The best friend of my boyfriend

Гарри стоит на пороге несколько долгих секунд, в руке у него мой альбом с рисунками, и эта картинка тут же переносит меня в вечер нашей ссоры. Я до смерти боюсь вновь увидеть в его глазах ту же боль и ярость. Оглядев мою мокрую одежду, он вскидывает брови. — Это, — прикусив губу, отмахиваюсь, — долгая история. — Можно войти? — Д-да, конечно, — раскрываю дверь шире, впуская парня. Замерев посреди гостиной, Гарри внимательно смотрит на Луи. Мне страшно, я не знаю, чего ждать от Гарри. Не знаю, что последует в следующую секунду, он вновь начнёт драку, уйдёт? Луи весь мокрый, я тоже, и боюсь представить, какую цепочку Гарри выстраивает в своей голове. Пожав плечами, Томлинсон коротко кивает в приветствии, и Гарри тут же отводит взгляд. Я до безумия рада, что Лу не начал вбрасывать идиотские шутки, вроде: «Кайла немного перевозбудилась, поэтому мы такие мокрые». — На самом деле я рад, что вы здесь вдвоём, — выдыхает Гарри, направляясь к дивану. — Хотел поговорить с вами. Тон его голоса звучит так бодро и беззаботно, словно закончив этот разговор, он просто всадит каждому из нас пулю в голову. Сев в кресло, Гарри вскидывает брови и, положив альбом с рисунками на колени, нетерпеливо барабанит по нему пальцами. Мы с Луи молча обмениваемся вопросительными взглядами. Боже, он точно решил нас убить. Пожав плечами, Томлинсон пересекает гостиную и садится на диван. Последовав его примеру, двигаюсь вперёд и неуверенно опускаюсь рядом с Луи, оставляя между нами приличное расстояние, будто это железный факт того, что мы точно не были в паре минут от того, чтобы заняться сексом в ванной. Опустив ресницы, Гарри внимательно смотрит на альбом. Молчание затягивается и тишину разрушает только тихий звук включённого телевизора. Мы с Луи в очередной раз переглядываемся; прикусив губу, парень указывает взглядом в сторону телевизора. Непонимающе покачиваю головой, а когда вижу на экране престарелую женщину, которая продолжает рассказывать о менопаузе, то едва сдерживаюсь от того, чтобы закатить глаза. Самое время. Идиот. — Гарри, — поджав губы, Луи упирается локтями в колени и сцепляет пальцы в замок, — ты сказал, что хотел поговорить с нами. Встряхнув головой, Гарри выходит из паутины мыслей, возвращаясь к нам. — Да, — прочистив горло, он поднимает ресницы, — для начала я хотел бы извиниться за то, как повёл себя на вечеринке. Перед тобой, Кайла, а не перед Томмо, разумеется. Он мельком смотрит в сторону Луи, на что тот только тихо усмехается. — И ещё я хотел вернуть тебе это, — он протягивает альбом. Положив папку на колени, провожу пальцами по твёрдому переплёту, а затем нерешительно открываю. Раскрываю губы, когда вижу рисунки, которые, как я думала, потеряла навсегда. Да, бумага пожелтела и стала волнистой, но при этом большинство рисунков не растеряли чётких границ. Конечно, измятых листов с изображениями Луи здесь нет, но я рада, что сохранилось хоть что-то. — Спасибо, — выдыхаю я, закрывая папку, — спасибо за то, что спас их. Кивнув, Гарри сжимает челюсть и замолкает на несколько секунд, прежде чем сбросить на нас бомбу: — Может, расскажете, когда это всё началось? Этот вопрос звучит как приглашение на наши общие похороны. Гарри смотрит на нас, как корреспондент канала «HBO», сидящий за границей объектива камеры и берущий интервью для документального фильма. Пульс стучит в висках, ладони потеют, и я лихорадочно пытаюсь придумать ответ, в котором не будет честного: «Почти что с самого начала». Это слишком сложный вопрос. — Не знаю, как объяснить это, — вздохнув, Луи пробегается пальцами по волосам. — Хочу прояснить, что мы не бегали за ручку за твоей спиной, пытаясь выставить тебя идиотом. Мы проводили много времени вместе, слишком много общались, и это вышло само собой. — Чёрт возьми, — Гарри трёт переносицу, и я обращаю внимание на ссадины на костяшках его пальцев, — я бы никогда не поступил так с тобой, Томмо. — Знаю, — сжав челюсть, Луи кивает. — Я мог бы пресечь это, но ни разу не сделал этого по-настоящему, наоборот — я искал встречи с Кайлой, звонил ей, писал, хотя понимал, что у меня внутри уже далеко не дружеские чувства. Я даже не буду пытаться выдать хоть какое-то оправдание. Я облажался. — На той вечеринке перед Рождеством, ты ведь ударил меня не потому, что беспокоился о наших с Кайлой отношениях, да? Вскидываю брови, не понимая, о чём он говорит. Напрягая скулы, Луи не отвечает, и несколько секунд ребята ведут немой диалог. — Когда Томмо узнал о том, что я переспал с Мег, — поясняет мне Гарри, — он нормально так прописал мне по лицу. Я тогда, как идиот, решил, что он так сильно переживает за наши с тобой отношения. Ещё подумал, — невесело усмехнувшись, он покачивает головой, — какой же у меня хороший друг, раз так переживает из-за этого. А оказалось, что он переживал только за мою девушку. Перевожу взгляд на Луи, но он полностью игнорирует меня. — Почему не рассказал ей об измене, чтобы выиграть себе баллы? — Я не в соревновании участвовал, Гарри. — Да ты что? — Мхм, иногда приходится включать человеческий фактор. Слова, их голоса, всё пропитано сарказмом, и я боюсь, что будет очередная драка. — Так ты, — поджав губы, Гарри пожимает плечами, — действительно влюблён в неё? Или это просто… Невесело усмехнувшись, Луи покачивает головой. — Я не стал бы рисковать нашей дружбой, если бы у меня не было серьёзных чувств. — Ладно, — сжав челюсть, Гарри кивает, — мы ещё вернёмся к этому разговору чуть позже. Но сейчас я хотел бы поговорить с Кайлой наедине. Взглянув на меня, Лу молча спрашивает: «Всё ли в порядке?», и я коротко киваю. Хлопнув себя ладонями по бёдрам, он поднимается на ноги и, подмигнув, треплет меня по волосам. Этот короткий жест не ускользает от внимания Гарри, но его лицо остаётся непроницаемым. Как только за Луи закрывается дверь, квартира погружается в тяжёлое молчание. И это молчание затягивается. Мы сидим втроём: я, Гарри и менопауза. Промокшая холодная одежда липнет к телу и превращает этот молчаливый момент в пытку. Гарри выглядит холодным и спокойным, как хирург перед важной операцией. Моё сердце отбивает такой бешеный ритм, будто именно меня и ждёт эта самая операция, причём без анестезии. — Почему ты просто не поговорила со мной, Кайла? — А ты почему не поговорил со мной, когда переспал с Мег? — Потому что больше всего на свете я боялся потерять тебя. А у тебя какое оправдание? Раскрыв губы, покачиваю головой. — Это несправедливо, Гарри. — Отношения вообще несправедливая штука. — Хорошо, — уперевшись локтями в колени, пожимаю плечами, — ты боялся потерять меня, а я боялась причинить тебе боль. Как думаешь, есть разница? — Только, пожалуйста, не строй сейчас из себя мученицу, — невесело усмехнувшись, он разводит ладони в стороны. — В кровать ты со мной ложилась тоже только из жалости? — Я не буду слушать это дерьмо, — поджав губы, качаю головой. — Назови уже меня последней шлюхой и уходи. Ты ведь за этим пришёл? Напрягая скулы, Гарри покачивает головой и, шумно выдохнув, отводит взгляд к телевизору, где, кажется, идёт марафон о менопаузе, потому что эта передача не заканчивается. — Позволь спросить, — тихо произносит он, нахмурив брови, — ты действительно смотришь это? — Не спрашивай, умоляю. Гарри издаёт смешок, и я следом за ним. Взглянув на меня, он покачивает головой, а затем жёсткость и злость постепенно исчезают с его лица. — Может, — вздохнув, опускаю взгляд, — наш конец пришёл намного раньше, чем мы думали? Помнишь, как мы всё чаще и чаще ругались до того Рождества? Мы разбегались каждую неделю, ссоры по телефону, крики… Не приняли ли мы это огромное чувство вины за любовь? Гарри молчит некоторое время. Молчит настолько долго, что передача о менопаузе наконец-то заканчивается. — Я не знаю, детка, честно, уже ничего не знаю. Может и так. — Мне правда очень жаль. — Мне тоже, — прикусив губу, он кивает. — Что планируешь делать дальше? Я имею в виду вас с Томмо. — Мы не будем вместе и всё такое. — Почему? — он спрашивает это так искренне, что мне хочется рассмеяться и расплакаться одновременно. — По-моему, всё очевидно. — Да нет, — поджав губы, Гарри пожимает плечами. — Наши пути расходятся и вас двоих больше нет в моей жизни. Так что вы можете позволить себе не прятаться по углам, как мы с тобой делали это в школе, скрываясь от Лиама. — Гарри… — Ты же сама сказала, что между нами всё кончено, так? Дружить я с тобой не хочу. А таких друзей, как Томмо, врагу не пожелаешь. Так что я желаю вам удачи, — вздохнув, он поднимается на ноги, — надеюсь, что вы двое сможете сохранить верность и не поступите друг с другом так же, как поступаете с близкими вам людьми. Ладно, мне пора, я ещё хотел лично переговорить с твоей музой для рисунков. Он идёт в сторону выхода, а я чувствую, как к горлу подкатывает ком обиды и злости. — Понимаю, что ты получил двойной удар предательства, но не говори, пожалуйста, так, словно ты святой. Не забывай, что ты переспал с Меган. — Если в будущем один из вас предаст другого, — бросает он, не оборачиваясь, — не суди меня за то, что я буду этому рад. Дверь за Гарри закрывается. Набрав в лёгкие воздуха, крепко зажмуриваюсь и откидываюсь на спинку дивана, накрывая ладонями лицо. Мне хреново от того, как закончились наши отношения. Хреново от того, что из-за меня Гарри явно потеряет доверие к девушкам. Хреново из-за того, что он пошёл к Луи и сейчас проделает с ним своими словами то же самое, что сделал со мной.

***

Вечер тянется бесконечно долго, от Луи никаких новостей, и я отправляю ему уже вторую смс. Выхожу на балкон — свет в квартире горит. Боже, Гарри ведь не убил его? Прикусив ноготь большого пальца, хожу вдоль гостиной туда-обратно, а затем не выдерживаю и, подхватив куртку, влезаю в кеды и выхожу за дверь. Остановившись около двери в квартиру Томлинсона, прислушиваюсь, пытаясь понять, там ли Гарри и не слышно ли признаков драки. За дверью тишина и, протянув руку, я нажимаю на звонок. Через пару бесконечных секунд на пороге показывается Луи. Из одежды на нём лишь тёмные спортивные штаны, низко сидящие на бёдрах. Волосы влажные после душа, а во рту зубная щётка розового цвета. Вскинув брови, он медленно вытаскивает щётку изо рта. — В чём дело, Кайлер? — Ты серьёзно? — прикрыв веки, запрокидываю затылок и с облегчением выдыхаю. — Я там с ума сходила! — Почему? — Я сейчас затолкаю эту щётку тебе в задницу. Усмехнувшись, он пожимает плечами. — Говори по делу, я сейчас занят, — засунув щётку в рот, он продолжает чистить зубы, — ведь так ты обычно говоришь мне, когда я заваливаюсь к тебе в гости. Я убью его. Щётка в заднице слишком простое наказание для этого парня. — Знаешь, — натянув улыбку, отмахиваюсь, — я тут просто обхожу всех соседей и провожу социальный опрос. — Мхм, и какой же? — По поводу гомосексуализма. — Выступаешь против? — Что ты, пропагандирую. — Господи, ну с этого и надо было начинать, — Луи раскрывает дверь шире, приглашая войти. Переступаю порог квартиры, с опаской оглядываясь в поисках Гарри. Ничего не разбросано, предметы на месте, а значит, что драки не было. Томлинсон вместе с розовой зубной щёткой скрывается в ванной, а я остаюсь стоять посреди гостиной, не зная, куда себя деть. Квартира светлая и уютная, у кухонной стойки примостились высокие стулья из прозрачного цветного пластика. На одной из стен в гостиной висит неоновая вывеска «Сегодня суббота, снова». На полу рядом с плазмой валяются джойстики, но в целом, в квартире очень даже чисто. Настолько, что я хочу привести сюда Лиама, как на экскурсию, а затем хорошенько пристыдить за вечный бардак. — Будешь что-нибудь? — спрашивает Луи, проходя мимо меня в сторону кухни. — Или сразу начнёшь в красках расписывать движение гомосексуалистов? — Эм, а есть молоко? Замерев у холодильника, он смотрит на меня, приподняв уголки губ. — Что? — Ничего, — усмехнувшись, парень покачивает головой. — Ты до невозможности милая, Кайлер. — А у тебя, — с кряхтением забираюсь на красный пластиковый стул, — до невозможности милая розовая зубная щётка. — Ага, — открыв дверцу холодильника, Луи упирается на неё рукой, а я стараюсь не пялиться на то, как напрягаются мышцы его обнажённой спины. — Это ты ещё мои трусы не видела. — Неужели тоже розовые? — Да, — серьёзным тоном отвечает он, — и на них нарисовано много маленьких фламинго в солнечных очках. — Звучит так, будто ты украл трусы у восьмилетней девочки. Выглянув из-за дверцы, Луи вскидывает брови. — Расслабься, Кайлер, ей было десять. Обращаю внимание на полоску тёмных боксеров, выглядывающую из-под резинки спортивных штанов, и, тихо усмехнувшись, покачиваю головой. — Так, — опустив передо мной высокий стакан с молоком, Луи садится напротив, — что там с твоими гомосексуалистами? Господи, как сложно переключить этого парня на серьёзный разговор. Кажется, что за сегодня Луи истратил годовой запас своей серьёзности и теперь мне придётся очень долго уворачиваться от пуль идиотского сарказма. — В общем, есть одна проблема, — замолкаю, делая глоток холодного молока, — идёт массовый геноцид гомосексуалистов. — Голубой апокалипсис? — Вроде того. — И чем же я могу помочь, интересно? — Ну, думаю, ты знаешь, что нравишься девушкам и парням в одинаковой степени. — Безусловно. — Что ты скажешь, если я предложу тебе стать лицом и идейным вдохновителем нашей гомосексуалистской кампании? А зная, как ты умеешь красиво говорить, ты смог бы подбодрить народ. Может, даже гимн для них напишешь. — То есть, ты хочешь, чтобы я представлял гомосексуалистов? Предлагаешь мне стать сойкой-пересмешницей радужного отряда, да? — Да, а ещё ты сможешь смело пользоваться фильтрами с радужными сердечками для Снэпчата. Тикток канал заведёшь. — Ну, — он вскидывает ладони, — теперь я точно в деле. Усмехнувшись, покачиваю головой, а затем подаюсь вперёд, опуская локти на стойку. Смотрю в голубые глаза Томлинсона, и мне кажется, что для цвета его глаз должны придумать индивидуальное название. Какое-то слово, которое будет совмещать в себе сразу три цвета палитры его глаз: электрик, сапфировый и лазурный. А ещё, когда перед вами сидит полуголый Луи Томлинсон, то становится трудно соображать. Я стараюсь не пялиться, но выходит хреново. Это не ускользает от внимания Луи, и самодовольная улыбка на его губах становится ещё шире. — Лу? — Кайлер? — Ты мог бы одеться? Цокнув языком, он покачивает головой. — Нет. — Луи. — Я думал, что тебе нравится. — Да, то есть нет. В общем, хочу сказать, что мне нужно, чтобы ты был одет, потому что я отвлекаюсь и… — Хочешь накинуться на меня. — Нет, мне просто неловко. И я немного чувствую себя героиней фильма «Супер Майк». — Я оденусь только ради твоего самообладания, а то, не дай бог, ты начнёшь пихать деньги в мои непорочные трусы с фламинго. — Спаси меня от банкротства, Томлинсон, умоляю. Мягко усмехнувшись, он поднимается с места и направляется в комнату. Подавляя тяжёлый вздох, подпираю щёку ладонью, опуская взгляд в стакан с молоком. В груди тяжелеет груз от разговора с Гарри, но при этом я чувствую, что всё закончилось. Больше никаких разборок и тайн — от этой мысли становится чуть легче. Луи появляется за спиной, упираясь ладонями в столешницу по обе стороны от меня. Рукава ярко-жёлтой толстовки закатаны, и я трачу несколько секунд, рассматривая многочисленные татуировки. — К твоему сожалению, — тихо произносит он, и я чувствую на виске тёплое дыхание, от которого по телу пробегается волна приятной дрожи, — я оделся. — Обещаю, что изо всех сил буду делать вид, что меня не расстраивает это. Хотя погоди… Будет легко, потому что меня действительно не расстраивает это. — Врушка. Оторвав ладонь от столешницы, Луи обхватывает спинку крутящегося стула и разворачивает меня к себе. В красивых глазах отражается нежность и беспокойство, отчего мне хочется податься вперёд и крепко обнять этого парня. — Ну как ты, Кайлер, в порядке? — Всё ещё чувствую себя дрянью, — честно признаюсь я. — А ты? Прикусив губу, он кивает. — Так же. — Как всё прошло с Гарри? — Миленько и душевно, — поймав прядь моих волос, он заправляет её за ухо. — Не знаю, что сказать, Кайлер. Это был не самый приятный разговор в моей жизни, зато честный. — Он сказал, — прикусив губу, опускаю взгляд, — что нас для него больше нет. И я понимаю, что странно было бы ждать от него другой реакции. Но я теперь не знаю, что будет дальше. Как вообще вести себя? — С ним? — С ним, с тобой, с самой собой и своей кармой, которая прислала мне путёвку в ад. Уходя, Гарри намекнул на нашу с тобой сущность, что если мы будем вместе, то рано или поздно предадим друг друга. — Эй, — поймав пальцами мой подбородок, Луи заставляет поднять голову и заглянуть в глаза, — этого не будет. — Нас или предательства? — Ну, для начала мы с тобой должны заняться сексом и понять, подходим ли друг другу, а то вдруг зря столько месяцев страдали, верно? Издав смешок, покачиваю головой. — Но вообще я говорю о предательстве, Кайлер. Я никогда не поступлю так с тобой. И не хочу, чтобы ты сидела сейчас с чувством вины, зная, что твой парень однажды уже предпочёл тебе другую. Так что завязывай с этим. Опустив ладони на мои щёки, он подаётся ближе. — Знаю, что тебе страшно сейчас. Ты сбита с толку и не знаешь, что делать дальше, но я рядом. В качестве друга, парня или просто плеча для слёз, идёт? Хотел бы я знать, что будет лучше для тебя. Закрыться вместе в спальне на неделю или же делать вид, что мы только познакомились и водить тебя на свидания, притворяясь, что я ничего не знаю о тебе. О твоём детстве, любимых фильмах, песнях, цветах и заморочек по поводу определённых карандашей для рисования. Притворяться, что не знаю о том, что ты ненавидишь апельсиновую газировку, бесишься из-за людей, которые не могут с первого раза открыть пакет, а ещё всегда подпеваешь заставкам из «Спанч Боба» и сериала «Клиника». Усмехнувшись, потираю ладонью лоб. — Я не всегда подпеваю этим заставкам. — Всегда, Кайлер, всегда. Рассмеявшись, протягиваю ладонь и, прикоснувшись к тёплой щеке, провожу подушечкой большого пальца вдоль его нижней губы. — Если честно, то я с ума схожу от восторга и стыда, когда понимаю, что ты знаешь обо мне все эти мелочи. — Если решишься пойти со мной на свидание, то можешь врать сколько угодно, выставляя себя в выгодном свете, я сделаю вид, что верю. — Мы действительно сделаем это? — Конечно, можем прямо на кухонном столе, а потом уже доберёмся и до спальни. — Лу, блин, — усмехнувшись, пихаю его в плечо, — я о свиданиях и отношениях. О том, что мы будем… Парой? Боже, почему это так ужасно звучит? — Посмотрим, — приподняв уголки губ, он пожимает плечами. — Нам уже нечего терять, верно? Смотрю на него и не верю, что это происходит на самом деле. Мы паршивые люди, паршивые друзья, а вместе мы, наверное, и вовсе невыносимы для общества, но сейчас мне плевать. Ухватившись за воротник мягкой толстовки, притягиваю Луи к себе. Касаюсь его губ своими и чувствую, как в груди взрывается фейерверк из эйфории. Запустив ладонь в мои волосы, Луи углубляет поцелуй, и я уже хочу рассмотреть его предложение о сексе на кухонном столе. Прикосновения его губ и рук делают меня зависимой от этого парня. В его руках моё тело словно не принадлежит мне, оно полностью подчиняется Луи. — Так значит, — бормочет он сквозь поцелуй, — ты рисовала меня, сидя на своём балконе. Вспыхнув, тут же отстраняюсь. — О боже, — издав смешок, накрываю ладонями лицо. — Это неправда. — Наверное, ты хотела сказать, что не специально делала это. — Именно. — Если что-нибудь осталось, покажешь как-нибудь? — Нет, — отвечаю я, продолжая держать ладони у лица, — и не потому, что всё уничтожено. А потому, что этих рисунков никогда не существовало. — Мне вот интересно… — Ну начинается. — Брось, Кайлер, — усмехнувшись, он отводит мои ладони от лица, — меня это даже возбуждает. — Заткнись. — Это же сколько ты обо мне думала. — Луи, ну заткнись, пожалуйста. — Я писал о тебе песни, ты рисовала мои портреты, а ещё мы ужасные люди и предатели. Очевидно, нам срочно нужно заняться сексом. Смеюсь, но воздух застревает в лёгких, когда Луи вновь целует меня. Тёплые пальцы забираются под край пуловера, и я забываю, как дышать. Обняв его за шею, позволяю себе отбросить все страхи и долбаную вину за прошлое. Секс на кухне — сделано. Секс в спальне — сделано. В душе — сделано.

***

Быть в отношениях с Луи Томлинсоном — всё равно что ездить на американских горках, постоянно проверяя на месте ли ремень безопасности. Мы ссоримся по пустякам, причём ссоримся так громко, что соседи начинают жаловаться, стуча кулаками в стены. Но при этом каждая ссора стоит того самого страстного примирительного секса. При каждой ссоре мы хлопаем дверями, обещая, что больше никогда не заговорим друг с другом. Успокоившись, я не могу долго держать марку, потому что одна лишь улыбка Луи превращает меня в слабовольную тряпку. Мы вместе уже шесть месяцев, а я до сих пор скучаю по Лу, как только мы расстаёмся больше, чем на пять минут. Я по-прежнему, как полная идиотка, улыбаюсь каждому смс от него. И всё так же могу часами наблюдать за тем, как он играет на гитаре, пытаясь подобрать идеальную мелодию для новой песни. С Гарри мы почти не общаемся. Естественно, мы с Лу держали дистанцию на людях, чтобы не сделать Гарри ещё больнее. Но со временем всё встало на свои места, и наши отношения стали чем-то естественным, как для нас самих, так и для окружающих. Моё утро начинается с Лиама, который горланит что-то из старого репертуара Эйкона. Накрываю голову подушкой, чтобы хоть как-то заглушить этот вой, доносящийся с кухни, но всё бесполезно. — Лиам, можно потише?! — А можно тебе пойти на хрен? Схватив подушку, бросаю её в закрытую дверь и, тяжело вздыхая, откидываюсь на спину. Лиам, словно назло, продолжает петь ту же песню Эйкона, как грёбаная заевшая пластинка, только каждый раз он вставляет в припев парочку придуманных слов, и его голос с каждой минутой становится всё тоньше, а ноты выше, и это заставляет меня задуматься об убийстве. Рядом вибрирует телефон, и я нахожу его на ощупь, пока пялюсь в потолок, продумывая идеальное убийство собственного брата. Луи: Клянусь, твоего брата слышит весь кампус. Кайла: Лу, насколько сильно я тебе нравлюсь? Луи: Пока что не знаю, чего именно ты от меня хочешь, поэтому отвечу: «Не очень сильно». Кайла: Помоги мне убить Лиама или хотя бы сделать его немым. Луи: Я согласен сделать это и без огромной любви к тебе, потому что его песни портят мой утренний кофе, клянусь, что он стал кислым на вкус. Рассмеявшись, покачиваю головой. Луи: Выходи погулять на балкон. Кайла: Звучит так, будто ты обращаешься к своей толстой кошке. Луи: Ну же, Кайлер, мне чертовски сильно хочется увидеть тебя. Луи: Конечно, если ты поместишься на балконе с твоим-то огромным задом. Осторожнее, только фасад здания не снеси, когда будешь поворачиваться. Усмехнувшись, откидываю телефон. Подхватив резинку, заплетаю волосы в хвост и плетусь на балкон. Луи стоит напротив, облокотившись локтями на перила. На голову накинут капюшон тёмно-зеленой толстовки, лёгкий ветер треплет каштановую чёлку. В руке кружка с неизменным чёрным кофе, а между губ зажата сигарета. Смотрю на этого парня и влюбляюсь в него заново. Снова. Оглядев меня с головы до ног, Луи приподнимает уголки губ и покачивает головой. — Я везде искал эту футболку. Опускаю взгляд на тёмную футболку с логотипом группы «Good Charlotte». — Это не твоя, у меня просто была такая же. — Да, поэтому она висит у тебя почти до колен. — Так это платье. Усмехнувшись, Луи делает долгий глоток кофе. — Могла бы ты вернуть мне её? — Конечно. — Нет, Кайлер, — цокнув языком, он с улыбкой покачивает головой, — прямо сейчас. — На мне нет бюстгальтера. — Именно поэтому я и хочу получить эту футболку прямо сейчас. — Вдруг меня кто-нибудь увидит? Соседи, — обняв себя за талию, поднимаю взгляд к небу, — или голуби, например. Рассмеявшись, Луи вскидывает ладонь. — Ладно, забудь о футболке, а то ещё придётся драться с голубями из-за того, что пялились на тебя. Внезапно голос Лиама звучит так громко, что я уверена, его слышно даже дома у родителей. Тонко и неестественно пискляво он тянет строчку: «Оу, да-а-а, это лучшие тосты с джемом, сучка!» Вскинув брови, смотрю на Луи, молча прося поверить, что мы с Лиамом вовсе не родня. Натянув капюшон толстовки на глаза, он покачивает головой, а плечи трясутся в беззвучном смехе. После строчки о тостах с джемом Лиам затихает, но уже через минуту выдаёт ещё более визгливую ноту. Хочу тщательно обсудить с Луи план по убийству брата, но он отвлекается на сообщение и, прочитав, закатывает глаза. — Это Зейн, вновь просит не устраивать ему вечеринку-сюрприз в честь дня рождения и просит не опаздывать в паб. — Может, таким образом он наоборот напрашивается на вечеринку? Ну, знаешь, когда девушки говорят «нет», а на самом деле имеют в виду «да». — Знаю эту схему, по ней живёт моя девушка. Но Зи никогда не отмечает день рождения, Кайлер, он уже несколько лет действует по одному расписанию: накуривается с самого утра, затем идёт в кафе-мороженое, а потом напивается до отключки. — Да, но, — поморщив нос, пожимаю плечами, — идти в паб в двенадцать дня? — Таков уж Зейн, у нас нет выбора. Слушай, Кайлер? — М? — Либо накинь на себя что-нибудь, либо заходи в гости, потому что я в шаге от того, чтобы вновь взять лестницу и пересечь это чёртово расстояние. Ты жутко сексуально выглядишь в моей футболке. Чёрт возьми, я так сильно люблю его.

***

— Зейн, ты уверен, — Сэнди перекидывает светлые волосы с одного плеча на другое, внимательно разглядывая усеянный пинтами стол, — что снова нужно начинать напиваться так рано? Ты же вырубишься к четырём часам дня. — К этому и стремлюсь, — качнув головой, он подхватывает полупустой стакан. — Если кто-то из вас вздумает поздравить меня вслух, я ударю в нос в независимости от вашего пола. — Тогда зачем принимаешь подарки? — Потому что он алчный говнюк, Несс, — поясняет Луи, двигая ко мне стакан вишнёвого пива. — И он обидится, если ничего не подарить. — Да, потому что у меня праздник, но сами поздравления бесят. — А я бы хотел, чтобы у меня каждый день был день рождения, — откинувшись на спинку стула, Лиам провожает официантку взглядом. — Вы видели? Она на меня запала. — Она даже не посмотрела на тебя. — Заткнись, Кайла. — Гарри придёт? — спрашивает Найл. — Хрен его знает, вроде обещал. Надеюсь, что не забудет мой подарок. — Знаешь, Зи, — подперев щёку рукой, Сэнди изучает меню, — ты как Скрудж из «Рождественской песни в прозе», только специализируешься на дне рождения. — Нет, вы видели? Эта официантка точно хочет меня! Может, подойти и поговорить с ней? Несси, не ревнуешь? — Нет-нет, — утерев губы от пены, она отмахивается. — Иди, я благословляю ваш союз. — Пейно, — подхватив пробку от пива, Луи вскидывает брови, — только не подкатывай к ней как к предыдущей официантке, иначе снова получишь по морде. — Да я тогда ничего такого не сказал. — Ты попросил её стать твоей женой хотя бы на одну ночь. — Но это романтично. — Это трагично, — выдыхает Несс. — И омерзительно, — поморщив нос, покачиваю головой. — Твою мать, — рассмеявшись, Найл прикрывает глаза рукой, — это настолько тупо, что мне стыдно за тебя. — Да бросьте, ребят! Это фраза брутального романтика! — И дегенерата, — выдыхает Лу. — Не понимаю, — допив стакан, Зейн закусывает чипсами и подхватывает новую пинту, — зачем я позвал тебя на свой день рождения? Ты портишь авторитетный статус нашей компании. — Ребят, — зовёт Сэнди, кивая в сторону, — там Гарри, и он не один. Конечно, мы все не должны мигом поворачивать головы, как любопытные идиоты, но именно это мы и делаем. Гарри ведёт девушку за руку. В этой тускнеющей атмосфере пропахшего сигаретами и солодом паба, миниатюрная блондинка в светлом сарафане похожа на настоящего ангела. Остановившись перед столом, Гарри как-то неловко улыбается и взглядом просит нас вести себя расслабленно и естественно, а не как зрители, смотрящие финальную серию «Игры Престолов». — Ребят, это Ви. Вивиан, — приобняв её за талию, он протягивает Зейну коробку в подарочной обёртке. — А это тебе, просто так, без повода. — Другое дело, садитесь, теперь я готов заказать вам пиво. Вивиан выдыхает тихое приветствие и тут же опускает взгляд больших голубых глаз, явно чувствуя себя некомфортно от нашего внимания. Отодвинув стул, Гарри помогает ей присесть и, опустившись рядом, закидывает руку на её плечо. За столом повисает неловкая пауза. Такое чувство, будто мы все актёры, которые дружно забыли свои реплики. От этой паузы у меня желудок сводит. — Я Кайла, — с улыбкой выдыхаю я, протягивая ладонь, — рада познакомиться с тобой, Ви. — Луи, — парень подаётся вперёд, чтобы пожать руку Вивиан, но Гарри мгновенно пресекает эту попытку и кладёт свои пальцы поверх хрупких пальчиков девушки, опуская их на стол. Вау. Становится неловко. Настолько, что я хочу ударить кулаком по столу, чтобы прекратить это. Опускаю ладонь на колено Луи, пытаясь поддержать его. Обхватив мою ладонь, он переплетает наши пальцы и чуть сжимает их. — У меня очень сильное рукопожатие, — выдыхает Томлинсон, приподнимая уголки губ, — простые меры безопасности, ничего личного, Ви. Вивиан тихо смеётся, и я хочу взмахнуть руками, прося не делать этого, чтобы не злить Гарри ещё больше. Не смейся и не смотри в эту сторону, Ви, а лучше возненавидь Луи — это гарантия того, что у вас с Гарри будет ещё одно свидание. — А я Ванесса, — неловкое молчание обрывает Несс, перегибаясь с другого конца стола, и судорожно жмет руку Ви. — Как настроение? Что будете заказывать? — она старается разрядить обстановку, но легче почему-то не становится. — Кстати, а как вы познакомились? Вивиан посылает Гарри вопросительный взгляд, словно спрашивает разрешение, можно ли ей отвечать на этот вопрос. Ободряюще улыбнувшись, он сжимает её плечо и кивает. — Мы познакомились пару месяцев назад. Гарри ремонтировал мою машину, потом несколько раз мы случайно сталкивались в разных местах, ну и вот. — Ладно, это всё мелочи, — Зейн отмахивается. — Лучше ответь на серьёзный вопрос: любишь ли ты пиво, Вивиан? — Да, люблю. — Ты уже нравишься мне, подруга. Сэнди заметно пихает его в бок, на что Зейн закатывает глаза. — О, да ладно вам! Если мы постоянно будем делать акцент на подобных мелочах, — выдыхает Зейн, — то Гарри превратится в мем. Задумайтесь и перестаньте. Поджав губы, Луи потирает переносицу, маскирую улыбку. Лиам на другом конце стола сдаётся и издаёт смешок. Следом Найл. Отвернувшись, прячу улыбку на плече Томлинсона, а затем слышу тихий смех Гарри. В этот момент напряжение за столом потихоньку рассеивается, и мы продолжаем праздновать день рождения Зейна, при этом не поздравляя его. Возможно, это начало долгого пути примирения, а может, Гарри так никогда и не простит нас. Но я точно знаю, что не простила бы сама себя, если бы выбрала правильный путь. Если бы не дала себе шанс откинуть страхи и просто быть счастливой рядом с человеком, которого люблю. Возможно, это эгоистично, неправильно и вообще я попаду в ад. Но какая уже, к чёрту разница, если рядом со мной сейчас Луи Томлинсон.