Сказание о кумихо, болезненном прошлом и шоколадных мишках

Мало кто ходил лесами неподалеку от широкой реки, что вела на север, но почти каждый из прохожих видел там улыбчивую девушку в розовом ханбоке. Она представлялась Су Джи и спрашивала, не нужна ли помощь. Су Джи порой сталкивалась с ранеными и уставшими путниками и помогала им. Она залечивала им раны, приносила не пойми откуда воду и еду — порой она встречалась странникам там, где не было поблизости ни деревень, ни водоемов. Изредка некоторые странники называли ее новым горным духом, только вот жила она не в горах и было ей всего лишь семнадцать. Всегда чистая и ухоженная, всегда веселая, всегда готовая помочь. А если бы она осталась жить в деревне, она была бы еще счастливее, нашептывал Рану внутренний голос в последнее время чаще обычного. Про родную деревню Су Джи не забывала никогда. Ли Ран помнит ее полный слез взгляд, когда они через несколько дней после той ужасной резни зашли в ее деревню и увидели там кучу захоронений. Она не знала, где именно находилась ее мать, где именно были друзья. Она видела полностью вымершую деревню и следы крови, оставшиеся на траве. Девочка показала ему свой дом, и у Рана замерло сердце: он помнил этот дом. Не пытаясь подавить рыдания, Су Джи взяла с пола пару корзин с какими-то травами и вышла из дома. Больше она не заходила в эту деревню ни разу. Вместо этого она бок о бок шла с ним. С убийцей ее друзей, с разрушителем ее жизни. Шла с ним и была готова пойти с ним хоть на край света — настолько ему верила. Она и представить себе не могла, сколько раз он хотел ее бросить. Когда она засыпала с мокрыми от слез щеками, укрытая не пойми откуда взявшимся мужским ханбоком, когда после насыщенного на события дня спала в их новом домике, Ран убегал. Бежал так быстро, что порой оказывался далеко-далеко от места, где мирно сопела девочка. А потом возвращался, боясь, что она проснется и испугается одна, или что там, в перелеске неподалеку от лесной гущи, ее съедят хищники. Он уходил от нее и позже, когда она была старше. Когда ей было пятнадцать, Ран сказал, что придет поздно ночью. В ту ночь возвращаться он не собирался. Он держался из последних сил, думая о брате, о своей ненависти к людям, думая о том, что давненько он не ел человеческую печень. А где-то там, в маленьком домике, девушка не находила себе места от волнения. Ран представил себе ее взгляд, чистый, обеспокоенный. Представил себе ее запах, который порой почему-то вызывал голод и заставлял его иногда съесть три курицы вместо привычных двух. В какой-то момент ему показалось, что он слышит звонкий девичий смех, который так ему нравился, и Ран не сдержался. Со всех ног он побежал обратно. — Никогда, никогда больше так не делай! — она сорвалась на крик и даже немного поколотила его. У Су Джи в глазах стояли слезы, голос дрожал. Ран молча стоял, не зная, что сказать, и просто ждал, пока она успокоится. Она ещё пару раз ударила его кулаком по груди и вдруг обняла. Обняла так крепко, что у Рана поначалу сперло дыхание. — Я боялась, что тебя ранили, или… Продолжать девушка не стала, лишь ещё крепче обняла его. Вцепилась в его спину так, словно он призрак, норовящий вот-вот раствориться в воздухе. Ран неуверенно обнял ее в ответ, погладил по голове. Так за него не беспокоился никто, даже брат. И с каждым разом бежать от нее было тяжелее и тяжелее. Оставлять ее одну — гарантировать ей смерть в лесу. Оставаться с ней — умирать самому от всепоглощающего чувства вины. Он забросил свои попытки бежать от нее, но решил хотя бы не привязываться к ней как к Ёну. Когда-нибудь она узнает правду, и, если Рану будет на нее плевать, ее реакция его волновать никоим образом не будет. Ран не учел одного: ему уже не было плевать. С каждым днём, с каждым ее глупым вопросом, с каждым ее объятием Ран таял, медленно, но верно. Пренебрегал собственными принципами и привязывался. Су Джи ему нравилась больше и больше. Ее искренность, ее бережное отношение к природе, ее сопереживательный характер. То, как она относилась к нему, напоминало ему его отношение к брату. Ее любовь к Рану была чистой и невинной, и это лишь все усугубляло. Обманывать ее было самым подлым поступком из всех, что он совершил за свою жизнь. Они провели вместе девять лет. Девять долгих лет ее жизни с кумихо. Девять лет вины, что заставляли его из раза в раз думать о побеге. То, чего он ее лишил, было невосполнимо. Никакой лис не мог заменить человеку семью. Либо он в очередной раз попробует уйти навсегда и как обычно не сможет довести дело до конца, либо он признается ей во всем, и она уйдет сама. Всего-то надо было рассказать о том злополучном дне. Ран нервно сглотнул. — О чем задумался? — он не заметил, как она подошла и села рядом. Ран взглянул на девушку: она смотрела на него заинтересованно, с ожиданием. Может, Су Джи и спросила это из вежливости, но рядом с ней собраться с мыслями было невозможно. — Су Джи, помнишь, ты лиса спасла однажды? — Ран надеялся, она не заметила, как неуверенно дрогнул его голос под конец. Девушка удивленно открыла рот. — Откуда ты…? Оставив ее вопрос без ответа, Ран встал, повернулся к ней и начал развязывать ханбок. Руки предательски тряслись, все нутро сжималось, когда он представлял ее взгляд, полный разочарования и ненависти. Желая хоть как-то отложить этот момент, он остановился и взглянул на девушку. — Ты чего так покраснела? — Я? Ничего! Бежала быстро просто, — она поспешно приложила руки к щекам. Ран молча кивнул и вернулся к своему занятию. Он распахнул полы ханбока, вздохнул напоследок и… поднял край рубахи. Он закрыл глаза, а когда открыл их вновь, столкнулся с ошарашенным взглядом девушки. Очевидно, она не знала, чему удивиться сначала: огромному шраму, тянущемуся от груди до низа живота, или его желтому левому глазу, что человеческим явно не был. — Лисом, которого ты спасла, был я. Глаза Су Джи распахнулись от удивления ещё шире. Ран невольно шагнул назад, когда она вдруг резко поднялась с бревна и сделала шаг в его сторону. Лучшим исходом будет, если сейчас она его поколотит и они разойдутся, безо всяких слез. Лучшим исходом будет, если она сразу его возненавидит. Но Су Джи, казалось, все ещё не понимала: во взгляде ее не было злости, лишь шок. Она отчаянно пыталась поверить собственным глазам. — Ты тот лис? Черный? Ты кумихо? Он кивнул. — И молчал все это время, — обиженно сказала она и вдруг ахнула, приложив ладонь ко рту. — Ты был в моей деревне? — Был. — И ты… О боже мой! Она отошла на несколько шагов назад. Ран сжал зубы поплотнее, и руки в кулаки, чтобы хоть как-то унять дрожь. А вот бешеное сердцебиение контролировать не получалось: ему казалось, что вся земля содрогается от стука его сердца. На лице Су Джи такое страдание отразилось, что он пожалел об этой затее. — Су Джи, ты... — Он и тебя ранил! Ран резко замолчал и удивленно уставился на девушку. — Ты в обличии лиса просто бежал мимо, а он... Какой ужас! Она подбежала к нему и потрогала шрам. Ее тонкие пальчики вызвали табун мурашек по коже и желание сделать хоть что-то, чтобы она прекратила жалеть его и смотреть на него как на жертву. Жертвой здесь была лишь она, но девушка этого в упор не видела. — Хорошо, что ива сработала на славу. Скажи, Ран, ты совсем не помнишь, как этот человек выглядел? Я понимаю, что если бы ты помнил хоть что-то, ты бы точно сказал, но всё-таки. — Я… Он не знал, что ответить. Теория Су Джи была идеальной, хотя и ошибочной. Желание зацепиться за эту теорию Ли Ран пытался побороть. Но не смог. — Я не помню. — Ничего, — она заметно расстроилась. — Главное, ты жив и здоров. Мне удалось вытащить тебя с того света. Он выдавил из себя улыбку и замер: Су Джи его обняла. Ран чуть ли не скрипнул зубами от ненависти и презрения к самому себе. Волосы ее пахли так вкусно, объятия ее были такими утешающими, что на время он постарался забыть, как мерзко и подло он с ней поступал. Ран обнял ее в ответ, прикрыл глаза и… вздрогнул, почувствовав легкую боль в плече. — Ты чего там делаешь? — он наклонился к ее уху. — Кусаю тебя в ответ. Ты укусил меня дважды! Я этого не забыла. На поляне послышался звонкий смех. Это был один из тех редких разов, когда смех был мужской.

***

В соседней деревне о Су Джи знали все. Многие ее любили и рассчитывали на нее, особенно когда там кто-то заболевал. В такие моменты кто-нибудь из деревни приходил к ней домой и срочно просил прийти. Сегодня был именно этот случай. Чан Сын Так совсем разболелся: на улице была жара, а он уже два дня лежал в постели с температурой и ужасным кашлем. Пока все дети резвились на улице, он был настолько слаб, что порой не мог даже подняться, чтобы сходить в туалет. Су Джи пришла к нему сразу. Поставила ему компресс, сделала действенный отвар из трав и сказала его маме давать ему по кружке дважды в день. Девушка осталась у них еще на пару часов. Пытаясь скрасить одиночество мальчика, она сидела у его постели, рассказывала ему различные истории и внимательно его слушала, когда у Сын Така появлялись силы говорить. Он рассказал ей про своих друзей и про то, как часто они вместе ходили прыгать с небольшого утеса в реку. Мальчик был очень расстроен: пока он болел, друзья ходили купаться без него. — Совсем скоро ты выздоровеешь, и вы будете ходить на речку вместе. Сын Так был славный малый, и мама у него была замечательная. Она напоила Су Джи чаем и, когда настало время прощаться, дала ей в дорогу пару кусочков пирога. — Ли Рану передавай привет, — женщина тепло улыбнулась ей на прощание. — Обязательно. Спасибо! Когда дверь за ней закрылась, Су Джи тяжело вздохнула. Многие в деревне недолюбливали Рана, хотя видели его лишь пару раз в жизни, но и этих раз было достаточно, чтобы заметить его отношение к жителям деревни. Они познакомились, когда впервые Су Джи попросили вылечить одного дедулю, и Ран решил ее проводить. То, как свысока он на них смотрел, девушку задело. Жителей деревни — тоже. Но каждый раз, когда она шла из деревни домой, кто-то обязательно передавал ему привет, и каждый раз Су Джи лишь сильнее убеждалась, как сильно Ран ошибался на их счет. Она пошла домой. Ей предстояло идти минут сорок, но на полпути она присела на землю, спиной оперевшись о дерево. Девушка подняла голову вверх, любуясь бирюзово-розовым нежным небом. Домой идти не хотелось. — Чего я ему плохого сделала? Не понимаю. В последнее время Ран был очень агрессивным: каждый раз норовил ее поддеть, отчитывал почти за любую оплошность, казалось, специально отталкивал ее от себя. Су Джи молчала всю неделю, делая вид, что не замечала этого, а в этот раз не сдержалась. Ответила. Слово за слово — и Ран ушел, громко хлопнув дверью. Поведение его девушку очень расстраивало. Он давно уже ее не тренировал, давно не показывал ей красивые места в округе — а их он знал много, очень много. Она давно не говорила с ним по душам. Порой Су Джи казалось, что он избегал ее, а, когда это не выходило, он выпускал пар. — Вот возьму и не приду. Буду ночевать в лесу. И пусть меня съедят волки. О своих словах она тут же пожалела: в эту же секунду откуда-то слева послышался подозрительный шорох. Су Джи задержала дыхание и вжалась в дерево, боясь даже пошевелиться. Все тело словно свинцом налилось. Однако на улице все еще было не так темно, и вскоре девушка поняла, что это был не волк. — Ты? В первый и последний раз она видела его, когда ей было восемь. Все эти годы она никогда с ним не сталкивалась: как Су Джи ни просила Рана обратиться в лиса хотя бы разок, он не соглашался. А сейчас черный хищник смотрел на нее своими разными глазами и первое время не приближался. — Я не просила меня встречать. Лис фыркнул и, подойдя поближе, сел напротив девушки. Су Джи скрестила руки на груди. — И домой я не пойду. На доли секунды хищник оскалился, отчего девушка вновь вжалась в дерево, и оскал тут же пропал. — У тебя что-то произошло? Давай поговорим об этом. Скажи, что тебя беспокоит, и мы со всем разберемся. Лис покачал головой, и Су Джи вздохнула. — Если я тебе как-то докучаю, так и скажи. Мне уже восемнадцать, я могу переехать в ту деревню. Меня там любят. Хотя домой сейчас и не хотелось, жить в деревне, где не было Рана — тоже. Если он сейчас снова оскалится или хотя бы кивнет, она примет это за “да”. Ей придется пожалеть о собственных словах и переехать. Но лис вдруг поднялся, бесшумно подошел к ней и… потерся головой о ее руку. Су Джи удивленно приподняла брови. — Ты так извиняешься? Лис лишь фыркнул в ответ, постоял неподвижно, а затем положил морду ей на колени. По глазам было видно: он действительно извинялся. Су Джи медленно подняла руку и осторожно коснулась его головы. — И только попробуй укусить. Когда девушка поняла, что кусаться Ран не собирался, она почесала его за ушком. И снова погладила. Она обхватила его голову руками и приблизилась так, что почувствовала дыхание хищника на своем лице. Но куда больше девушку завораживали его глаза: абсолютно разные, но такие глубокие. У Су Джи из головы вылетело, что перед ней не просто лис сидел, а в какой-то момент она и вовсе забылась. — До чего же ты пушистый! — она пододвинула его к себе, пытаясь усадить на колени, как щеночка. — И тяжелый. Лис зарычал, оскалился и выскользнул из рук девушки. — Ладно-ладно, переборщила, признаюсь. В ответ он вновь фыркнул. Мельком Су Джи подумала, что таким Ран нравился ей даже больше: только фырчать и мог. — Не дуйся, я не виновата, что ты такой милый. Мир? Су Джи протянула ему руку и улыбнулась, глядя на своего маленького пушистого компаньона. И лис вложил свою лапу в ее ладонь.

***

Она налетела на него так неожиданно, что чуть не сбила с ног. — Где ты все ходишь? Везде тебя ищу. — Что случилось? — У меня для тебя подарок. — Для меня? — Для тебя, — она загадочно улыбнулась. — Закрой глаза, открой… хотя нет, рот можешь не открывать. Давай-давай, закрывай! Одарив девушку недоверчивым взглядом, Ран послушался. Соблазн открыть глаза был велик: не то чтобы он ждал ножа в спину, но предпочитал всегда быть настороже и не упускать из виду никого, особенно Су Джи. Су Джи была той еще непоседой, особенно в свои восемнадцать. Он почувствовал, как она взяла его за руку. Девушка отодвинула рукав его ханбока, пару секунд там поколдовала и довольно сказала: — Можешь открывать. Ран открыл глаза. На его запястье красовался браслет. Буро-серый, с маленькими желтыми вкраплениями. Он был завязан в небольшой узелок, с виду довольно крепкий. — Нравится? Не отводя взгляд от браслета, парень кивнул. — Он из коры ивы, которой я тебя когда-то вылечила. Будет напоминать тебе обо мне. А еще он крепкий, точно не развяжется. Ты только не снимай его никогда. Когда я умру и перерожусь, я найду тебя по этому браслету. Ли Ран посмотрел на Су Джи. Она улыбалась так лучезарно, так искренне, что у него защемило сердце. Он хотел на нее злиться. На нее, на глупую девчонку, неспособную сложить два и два. Знала же, что он лис, но верила, что в тот злополучный день он был одним из пострадавших. Помнила же, каким высокомерным и холодным он показался ей сначала, и все равно увязалась за ним хвостиком. Верила, что у него доброе сердце. Если Су Джи узнает правду, она точно не захочет найти его после того, как переродится. Она вообще никогда не захочет его видеть. Если Су Джи узнает правду, она захочет забыть его, как страшный сон. Из мыслей его вывел расстроенный голос девушки. — Тебе не понравилось? — Очень понравилось, очень. Мне просто подарков… давно не дарили. — Я буду, — она потрепала его по щеке и крепко обняла его, заставив окончательно позабыть обо всем, о чем он думал прежде.