Лимоны

Все следующие дни после того дружеского вечера Маша пыталась держаться от Платонова подальше. Всегда учат: с глаз долой, из сердца вон, так что надо было избавиться от Платонова по максимуму. Тогда станет легче. Но легче не становилось, ведь свои мысли об Олеге она никуда деть так и не смогла, да и от возможности видеть его по работе её никто освободить не мог. Наверное именно поэтому, когда Ковин сказал ей «Мария Сергеевна, ты молодец! Можешь сегодня уйти пораньше… Примерно сейчас!», она ломанулась домой как сумасшедшая. Только бы никого не видеть… Дома её ждал целый ворох мятого белья, одиноко стоящая с позавчера посудомойка, которую надо было бы разобрать и вероятно немытые полы. Как бы Маша не недолюбливала домашние дела, сейчас она была крайне рада, что может отвлечься и подумать о чём-то кроме бесконечного «Олег, Олег, Олег, Олег» в её голове. Телефон был успешно закинут куда подальше, и девушка приступила к своим делам. Первым ей под руку подвернулся утюг, поэтому Мария решила всё же начать с ненавистной глажки. Мурлыкая себе под нос какую-то песенку, которую Маша ещё сегодня утром услышала по радио, девушка вешала в шкаф вещь за вещью, тем самым подходя к концу. Вдруг в дверь позвонили, и Швецова, пожав плечами, выключила утюг, чтобы пойти посмотреть кто пришёл. Она сегодня никого вроде не ждала. — Кто там? — Спросила Швецова, выглядывая в глазок. За дверью была тишина. Мария, рискнув, повернула замок и посмотрела на пришедшего не через дверь. Страх моментально окутал её. — Ну вот мы и встретились, следователь Швецова. Как я и обещал. Увидев за дверью человека, которого она посадила за убийство лет десять назад, Мария в страхе захлопнула дверь, закрывая назад все замки. Понимание, что она в реальной опасности пришло к ней стремительно, и Маша уже бежала в спальню, чтобы быстро набрать кого-то и попросить о помощи. В последних набранных у неё был Платонов, и Маша без раздумий набрала его, слыша, как в дверь барабанит бывший подследственный. — Олег, ко мне в дверь ломится человек, которого я посадила, он угрожал меня убить и очень даже может исполнить это сейчас, — тараторила Швецова, — помоги мне. — Что?! — Мужчина вскочил с места, роняя стул и пугая Федю с Лёней, которые сидели с ним в кабинете. — Никому не открывай, слышишь?! Я скоро приеду. — Ага… — Сказала Мария, всхлипнув от страха. Не открывай… Да он сам вломится сюда с минуты на минуту. — Олег! — Окликнул убегающего опера Кораблёв. — Куда ты?! Помощь нужна? Тот лишь отмахнулся от него, бегом скрываясь из поля зрения. Сердце бешено стучало, он понимал, что сейчас дорога каждая секундочка. Едва только Платонов представлял, что сейчас эта маленькая, хрупкая девочка в лапах у какого-то полоумного мстителя, становилось по-настоящему плохо. — Держись, держись только… — Взмолился он, заводя двигатель и стартуя с места с дикой скоростью. Тем временем Маша забилась в самый дальний угол спальни с молотком в руках, чтобы в случае чего обороняться. За дверью уже давно происходил какой-то кошмар. Мужчина, пребывавший явно не в себе, ломился в дверь так, что у Марии не оставалось ни единого сомнения: он её выломает. Так и случилось через считанные минуты. Олег не успел приехать к ней на помощь… — Во-от ты где, продажная тварь! Я все знаю про вас прокурорских, кто больше дал, то и невиновен! Но ничего, это я сейчас исправлю. Сверну твою тощую шейку, и одной проблемой в мире станет меньше. Он грубо выхватил у Маши из рук молоток, выкинул его куда-то назад и крепко сжал её шею. Девушке тут же стало трудно дышать, она принялась отчаянно царапаться и барахтать ногами, но толку в этом особого не было. И когда Мария уже буквально начала прощаться с жизнью, в комнату влетел Олег и с одного нечеловечески сильного удара вырубил противника, который никак не ожидал нападения. Маша моментально закашлялась от вновь доступного ей воздуха, слёзы рефлекторно потекли из её глаз. — Всё-всё, — Платонов, пытаясь усмирить дорожащие от страха руки, взял Марию к себе и крепко обнял, — тихо, я с тобой. Я тебя в обиду не дам, Машенька… Девочка моя, ну не плачь, прошу. — Я так испугалась, когда решила, что ты не успеешь приехать и увидишь… Швецова заплакала пуще прежнего. Крупные слёзы стекали по щекам без остановки, и Олег принялся целовать её лицо. Как ей сказать, что он боялся того же самого… — Когда я понял, что могу сейчас снова лишиться своего любимого человека, у меня чуть сердце не остановилось. Маша, я тебя очень люблю, правда. Не успела Маша опомниться от такого признания, как вдруг Платонов нежно и осторожно поцеловал её прямо в губы, заставляя девушку снова потерять возможность дышать, только теперь по крайне приятному поводу. Мария чувствовала на губах привкус соли, и только это не давало ей забыть, что это все на самом деле реальность. — Я что, всё-таки попала в рай? — Спросила она, едва Олег отстранился. Он поцеловал её в кончик носа и, улыбнувшись, отрицательно покачал головой. К сожалению милую сцену прервали закадычные товарищи. — Ну вы даёте, — ошарашено сказал Кораблёв, трогая пульс у отправленного в тотальную отключку Олегом мужчины, — мы с Курочкиным чуть не поседели! Хорошо что ты, Платонов, ещё телефон на столе оставил, и мы увидели, что тебе Мария Сергеевна последней звонила. — Спасибо вам, — вытерев слёзы и отстранившись от Олега сказала Маша, — спасибо, что вы не бросаете в беде. Платонов демонстративно вернул её к себе и обнял за талию. Федя с Лёней довольно переглянулись, а Мария лишь в который раз смутилась. — С этим что делать будем? — Спросил Курочкин, кивая в сторону лежащего на полу тела. — А он жив хотя бы? — С испугом спросила Маша, не желая теперь уже своему мужчине никаких проблем. — Да более чем! Просто Платонов его хорошенько об угол кровати приложил, вот он и отдыхает. Сейчас очухается и повезём в участок. Заработал себе человек на ещё срок! Я ж его помню, Марья Сергеевна, вы его посадили. Маша кивнула Кораблёву, по-детски вцепившись в руку Олега, лежащую у неё на животе. Он лишь теснее прижал к себе девушку и всеми силами попытался послать друзьям флюиды, что их было бы неплохо оставить наедине. Во-первых, Марию надо было до конца успокоить, во-вторых, его сумбурное и крайне скомканное признание следовало причесать и повторить. К счастью совсем скоро они уехали, едва только за ними пришла служебная машина, куда они погрузили покушавшегося на Швецову мужчину. Мария с Олегом всё-таки остались одни. — Боже, ты так дрожишь… Не бойся, я с тобой, я всегда тебя защищу. — А я и не боялась, — захорохорилась она, — у меня же ты есть! — Я так благодарен тебе, что ты стала моим лучиком в беспросветной тьме. Спасибо, что доказала, что людям можно доверять, — тепло улыбнулся Платонов, прижимая голову девушки к себе, — я люблю тебя. — И я тебя люблю, очень-очень… Хотя веришь-нет, но я только сегодня утром пыталась забыть тебя, отвлечься и внушить, что между нами может быть только дружба. — Я пытался внушить тебе тоже самое, считая, что предам этим себя и память о жене. Но ты безо всяких прикрас научила меня жить заново: не забывая прошлого, но всё-таки в настоящем. — Поцелуешь меня ещё раз? — Неловко спросила Маша, привставая на носочки. Платонов тут же коснулся её губ, не видя ни единой причины отказывать Швецовой в её просьбе. Весь день и вечер они провели вместе, говоря друг с другом о действительно важных сейчас вещах. Когда время было уже довольно поздним, мужчина засобирался домой, благодаря Машу за чудесный день. — Мне страшно оставаться одной ночью, — призналась Мария, — дверь починили, Шубина закрыли, но… Всё равно не по себе. Олег, задумавшись, кивнул и почти сразу же сказал. — Можем поехать ко мне. Если ты хочешь… — А можно? — Глаза Маши загорелись надеждой, что ей не придётся всю ночь трястись от страха под одеялом. — Ну что за вопросы, — улыбнулся он, — естественно. Собирайся и едем!