканчивать поиски истинного счастья. Энн не очень нравилось, когда её назвали дитём (ей казалось, что её не воспринимают всерьёз), но когда это говорила Джозефина, было в этом что-то успокоительное, вызывающие гармонию в душе. — Ты ещё встретишь любовь, которая будет взаимной, Энн, вот увидишь.

***

14 декабря. День. Картинная галерея Шарлоттауна. Ребята, как и договорились собрались в галерее в назначенное время. Как раз проходила выставка картин Мориса Каллена - канадского импрессиониста. Вивьен сияющая от счастья подошла к Энн и они под руку стали ходить по залам, пока парни плелись за ними. Ребята рассматривали картины подолгу, обсуждая авторский стиль каждого художника. Вдруг Вивьен наклонилась и прошептала: — Кто-то смотрит на тебя. Катберт оглянулась пытаясь найти таинственного наблюдателя и замерла. Тот. Самый. Парень. Он медленно подошёл к компашке и Энн пыталась смотреть куда угодно, но только не на него. — Если быть честным, моя надежда вновь увидеть вас уже начинала угасать. — Послышался мелодичный голос. Все, кроме рыжей девушки, с недоумением уставились на подошедшего. — Прошу прощения, я порой забываю о манерах. — Сказал он, вежливо поклонившись и улыбнувшись. Его зубы были такими же убийственно совершенными, как и все остальное в нём. Коул смотрел на всё это с неподдельным интересом и с многозначительной улыбкой на лице (кажется он догадался, что это таинственный даритель цветов). — Позвольте представиться, Роял Гарднер. Роял - довольно экзотичное и явно не часто встречаемое имя, но оно идеально описывало своего обладателя. Он был идеальной моделью трагического героя, сорванного прямо со страниц её любимых романов. Он был высоким и очень стройным, не старше восемнадцати, с копной черных, как смоль волос, гладко зачесанных идеальной волной, кожа была фарфоровой без единого намёка на шрамы или прочие дефекты. Его скулы были достаточно острыми, чтобы резать бумагу, в то время, как губы были в меру пухлыми. Он был одет так же изысканно, как и в первую их встречу - с иголочки, в чёрном костюме тройки. Незнакомец был очень красив и было бы глупостью отрицать его привлекательность, а его тон и умение вести разговор уже говорили о благородстве этого джентельмена. Она стояла впереди всех и ближе всего к так называемому Роялу, поэтому не видела лиц своих друзей, но прекрасно почувствовала, что их глаза от удивления полезли на лоб. Походу они были наслышаны о его фамилии. — Энн Ширли Катберт. — Представилась в ответ рыжеволосая. — Вы не против, — обратился он к остальным сверстникам, — если мы с мисс Ширли Катберт немного посмотрим картины вместе? Ну и разумеется, если вы сами, мисс, не возражаете? Анна кивнула, пойдя с мистером Гарднером по залу и оборачиваясь на друзей. Они с интересом подсматривали за парочкой, но в те секунды, как Энн смотрела на них они отворачивались, делая вид, что рассматривают картины. — Вы не рады мне? — Вовсе нет. Мне приятно увидеть вас вновь. — Легко ответила Энн и тут же загорелась желанием осведомится о его последнем «свидании». — Как прошла ваша встреча с девушкой? Надеюсь, она была не расстроена отсутствием цветов. — Меня воспитывали джентельменом, поэтому я не могу во всей красе выразить то, какое впечатление на меня произвела та особа, что была выбрана моей матерью. Поэтому ограничусь тем, что девушка была довольно… требовательной. Поняв к чему клонит собеседник Энн без стеснения предположила: — Вы хотели сказать: капризная? Юноша вновь улыбнулся и еле заметно кивнул. — Не волнуетесь, может в следующий раз ваши родители предложат вам провести время с более приятной девушкой. — На самом деле я хотел, чтобы вы были следующей с кем я имел бы честь пообедать. Такого ответа Энн явно не ожидала. — А… о… эм… — Выдавила она из себя. — Неужто вы боитесь? — Недоумевал Роял, злобно ухмыляясь. Катберт возмутилась таким словами и гордо вскинув голову, уже без стеснений посмотрела в его меланхоличные глаза. — К вашему сведению, сэр, такие безобидные вещи, во мне не вызывают даже капли тревожности. — В таком случае, я полагаю, что у вас нет причин отказать мне в моём приглашении? — Вы верно думаете. — Заявила она и тут же поняла, что поддалась открытой провокации. Он улыбнулся от чего его обаятельность стала лишь сильнее, а щёки Энн ещё краснее. — Тогда я запомнил: за вами обед со мной. Вы дали слово. По непонятной причине, Катберт не смогла на него разозлится. Она была поражена тем, как он быстро анализировал её характер и понял, как добиться своего. Они зашли в следующий зал, в котором уже висело пять картин. Они молча делали шаги, и Энн уже забыла о существовании Гарднера, вновь разбирая детали работ художников, но тут тишина была прервана. — Я не видел вас тут раньше, мисс Ширли Катберт. Вы недавно переехали? Энн нравилось, что её называют “мисс”. — Я здесь, как гостья. Я гощу у моей наставницы и друга. — Теперь мне ясно. Вам нравится тут? Мне показалось или вы впечатлены галереей? — Тут великолепно! — Да, я тоже так считаю. Люблю сюда захаживать. — Так полагаю, вы тоже художник? — Вовсе нет. Рисую я весьма скверно. Но мне нравится разглядывать картины, становится частью композиции и чувствовать себя кем-то вроде ценителя. А вам? — Мне тоже. Я далеко не так хороша в рисовании, как мой родственный дух - Коул, но мне приносит удовольствие лицезреть его работы и работы других художников; замечать каждый мазок, сделанный мастером, в котором изложены все его чувства, эмоции и переживания; видеть каждый штрих выведенный на холсте; восхищаться изгибами статуй и скульптур вылепленных вручную. Я наблюдаю, воображаю и пишу. Мне нравится видеть, замечать, находить нечто особенное в окружающем меня мире и восхищаться этим. — Что ж, кажется у нас много общего. — Засиял он ярче. — Должен признать, мисс Ширли Катберт, я очень рад, что обстоятельства вновь свели нас вместе. Анна ответила улыбкой. Парень достал карманные часы из кармана брюк и посмотрел на время, слегка нахмурившись. — Боюсь, мне нужно спешить. — Сказал он не без тени разочарования. — Прошу меня простить, но мне пора. Был безумно рад встречи. — И я. — Ответила Катберт. Девушка провожала взглядом новоявленного знакомого. Удивительно, но он её впечатлил. Как только Энн вернулась в исходный зал, где были её друзья, они мгновенно её оккупировали, только Коул держался в стороне, хитро улыбаясь. — Значит ты знакома с Гарднерами? — Спросил Джеймс. — Мы встретились в цветочной лавке, лишь один раз. А сейчас мы просто увидели друг друга и поговорили. А почему вы так отреагировали? — Гарднеры - очень богаты и уважаемы, наравне с мисс Барри. — Пояснила Вивьен. — Гарднеры принадлежат к числу самых богатых и аристократических семейств. Их дед входил в парламент Великобритании, в палату Лордов, поэтому их семья уважаема не только здесь, но и в Англии. — Рассказал Бен. — А отец Рояла, мистер Алан Гарднер, переехал сюда и владеет лучшими гостиницами Канады. Сейчас он владеет самым крупным отелем в нашем городе и на нашем острове - отелем Виктория, но говорят он хочет построить еще более крупный отель - Rodd Charlottetown. — Сестра Рояла - Алина, учится с нами в одном классе, но мы с ней особо не общаемся. — Добавил Джеймс. Данная информация повергла Энн в крайнее удивление. Конечно она предполагала по его виду, что её знакомый далеко не беден, но чтобы настолько…. 15 декабря. Утро. Зелёные крыши. Было тускло, серо и безжизненно. После отъезда Энн, Катберты уже никому не открывали дверь, даже Рейчел Линд, которая приходила скорее из чувства вины, а не для сплетен. Мэтью сидел у себя, а Марилла либо повторяла за братом, сидя в своей спальне, либо спускалась на кухню для готовки. Пару раз за всё отсутсвие дочери, она ехала в Кармоди за продуктами и то, даже словом не перемолвилась с соседями. Брат с сестрой теперь молча садились есть за один стол и в воздухе витала непривычная тишина. Марилла плакала по ночам, думая о индейской девочке лишённой жизни, о дочери, которая была теперь в зоне постоянной опасности из-за слабого здоровья, о родителям индианки, что переживают один из самых худших периодов жизни. Катберт вспоминала, как её мать пережила смерть Майкла. Как их мать просто пялилась в одну точку, не ела, не пила, а медленно увядала, пока она не отошла в мир иной, вслед за своим сыном. Сейчас, её дочь была где-то в городе, в окружении Барри и Маккензи и в голову приходили не самые приятные мысли, что у Ширли появится соблазн остаться в Шарлоттауне, но Марилла готова была пойти на это. Когда Энн захотела найти информацию о родителях, Катберт очень долго колебалась, боясь, что она может найти родственников у которых она захочет остаться, но мисс Стейси ей сказала очень важную вещь: — «Она может полюбить кого-то ещё, но это не значит, что она разлюбит вас». В Авонлее и в соседнем Кармоди стали ходить слухи о том, что могло произойти с хозяевами и с их дочерью (самое странное, что к этим слухам не была причастна Рейчел Линд). Единственным, кто знал картину полностью был Байнард. Ему снились кошмары, во снах представлялся облик мёртвой Ка’квет глядящей на него пустыми глазами, ему снилась Ширли в те ночи, когда она мучалась в агонии, мозг против воли Байнарда прокручивал крик матери покойной. Так как Мэтью больше не выходил из дома, ферма пустовала, поэтому Джерри приходил в Зелёные крыши и продолжал делать своё дело, несмотря на то, что он уже отработал свою зарплату. Он работал ради Энн, потому что знал, что Катбертам нелегко и, что он обязан помочь, не как их батрак, а как друг. От того, что он много работал один, на его руках образовались новые мозоли. Больше, чем обычно. И вот на дворе было уже 15 декабря и прошло две недели с момента отъезда Энн. В одном месте у забора из-за сильной ночной метели, отвалились пару балок и теперь француз в одиночку пытался всё починить. Но две руки не могли удержать всю конструкцию и спустя бесчисленное количество попыток, он в ярости кинул доски в рыхлый снег, сопроводив это криком отчаянья. Из-за всего произошедшего он испытывал глубокую подавленность, а этот забор, лишь подлил масла в огонь, заставив почувствовать себя безнадёжным. Он тяжело вздохнул и устремил взор на землю покрытой снегом, пристыженный собою своею же безысходностью. Недолго он смотрел на землю. — Как ты? — Услышал он девичий голос. Он поднял глаза и застыл не в силах пошевельнутся. Диана Барри смотрела на него наверное самым сочувствующим взглядом из всех возможных. Она была одета в повседневное голубое платье, наверное стоившее дороже, чем весь гардероб его семьи, с зимней накидкой на плечах, в берете и с книжками в руках, необходимых для школы, в которую она направлялась. Множество мыслей успело посетить голову Джерри за считанные секунды: — «Что она здесь делает?» — «Она видела мой срыв?» — «Какая же она красивая…» Но не успел он оторваться от всех раздумий, как понял, что Барри подошла к нему ближе. Очень близко. Недостаточно близко, для поцелуя, что часто бывали у них раньше, но достаточно близко, чтобы общество назвало это неприемлемым. — Почему ты без перчаток в этот мороз? — Спросила Диана и в её словах он нашёл столько ласки и заботы , сколько не находил ни разу до этого в разговорах с ней. Его перчатки оказались ему теперь слишком малы и отданы младшему брату, который нуждался в них, а его семья переживает не лучшее время, поэтому просить у родителей денег на новые - ему не давала совесть. Возможно, Байнард рассказал бы ей об этом, но сейчас он находился в оцепенении перед девушкой, чтобы что-либо говорить. Барри медленно сняла свои перчатки. Джерри слегка дрогнул, почувствовав, как нежная кожа её руки соприкоснулась с его - исцарапанной, покрасневшей от холода, покрытой занозами из-за этих проклятых досок, грубой от вечной тяжёлой работы на ферме. Исследуя его ладонь, Диана нашла мозоль, одну из самых болезненных, и когда она мягко провела большим пальцем по ней, парень понял, что был бы готов на всё, чтобы ощущать всегда это тепло, которое, как казалось, могло излечить все его раны, царапины, порезы. Он прикрыл глаза всего на миг, когда почувствовал на своей щеке её ладонь, успокаивающую всё его существо. Мир перестал иметь значение и сознание полностью переключилось на то, каким тёплым и приятным было её прикосновение. Но всё это было неправильным. Эта девушка в которую он был влюблён; та, к которой он впервые почувствовал нежное чувство - влюблённость; та, которой он подарил свой первый поцелуй; та, кто сначала дала ему надежду, а затем жестоко забрала её; та, кто играла с его чувствами; та, кто бросила свою и его лучшую подругу в тяжёлый момент; та, кто заставила его чувствовать себя жалким, брошенным, растоптанным, недостойным ни её, ни чего-либо ещё хорошего. Так больше не могло продолжаться. Он больше не мог позволить сделать себе больно. Он больше не хотел пережить ту боль, что разрывала его из-за дня в день. Байнард заставил себя отпрянуть. Его движение было резким и внезапным, от чего Диана содрогнулась, выведенная из транса. Она посмотрела на него и увидела не высокого, сильного парня с очаровательной улыбкой, а испуганного, мальчика с болью, гневом и разочарованием в глазах. Разочарованием… разочарованием вызванным ею? Неужели она такой монстр? Он болезненно покачал головой, медленно отступая назад, пока в итоге полностью не развернулся и не побежал к Зелёным крышам. Колени юноши ослабели и он снова и снова падал, спотыкался на заснеженном поле, однако для него это не имело значение, так как он просто хотел убежать - убежать от боли, страданий, от человека изувечившего его сердце. Он и не догадывался, что разбитая Диана, провожала его глазами, до последнего надеявшаяся, что он развернётся обратно. Её надеждам не суждено было сбыться и от этого в уголках её карих глаз появились капельки влаги. Выдохшийся, почти на грани того, чтобы потерять сознание, Байнард поднялся на крыльцо и со всеми оставшимися силами начал колотить в дверь, которая уже долгое время не открывалась. Стук Нет ответа Стук Нет ответа Очень настойчивый стук Дверь раскрылась, а на пороге стояла изнуренная, раздражённая и угрюмая Марилла. Но увидев вид Байнарда, она быстро оттаяла и пригласила войти в дом. — Что случилось? Джерри не ответил на вопрос, посмотрев на женщину и заметив, что её веки были красными и опухшими настолько, что глаза нельзя было открыть в полной мере. — Тот же вопрос я мог задать насчёт ваших глаз, но думаю, как и я, вы не ответите. Женщина была поражена ответом. — По дороге сюда, я слышал на почте, что пришло письмо от Энн и я забрал его оттуда. Думал, вы захотите прочитать. Он протянул письмо, пока Марилла смотрела на него, как на что-то сверхъестественное. Медленно, дрожащими руками она взяла конверт. — Джерри, позови Мэтью. Он у себя. — Попросила Катберт. И вот они за одним столом, сидят в тишине, пока Марилла открывает заветное письмо ножиком. «Дорогие Марилла и Мэтью, Хочу начать это письмо с того, как я по вам соскучилась. Я знаю, что в Зелёных Крышах есть дела, которые вы не можете оставить и поэтому смиренно жду часа, когда сама смогу вернутся в Авонлею и крепко заключить вас в объятия, восполнив все те потерянные моменты, какие могли бы быть, не будь обстоятельств. Вам наверняка интересно, как в Шарлоттауне. Могу ответить к вашему удовлетворению, что тётя Джо оказала мне наивысшую честь, отдав мне одну из лучших комнат в её чудесном поместье. Было благородно с ее стороны предоставить мне тихую гавань в этом шумном городке. Я познакомилась со многими замечательными людьми, в том числе и с друзьями Коула. Знали бы вы, как он похорошел! К сожалению, при моём прошлом визите, когда Коул доводил меня до приюта, у нас было не так много времени, чтобы пообщаться как следует, а можем мы это делать часами. Ему очень пошла на пользу жизнь в Шарлоттауне. Он стал уверенней в себе и даже начал дразнится! Пусть я и горевала о том, что он покинул Эвонли, сейчас я понимаю, что он нуждался в этом - найти своё место в мире. Несмотря на внимание, оказанное со стороны соратников Коула, я не чувствую, что смогу назвать их родственными душами, но друзьями - смело. Одна из них, Вивьен, теперь очень близка со мной и вам надо было бы её видеть! Она так превосходна, как и нравом, так и внешностью. Если же вы беспокоитесь о моём здоровье, то всё налаживается. Мои синяки, парезы и ссадины зажили, а доктор Дэвис, отец Джеймса Дэвиса - одного из моих новых друзей, осматривает меня и говорит, что со мной всё будет хорошо. Напоследок, у меня есть вопросы, на которые я хотела бы найти ответы в вашем ответном письме: Как вы сами? Как Диана и Барри? Как Джерри и его семья? Как мисс Стейси? Что там у Мэри и Баша? А Бэль? Если до вас дошли вести об индейцах напишите мне. Как я знаю к этому моменту их должны были переселить. Искренне хочу узнать. И обязательно передайте «привет» Джерри. Надеюсь на скорейшую встречу. С любовью, Ваша Энн Ширли Катберт Для Байнарда стало приятным, что он был упомянут в письме и за долгое время он искренне улыбнулся. Однако Катберты не были так обрадованы, как он. Если Энн успела обрести новых друзей, может ли быть, что она нашла свой новый дом в Шарлоттауне? Может ли быть, что она их оставит раньше, чем должна была пойти в Куинс? Единственным утешением было то, что она поправляется, хотя Ширли и приврала, написав это, так как её ночные кошмары не заканчивались, головные боли продолжались, а гематомы на коленях и локтях, после падения с Бэль так и не прошли.

***

15 декабря. День. Школа. Для Дианы просидеть все уроки после сцены с Джерри, было таким же тяжёлым испытанием, как при ссоре с Энн смотреть на неё через парты и надеятся, что они помирятся. В воздухе витала тоска и все умирали со скуки, если не считать Джози и Билли, которые поняв, что на их стороне никого больше не осталось, гуляли каждую перемену вокруг школы. Даже два Пола и лучшие друзья Билли, не чувствовали себя так уверенно после новости об убийстве девочки, чьё племя раньше считали «животными» и «дикарями». — Мисс Стейси, — подняла руку Пай, — на носу Рождество и я думаю, что самое время готовится к ежегодному спектаклю. Пай должна была играть в прошлый рождественский спектакль главную роль - мальчика, но как назло она простудилась и её роль отдали «отребью» по мнению девушки. Теперь она желала восполнить потерю внимания к своей персоне, веря, что главная роль снова будет её. Но её надежды потерпели крах. — Боюсь, но в этом году рождественского спектакля не будет. — Сказала Мюриэль, будто она говорила о завтраке. Было понятно, что спектакль последнее, что её интересует. — И почему же? — Возмутился Эндрюс. — Концертный зал будет занят. Приедут люди из Шарлоттауна по делу об индейцах. Проведут расследование. — Почему мы должны жертвовать концертом проходящим только раз в год, из-за смерти какой-то дикарки? — Раздражённо сказала Пай. Мгновенно Диана ей ответила: — Может потому что в нас должна быть хоть капля человечности? — Ох, посмотрите, кто у нас тут заговорил, — издевательски произнесла Пай, (обычно она не смела припираться с Барри, но сегодня смелость её переполняла), — не ты ли молчала всё время, пока Энн гнобили? Тогда у тебя была хоть капля человечности? Диана так разозлилась, что казалось вот-вот и идеальная леди, которую ставят в пример всем девочкам в Эвонли, накинется на Пай и завяжется драка. Однако резкий удар книгой по столу от мисс Стейси заставил всех обернутся. — Мисс Пай, вы останетесь после уроков. — Заявил строгий женский голос. — Но… — Никаких «но». Я никогда не терпела и не потерплю расизма и сегрегации в этом классе. Вы можете быть разного мнения о том, что Энн без спроса использовала печатный станок и вы можете верить или не верить её словам, но трагедия остаётся трагедией и если вам не хватает ума говорить такое пока меня нет рядом, то будьте любезны - держите вовсе свой язык за зубами. Примерно у половины класса челюсти отправились на свидание с полом. Учительница не кричала, но это не помешало почувствовать весь гнев учительницы в голосе. Ей понадобилось сделать глубокий вдох, чтобы успокоится и продолжить. — Из-за того, что мы не можем устроить спектакль, ваши родители решили, что будет благоразумным вместо этого пойти в театр. В Шарлоттауне откроется новый театр и их первое представление пройдёт, как раз за два дня до Рождества. Мы всем классом едем туда, так что теперь будете знать. — Сказала мисс Стейси, которая по интонации была не особо в восторге от инициативы родителей. — А теперь, дети, приступим к уроку…

***

17 декабря. День. Дом Джозефины. — Мисс, это вам. — Сказал Ролингс, протянув конверт. — О, наконец-то! Спасибо большое! Она взяла письмо и быстро открыла его в предвкушении. «Дорогая Энн, Мы очень рады тому, как быстро ты поправляешься и конечно же мы тоже соскучились. Приятно, что мисс Барри оказалась столь добра и любезна. Уверенны, ты отлично проводишь время с новыми друзьями. Новостей у нас особо нет. Думаем, что случилось многое, но до нас ничего не доходит. Единственное в чём мы можем тебя убедить, это то, что Джерри, по его словам, прекрасно себя чувствует и он тоже передаёт тебе «привет». Ты точно лучше себя чувствуешь? Ты достаточно кушаешь? Надеемся, что ты не забываешь молиться перед сном. Ты ведь ходишь в воскресенье в церковь Шарлоттауна? Будем ждать тебя в Зелёных Крышах. Твои Катберты Письмо вызвало у Энн позитивные эмоции. Только было обидно, что о других дорогих ей людях ничего неизвестно. Она поцеловала письмо и полезла под кровать за своим сундучком в котором она хранила самое важное в её жизни. Открыв сундук, её улыбка медленно сползла вниз. Первое, что попалась в глаза были медальон Дианы и словарик, подаренный Гилбертом. Она аккуратным движением пальцев прошлась по содержимому сундучка. Также среди вещей были документы о её рождении, голубая лента отданная в подарок ей от Мариллы в первые дни прибывания в Эвонли, её портрет, нарисованный Коулом, резинки с перьями и бусами, подаренные Ка’квет ей в её первое посещение деревни индейцев и рассказы, написанные в клубе историй и в приюте, которые она с Маккензи забрала в прошлом месяце из под половиц чердака. Теперь к ним добавились медаль Джона Блайта и это письмо. Из-за нахлынувшей ностальгии и воспоминаний, она не услышала, как внизу вошли в дом. — Энн, мы вернулись! — Послышался голос художника, вернувшегося с художественного училища. Девушка ринулась вниз, но остановилась на половине лестницы. У двери стояли Коул, Вивьен, Бен, Джеймс, Роял и ещё одна девушка примерно возраста Энн. Она была темноволосой с красивыми и запоминающимися чертами лица. Ширли пришла мысль, что все девушки в городе должны быть первыми красавицами. — Идёмте в гостиную, — сказал Коул. Энн бы так и стояла в шоке, если бы не Вивьен взявшая её под руку. Вскоре подали чай с различными десертами и завязалась дискуссия между молодыми людьми: есть ли любовь или нет. Вивьен, Бен и Анна спорили с Джеймсом (который мечтал стать доктором, как и его отец) и Алиной (девушкой пришедший с Роялом и оказавшейся его сестрой) о том, существует ли любовь. Гарднер и Маккензи решили воздержаться от спора, потому что первый был занят, тем чтобы смотреть на Энн, а последний наблюдением за Роялом, наблюдающим за Энн. — Любовь - это всего лишь гормоны. Люди назвали это любовью, чтобы у них была в жизни «великая цель». Всё, что является реальным, можно доказать по-научному, а любовь не поддаётся науке - значит её попросту нету в природе, как таковой. — Доказывал Джеймс. Теперь возмущение Катберт не знало границ, ведь слова юного доктора означали, что всё это время она страдала по Гилберту только из-за каких-то гормонов, а не из-за великой любви. — То есть по твоему, человечество посвятило сотни тысяч, если не миллионы поэм, стихов, рассказов, песен, баллад, тому, чего не существует? — Спросила она. — Человечеству не впервой ошибаться. — Ответила Алина. Возможно они бы все продолжили спорить, но вовремя подоспел Коул, предложивший прогуляется в зимнем саду Джозефины. Энн была погружена красотой заснеженных деревьев и кустов, что не заметила, как осталась наедине с Гарднером, пока остальные обогнали их и были далеко впереди. — Вы не говорили, что ваша наставница сама Джозефина Барри. — А вы не говорили, кто ваш отец. — Также колко усмехнулась Энн. То, что она поймала его в петлю собственной логики, произвело огромное впечатление на Рояла, и он сказал об этом Энн, всё время внимательно изучая ее. — Я хочу сразу сказать, что не разделяю мнения моей сестры. Я считаю, что любовь существует и мало того, она является самой могущественной силой. Алина такого мнения о любви, потому что нас растили с мыслью, что мы станем разменной монетой в делах родителей и будем с теми, кого они пожелают. — Я очень рада, что несмотря на обстоятельства при которых вас воспитывали в вашей семье есть такие романтики, как вы. — Не я один. У меня есть ещё одна сестра - Дороти и она обожает Шарлотту Бронте и Джейн Остин, уверен, не меньше вас. Я буду честен, если скажу, что из моих двух сестёр, Дороти - любимая. Только не говорите Алине, она меня разорвёт. — Сказал он и оба захихикали, будто боясь, что их кто-то подслушает. — От чего же она не пришла с вами? Уверенна мы бы нашли общие темы. — Она старше нас с Алиной на два года и уже успела выйти замуж и уехать в Оттаву, но она на днях должна приехать в гости. К её большому счастью тот, кого она полюбила оказался с хорошим достатком и лишь поэтому матушка дала благословение. — А ваш отец? — Мой отец просто хочет, чтобы наши спутники жизни были умны и искренне нас любили. — Сказал Рой. — А где живёте вы, мистер и миссис Ширли Катберт? — Мисс и мистер Катберт. — Поправила Энн от чего Рой был обескуражен. — Мои родители - Ширли, погибли в моём младенчестве. А Катберты - это брат и сестра, удочерившие меня. — Прошу простить мою бестактность. — Растеряно произнёс юноша. — Вашей вины тут нет. — Успокоила Энн. — Мы с семьёй живём в Авонлее. Гарднер взглянул снова на Анну, чтобы убедится точно, не задел ли он её. — Я слышал, сельская община. Говорят там красиво. — Неописуемо. А вы? Вы живёте тут давно? — Нет, я родился в Кингспорте, это в Новой Шотландии. — Я тоже из Новой Шотландии. — Видите, мисс Ширли? Это называется - судьба. — Улыбнулся он, одурманенный девушкой рядом с ним. — Можно задать вам немного некорректный вопрос? Конечно же, если вы не захотите, можете не отвечать. — Да, спрашивайте. — Вы и Коул возлюбленные, я так понимаю? — Я люблю Коула, но как брата и это взаимно, так что наши чувства чисто платонические. — Значит, вы не привязаны? — нетерпеливо спросил Роял у Энн. — Почему вас это так озаботило? — Спросила Энн, сбитая с толку. Они остановились под ивой и повернулись друг к другу лицом. — Надо сказать, что вы самая уникальная и ослепительная девушка, которую я когда-либо видел, — вздохнул Роял. — Я уверена, что это неправда, — ответила Энн, и ее щёки вспыхнули от откровенного флирта. Она никогда ни с кем не флиртовала! — Нет, нет, это так, уверяю вас, — настаивал Роял, щипая себя за подбородок и глядя на Энн так, словно она была картиной, художественный смысл которой он пытался разглядеть. — Тело веснушками всюду покрыто, Но для поэта с душою разбитой, Полное всяких недугов, оно Чары полно! — Ваш Бодлер прекрасен, — похвалила Энн. — Вы любите поэзию, мисс Ширли-Катберт? — Взволнованно спросил Роял, почти дрожа в ожидании ее ответа. — Литературу в целом, — уточнила она, — Как вы наверное помните, мистер Гарднер, трагические романы моя незаменимая любовь, но поэзия всегда была особенной для меня. — Зовите меня просто Рой. — В таком случае для вас я просто Энн. Энн с двумя Н. Наступило приятное молчание. — Мистер… то есть Рой. Я хочу сразу прояснить, что я не настроена на поиски… кавалеров. Это признание кажется не смутило юношу. — Но это ведь не помешает нам быть друзьями, верно? — Да… думаю так. — Энн! Роял! Идите сюда. — Послышались голоса друзей.

***

17 декабря. Вечер. Дом Джозефины. — Ты ведь в курсе, что Роял без ума от тебя? — Спросил Маккензи, когда они уединились в библиотеке после ухода остальных. — Рой говорил, что я ему нравлюсь, но он предложил быть друзьями и я не увидела смысла ему отказывать. — Рой? — Он попросил его так называть. — Пояснила Энн. — Вот видишь? Рой - так называет его лишь Алина. Ты явно ему нравишься больше, чем друг. — С чего ты взял? — Чуйка подсказывает. — Прошлый раз твоя «чуйка» сказала, что один парень тоже в меня влюблён, но как мы оба знаем, это оказалось неправдой. Пусть Коул и не верил, что Блайт не влюблён в Энн, даже после того, как увидел его с Уини в кафе, ему нечего было сказать на этот аргумент. Но сдаваться он не собирался. — Пока ты была занята дискуссией с Алиной и Джеймсом, Роял от тебя глаз не мог отвести. Я за ним следил весь день. А когда вы гуляли в саду… — Подожди, ты специально повёл всех остальных вперёд, чтобы мы с Роем остались наедине?! — Ну… — на лице художника расцвела дразнящая улыбка, — да. Но признай, ты не жалеешь об этом. Катберт было уже хотела начать возмущаться, но осознала, что ей и вправду понравилось болтать с Роем. Его голос был словно патока, он знал правила приличия, а если и собирался переступить за них, то спрашивал об этом заранее, как с вопросом о ней и Коуле. Общаться с ним было приятно и легко. — Да, ты прав. Коул думал, что Энн начнёт отпираться и гнуть свою линию, что она права. Так что, когда он услышал эти слова ему понадобилось время, чтобы понять их. — Кто ты такая? И куда ты девала настоящую Энн? Она бы никогда не признала чужую правоту. — Усмехнулся он и Анна тоже засмеялась. — Однако ты держишься довольно холодно относительно него. — Продолжил Коул. — Он тебе не нравится? — Он похож на героя моих детских мечтаний. Рой тот самый принц, которого ждала принцесса Корделия в моих приютских рассказах. Он не мог бы более точно напоминать мой идеал, даже если бы он был сделан на заказ. Возможно, я могла бы влюбиться в обаяние Роя и в его склонность к чрезмерности, которая также присуща мне, если бы только… Энн не надо было продолжать, чтобы Коул понял. Она по-настоящему любила Гилберта Блайта, поэтому сердце рыжей девушки не могли бы поколебать красивые парни, их поэтические слова и романтика. В том числе и Рой Гарднер.

***

18 декабря. День. Дом Джозефины. Раздался звонок. Ролингс открыл и пропустил юношу. В этот момент из гостиной вышла Энн и была удивлена гостю. — Рой? Рада вас видеть. — Добрый день, Энн. Я без приглашения, поэтому пожалуйста, простите моё прискорбное отсутствие манер. — В этом ничего нет. Уверенна, вы здесь лишь из лучших побуждений, поэтому мне незачем злится. — Вы угадали. Я вспомнил про ваш долг передо мной. Ширли вопросительно изогнула бровь. — Вы сказали, что сможете пообедать со мной и если вы не заняты сейчас, для меня было бы превеликим удовольствием отвести вас в мою любимую чайную. Девушка, подумав, согласилась. Коул с друзьями были в училище, а Джозефина отправилась по делам, поэтому единственным, чем можно было себя занять - чтение книг. Её интересовало, почему Рой тоже не учится. Прийдя в центр Шарлоттауна, Энн напряглась, поняв, что чайная в которой они намеревались посидеть была напротив офиса доктора Уорда. Они уселись за двухместным столиком прямо у окна и заказали себе по кофе и десерту. — Вы прекрасно выглядите. — Заметил парень, но от этих слов Энн поперхнулась и еле сдержалась, чтобы не разбрызгать кофе из своего рта на собеседника. — Если это сарказм, Рой, то я пойму, а если вы мне льстите, то я не из тех, кто заводят знакомства с льстецами. — Энн, я говорю от чистого сердца и когда я говорил, что вы самая ослепительная девушка из когда-либо виденных мной, я тоже говорил правду. Почему вы мне не верите? — Я не из тех девушек, что пользуется популярностью у парней. Я в принципе непопулярна в Эвонли, если только не в плохом ключе. — Как по мне, своим пренебрежением к вам, люди многое теряют. — Слабо верится. — Вздохнула она, поникнув головой. — Я читал вашу статью. — Резко сказал Рой и Энн испуганно взглянула на него. — Она замечательна. Я не буду скрывать, что уже давно читаю «Вестник Эвонли», а именно те статьи, что написали вы. Помню, как вы написали о важности сохранения окружающей среды и я не мог оторваться от чтения. А когда вы назвали мне своё имя в галерее, я поверить не мог, что встретил ту, чьи статьи я читал без перерыва. Щёки Энн порозовели, а в глазах блеснула надежда. — Вам действительно понравилось? — Понравилось - будет слишком простым словом. Я был в восторге. — Благодарю. — Искренне ответила она. Они продолжили есть, пока Энн с интересом любовалась каретами проезжающими по городской дороге, а Рой ею. — Это ваш первый раз? — Что именно? — Свидание. От этих слов Энн вспыхнула. — Это не свидание. — Возмущённо ответила она, но продолжая улыбаться (глубоко в душе ей нравилась мысль, что в её жизни всё же будет хоть одно настоящее свидание). — Ну так первый? — Лукаво улыбаясь, продолжил он. — Как мне известно, для вас точно не первый. — Отходя от деликатного вопроса, сказала Энн, невольно усмехаясь. Она флиртовала с парнем! — Осмелюсь сказать, что в какой-то мере вы правы, а в какой-то нет. Мне не впервой быть на свидании с девушкой, но это первый раз, когда я вправду заинтересован ею. Румянец на щеках Анны стал заметнее, а улыбка ярче. — Рой, я снова напомню, что я не заинтересована в кавалерах… — Я знаю, Энн, но позвольте мне довольствоваться тем, что вы готовы мне предложить. Мне приносит удовольствие находится рядом с вами, поэтому прошу: не лишайте меня этой радости жизни. Энн неуверенно кивнула и решила задать вопрос, который интересовал её. — Почему вы сейчас не в школе или колледже в поисках знаний? Спрашиваю из интереса. — Оу, я забыл упомянуть. Моя мать болела пару лет назад, когда я был в последнем классе, а так как отец не мог оставить работу, мне пришлось взять на себя бремя сопровождающего вовремя её лечения в Европе. Из-за этого мне пришлось пропустить два года учёбы, поэтому я отстаю на два класса. Я вернулся только пару недель назад в Канаду и теперь идёт моё зачисление в здешней школе. Если бы не моё вынужденное путешествие, я был бы на втором курсе Куинс, но судьба распорядилась иначе. Энн, эта новость заставила ещё больше проникнутся симпатией к юноше, однако пора было уходить. — Меня уже наверняка ждут дома. Премного благодарна за то, что вы познакомили меня с этим чудесным местом в этом незнакомом мне городе. — Это вам спасибо, мне было очень приятно провести с вами время. Он встал передвинув её стул назад и подал руку. Настоящий джентельмен! Когда Энн встала она только заметила цветки, которые стояли всё это время на столике. Это были крокусы. Она вспомнила.

***

10 ноября. День. Поезд Брайт Ривер - Шарлоттаун. — Я не нуждаюсь в твоей помощи, — объявила она, резко и жестоко. — И никогда не нуждалась. — Да уж, я заметил это, — ответил ей Гилберт. И после этих слов Энн осознала: она задела его. Катберт часто жалела о своих словах, но сейчас чувство сожаления было в сотни раз сильнее и она почувствовала необходимость извинится. Но Гилберт не послушал. Жестом руки он закончил их разговор, окунувшись в книгу, больше ни разу не взглянув на спутницу за время поездки. Когда же они подошли к усадьбе Барри, он даже не дослушав её благодарность, бросил ей: увидимся. Так пренебрежительно, как-будто собаке. Вина преследовала бы её, но приключается Коул, Джозефина и приют, вызвавший массу ужасных воспоминаний, которые до этого были спрятаны в сознании Энн, как скелеты в шкафу. Чувство извинится вернулось вечером, как только она вновь увидела Гилберта на станции Шарлоттауна. Только вот, он улыбался. Словно не было ссоры. И даже сев в вагон Гилберт продолжал улыбаться, выглядя отрешенно, будто предаваясь приятным воспоминаниям, и это не осталось без внимания даже для Энн, которая едва могла думать после посещения детского дома. Также она заметила лиловый крокус в руке Блайта, рассматриваемый своим обладателем.

***

Тогда Энн не придала этому значения, но сейчас пазл сложился в голове в целую картинку. Эти лиловые крокусы стоят на каждом столике кафе, которое в свою очередь находится напротив офиса доктора Уорда, где работает Уинифред. В тот день, когда она с Коулом пошли в приют, у Гилберта была практика с Уордом. И именно через неделю, после этого, Гилберт появился на ярмарке с Уини. Теперь Энн поняла: Гилберт в тот злосчастный для неё день провел время куда приятнее, чем она. Всё: голоса официантов, голоса посетителей, звон колокольчика, звенящего каждый раз, когда дверь открывается, шум с кухни, готовящей лучшие пирожные в Шарлоттауне, звон посуды и приборов - всё это стало одним целым, глухим шумом, как вовремя их танца с Гилбертом, только вот на этот раз, если Энн и танцевала с кем-то, то это с болью. — Энн… — позвал Рой, чей голос словно рука спасающего вытянула Энн - тонущую в удручающих мыслях и воспоминаниях. Он всё это время смотрел на Энн, чьи глаза, как заворожённые, не отрывались от ничем непримечательных цветов и с чьего личика медленно сползала улыбка, добытая им за время их разговора. Потерянность отобразившаяся в её серо-голубых глазах, заставила Роя действительно переживать. А когда она побледнела ещё сильнее, что казалось до этого невозможным с её болезненно бледным оттенком кожи вызванный болезнью, он готовился поймать её на руки. Позвав её и кончиками пальцев коснувшись её запястья, он пробудил её от транса. Как только Энн вернулась в реальность, её встретила нежная улыбка Роя и сердце её тому свидетель, как же она хотела, чтобы эта улыбка принадлежала другому юноше. — Да, я в порядке. Спасибо. — Заверила она, натянуто улыбнувшись. — Позвольте проводить вас до дома. — Попросил Гарднер. — Я сама могу справится. — Отрезала Энн грубее, чем хотела и возможно многие бы отступили, но не Рой. Он стоял до конца. — Я не сомневаюсь в этом, но вы неважно выглядите. Моё сердце будет в волнение, если я не удостоверюсь, что вы в порядке и я надеюсь, что такая чувственная и тонкая душа, как ваша понимает, что сердцу не прикажешь. Прошу, позвольте довести вас, не потому что я считаю, что вы нуждаетесь в этом, а потому что нуждаюсь я и моё сердце . Вашим согласием, не я составлю услугу вам, а вы мне. Энн чувствовала себя ужасно, готовой в любую секунду потерять сознание, а слова Ройя были так добры и полны просьбы, что она посчитала, что не может отказать.

***

23 декабря. День. Доброе Блайтов-Лакруа. Гилберт полностью разделял мнение мисс Стейси о спектакле. Он собирался вовсе отказаться от поездки, но ему пришло письмо от Уинифред, надеявшееся, что он приедет на открытие театра и Блайт не находил в себе сил отказать. Чтобы облегчить себе задачу он попросил Баша и Мэри поехать с ним. Он надел свой костюм и его взгляд упал на его билет на спектакль. На нём было написано: Представление: «Король Лир» - Шекспир. Парень вспомнил про Энн, её любовь к литературе и… странное прозвище данное для Ширли уборщицей в приюте: принцесса Корделия. Кто, когда, почему так называл Энн было загадкой для него. Принцесса Корделия была ключевым персонажем в «Короле Лире» и он пытался найти связь между этим и причиной, по которой та уборщица так назвала Энн, но безрезультатно. Одев свою красную в чёрную клетку куртку он сел в повозку с Мэри и Башем, до станции, где должен был встретить одноклассников.

***

23 декабря. День. Дом Джозефины Барри. Прошла почти неделя с момента, как Коул пригласил Гарднеров в гости и они поближе познакомилась с ними. Она встретилась с Дороти, может не настолько, как её младшая сестра, но всё же красивой. Она нашла её более интересной и искренней, чем Алину - пытавшуюся быть милой, но казавшаяся высокомерной и снисходительной. Дороти или миссис Бэйл после замужества и Энн могли говорить часами о характерах их любимых героинь и рыжая девушка даже не побоялась ей показать свои рассказы написанные в более ранние годы. Рой был довольно откровенен в своём обожании к Энн и часто называл её тициановской красавицей или его музой, на что Энн смущённо улыбалась. Он отправлял в дом Барри корзины и букеты цветов, всегда разные, но с одним сходством: среди цветов всегда можно была подметить ваксфлауэры. Те самые цветы, которые Энн, так хвалила в их первую встречу. Иногда, с этими же цветами приходили сонеты, которые, как отметила Энн были очень хороши. Когда до ребят дошла новость о открытии театра все договорились прийти, а Ширли написала Катбертам, что очень хотела бы их увидеть в театре, но в ответном письме был отказ по причине, которая толком не была объяснена. Письмо было отправлено также и к Джерри, который смог найти время в своём графике и приехал ещё утром вместе с одной из своих сестёр - шестилетней Эллой. Сейчас Коул занимался стрижкой француза, пока Джозефина покупала нарядное платье для девочки и костюм для её брата. Энн смотрела на себя в красном платье с буфами купленное по совету Вивьен во время их похода по магазинам. Оно было идеальным вместе с белыми кружевными перчатками и с белыми чулками. Через плечо свисала одна единственная коса, а по бокам свисали короткие локоны волос. Девушка, с тех пор, как умерла подруга ни разу не надела ничего светлее чёрного, если не считать ночнушки. Она была неуверенна надо ли ей снимать свой траур. Будто мысленно услышав её вопрос, постучался Маккензи. — Нам скоро выходить. Все готовы. — Сказал он, но увидя удручённое личико подруги, он понял, что что-то не так. — Ты в порядке? Повисло тягостное молчание. — Я… я… мне стыдно, Коул, — прикусив нижнюю губу, произнесла Энн, — мне стыдно быть счастливой, зная, что близкие мне люди сейчас страдают. — Энн… — Художник обнял подругу, дав ей заплакать, уткнувшись в его плечо. Он знал, что ей тяжело и что сейчас любая мелочь может заставить её плакать. — Если хочешь, можем не пойти. Я предупрежу ребят. — Нет, — сказала Катберт, вытирая слёзы, — нужно пойти… мы обещали, что прийдём. Посмотрев на себя в последний раз в зеркало, она кивнула и повернулась к Коулу, который уже галантно предложил ей свой локоть. Энн улыбнулась и они пошли под руку. Спустившись, в коридоре Энн увидела Джерри и ахнула. Парнишка, которого она видела каждый день на ферме, сейчас походил на сына, какого-нибудь лондонского дэнди. Одноклассницы Катберт уже спрашивали её, есть ли у Джерри девушка, потому что их интерес к нему очень возрос после того, как на ярмарке Байнард обыграл Билли в измерителе силы. Отличная стрижка, чёрный, дорогой костюм и только неуверенность на лице. — Всё хорошо? — Осведомилась Энн. Услышав голос подруги, Байнард заметно приободрился и ответил «да». Затем, подошли Джо с маленькой Эллой в чудесном розовом платье с буфами. Ребёнок была на седьмом небе от счастья, думая, что особняк Барри это замок. Байнард чувствовал себя некомфортно из-за того, что они одеты в столь дорогую одежду, но Джозефина убедила их сотни раз, что это не проблема. — Карета подана. — Сообщил Ролингс.