Серебряный башмачок, или Если бы Тотошка...

Бастинда ядовито захихикала, прищурив на Урфина единственный глаз: - Догадался всё-таки? Молодец! Остальные недоумённо переводили вопросительные взгляды с него на волшебницу, ожидая дальнейшей конкретики. - А они, гляжу, до сих пор не поняли, - продолжала веселиться Бастинда. - В самом деле, не поняли? - переспросил Урфин, подняв глаза на присутствующих. Чарли покачал головой. - А что тут непонятного? Почему меня перенесло в Долину Смертной тени вместе с артефактами, хотя я об этом не просил? А просто желание оказалось сформулировано некорректно. "Перенесутся к хозяйке, к Элли"... Но Элли не хозяйка, а хранительница! Хозяйка и Элли - два разных человека, находившихся в разных местах. Он замолчал, но не увидев ни у кого проблесков понимания, продолжил: - Почему пилюля не причинила мне такого вреда, как Кагги-Карр, словно была мне и предназначена? Почему сделанные мною вещи пользовались репутацией заколдованных, а на огороде росли такие овощи, как ни у кого из жевунов? Почему живительный порошок работает только у меня, но не у Чарли - правда, сработал у Элли, хранительницы Регалий Озмы? Присутствующие, наконец, начали переглядываться, о чём-то догадываясь. - Всё ещё не понимаете? Народ, мне тридцать лет, и я не знал своих родителей. Тридцать лет назад примерно на это самое место, где мы находимся, тогда ещё пустынное, упала звезда, превратившись в младенца Озму... - Нет, но согласитесь, - оскалилась Бастинда, - лучший способ спрятать девочку - превратить её в мальчика! Заблокировав тем самым дар вечной юности, недоступный мужчинам. Поместив в такие условия, где добродетели выродятся в страсти, а таланты в комплексы. Когда глядя каждый день в зеркало и видя там не то, кем себя ощущает, начнёт выдумывать себя, и всё неудачно. Когда щемящая тоска по Изумрудной стране будет рационализирована в желание покорить её под своей пятой. Ведь красиво же? Хотя вы с вашей этической фиксацией нечувствительны к эстетике и не способны оценить красоту злого волшебства. - Ты знал? - спросил Урфин у филина. Тот повертел головой: - Нет. Госпожа Гингема при мне не обмолвилась об этом ни намёком. Сам знаешь - я был всего лишь старшим охранником её пещеры. Если бы знал, наверное, не решился бы к тебе пойти. - А вот сестрица не побоялась с ним связаться! Да и я по её примеру. Ведь башмачок, добровольно отданный мне лично Озмой, пусть и заколдованной, оказывался в разы сильнее! А если не он один, а все артефакты, и если Озма-Урфин при этом ещё и примет власть в Изумрудной стране... Стеллу это не освободит, потому что заклятие с Озмы не снято, и это же заклятие даёт возможность полноценно использовать её регалии для злого волшебства. Меня заворожила красота комбинации, я стала жертвой эстетики. Озма, хоть и под личиной Урфина Джюса, меня переиграла. - Как снять заклятие? - невежливо перебила Элли потоки её красноречия. - Зачем? - хриплым шёпотом спросил Урфин. - Что значит "зачем"? - возмутился Чарли. - Злое волшебство и его последствия причиняют боль всей Волшебной стране. Даже я, пришелец из-за гор, успел это понять. Озма должна быть Озмой, а не Урфином Джюсом. Урфин в отчаянии схватился за голову: - Народ, вы на меня хоть посмотрите, а? Какая из меня Озма? Я похож на вечно юную принцессу? Нет, правда? Даже не внешне - характером, который доставил вам всем столько слёз, особенно тебе, Нимми... - Как сказать - характером, - ответила Нимми Эми. - Ты ведь окончательно всё понял после моих слов о "тринадцатилетней девочке", правда? - Правда. Но ты же слышала от Бастинды, что стало с этой девочкой за тридцать лет. И всё это тоже правда, только она ещё подробностей не знает. Поэтому и сказала совершенно правильно много лет назад: "Этой девочки давно нет". - "Как бы нет", - многозначительно поправил его Чарли. - "Как бы". Но почему мне сейчас кажется, что она возвращается? - Именно что кажется... Мне что-то прочистило мозги - то ли проглоченная пилюля, то ли все эти дни, проведенные с вами. Я теперь могу непредвзято смотреть на себя со стороны. Но это не значит, что глазами Озмы. - Ты не о том думаешь, - покачала головой Элли. - Стелла для спасения твоей жизни пожертвовала свободой. Расколдовать тебя необходимо прежде всего ради неё. Урфин опустил глаза: - Вот видишь - я думаю только о себе. Как я могу стать доброй феей, если доброе волшебство основано на альтруизме? - Но попытаться-то можно? Бастинда с интересом прислушивалась к разговору. - Так я не поняла, - сказала она наконец, - предложение остаётся в силе? Вы отпустите меня в изгнание, если я расскажу, как расколдовать Озму? Возражений ни от кого не последовало. - И я с тобой, если ты не против, - сказал колдунье филин. Урфин с болью посмотрел на него, но тот демонстративно отвернулся. - И чтобы в место, выбранное мной самой! - осмелевшая Бастинда начинала откровенно наглеть. - Принимается, - кивнул Страшила. Старуха лукаво ухмыльнулась: - В общем-то, могли бы и сами догадаться - это куда проще, чем пронзить Озму в Урфине. Просто надо вручить ему все регалии. Одна незадача: кроме диадемы и башмачков в их число входил ещё серебряный свисток. Где он, я не знаю. Найдёте - сможете расколдовать. - А что его искать? - рассмеялась Элли. - Вот он! - Ну вы и хитрецы! Опять меня переиграли... Тогда за чем остановка? Вручай их, хранительница... Элли выжидающе смотрела на Урфина. - Всего каких-то пару часов назад я с радостью готовился сесть на этот трон, а теперь... Хорошо, только ради Стеллы. В конце концов, если я окажусь плохим правителем или диктатор...кой, всегда ведь можно отречься, да? - Диктаторы не отрекаются, - заметил Чарли. - Их свергать приходится. Но ты не переживай - с этим, если что, поможем. Кагги-Карр дорогу в Канзас помнит. Урфин расхохотался так искренне и радостно, как, пожалуй, никогда в жизни. Уж точно никогда прежде на его памяти не смеялись его чёрные колючие глаза и не стояли в них слёзы. - Ну спасибо, друг! - хлопнул он моряка по плечу. - Теперь-то я спокоен... Хорошо, что его запомнят смеющимся. Хорошо, что он сам запомнит себя таким, прежде чем растворится в этой непонятной и никому ещё не знакомой Озме. Жизнь прожита не напрасно, коль скоро в ней были эти несколько секунд. Их, конечно, могло быть больше, но в качестве яркого финала тоже ничего так. А Озма уж пусть принимает эстафету. Повесил на шею свисток, надел диадему. - Активируй невидимость, - подсказала Бастинда. Урфин нажал на звёздочку с монограммой Oz и исчез. Элли переобулась, выставила серебряные башмачки. - Маленькие они какие-то, - откликнулась пустота ломающимся мальчишечьим голосом. - Они подстраиваются, как и обруч, тупица! - раздражённо объяснила волшебница. - Думаешь, у Гингемы был один размер с Элли? Башмачки исчезли. Все напряжённо вглядывались в пустоту, но ничего не происходило. - Урфин? - робко нарушила молчание Элли. - Сейчас, пару секунд, - разлился по воздуху нежный девичий голосок, словно перезвон крошечных колокольчиков. - Кажется, я одета и, кажется, прилично... Следом голос материализовался в девочку в лёгкой белой мантии. Моложе Стеллы, совсем ребёнок и очень милый. Взгляд из-под серебряного обруча блестит застенчиво и робко. - Ну вот, как-то так, - встряхнула она густыми локонами, струящимися по плечам. - Странное ощущение, конечно... - Я выполнила обещание? - Бастинда попыталась отвлечь всеобщее внимание от Озмы на свою судьбу. Но принцесса даже не удостоила её взгляда. - Гуамоколатокинт, - произнесла она без запинки, - я предлагаю тебе остаться. Ты в прошлой моей жизни был единственным существом, которое я могла считать своим другом - и до сих пор хочу верить, что это было хоть немного взаимно... Филин снова завращал головой, решительно и энергично: - Нет, Озма. Водиться с доброй феей мне совсем не понятиям. И вне характера тоже. Лучше изгнание. - Очень жаль, - печально сказала девочка. - Изгнание, значит... В изгнание, Бастинда, ты отправляешься без волшебства. Зонтик и "глаз-алмаз" я конфискую. При этих словах лиловый зонтик вырвался из рук колдуньи с такой силой, что она никак не могла его удержать. Вытаращенный левый глаз потух, а бельмо на правом исчезло. Бастинда глядела на мир двумя обычными глазами. И не было в них теперь былого нахальства. - Мы так не договаривались! - Мы вообще не договаривались о деталях, - ответила Озма, поймав зонтик. - Помнишь, чьи слова? А место изгнания ты уже выбрала, когда отправила туда моих (дерзаю называть их так) друзей. Как видишь, я тоже не чужда эстетики и изящной игры слов. - Нет! - завизжала Бастинда, вмиг лишившись остатков спеси. - Только не туда! Я боюсь темноты! Алые губы Озмы растянулись в холодной злой улыбке. - Бастинду и Гуамоколатокинта - в Долину Смертной тени! - выдохнула она, трижды щёлкнув каблучками и "ножницами" пальцев. Вихрь подхватил колдунью и филина, растаяв без следа. - Это жестоко, Озма! - сказала Элли, качая головой. Принцесса виновато опустила взгляд. - Элли, я понимаю, что я теперь добрая фея и всё такое, должна соответствовать... Но весь мой жизненный багаж - это опыт Урфина Джюса, с которым ещё предстоит долго разбираться и переосмысливать. А интуитивно, оказавшись в родном расколдованном теле, я каждой клеткой ощутила одно: передо мной убийца моего отца... Из Долины Бастинда выберется, если захочет, барьера там больше нет. С ней ещё проводник, для которого темнота родная стихия. А почувствовать себя в вашей шкуре ей будет полезно. Ты меня не осуждаешь? - Как я могу? Я ведь не была на твоём месте... - Спасибо, хранительница, - серьёзно сказала Озма. - Мне это в самом деле очень важно. Я обязательно отращу милосердие и сострадание, но надо понимать, что это не происходит мгновенно. Даже у волшебниц. К сожалению, не всё подвластно чудесам. Она перевела сияющие глаза на Нимми Эми. Было радостно видеть, что взгляд девушки, начавший оттаивать ещё в Долине, продолжал это делать, пусть медленно и настороженно. - Нимми, мне жаль, что будучи Урфином я так и не набралась смелости извиниться перед тобой за всё. Если можешь, прими извинения сейчас и не сочти их запоздалыми. Мне действительно хотелось быть твоим другом - просто другом, не более. Увы, понятия о дружбе у меня были странными, а упрямство в достижении своих целей заслуживало лучшего применения. Буду счастлива, если когда-нибудь мы сможем стать подругами. - Понимаешь, Озма, после того, как мне больше не надо было избегать Ника и прятаться от него, все прошлые обидки стали совсем несущественными и смешными. И именно тогда я смогла посмотреть на Урфина непредвзято и начала его немного понимать. Если для тебя это важно. А Озма мне не сделала ничего плохого. И вообще я её пока что не знаю. Да и ты сама, полагаю, тоже. Будем узнавать тебя вместе. - Но ведь я всё тот же Урфин, - настаивала Озма. - Тот, да не тот! - прогремел с пятиметровой высоты голос Тилли-Вилли, срезонированный куполом. - Хорошо сказано, малыш! - рассмеялась Нимми. - Поэтому смысла топтаться по прошлому я не вижу, а будущее зависит только от нас. Забегать вперёд тоже не нужно. Они с Озмой даже поцеловались - формально и отстранённо. Губы Нимми были холодными и отдавали железом. - Озма, - застенчиво спросил Тилли-Вилли, - а я могу называть тебя если не папой, то хотя бы мамой? Девочка обворожительно улыбнулась: - Конечно, если хочешь. Я-то знаю, каково чувствовать себя сиротой. А вот феей себя до сих пор не чувствую. Натворить какое-нибудь чудо? А, знаю! Озма изящно взметнула руки, словно в танце, и щёлкнула пальцами. На секунду рубины серебряной диадемы превратились в изумруды. Просто подмигнули зелёным - но следом изумрудная волна пошла по всему тронному залу. Белый мрамор становился зелёным, куски хрусталя - изумрудами, и когда весь зал, кроме притаившегося за троном фургона, преобразился, волна выплеснула за окна и покатилась городом. Мостовые и нижние этажи домов зазеленели, сверкая изумрудными искорками. - Это тоже иллюзия, - грустно сказала девочка в ответ на восхищённые взгляды. - Действует в пределах города. Вообще-то добрым феям иллюзии создавать крайне не рекомендуется. Но я фея всего каких-то полчаса, да и возраст удачный, когда ещё простительны маленькие шалости. В конце концов, я лишь поддерживаю иллюзию Гудвина. Зато теперь можно не заморачиваться с очками. - Фарамант не согласится, - хмыкнула Элли. - Очки - это вся его жизнь. Из присутствующих только Дин Гиор, который был в очках, не заметил разницы. Но судя по лукавой улыбке, затерявшейся в густой капитанской бороде, что-то заподозрил. Впрочем, спецэффекты на этом не закончились, хотя уже не по вине Озмы. Вихрь и мрак в северном конце тронного зала. Гламурное розовое облачко в южном. Виллина и Стелла снова столкнулись лицом к лицу и обе остались не в восторге от этого обстоятельства. - Моя книга поведала о происходящем, и я поспешила поздравить принцессу Озму... - Мой ящик показал, что я теперь могу лично явиться в Изумрудный город с поздравлениями... - Нет, сёстры, - отрезала Озма. - Поздравления принимаются только после того, как вы помиритесь. - А девочка зубастая! - усмехнулась Виллина. - Это же хорошо! Наши врагиньки, сами того не желая, дали Озме отличную закалку. А ещё иммунитет ко злу. - Посмотрим. Палка-то о двух концах, - осадила старушка безудержный оптимизм Стеллы. Они обменялись рукопожатиями и поцелуями, ещё холоднее, чем Нимми с Озмой. - А всё-таки нам тогда надо было объединить усилия, - сказала упрямая Стелла. Виллина скептически покачала головой: - Слишком большой был риск. Будущее Волшебной страны хрупко и не определено. Даже предсказание, которое дала в прошлом году Элли моя книга, было не только условным, но и стохастическим. Я не стала расстраивать девочку, озвучивая его полностью, но её путь домой мог оказаться гораздо длиннее и драматичней. А главное, в этом случае погибала Бастинда, унося в могилу тайну Озмы на многие десятилетия. - То есть я бы ещё десятилетиями оставалась Урфином Джюсом, а Стелла заточённой в Розовой стране? - вздохнула Озма. - Получается, что так. Хотя в дальнейшем, в постканоне, всё должно было закончиться благополучно. - Но почему же вы мне этого не сказали, сударыня? - удивилась Элли. - Ведь я могла бы повлиять на правильный ход событий. - В том-то и дело, дитя моё, что нет. Информация о будущем всегда даётся таким образом, что на него нельзя повлиять, а стохастические прогнозы - с неопределённой точкой развилки. Это древний магический закон мироздания. Только теперь, постфактум, книга открыла мне, что благоприятное развитие событий обеспечил этот вот чёрный герой, который глядит на нас блестящими глазами и радостно виляет хвостом. Всего лишь тем, что оказался на этом самом месте во время вашего разговора с Гудвином. - Я даже знаю, как именно он это сделал, - хитро улыбнулась девочка. - Но значит, я действительно могла отправиться сражаться с Бастиндой? И победить её? Не представляю... - А этого и не надо представлять, дитя моё, - сказала Стелла. - Пройденные нами пути могли быть совсем другими, но они таковы как есть. Просто надо идти дальше и не сворачивать. - Как по дороге из жёлтого кирпича... - Точно. В стороне от пути ещё не раз встретятся и замки людоедов, и коварные маковые поля. Но верные друзья всегда помогут друг другу вернуться на дорогу. Это тоже древний магический закон. Волшебницы ещё некоторое время беседовали с Озмой, вводя её в курс волшебных дел. Недолго - Договор фей оставался в силе, и им надо было возвращаться. Впрочем, Озма предложила заключить новое соглашение. А потом Изумрудный город погрузился в многодневные торжества по случаю интронизации Озмы, с танцами и магическими фейерверками - в создании последних принцесса неожиданно для самой себя обнаружила немалый художественный талант. Сама, впрочем, почти не участвовала во всеобщем веселье, охватившем городские улицы, где даже на амнистированных Кабра Гвина и Энкина Фледа почти никто не глядел косо или осуждающе, принимая их на равных в общий круг. Каблучки серебряных туфелек то и дело звенели, и её белая мантия мелькала по Волшебной стране невесомым облачком. Лично отправилась в Фиолетовую страну забрать на праздник Лестара, а в Голубую за Премом Кокусом и заодно Ку Клипом (суровый кузнец не любил вечеринок, но мастер Лестар уж очень хотел с ним познакомиться). Посетила Лисоград, где вызвала свистком Рамину и памятью отца скрепила вечный Договор о дружбе между лисьим и мышиным народами. Вместе с Чарли крепко жала лапы и целовала морды каждому участнику звериного войска, а с львиной четой договорилась сразу по окончании праздника отправиться освобождать Заречный лес от дракопаука. Снова перенеслась в Голубую страну, теперь с Топотуном, и посетила каждого, кого чем-то обидела, будучи Урфином Джюсом (а таковых оказалось ох как немало), принося извинения и подарки. Детское тело с даром вечной юности было полно сил и энергии, хотелось воротить горы. Житейский опыт Урфина ехидно подсказывал, что жизнь вскоре непременно возьмёт своё и поставит на место. Но это будет потом. В конце концов явилась на пир в самом его разгаре. Туда были приглашены старики, заставшие Пасторию. С блеском распахнутых глаз девочка жадно внимала их рассказам об отце, который правил народом в чистоте и беззлобии сердца и водил его мудрыми ладонями. Назначила всех своими советниками, потребовала сразу одёргивать её, если начнёт поступать не по его принципам. Элли в праздничной суматохе не сразу вспомнила о Золотой Шапке. Вызвала Летучих Обезьян, чтобы исполнить своё обещание. Растроганный Уорра присягнул Озме на дружбу, а та, разумеется, опять вызвала Рамину с мышиной оравой, заставив помириться и эти два народа. Обезьяны и мыши присоединились к пирующим, и во дворце стало совсем весело. Впрочем, Озма с Элли вскоре сбежали под шумок в фургон, так и оставшийся стоять в тронном зале, где до утра провели время в разговорах. На следующий день принцесса попыталась приступить к государственным делам и тут же столкнулась с небольшой заминкой. Она планировала назначить Страшилу соправителем от своего имени к Прему Кокусу в Голубую страну, а Железного Дровосека - к Лестару в Фиолетовую. Это выглядело логично: в аграрной стране жевунов никогда не было проблем со свежей соломой, а блеск никелированного корпуса Ника так восхищал мигунов. Однако Дровосека и Нимми Эми охватила тоска по родине. - У вас же там и родственников нет, кроме Нимминой тётки, - удивлялась Озма. - Да и друзей, кроме Ку Клипа, тоже особо нет. Но вот, лежит сердце. Чьё сильнее, мы уже и сами запутались. Мы ведь всё время вместе - за все дни разлуки. Страшила же оставался кос-мо-по-ли-том ("Где же мой дом - на поле, у портного или у сапожника?" - озадачил он Элли вопросом ещё в прошлом году) и, судя по тому, что охотно продолжал носить мигунский костюм, против назначения в Фиолетовую страну ничего не имел. - Как я уже говорил, Фиолетовая страна - не Изумрудная, - протягивал он Чарли на пухлой ладошке довольно крупный изумруд. - Этот настоящий, не ил-лю-зор-ный. Украшал мою шляпу, отвалился, когда я прятался от Летучих Обезьян. Теперь мне положено носить аметист, так что возьми его как прощальный подарок. - Я обязательно сохраню его на память, - сказал моряк, нисколько не кривя душой. Он и без того получил столько ценных подарков и от мигунов, и от Озмы, что мечта снарядить на Куру-Кусу собственное судно превратилась из мечты в ближайшие планы. - Что ж, к жевунам так к жевунам, - сказала Озма Железному Дровосеку. - Первым заданием будет исправить лица дуболомам зелёного взвода. Справишься? - Верный топор и настоящее сердце не должны подвести. - Отлично. А я займусь остальными. Если, конечно, мои руки не разучились держать инструмент, - принцесса с сомнением посмотрела на розовые ладони, не знавшие мозолей. Празднование, хоть и не с таким буйным размахом, как в первые дни, продолжалось уже неделю. Но почему всё печальнее становились лица друзей с приближением неизбежной разлуки? И почему печальнее всех была Озма? Спросите у неё сами. Если осмелитесь. Ранним утром принцесса вышла с гостями из-за гор на широкий балкон с южной стороны дворца, превращённый ею в огород для отдыха от государственных дел. Под ногами просыпался город, утомлённый затянувшимся праздником, за стеной угрюмо возвышалась Дозорная башня и, сколько мог охватить взгляд, простирались бескрайние пшеничные поля Изумрудной страны. Активировав на диадеме невидимость, Озма взяла за руки моряка и Элли, прижимавшую Тотошку: - Несите нас в Канзас, на ферму Смитов. Серебряный перезвон каблуков. Три шага. Вихрь. Солнце заискрилось на небе огненной дугой. Домик - рукой подать. Озма отпустила руки, оставаясь невидимой. Утративший дар речи Тотошка принюхивается к месту, где она должна стоять. - Прощайте, друзья! - в хрустальном голосе печаль, как глубокая трещина. - Ой, - разочарованно протянула Элли, - я думала, ты хотя бы с моими родителями познакомишься... - Нет, сестричка. Я даже видимой не становлюсь, потому что в Канзасе нет места чудесам. Мне очень больно расставаться с вами. Вы сделали меня тем, кем я должна быть. Своим примером расколдовали мне душу задолго до телесной метаморфозы. В этом, видимо, и заключалась главная миссия хранительницы Регалий. - Значит, мы больше не увидимся? - в голубых Эллиных глазах стояли слёзы. - Связавшее нас феерическое чутьё подсказывает мне, что увидимся, и ещё не раз. Но боюсь, очень нескоро. Судя по тому, как моментально Тотошка потерял интерес к месту, откуда звенел хрустальный голос, помчавшись к домику, Озмы там больше не было. Элли бросилась за ним вдогонку. Чарли с улыбкой проводил взглядом девочку и пёсика, хромая следом. Деревяшка неприятно отдавала подзабытой в Волшебной стране болью. Добро пожаловать в Большой мир! Впрочем, без всякого феерического чутья моряк почему-то был абсолютно уверен, что Волшебная страна ещё постучится в его жизнь.