О взрослых проклятьях и детских благословениях

Жара отупляет. "Там! Там-там! Идет! Идет Высокий-и-Громкий!" Под громкий лай Хэй Байту Шэнь Цзю вырывается из ленивого теплого оцепенения. Бестолковый пес дает Цинцю достаточно времени, чтобы собрать разлетевшиеся бумаги и принять образ возвышенного бессмертного, очень озабоченного каракулями, которые его ученики называют каллиграфией. Инари, предатель, в этот раз не составляет ему компанию, совершенно бесстыдным образом отправившись пить с остальными ёкаями, живущими на пиках. У хитрого лиса даже не хватило совести пригласить Шэнь Цзю с собой, чтобы наконец познакомить его со своими собутыльниками. Но ёкай, зажав в пасти бутылку, лишь ехидно мотнул хвостом и выпрыгнул в окно, не сказам ни слова. Каков нахал. По-хорошему, глупый волчонок обычно мотается рядом с Бинхэ. Мальчишка души в нем не чает, возится с ним в свободное время как с настоящим щенком. Дух отвечает ему тем же, абсолютно забывая о своём благородном происхождении. Хэй Байту носится по грязи за птицами, скачет по бамбуковому домику тяжёлой лошадиной поступью и постоянно пытается ухватить развевающиеся полы одежд. Его чёрно-белые уши так и не принимают абсолютно белый цвет и так и остаются забавными кисточками. Только в отличии от маленького кролика от истинной формы Хэй Байту гораздо больше шума. Но сейчас мальчишка на миссии вместе со своими боевыми братьями и сестрами - и Шэнь Цзю решил, что дополнительное отвлечение ему не пойдет на пользу. К тому же Хэй Байту может из-за своей глупой преданности полезть не туда, куда ему дозволено, и либо помешать, либо сам пострадать и опять расстроить его глупого ученика. Поэтому, по доброте душевной, Шэнь Цинцю оставляет духа рядом, добровольно подписываясь на шумную и беспокойную компанию. На самом деле он надеялся на то, что Инари приструнит своего младшего сородича, но вместо этого хитрый лис легкомысленно сказал перевозбужденному волчонку охранять дом и умчался пить священное духовное вино. А мог бы и поделится. Но теперь была и от Хэй Байту явно была польза - вот сейчас, например, он первый заметил приближающегося Лю Цингэ и предупредил Цинцю. Который, в свою очередь, с огромным удовольствием ничего не делал, греясь у окна. Хотя и нужно было бы проверять сочинения всех учеников Пика, а не откладывать всё на потом. Так что к тому времени, когда Лю Цингэ с грохотом распахнул входную дверь - разумеется, забыв постучаться - Шэнь Цинцю уже сидел ровно, состроив самую озабоченную мину, которую он мог только придумать, и вглядывался в торопливые каракули одного из младших, едва принятых учеников. Если приглядеться, то с одной стороны этот иероглиф похож на кролика. - Шиди уже забыл о правилах приличия? - Шэнь Цзю как бы невзначай бросает эти слова, совсем не обращая внимание на то, что у него чуть ли не "постучали в дверь с петель". Судя по всему, Лю Цингэ моментально становится стыдно и он аккуратно закрывает за собой дверь. Какой прогресс. - Я.. поймал кое-что. Думаю, тебе и твоему пику будет полезно. Правда все рано он общается так, словно у него словарный запас не превышает ста слов - но Шэнь Цзю не его родители, так что это не его забота. Все же ему удалось вбить в эту каменную голову хоть немного правил приличия и за это ему уже нужно быть благодарным. - Надеюсь, в этот раз шиди не оставил тело зверя прямо у дверей? В прошлый раз это было неудобно, - на деле не было, но подразнить своего надоедливого брата по оружию хотелось неимоверно. И на самом деле Шэнь Цзю просто не хочется разбираться с трупом чего бы то ни было. Обычно с этими "подарками" разделывался Бинхэ - к огромному сожалению Инари сам Шэнь Цзю из готовки мог разве что прудить что-либо на куски и обозвать это салатом. И потом спихнуть это неизвестно что кому либо из учеников - молодые организмы требуют пищи, даже если она выглядит как кошмар любого повара. И вообще, Бинхэ никогда не жаловался, он сам всегда добровольно занимал плиту. А кто такой Шэнь Цинцю, чтобы с ним спорить? - Я передал добычу твоим ученикам, - Лю Цингэ надулся и недовольно отвел взгляд, - Они настаивали. - Вот и славно, - Шэнь Цинцю прижал веер к губам - на деле сладко зевнув за ним - и лениво потрепал Хэй Байту за ухо, - Они разберутся, им полезно. - А где твой другой ученик? Который улыбается постоянно? - Лю Цингэ отвернулся и внимательно начал рассматривать стену, - Он обычно выскакивает первым. Ах вот оно что. Обычно Ло Бинхэ готовит чай всегда, когда другие Повелители Пиков приходят навещать Шень Цзю, и, похоже, Лю Цингэ пристрастился к тем крошечным печеньям лотоса из миндальной муки, которые наловчился делать его бестолковый ученик. Сам он, разумеется, никогда в этом не признается - ведь это лорд Пика Бай Чжань, воины там питаются сырым мясом и духом битв. Не пристало могучему войну наслаждаться сладостями в виде цветов. - На задании. Шиди хочет чаю? - где-то у него завалялись старые засохшие лунные пряники, которые он купил слишком давно, чтобы помнить. В отсутствие Бинхэ приходится выживать, как можно. - ...Нет, - кажется, Лю Цингэ запомнил тот случай, когда Шэнь Цинцу угостил его чашкой чая. На самом деле, у него не было никаких плохих намерений, просто тот чайный сбор пах ну очень странно, и ему нужен был опытный образец. - Как хочешь тогда. Приходи позже, когда будет желание. На деле Шень Цзю понимает, что это все - все эти визиты и проглоченная гордость - является своеобразным "спасибо" от человека, который не умеет обращаться со словами. И - ладно. Пойдет и такое. - Осталось немного печенья. Будешь, шиди? Когда возвращаются старшие ученики, это ясно даже если не выходить из дома. Весь Тихий пик сразу же оживляется, и к сладкому шороху бамбуковой листвы добавляются радостные крики и разговоры. Дети всегда создают кучу шума, к этому нужно просто привыкнуть. Хэй Байту же тоже сильно и с удовольствием шумит, ничем не отличается. - Учитель, мы вернулись! Но все равно Нин Инъин считает нужным заявить о своем присутствии как можно громче и яснее, чтобы никто не мог ее игнорировать. Разомлевший от духоты погожего дня Шэнь Цинцю не сразу реагирует на звуки и сам не замечает, как беспокойная ученица уже оказывается у него на коленях, деловито кутаясь в его верхние одеяния. - Нин Инъин, это неприлично, - Шэнь Цинцю тяжело вздыхает и треплет ее по волосам - вбить в эту прелестную маленькую головку правила приличия так же трудно, как и заставить воду загореться. К тому же, кроха Инъин безобидна и мила, что, как никак, бальзамом ложится на сердце бывшего раба, - К тому же, сейчас слушком жарко, чтобы так прятаться под одежду этого мастера, хмм? - Нет, Нин Инъин замерзла! - внезапно девочка протестует и зарывается носом в его грудь. Шэнь Цзю хмурится и уже собирается пожурить свою наглую ученицу за непослушание, когда внезапно понимает, что она действительно мерзнет. Легкая дрожь не кажется наигранной - Нин Инъин вжимается ближе, будто действительно страдая от холода, даже не смотря на всю жаркую духоту дня. Это неестественно - поэтому Шэнь Цзю кладет руку на ее спину и, аккуратно поглаживая, делится с ней частью пламени Инари, которе живет в нем самом. Этот холод явно неестественный, но и как заклинатель Шэнь Цинцю ничего не чувствует. Лишь только его чутье духовидца дает ему понять, что что-то не так. Будто Нин Инъин запачкалась в чем то темном и вязком, как грязь, и именно это заставляет ее мерзнуть и дрожать. Да и вечного следующих за ней шлейфом маленьких духов не видно - и это слегка напрягает, даже если сам Шэнь Цинцю считал их абсолютно бесполезными и надоедливыми. Инари бы разобрался со всем в два счета, но его божественное превосходительство все еще кутит со своими приятелями, и не произошло ничего слишком дурного, чтобы Шэнь Цзю отрывал его от веселья. Хэй Байту поскуливает и лезет под руку, волнуясь. Шэнь Цинцю вздыхает и отпихивает его большую глупую голову, чтобы не мешал. Ло Бинхэ тоже пришел, так что пусть беспокойный пес идет его ищет. Нин Инъин же, похоже, начинает согреваться. В это же время в дверь заглядывает Мин Фань - и он выглядит не лучше своей шимэй. Он, разумеется, не бросается на грудь своему учителю и не прячется под полу его одежд, но мальчишка едва заметно дрожит, и губы у него наливаются бледно-голубым. - Шизун, эт-тот ученик пришел с отчет-том. - Иди ближе, - и еще с ним нужно разобраться. Шэнь Цзю вздыхает и манит Мин Фаня сесть рядом. Послушный во всем, мальчишка моментально оказывается рядом и замирает как статуя, позволяя учителю потрепать его по голове. Судя по тому, как он тут же расслабляется, с ним произошло то же, что и с Инъин, - Вот теперь докладывай. И не упусти ничего, если не хочешь писать все вручную к следующему утру. - Разумеется, Шизун, - со всей присущей ему серьезностью отвечает Мин Фань и складывает руки на коленях, являя собой безукоризненный образ идеального ученика. Особенно на контрасте со все еще сидящей на коленях учителя Нин Инъин, - С самого начала мы направились по следу зверя... Ничего необычного в рассказе Мин Фаня пока нет - это обычная миссия с выслеживанием и охотой, на которую когда-то отправлялся и сам Шэнь Цзю. Правда в годы своего ученичества он немного облегчал себе задачу с помощью Инари - тот все же лис по сути своей формы, и нюх у него куда острее человеческого. Но у каждого должен был быть туз в рукаве, верно? - К несчастью, Павлин тысячи грез почуял наше приближение и ускользнул из расставленных заранее ловушек, так что нам пришлось преследовать его уже почти на территории чужой секты. Правда, только лишь пробежав немного в направлении секты Хуань Хуа, зверь внезапно остановился и развернулся в нашу сторону, собираясь бежать обратно. Видимо, от постоянной погони Павлин ослаб и не мог уже больше обороняться так же, как раньше и наше задание увенчалось успехом. Но на всякий случай мы принесли свои извинения главного ученику, который патрулировал границы. - Гуньи был очень мил и предложил нам чаю! - Нин Инъин защебетала под руку, окончательно пришедшая в себя, - Он говорил, что это полезно после посещения проклятого места и защищает от демонов. Было очень вкусно! - И куда же вы забрели? - а это уже интересно. Вокруг Дворца вообще много интересных мест, которые и сам Шэнь Цзю не против посетить для изучения. - Место, где запечатан последний Небесный Демон. Нин Инъин произносит это легко и просто, но почему то все внутри встает дыбом. На самом деле для такого беспокойства нет причин - демон был подавлен достаточно долгое время под священными печатями, и наверняка уже растерял большую часть своих сил. Да и никакого демонического отпечатка проклятия на его учениках нет - так что этот странный холод, скорее всего, не был связан с тем местом. Но все же... - А где Ло Бинхэ? - Ло-шиди был... позаимствован младшими учениками, - Мин Фань кашляет в кулак, явно скрывая смешок. Ах да, разумеется, мелюзга Пика просто в восторге от безотказного щенка. Видно, поговорить со своим одаренным учеником Шэнь Цзю сможет только глубоко вечером, когда Ло Бинхэ уже поведает историю из путешествия как минимум три раза. Все выглядит в порядке. Только жара нависает дрожащим маревом. Хотелось бы дождя. Масли о странном холоде не оставляют Шэнь Цинцю до самого вечера - Инари все не возвращается, а Хэй Байту лежит на пороге и противно-тонко скулит, почти не переставая. Он все еще нервный - прямо с того момента, как приходили Нин Инъин и Мин Фань. Это все больше волновало и самого Шэнь Цзю - от чего он приходил в раздраженное и нестабильное расположение духа. - Будь добр, прекрати скулить. Звуки затихают - до поры до времени, пока глупый волчонок не забывается и не начинает вновь скулить в полную силу. Видимо, эта духота достает доже духов и пес только что лишился своих последних мозгов. Внезапно скуление прерывается надолго. Похоже, кто то идет. "Маленькая Весна, Маленькая Весна!" Ох, вот и Ло Бинхэ. Почти вовремя. Скоро все уляжется и тень смутных опасений будет оставлена позади. - Я уже думал, что этот учитель будет оставлен на произвол судьбы, и что Ло Бинхэ променял его на ночь увлекательных рассказов для малышей, - Шэнь Цзю скрещивает руки на груди, ожидая привычных слов оправдания, торопливых и по наивному очаровательных. Но ему отвечает лишь тишина, которую разрезает испуганный волчий визг. Ло Бинхэ выглядит неважно. Хотя нет, к черту это слабое аккуратное слово, Ло Бинхэ выглядит отвратительно, ужасно, так, словно он уже посмотрел смерти в лицо. Если у Мин Фаня лишь побледнели губы, то у Ло Бинхэ они страшного темного цвета, словно у утопленника. Он дрожит - нет, не так, его бьет крупная дрожь, даже странно, как он все еще может стоять на ногах. - Шизун... - голос зверька звучит тихо и по странному жалобно, - так больно... Ло Бинхэ поднимает лицо к свету и Шэнь Цзю с ужасом смотрит на темные пятна на его шее и лице. Хэй Байту сходит с ума, носясь рядом, но только он пытается коснуться руки своего любимого человека, как тут же отпрыгивает, словно его ударило плетью. "А вот и я! Я уверен что вы скучали-!" Инари выбирает идеальное врем, чтобы пролезть в окно. Его пьяная морда, расплывшаяся в ехидной улыбке, тут же трезвеет. "Что происходит, мальчишка?!" Шэнь Цзю не успевает ответить - Ло Бинхэ внезапно кашляет и прижимает руку ко рту. Красные брызги проскальзывают сквозь пальцы, а после зверек отводит руку, беспомощно-удивленно глядя на собственную ладонь. Среди крови одиноко белеет расколотый зуб.