О взрослых проклятьях и детских благословениях

"Ваши пещеры - это один большой ёкай" - Знаю. Ты говоришь это уже не в первый раз. Глухая темнота священных пещер сглатывает их так, словно стирает их существование с лица земли. Даже свет пламенной шкуры Инари стихает, едва они оказываются внутри - дух пещер Линси древний, как сами горы, древнее камня, из которого была вытесана статуя лисы. Шэнь Цинцю видит, что тьма вокруг него живя - и с холодным любопытством оглядывает названных гостей. Пропуск в пещеры - это с одной стороны странная имитация талисмана без собственной силы. Но для ёкая Линси пропуск - это охранный амулет. Он пропускает желанных гостей и строго наказывает тех, кто пытается проскользнуть без разрешения. Но, видимо, Инари и Шэнь Цзю его забавляют - так что он не спешит выдворять их прочь. - Приветствую хозяина пещер. "Приветствую собрата скрытого мира" Цинцю и Инари произносят это практически в унисон - в ответ им не произносится ни слова, но тьма вокруг становится мягче и... может быть, даже слегка уютней, словно ёкай доволен приветствием. - Хозяин Линси, я осмелюсь просить неслыханное, - дух очень стар, и как бы Шэнь Цинцю не любил переходить сразу к делу, старики всегда ждут уважения и почтения. Особенно когда им несколько тысяч лет, - Мой боевой брат совершил ужасную ошибку. Его душа и разум в раздрае, он не осознает себя. Но он еще слишком молод, чтобы покинуть этот мир, поэтому я прошу хозяина пещер указать путь, где сейчас страдает юный Лю. Разумеется, ему хотелось назвать Лю Цингэ идиотом - он им, собственно, сам по себе и являлся - но это было бы слишком грубо. Ёкай мог бы этого не понять и решить, что одному из его подопечных угрожает опасность. Быть поглощенным вечной тьмой пещер он бы не желал. К тому же Лю Цингэ это бы не помогло никаким образом. Темнота замирает в нерешительном ожидании, словно Хозяин Пещер думал над словами Шэнь Цинцю. Это напряженное ожидание играло на нервах - с каждым мгновением Лю Цингэ, скорее всего, продолжал терять себя все больше и больше. А не обращающий внимания на время ёкай может и погрузится в раздумья на несколько часов, если не дней. Сбоку завозился Инари - его шерсть вспыхнула ярко-красным. Шэнь Цинцю скосил глаза и с удивлением понял, что лис кусает себя за кончик хвоста. Треск пламени звучит словно разрывающаяся ткань - и кусочек огненной шерсти уже в его пасти. "Хочу преподнести собрату часть священного пламени, что горит в храме далеко за морем. Этому духовидцу нужно пройти к оступившемуся, чтобы спасти его. Прошу принять этот дар и показать дорогу" Тьма кажется взволнованной - Цинцю наблюдает за тем. как комочек света медленно поглощается тьмой. И, словно Хозяин Линси внезапно принял решение, темнота расступается, показывая верный путь. Инари спешит вперед, помахивая укороченным хвостом - Шэнь Цинцю кланяется в пустоту и устремляется за ним. Потом он скормит Инари все, что тот захочет. От страдающих от отклонения ци пахнет липким тревожным запахом заболоченной воды. Проклятые - неуловимым ароматом луны, пылью и кровоцветом. Запах Лю Цингэ - затхлый пруд в окружении кровоцветов, забытый храм и ссохшиеся лотосы. Слишком долго Цинцю не обращал на это внимания, справедливо считая, что тупость боевого брата не его проблемы. Но смерти у него все еще не получается желать никому. К тому же теперь ему нельзя упасть в грязь лицом - Ло Бинхэ, этот глупый мальчишка, бесстрашный зверек, и так обскакал его на целую голову, забрав на себя оскверненное божество. У Шэнь Цзю больше нет права на ошибку. "Он в агонии" Инари скользит вперед, вновь вырастая, словно собираясь сражаться. "Бог Войны" выглядит жалко - почему то напоминая больное животное, дикое и испуганное. В темноте пещер, в густых плотных объятьях Хозяина Линси, Лю Цингэ борется с порождениями собственного разума. Его меч требует крови, его разум не находится в гармонии с его растравленным духом. - Будь осторожен, глупый лис, - Шэнь Цзю собирает горячую энергию в своих пальцах, словно собирается пронзить демона, хоть это и не так. Его задача - накрепко привязать дух к телу, сердце к разуму, золотыми нитями крепче стали духовных мечей затянуть разодранные духовные жилы. Шэнь Цинцю - не целитель, но он единственный, кто может это сделать. "Ты будь осторожнее. Мне сталь не так страшна." Цингэ бросается вперед, лишь только видит отблеск зеленых глаз в темноте - Цинцю отшатывается. Инари - неосязаемый, незримый - бросается за спину, избегая лезвия духовного клинка, и обнажает зубы. "Я перекрою метку осквернённого бога. Дальше лишь твоя работа, Цзю." От укуса кицунэ Лю Цингэ вскрикивает тонко и звонко, словно ребенок - чернота на его открытой груди сменяется пламенным алым. Шэнь Цинцю ловит этот момент и выбрасывает руку вперед. Его ци, обожженная священным огнем, с пальцев стремится вервиями, проникает глубже и дальше, накрепко привязывает то, что никогда не должно быть отделено. - Какую я тебе оказываю услугу, глупец. Если ты и эти нити порвешь - закопаю собственными руками, - силы стремительно тают, как кусочек льда в жаркий день. Но жизнь медленно возвращается - глаза Цингэ наполняются цветом и светом. - Что? Вполне в духе Лю Цингэ - задать глупый вопрос и упасть в обморок. Какой сказочный дурак - Шэнь Цинцю тяжело дышит и опирается на Инари. Тот успокаивающе облизывает его лицо - Цинцю не любит такие нежности, но в этот раз ему это кажется даже приятным. - Поработаешь для нас ездовой лошадкой? "Только ты меня можешь об этом просить" - Конечно, кто же еще, - Цинцю хмыкает и перекидывает Цингэ через спину Инари, - Бинхэ тебя стесняется. "С ним все будет в порядке," - проницательный красный глаз сверкает во тьме, - "Не волнуйся. Ты сам его воспитал" - Иногда мне хочется, чтобы пропуск в пещеры Чжанмэнь-шисюн выдавал после того, как посоветовался со мной. Му Цинфань выглядит усталым и раздраженным - невидимые для него духи за его спиной добавляют в его воду для питья ароматный настой. Лю Цингэ спокойно спит в кровати - он выглядит едва ли старше главного ученика Шэнь Цинцю. - Нужно вынести этот вопрос на следующем собрании, - на деле и сам Шэнь Цзю чертовски устал. Если он сейчас сядет даже на пару мгновений, вдохнет запах трав, то и сам отключится, поддавшись сну. Но что-то тревожное не дает ему отдохнуть. Детей у Цинцю точно никогда не будет. - Мне нужно проверить и тебя, Шэнь-шисюн, - Му Цинфан протягивает руку, но Цинцю умело уходит от его мягких пальцев. - Со мной все в порядке. У меня все еще дела на пике - не могу тратить столько времени на глупости Лю-шиди. - Ты улыбаешься, Шэнь-шисюн. "Лыбишься как идиот" - Хмм. Возможно. На пик он возвращается так же на спине Инари - благо со стороны они выглядят так, словно Цинцю летит на своем клинке, спрятанном под тяжёлыми одеждами. Это удобно - иначе бы как он объяснил то, что в чужих глазах он парит по воздуху. Инари шумно втягивает воздух носом и ощеривается. "Пахнет как свора псов. Где наш зверек?" - Сам не знаю, - у Цинцю уже почти не осталось сил, но его гордое упрямое "я" поднимает голову выше. Это его земля, его пик, его дом - и если кто-то решит нарушить его границы, то без боя он не уйдет. Благо, Инари всегда рядом, - Идем искать этого непослушного щенка. "Господин Осень!" "Высокий Господин вернулся!" "Вернулся!" Гул голосов, ставший привычным за последние дни, раздается вновь - из бамбуковой рощи вылетает белая свора. Белогривые ясноглазые волки с полумесяцами на высоких лбах танцуют и пляшут вокруг Инари - тот нехотя переступает с лапы на лапу, чтобы не наступить кому-либо на длинный хвост. Шэнь Цинцю не может сдержать изумленный смешок, когда узнаёт в быстроногих духах тех самых надоедливых кроликов. Тот, кого он измазал в чернилах - белый волк с черными кисточками на ушах - прыгает, как глупая радостная собака. "Господин Осень! Молодой Господин вернулся!" - Кто это здесь "Господин Осень"? - поддразнивает Шэнь Цинцю, благоразумно не слезая со спины Инари. Лис порыкивает, окруженный плотной белой стеной, и медленно шагал в ту сторону, куда его влекли ёкаи. "Высокий Господин это Господин Осень!" "Потому что Осень это Осень!" "Высокий Господин вернул нам Юного Господина!" "А Маленькая Весна помог сделать дом!" "Прекрасный дом!" "Юный Господин стал еще прекраснее!" - От вас у меня уже гудит голова, - Шэнь Цинцю начинает ощущать себя усталым. Действительно, слишком наполненный событиями день - еще и Лю Цингэ неслабо вытянул из него силы, - Можно немного тише тявкать? "Приглушите голоса, друзья мои. Незачем тревожить тишину." Нечасто Шэнь Цинцю встречается ёкай, что может затмить в его глазах Инари. Владыка Ло - единственный, кто удостоился этого. Но сидящий на поляне бог тоже подошел очень близко. Цинцю не любит собак, но божество вызывает трепет. Его белая седая шерсть идет мягкими волнами, мудрые глаза будто очерчены углем. Но самое главное - его аура. Вокруг него будто мягкое свечение и теплый весенний ветер. Это не обличие власти Владыки Ло, это что-то другое. "Приветствую своего спасителя и гостя из далеких земель" - Приветствую и вас, Юный Господин, - Цинцю уважительно склоняет голову и его взгляд падает вниз. Его сердце пропускает удар и бьется чуть спокойней - Ло Бинхэ, словно самый слабый волчонок, свернулся в лапах божества. У него синяки под глазами и руки в царапинах, но он спит, его маленькая грудь опускается и поднимается в стабильном ритме. "Детеныш очень храбр. Мне стыдно, что я был в таком безумии, что чуть не загубил несколько невинных жизней. Но его кровь и его доброта вернули меня обратно." "Это мой детеныш," - Инари внезапно встревает и машет хвостами. Цзю соскальзывает с его спины и медленно подходит к божеству. То, что он садится так, чтобы положить руку на плечо Бинхэ, это ни о чем не говорит. "Это очень сильный детеныш" - Кто ты? - на любезности у Шэнь Цинцю не остается сил. Божественный волк улыбается, показываются острые клыки. "Я бог весны и урожая, Инь Ланг" Шэнь Цзю хмыкает - говорящее имя. Действительно волк. Действительно серебряный. "По весне кабаны спускаются с гор и начинают перерывать поля, выкапывая посевы. Волки пугают кабанов, сохраняя урожай - так и появился я и мои сыновья. Мы мирно жили рядом с людьми, но время и ветер стирают память - и следы наши теряются зимой. Поэтому тот юный человек и позабыл вернуть то, что было осквернено." - Тот юный человек слишком глуп, - под его рукой Бинхэ теплый. Он ослаб - но этого следовало ожидать. Они оба сегодня слишком рисковали. "Люди глупы - и тем очаровательны" Теплый воздух обдувает лицо Цинцю - дыхание бога пахнет полевыми цветами. Инь Ланг обнюхивается с Инари - тот встряхивается и сжимается, подлезая под бок к Шэнь Цзю - и тыкается носом в черные кудри Бинхэ. "Перед тем, как вернуться домой, я хочу оставить вам подарок. Я не самый могучий из духов, но кое-что и я могу" Он дышит, раздувает смоляные пряди. Цветочный запах становится сильнее - словно живой, цепляясь за волосы, расцветает хрупкий цветок, словно гроздь белоснежных капель. Инари изумленно тявкает. "Благословение?" "Это ему понадобится" Цинцю кажется, что спокойный голос божества стал немного грустнее. Волки собираются и уходят вслед за Инь Ланг, унося с собой и маленький сделанный вручную храм - каждый их непоседливых духов намеревался облизать или потереться носом об Бинхэ и Шэнь Цзю. - Оставьте нежности при себе, - измотанный Шэнь Цинцю падает на траву рядом с учеником и устало выдыхает. Пальцы сами тянуться к эфемерному цветку. "Люпин. Волчий цветок." Инари падает рядом и растягивается, как кошка. В его глазах мягкие отсветы. "Выживает везде, где можно выжить." - Звереныш и сам выкарабкается, - фыркает Шэнь Цзю, и придвигает ученика поближе. Спать на траве - такое себе удовольствие, но выбирать не приходится. А у Бинхэ волосы как шелк, и пахнут весной. "Господин Осень! Маленькая Весна!" - Почему ты еще здесь? - Шэнь Цинцю отрывается от работ учеников и хмурится - белогривый волк с черными кисточками на ушах бесцеремонно врывается в из дом, - Ты же вроде уходил. "Юный Господин послал меня помогать! Я люблю помогать!" "Спать на пороге запрещено, это мое место," - Инари лениво зевает и помахивает хвостами, - "Я тут старший, меня слушаться" "Люблю слушаться!" - Я не хочу собаку, - Шэнь Цинцю дуется. Из кухни выглядывает Бинхэ и расплывается в робкой улыбке. Они все равно оставляют собаку.