Одна команда

Лисицын осторожно повернул ключ в замке. На дворе уже почти ночь, он опять задержался на работе – в квартиру следовало пробираться аккуратно. Маленькая Лиза спала дома плохо, потом сам же намучаешься, укачивая трехмесячного ребенка. Тихо закрыв дверь, мужчина неслышно положил ключи на тумбочку, разделся и прошел на кухню. Выпить бы чего-нибудь покрепче. Он специально отпахал сегодня до победного, чтобы в выходные его никто не трогал. Хоть Кремль взорвут – он ничего не знает и знать не хочет. У него семья – жена, дети и… восьмое марта. И последнее уже практически через полчаса. - Привет, - раздалось за его спиной. Костя обернулся и увидел растрепанную и заспанную жену. - Привет. Разбудил? – она молчала. – Я специально сегодня доделал все, что только можно было, чтобы выходные с семьей провести. - Надо же, - усмехнулась супруга, - а я думала, фотографию придется Никитке показывать, чтобы он не забыл, как ты выглядишь. - Юль, не начинай, - устало попросил он. Та лишь снова усмехнулась и развела руками, мол, как скажете, товарищ майор. - Спокойной ночи, - буркнула она и прошлепала обратно в спальню. Лисицын тяжело вздохнул и взъерошил волосы. Он ее теряет. Да, она вновь оставила любимую работу, чтобы родить ему дочь, о которой он так давно мечтал, но он ее теряет. Вот этот жест, выражающий больше равнодушие, чем что-то другое, отчаянно кричал ему, что все изменилось, а он со своим ненормированным графиком просто не заметил вовремя. Костя налил стакан воды и осушил его залпом. Он ее теряет. Эта мысль сверлила мозг уже с неделю. Тогда он только-только начал понимать, что Юля отдаляется от него. Сначала Лисицын решил, что просто ей тяжело: вторые роды оказались сложными, жена два месяца приходила в себя. Мужчина решил не трогать ее лишний раз, молча терпеть колкости, уходить в те моменты, когда она срывалась, чтобы разговор не перерастал в ссору, но с каждым днем было все труднее. А потом он случайно проболтался Вале. Само как-то вышло – она спросила про Юлю, про детей и… - Лисицын, ты опух?! – в кои-то веки Антонова не постеснялась в выражениях. – Ты не оставил ее в покое – ты ее бросил! – она была так ошарашена, что интонация повышалась автоматически. – Ей так тяжело далась Лиза, а ты решил самоустраниться? Хорош гусь, ничего не скажешь. Как делать детей, так каждый первый, а как потом заниматься ими… - женщина фыркнула и отвернулась к своему столу, чтобы не ляпнуть лишнего. И так наехала на коллегу от души. - Почему самоустранился? – недоумевал Костя, он же хотел как лучше: не мешать, не лезть, не приставать. – И вообще, я всю семью кормлю – деньги зарабатываю. И не отказываюсь я заниматься детьми. В выходные дни я ей помогаю, с Никиткой гуляю и вообще… - Дурак ты… вообще, - Валя сняла резиновые перчатки и швырнула их в мусорное ведро. – Женщине нужно всегда чувствовать, что она женщина: любимая, желанная и защищаемая. А когда ей плохо и тяжело – особенно. А ты… - она махнула рукой. Лисицын поставил стакан на стол, потом подумал, сполоснул и убрал на место. После того разговора он попытался найти заново подход к супруге. Для начала узнать, что бы ей хотелось на восьмое марта в качестве подарка, коль уж дата не за горами. Выспаться! – заявила тогда жена, загнав его в тупик. Второй раз ему прилетело с кисточкой, когда он заговорил про цветы, романтический ужин и прочие глупости, которые должны были понравиться любой женщине. Юля смерила его насмешливым взглядом, сказав, что букеты быстро вянут, а ужин втроем вряд ли будет романтическим. Если Никиту еще можно было закинуть к бабушке, все же три с половиной года пацану – практически взрослый мужчина, то вот оставить Лизу с кем-то – не вариант вообще. Во-первых, мелкая очень плохо спит и в этом деле требует мать, а во-вторых, успокаивается ребенок только у груди. Материнской опять же. Костя тогда не нашелся, что ответить, и разговор угас сам собой. Пойди пойми, что нужно этим женщинам. Так сделаешь – нехорошо, эдак – тоже плохо. Но что-то же делать надо… Юля проснулась со странным ощущением. Не то чтобы она прям выспалась, но впервые за три месяца голова была ясная. Внутри царило умиротворение, снаружи в окно пробивалось солнце, а из кухни доносились ароматы, от которых текли слюнки. Ни мужа, ни детей рядом не было. Она нахмурилась. Она точно помнила, как кормила Лизу ночью и вроде как под утро, а потом… Обычно дочка просыпается в семь и организовывает общий подъем всем, но сейчас уже явно больше времени. Выбравшись из постели, Юля нырнула в свой халат и пошла на запах, на ходу завязывая пояс. - Мамочка, с праздником! – подскочил со стула Никитка и, подбежав, обнял ее за ноги. - Спасибо, родной мой, - она улыбнулась, ласково потрепав его по голове, и посмотрела на мужа. Тот на секундочку оторвался от плиты, где жарил так любимые сыном гренки, и тоже улыбнулся. - С праздником! – вслед за мальчиком повторил Костя. - Спасибо, - ответила Юля и осеклась. И это все? Она растерянно смотрела, как он снимает очередную партию румяного хлеба, и понимала, что разочарование и досада медленно забираются в душу. Теперь она вспоминала тот разговор про ужин, цветы, подарок и все остальное, на который у нее тогда просто не хватило сил. Юля постаралась собраться духом. Ладно, как минимум, она хорошо поспала – это уже плюс. Если больше ничего не будет, то… - Мы выезжаем через полчаса, - из раздумий ее вывел голос Лисицына. – Успеешь привести себя в порядок? - Куда выезжаем? – замерла она на месте. – А дети? А… - Дети едут с нами, разумеется, - как ни в чем не бывало улыбался муж и тут же поспешил сообщить: - Их вещи я уже собрал. Так что иди умывайся, одевайся, завтракай и поехали. Давай-давай, - подбодрил он супругу, явно наслаждаясь ее взглядом, в котором недоумение теперь уступало место любопытству. Юля не стала спорить, и уже через полчаса все четверо сидели в машине. Еще через тридцать минут автомобиль плавно остановился перед небольшим деревенским домом, в воротах которого стояла Светлана* со своим старшим сыном Артемом. - Уй, мои козявочки приехали, - весело защебетала она, обнимая Никиту и забирая у Юли автокресло, в котором спала Лиза. – Так бы и съела эти щечки! - Свет, только мы без подарка, - тут же начала оправдываться гостья. – Я просто не знала… - Проходи уже, - с укором перебила та. – Ей-богу, Юль, не к английской же королеве пожаловала, - она ободряюще улыбнулась: - Если тебя это утешит, мы тоже без подарка, - Света подмигнула брату и забрала детей в дом. В тот же миг Юля почувствовала, как чья-то сильная рука обхватила ее за талию. - Пойдем, - шепнул муж и повел почему-то не к входной двери, а в противоположный конец двора. Краем глаза она заметила приготовленный мангал, но супруг вел ее дальше. – А теперь закрой глаза, - скомандовал он. - Костя… - жена попробовала возмутиться. - Делай, что тебе говорят, - тут же хитро отозвался тот, и она послушалась. Дальше он вел ее за локоть, потом она услышала, как что-то зашуршало, и дождалась команды «можно смотреть». Юля осторожно открыла глаза и ахнула: прямо перед ней в самодельной теплице красовалась маленькая клумба в форме сердца, засаженная нарциссами. Какие-то стрелки уже дали цветы, а какие-то еще только вылезали из луковиц. - Выспаться мы тебе дали, ужин планируется романтический – на свежем воздухе Лиза спит прекрасно, - начал перечислять Костя, - а вот твои цветы. Сам сажал, - не без гордости добавил он и вдруг спохватился: - Я правда не знаю, любишь ли ты нарциссы… - Люблю… - прошептала она, отрывая наконец глаза от клумбы и поворачиваясь к мужу. – Тебя… - она едва шевельнула губами, но он услышал. Услышал и прижал к себе крепко-крепко. Его Золушка без туфельки, Белоснежка без гномов, Рапунцель без сковородки, его персональная принцесса, нет – королева! Он ее вернул. Ее взгляд только что сказал ему, что он таки снова король! ------------------- * сестра Кости, см. "Обычный вечер".