The Parkers family

Его вид, растерянный, застывший, с лихорадочно бегающими глазами — доводил их до ужаса всех вместе взятых. Мэри Джейн, как человек, который не был посвящён во все тонкости жизни Паркера, сейчас была впечатлена состоянием парня больше всех. Они с Питером уже не танцевали, остановившись в ожидании дальнейшего исхода событий. Тревога за Паркера, с грохотом взявшегося за голову и спрятавшего своё побледневшее лицо в тонких ладонях, нарастала с каждой секундой. Пит, сидевший рядом с ним, максимально напрягся, как натянутая до предела резинка, и бурил подопечного своим, наверное, самым обеспокоенным до чёртиков взглядом. Он видел отчаянно бьющуюся жилку на шее Паркера, так и оставшегося сидеть в тишине. Младший уже собирался осторожно тронуть того за плечо, как парень сам резко вскочил, воздев руки и лицо к потолку. — Ну конечно! Как я был глуп! Если в каждой вселенной есть Питер Паркер, значит, Гвен Стейси тоже! — он восторженно протараторил это, подойдя к Питеру и ЭмДжей, и крепко сжал их, опешивших, в своих объятьях. Сейчас он выглядел так, словно сделал невероятное научное открытие и получил за него сотню Нобелевских наград, настолько его натянутая улыбка и блестящие глаза выдавали эту истерическую радость, пугающую остальных. Питер первым опомнился от произошедшего и, переглянувшись со встревоженной ЭмДжей, подошёл к среднему пауку и нежно взял его руки в свои. Паркер так и оставался ещё в костюме с надетым поверх него свитером, и глаза его беспорядочно бегали, будто в поиске чего-то. — Послушай, Паркер, это плохая идея, — начал Питер, глубоко вдохнув, следя, как Пит неотрывно смотрит на них, тоже подходя ближе, — даже я, только узнавший вместе с тобой о существовании других вселенных, даже я, тот, у кого в мире нет никого мага в плаще, как у нашего паучка, скажу тебе, что это совсем другой человек, который тебя не знает! Эти слова давались ему трудно, он сглатывал, пока проговаривал их, чуть ли не по буквам. Он всей душой боялся за кареглазого Паркера, снова поникшего, будто поражённого насмерть этими бьющими, как стекло, словами. В его глазах, которые видел Питер, словно ничего не было сейчас, они потемнели и потеряли цвет, став потускневшими и пустыми. Мир счастливого Рождества ослепительной вспышкой покинул их, и все находившиеся на кухне чувствовали, что Паркер — это пороховая бочка, граната, готовая вот-вот взорваться, озарить собой небосвод и испариться, словно его никогда не было. Молчавший Пит подошёл к Паркеру почти вплотную, боясь его задеть, но пальцы, как заговорённые, успокаивающе гладили среднего паука, до ужаса желая чем-то помочь. — Питер прав, это так. Это… не она, Паркер. Это не твоя Гвен. Прости, прости, пожалуйста, но это так, — младший теперь крепче схватился за правую руку Паркера, касаясь предплечья и проступающих мышц. Сам Паркер напоминал им тряпичную куклу, он был сейчас таким податливым, невесомым, будто все соки его сил иссякли мгновенно, и то, что они видели перед собой, это был один лишь скелет. — Но я хочу увидеть её. Увидеть её живой, мне будет этого достаточно, — тихо, почти шёпотом, неразличимо произнёс Паркер, но пауки услышали его. Он неожиданно для них вырвался из их нежных рук, обнимающих его, напоминающих путы, решительно вытянулся и с определёнными и чёткими намерениями направился к двери. По пути он стянул свитер, кинув его на стул, и с отстранённым лицом надел маску. ЭмДжей, следившая за этой сценой, не могла что-либо вымолвить, она не понимала, что делать. Её глаза пытливо пытались поймать взгляд кричащего вслед Паркеру мужа. — Но где ты её найдёшь, ты же не знаешь, Паркер! Это опасно для тебя самого, остановись! Всегда обычно спокойный голос старшего срывался на крик, идущий из самого сердца, крик, в котором было столько мольбы и страха за этого идиота, ставшего ему таким родным и близким человеком. Питер, как и Пит, ощущал подкоркой мозга и всем своим паучьим чутьём эту оглушительную боль, поразившую Паркера снова. Это была его постоянная борьба с самим собой, вечная битва, в которой его разум проигрывал давно запутавшимся чувствам. Это было наваждение, гнетущее и сгибающего его пополам, это была мощнейшая атака, которую они вдвоём с Питом в этот момент разделяли. Питер намеревался его пойти остановить, спасти от ошибки, которая может сделать ещё хуже. Паркер уже выскочил из дома, они успели услышать только свист выпущенной паутины. Пит остановил Питера, перекрыв ему дорогу. — Питер, останься с ЭмДжей, я его догоню, — практически уверенно заявил парень, — всё будет хорошо. Хоть и сам Пит, если быть до конца правдивыми, нисколько не был уверен в чём-либо, но он совсем не хотел втягивать в это дальше Питера и Мэри Джейн, тем более, когда он только вернулся домой к своей жене. Настал его черёд помочь Паркеру. Пит мелко улыбнулся, уголки его губ едва поднялись. На самом деле, никакой уверенностью тут и не пахло, но попробовать стоило. Он, в отличие от Паркера, аккуратно, но быстро снял с себя свитер, проверил веб-шутеры на всякий случай, а потом натянул маску. Питер в спешке едва вспомнил предположительный адрес той, кого ищет Паркер, и выложил его Питу. — Спасибо, Пит. Будь осторожен, — крикнул вдогонку убегающему паучку Питер, понимающе и благодарно посмотрев на него. Пит, услышав это, обернулся и отсалютовал ему двумя пальцами у виска, и дальше стремглав помчался в прыжке на паутине. ЭмДжей подошла к мужу со спины и обняла его, уткнувшись в плечо. — Он справится? — тихо, с надеждой спросила она, прижимая Питера к себе. — Как я тебе говорил, Пит у нас самый смекалистый, он уже что-то точно придумал, — с теплотой ответил старший паук, а сам в душе тоже с диким отчаянием надеялся, что у того всё получится. Пит пытался мыслить здраво, помня адрес, сказанный ему Питером, но взгляд все равно был размыт внутренними переживаниями и опасениями за Паркера. Он вспоминал себя, вмиг оказавшегося забытым для своего собственного мира, почившего в памяти окружающих, вспоминал ту безысходность, окатившую его, как ледяная вода, и сердце отдавалось ему неровным ритмом в ответ. Он не видел впереди Паркера, но странное чувство вело его к нему, то незабываемое чувство близости, словно от него откололась половинка, без которой ему не выжить. По какому-то наитию Пит перепрыгивал крыши, нырял в ночной воздух города, стреляя раскрывающимися цветками паутиной дальше и дальше. Пит только сейчас понимал, что это был тот самый Нью-Йорк без известных ему супергероев, где главным защитником был Человек-паук. Вроде бы, с первого взгляда, всё казалось абсолютно таким же, но что-то всё же говорило ему, что это не его город. Пит тяжело дышал, сверяясь с адресом и пытаясь сконцентрироваться на дороге. «Хоть бы всё было в порядке» — так он себя уговаривал, думая о Паркере. Солнечная улыбка долговязого паука врезалась ему в память и словно подбадривала продолжать поиски. Наконец, его затуманенный взгляд и чутьё заметили и привели его к цели. Паркер без маски сидел на корточках на одной из крыш элитных высоток, откуда по противоположной стороне открывался вид на соседние жилые дома и их последние этажи. Туда он и смотрел. Младший паучок уже собирался окрикнуть его, но что-то внутри остановило его, дав осознать, что это точно был не тот правильный выбор, который ему нужен. Он неслышно опустился поодаль от нашедшегося паука, сохраняя дистанцию и сняв маску. Пит старался перехватить направленный на одно из окон взгляд Паркера. И в нём он с трудом мог разгадать что-то одно, целая буря, неспокойная стихия бушевала в этих карих глазах. Конечно, высокий Паркер его заметил, но не подал и намёка на это, молча глядя вперёд. Пит посмотрел туда же, увидев по ту сторону в окне светловолосую девушку. Её стрижка под каре была обрамлена красивым серебряным ободком, она радостно крутилась в белом платье, смеясь и танцуя. Пожилой мужчина, похожий некоторыми чертами лица на неё, улыбался девушке в ответ, рядом с ним сидела за столом утончённого вида дама. Ночь явно не представлялась проблемой для танцующей блондинки, уговаривавшей отца потанцевать с ней. Накрытый рождественский стол ломался от изобилия блюд, а пёстрая ёлка мигала сверкающий гирляндой. Первым нарушил тишину Паркер, что оказалось неожиданно для Пита, готовившегося просидеть тут хоть до утра. — Забавно, миры у нас разные, а адрес остался тем же, — произнёс Паркер, не отрывая взгляда от окна. Пит и без слов и разъяснений понимал, что перед ними окно дома Гвен Стейси из мира старшего Питера. Пит сам едва был в состоянии унять свои мысли, превратившиеся в непонятную кашу. — Да, вы правы. Я, конечно, не надеялся на то, что это она, — продолжил Паркер, и его подрагивающие губы тронула тень улыбки, — они совсем разные. Но в ней я всё равно одновременно вижу те же черты, и это заставляет меня вернуться в прошлое без всякой магии. Пит внимал каждому предложению, медленно подходя ближе к нему. В конце концов, он сел совсем рядышком, следя за реакций Паркера. Тот словно этого снова не заметил, он не терял пока зрительный контакт с происходящим на другой стороне. — Здесь даже жив её отец, — разбито сказал Паркер, будто бы бросая это знание куда-то в повисшую тишину. Пит различал, насколько дрожал голос Паркера. Его сгорбленные плечи внушали тревогу, но не было слёз, не было рыданий, словно этот Человек-паук действительно высох, иссяк, оставив пустой сосуд с биркой «Питер Паркер 3». — Питер, — сейчас младшему хотелось к нему обращаться по имени, — я тебе всю жизнь благодарен буду за спасение ЭмДжей. Если бы не ты, её бы не было сейчас в живых. Хоть она меня и не помнит, но она жива, это самое главное, спасибо тебе. Мне стыдно, что я не сказал этого раньше. Младший чувствовал, как нечто, напоминающее отголоском уверенность, в этот момент росло в нём, цвело, давало силы высказать желаемое. Паркер отозвался телом, чуть повернувшись плечом к говорящему Питу, пока не зная, что ему ответить. За тем самым окном смеющаяся блондинка собирала и мыла посуду, болтая с родителями. — Ты герой, Питер. Ты удивительный для меня, для нашего Питера, для всех. Я понимаю, что ты пытаешься скрыть и подавить все эмоции, ведь этим же я страдаю сам, но никогда не забывай свою исключительность и то, что ты делаешь. Голос Пита становился всё пронзительнее, твёрже. Паркер повернулся к нему теперь целиком, прямо посмотрев тому в глаза. — Ты говоришь прям как наш папаша Питер, паучонок, — чуть усмехнулся Паркер, и в его глазах снова заблистали огонёчки, — или как дядя Бен… Помудрел ты, Пит. — Приходится, — пожав плечами, согласился Пит, ощущая, как понемногу всё начинает налаживаться. Паркер снова перевёл выжидающий взгляд на окно, а сам вновь заговорил, иногда переходя на шёпот, но Пит его прекрасно слышал: — В тот миг, когда я увидел её, твою ЭмДжей, падающую вниз, когда увидел, как тебя снёс Гоблин, а она летела камнем вниз, я… Я не могу это объяснить, — рвано дыша, пытался выговорить он, — меня как будто пробило таким мощным разрядом электричества, перед глазами я видел несущуюся Гвен. Я видел её испуганные глаза. Глаза, которые приняли смерть. Ладонь Пита ободряющим движением чуть накрыла кончики пальцев кареглазого паука. Тот моментально опомнился, но не замолк окончательно. — Я не мог дать этому случиться снова. И в этот раз у меня получилось. Твоя ЭмДжей, твоя милая ЭмДжей, даже ничего не зная, всё будто бы поняла. Я тогда, как сейчас помню, заставлял себя не заплакать, так меня тогда это пробило. Её дрожащее тело. Дрожащее тёплое и живое тело в моих руках. Последнее предложение он выговорил с таким непосильным трудом и не выдержал, и из груди донёсся всхлип, глаза его блестели. Пит, по правда, даже был рад этим слезам, это был верный признак того, что наружу выходила вся печаль и боль. Уж лучше так, чем его пугающее молчание. Лучше так, чем безумное состояние, переменчивое, с меняющейся обсессией, превращавшейся в безликую тишину. Тишину, столь ненавистную Питу. Пит подвинулся к старшему пауку ближе, обнимая его хрупкую в этот миг спину, слыша беспрестанное биение сердца, набирающее обороты, различая даже звук падающих на его колени слёз. Но то были не слёзы боли. Это были слёзы принятия. Кажется, что почти закрытый гештальт наконец был закрыт уже точно. Некогда свербящий механизм, бередивший его потерянную душу, понемногу глох, шестерёнки выпадали, и Паркер успокаивался. Да, сценарий их душевных открытий повторялся раз за разом, но так, видимо, было нужно. Так, наверное, было необходимо — обнажить друг перед другом свои открытые раны. Обнажить их и перед самим собой тоже. И эти раны, да, их никогда не свести и не убрать, но они затягивались. Медленно, потихоньку, но становилось легче. И Пит думал об этом, благодаря судьбу за возможность ещё одной встречи с ними. И он знал, что Питер и Паркер чувствует то же самое. — Пойдём обратно к нашему папаше? Он нас насильно только спать погонит, — улыбаясь, спросил младший, глядя на вытирающего слёзы Паркера. Паркер засмеялся и, напоследок бросив тёплый, полный чего-то невыразимого, доброго, до боли необходимого, взгляд на Гвен Стейси в окружении семьи, обратно натянул на лицо маску. — Ну, чего ждёшь, паучонок, догоняй! — Паркер высоко подпрыгнул и канул за крышей, потом тут же вылетел, сверкая костюмом в ночном небе. Он обернулся на Пита и помахал ему рукой. Пит полетел за ним, пуская серебристые нити паутины по выступам и балконам домов. Теперь он даже не будет сопротивляться этому прозвищу, пусть уж Паркер будет обладать такой личной прерогативой. Паркер был, конечно, до безумия признателен младшему. В голове проносившиеся мысли вторили ему, уверяя, что сейчас младший Пит тоже им помогает перенести многое. Быстро вернувшись к дому четы Паркеров, долговязый неловко постучался, переглянувшись с Питом, но тот решительно его поддержал, подмигнув. Дверь незамедлительно открылась, и женатая парочка посмотрела на них с таким облегчением. Зайдя домой, Паркер хотел много чего сказать, хотел извиниться за своё эгоистичное поведение, но его намерения были прерваны. Питер заключил его в своих крепких больших руках, он молчал, только стук сердца доносился до ушей Паркера. Пита, конечно же, со всей теплотой приняли в эти общие объятья тоже. — Тяжёлый день был, мальчики! Я думаю, всем нам пора спать, — с улыбкой, устало сказала Мэри Джейн, поднявшись на второй этаж и оставив ребят одних. Разойдясь по комнатам, они ещё долго не могли уснуть. День, слишком перенасыщенный событиями, ещё будоражил сознание всех троих. Для Паркера ночь оказалась особенно безумной, но что-то, он ясно это ощущал, что-то окончательно переменилось в нём.