Серебряный башмачок, или Если бы Тотошка...

Урфин Джюс всегда умел держать удар. Вот и сейчас ни единая мышца не дрогнула на его лице, хотя никто из присутствующих не догадывался, каких чрезвычайных усилий закаленной воли стоило ему сохранить спокойствие. Годы упорных тренировок по преодолению ненавистной жевунской мимики не прошли даром. Сейчас ему удалось никак не проявить охватившее его смятение. А прийти в смятение было от чего. Круглосуточно охранявший усадьбу голубой второй взвод Непобедимой армии Урфина Джюса в полном составе во главе с капралом Бефаром поленницей лежал связанным у входа во двор и тупо таращился на Повелителя стеклянными глазами. Непрошенные гости, оказывается, просто хотят поговорить... Как обычно, в критической ситуации он остался один против целого мира. Филин поспешил улететь, едва началась заварушка. Долбаный клоун куда-то затаился - а скорее всего, тоже сбежал от греха подальше. Прем Кокус, три месяца назад радостно принявший защиту Непобедимой армии и присягнувший ему на верность от лица всего жевунского народа, с такой же лёгкостью переметнулся под новых хозяев и прячет взгляд под широким полями шляпы. И даже верный, потому что глупый Топотун испуганно отпрянул от пламени, вспыхнувшего само собой в руке Одноногого великана. Есть, конечно, ещё пять взводов дуболомов и полтора десятка агентов, которых мог бы позвать филин или даже клоун (до взвода Арума в Когиде он по крайней мере вполне бы добежал, а те уж мобилизовали бы остальных), но Урфин не тешил себя иллюзиями и был уверен, что ни тот, ни другой не станет этого делать. Да и не факт, что они уже не нейтрализованы таким же загадочным и, вероятно, колдовским способом. Он давным-давно не верил в дружбу и почти столько же - в партнёрство. Но оказалось, что подданные и рабы - тоже ненадежная опора, предадут при первой возможности. Или он просто недостоин их иметь? Видимо, он действительно ничтожество и неудачник, обреченный на жалкое прозябание, как долгих три десятка лет пытается доказать ему жизнь, а он до сего дня отчаянно с нею спорит... Теперь сама эта жизнь, то ли судьба, стоит перед ним лицом к лицу в образе гостьи из прошлого, казалось бы, навсегда скрывшейся за Кругосветными горами вместе с Гудвином. В том, кто эта рослая девчонка, в отличие от Кокуса и прочих жевунов смело и с некоторым любопытством глядящая ему прямо в глаза, сомнений не было. Маленький чёрный зверёк у её ног не оставлял им места. Тогда, в прошлом году, они разминулись всего на несколько часов. Весть о том, что прилетевший из-за гор Убивающий Домик - крак! крак! - раздавил госпожу Гингему, застала Урфина в дальнем конце Голубой страны, куда он был послан для досрочного сбора регулярной дани - змеиных голов, пауков и пиявок. Сплетни разносились молниеносно, и Урфин ощутил непонятные перемены раньше, чем узнал их причину. Как и прежде, встречные опускали глаза под его колючим взглядом, но сразу за спиной начиналось странное шушуканье сквозь перезвон бубенчиков на шляпах.. Не от хорошей жизни пошел он в добровольное услужение к Гингеме. Он хороший столяр - к сожалению, слишком хороший, так что сделанная им мебель и сельскохозяйственные орудия наследовали его характер. А какой характер может быть у вечного неудачника, которого с ранних лет не баловала жизнь? Неудивительно, что его изделия не пользовались спросом, а игрушки, которые он одно время тоже пытался вырезать, пугали детей. Урфин жил с огорода, и хотя таких шикарных огурцов и дынь не вырастало ни у кого в округе, обменять излишки урожая на необходимые в хозяйстве предметы было целой проблемой - как из-за сложившейся его репутации, так и из-за близости огорода к пугающей всех жевунов пещере Гингемы. При этом Урфин не сомневался, что обратись он с просьбой о помощи, добрые и радушные жевуны ни за то бы в ней не отказали. Однако все его нутро передергивало от одной мысли о подобном унижении. Он привык всего добиваться сам, своим трудом, и не быть никому обязанным. Если в результате о нем сложилась молва как о нелюдимом колдуне, если его стремление поселиться подальше от людей, то есть поближе к пещере волшебницы в доносимых сплетнях превращалось в их дружбу - то почему бы нет? Жить-то надо. Но выяснилось, что служба Гингеме приносит приятные моменты. Раньше жевуны относились к нему с равнодушием, которое сами называли деликатностью: живёт человек, как сам считает нужным, зачем ему мешать или навязывать что-то свое? Теперь его преследовали страх и отвращение - отблеск тех чувств, которые вызывала у подданных госпожа Гингема. И это ему нравилось, потому что возносило над толпой, массой, для которой он раньше был просто малоприятным чудаком. Одно дело, когда тебя не любят "свысока" и позволяют себе насмехаться чуть ли не в глаза, и совсем другое – когда не любят, но боятся в этом признаться даже самим себе. Теперь он ругал себя за то, что не предложил своих услуг колдунье раньше, впустую потерял столько лет. И разом все рухнуло. Уже узнав причину перешептываний за спиной, Урфин стал резко оборачиваться на них, успевая ловить эмоции на лицах - когда насмешку, а когда странное сочувствие. И трудно сказать, что было обидней. Даже племянница хозяйки, у которой он регулярно останавливался в этих краях, серая зашуганная мышка, которую тётка ему усиленно сватала, - и та впервые за всё время обратилась к нему, с нескрываемым ехидством поинтересовавшись, не должен ли он немедленно вернуться в Когиду и узнать, что случилось с Гингемой или что от неё осталось. И даже не сразу отвела взгляд, когда он злобно на неё зыркнул! Он действительно заторопился в путь, хотя первой мыслью было дождаться темноты, чтобы жевуны не пялились на него вдоль дороги. Но дерзкий взгляд и тон внезапно осмелевшей девчонки смутили его сильнее. К тому же у них были причины, Урфину отлично известные. Домой заворачивать не стал, и вместе с корзинами уже не нужного оброка, которые зачем-то честно притащил, направился сразу к пещере госпожи. Оставалась крошечная вероятность, что слухи, охватившие Голубую страну, окажутся ложными. Впрочем, Урфина она не особо радовала. В дороге он уже решил, что перспектива объявить себя преемником злой волшебницы, воспользоваться её богатством и властью куда лучше, чем оставаться при ней мальчиком на побегушках. Оставался вопрос, как это сделать, как обломать радость некстати возомнившим о себе лишнее жевунам. Пресловутый Убивающий Домик оказался почти у самой пещеры и, признаться, не на шутку испугал Урфина, неожиданно выглянув из зарослей. На запертой двери красовалась свежая надпись мелом "Меня нет дома", сделанная нетвердым детским почерком явно только что. С трепетом бывший слуга Гингемы обошел дом, ставший надгробием его госпожи. Почему-то казалось, что из-под него должны торчать её ноги. Интересно, были ли на ней знаменитые серебряные башмачки? Судя по тому, как спешно она отослала его под надуманным предлогом, затевалось какое-то особенное колдовство, возможно, с их участием. Не увидев ни башмачков, ни каких-либо других реликвий колдуньи, Урфин осторожно направился к пещере, в самой глубине которой за все время верной службы ни разу не был удостоен чести побывать. Мысль поселиться в ней, объявив себя наследником Гингемы, чтобы вернуть страх жевунов, бесследно улетучилась, едва он переступил порог... Наглый филин Гуам язвительно сообщил ему, что серебряные башмачки умыкнул маленький черный зверек неизвестной породы - фамильяр Феи Убивающего Домика, после проигранной битвы которому остальные филины с позором покинули пещеру. Сам он, лодырь и трус, наверняка не участвовал в попытке их защитить. И улетать из пещеры, где под потолком развешаны целые гирлянды дармовых сушёных мышей, тоже пока не собирался. Слова о фамильяре, однако, натолкнули Урфина на мысль сделать филину предложение, от которого тот не в силах был отказаться. Теперь на людях филин Гингемы непременно сидел с мудрым видом на его плече, и Урфин снова упивался вызываемым у окружающих страхом и брезгливостью. За это ленивую птицу приходилось кормить собственноручно пойманными живыми мышами и птенчиками, ломать язык, называя Гуамоко… латокинтом, и выслушивать бесконечные брюзжания о необходимости перейти на гирудодиету, сиречь питание пиявками, если он действительно собирается прослыть волшебником. Несмотря на все эти очевидные неудобства, жизнь под одной крышей с живым существом привнесла новые, ранее незнакомые ощущения, которые нравились Урфину сильнее, чем страх окружающих. Он вынужден был признать, что многие годы тупо страдал от одиночества. И эта неприятная мысль почему-то влекла ещё более неприятное воспоминание о дерзкой жевунье, осмелившейся в тот роковой день глядеть ему прямо в глаза. Ну, как - неприятное... По-настоящему неприятным оно стало чуть позже, когда Фея Убивающего Домика нанесла ему очередной заочный удар... Вообще-то она уверяла жевунов, что никакая не фея, а самая обыкновенная маленькая девочка, которую ураган Гингемы, подкорректированный волшебницей Желтой страны Виллиной, занёс из какого-то Канзаса за горами вместе с домиком в их края. Но этому мало кто верил. Не верил и Урфин. Обыкновенным девочкам не даются просто так в руки волшебные серебряные башмачки Гингемы. Обыкновенным девочкам нелегко преодолеть заброшенную уже несколько лет дорогу из желтого кирпича до Изумрудного города, обзаведясь по пути, как заправская фея, необычной свитой. Наконец, обыкновенных девочек не принимает по первому требованию Великий и Ужасный Гудвин и не улетает вместе с ними спустя две недели на волшебном шаре то ли в таинственный Канзас, то ли на Солнце (здесь показания сорок, от которых эту новость раньше других узнал Гуам...око, несколько разнились), оставляя вместо себя правителем ожившее и наделённое мудрыми мозгами соломенное чучело из их свиты вместе с серебряными башмачками. И уж вне всякого сомнения обыкновенные девочки не возвращаются с Великанами из-за гор, чтобы вступить в борьбу против злой волшебницы Фиолетовой страны Бастинды за Изумрудный город. А между делом шутя нейтрализовать целый взвод Непобедимой армии Урфина Джюса - только для того, чтобы "просто поговорить". - Просто поговорить? - переспросил Урфин. - Это у вас в Канзасе так принято знакомиться? - Смотря с кем, - в тон ему ответил Одноногий Великан. - Видите ли, господин Джюс, я немало поплавал по морям - это такие пустыни из воды, где до берега месяцы пути, а ты с небольшой командой на замкнутом пространстве судна. А ещё я четыре года прожил среди людоедов острова Куру-Кусу и сумел с ними подружиться. Жизнь научила меня понимать человеческую природу. Поэтому я уверен, что если кто-то требует называть себя "Повелителем", а свою армию, не участвовавшую ни в едином бою, "непобедимой", то с ним лучше знакомиться именно так. - Это почему ещё? - Чтобы поставить его на место и отсечь всякие ненужные мысли о своей значимости. Вот вы сейчас убедились, на что мы с племянницей способны. А значит, не станете думать, будто мы просим вашего покровительства - вроде того, которое вы навязали Голубой стране. - Забавно... Скажи мне, друг Кокус, разве я вам что-то навязывал? Старый жевун задумчиво погладил бороду: - Ну, старостой Когиды ты стал никого не спрашивая, и ещё до того, как Бастинда свергла Страшилу Мудрого... - Это лишь свидетельствует о моей прозорливости, - перебил его Урфин. - Я должен был показать возможности моей Непо... моих дуболомов. Иначе как бы вы поверили, что они способны защитить Голубую страну от Бастинды? - А они способны? - улыбнулась феечка Элли. - Нам с дядей Чарли так не показалось... - Есть недоработки. Я работаю над её боеспособностью и численностью. - Работаете? - недоверчиво прищурился Великан Чарли. - Сколько у вас было взводов, когда вы предложили Прему Кокусу своё покровительство? - Четыре. Сорок солдат и четыре капрала, - ответил Урфин. - А за три месяца этого самого покровительства, имея в распоряжении все население и ресурсы Голубой страны, сделали всего лишь два новых взвода? - И этих ушастых агентов, - добавил Прем Кокус. - Которые рыщут по деревням, подслушивают разговоры... Урфин метнул на него гневный взгляд, и лицо старика под серебряный перезвон бубенчиков утонуло в широких полях шляпы. - А как вы думали? Враг не только вне, он и среди нас... - Такелаж и балласт! - Чарли тяжело вздохнув, достал из кармана какой-то артефакт с резким дурманящим запахом и задумчиво повертел его в руках, словно готовясь к колдовству. - Урфин, вы же взрослый человек. Вы в самом деле верите, что среди жевунов могут быть шпионы Бастинды? - Дядя Чарли, можно я спрошу? - вмешалась Элли. - А в то, что Бастинда вообще может напасть на Голубую страну, вы верите? Урфин Джюс пожал плечами: - Напала же она на Изумрудный город? Сменила там власть, регулярно его посещает на своем волшебном зонтике... Несмотря на пресловутый Договор фей. Если он не остановил её в отношении нейтральной территории, почему должен остановить, вздумай она напасть на Голубую страну? Я, кстати, что-то не вижу госпожу Виллину - в этом году добрая волшебница Жёлтой страны не соизволили нас посетить, как в прошлый раз? - Мы с ней уже общались через нашего гонца, - Чарли счел разумным проигнорировать его сарказм. - Ещё в пустыне. Она передавала глубокую обеспокоенность происходящим в Изумрудном городе и действиями Бастинды. - Ах, глубокую... Это сильно меняет дело. О Стелле я, конечно, не спрашиваю - та вообще никогда не покидает Розовую страну. Видите ли, добрые волшебницы связаны клятвой Договора и физически не могут её нарушить. А Бастинда, оказывается, может. И никто её не остановит... - Не все так просто. Вы сами сказали, что Бастинда регулярно посещает Изумрудный город. Раз в три дня на несколько часов - ровно настолько, насколько позволяет Договор. Что она там ищет с таким постоянством? И почему, как нам рассказали, четвёртый месяц держит Страшилу на площадке древней Дозорной башни, всякий раз заглядывая к нему на обратном пути? Урфин молчал. - У вас же есть ответ, не так ли? Он ведь на поверхности, - наставал Чарли. - Думаю, она ищет серебряные башмачки своей сестры Гингемы, которые оставил Страшиле Гудвин. А вы хотите сказать, что знаете, где они? - Конечно, знаем, - ответила Элли. Колючим взглядом из-под сросшихся мохнатых бровей Урфин с интересом обвел своих собеседников: - Значит, вы действительно собираетесь идти отвоёвывать Изумрудный город? - Да. И приглашаем вас присоединиться. Ведь у нас с вами общая цель - защита от Бастинды... - Вы так думаете? Я собирался защищать только Голубую страну и не лезть в большую политику. И то вы показали, что моя армия ни на что не годна. - Почему же? - возразил Чарли. У неё есть потенциал, но совсем нет школы. А мне довелось немного изучить военное дело, так что мы с вами могли бы быть полезны друг другу. - Раскроете секрет, как это вы повязали целый взвод? Колдовство? - Лассо. Оружие коровьих пастухов Дикого Запада. Нет у нас в Большом мире колдовства, Урфин. Поэтому мы и заинтересованы в сотрудничестве с вами. Не в покровительстве, а в равном взаимовыгодном партнерстве и союзничестве. - А чем вы тогда напугали моего Топотуна? Тоже какое-то хитрое устройство? Чарли протянул ему зажигалку. - Остроумно. Похоже на разные штуки, которые делают мигуны из Фиолетовой страны, - заметил Урфин. - Значит, это колёсико просто кресало, а тут фитиль, а внутри какая-то жидкость вроде горного масла, только, наверное, чище и быстрее воспламеняется? - Да, мы во время перехода через ваши горы встречали в скалах радужную плёнку... Вы не задумывались, что если нефть у вас относительно доступна, то деревянная армия плохо защищена? И что она вообще уязвима против огня? Урфин криво усмехнулся: - Да уж не дурак. Думал. Вот только железо мой порошок не оживляет. Просыпал случайно на медвежью шкуру, - кивнул он на слегка осмелевшего после его экспериментов с зажигалкой Топотуна, - она ожила. Чучело попугая. Оленьи рога, - Урфин почему-то почесал поясницу. - То, что раньше было живым. Дерево - оно тоже живое. А я, обрабатывая его, придавал ему характер - водится за мной такая беда. Оживил деревянного клоуна - тут и пришла в голову мысль о больших солдатах. Но когда подрядил первую пару пилить брёвна для новых туловищ, а они умудрились отпилить друг другу руки... - Ты их тогда и назвал дуболомами, повелитель, - впервые подал голос медведь. - Угу, а им это понравилось. Впрочем, сам же решил дубовые головы сделать, чтобы были покрепче... Да, так вот, попробовал тогда оживить пилу, чтобы, значит, сама пилила. Нет, ни в какую: порошок железом даже не впитывается. Мне бы сразу догадаться - я же эти сорняки именно на железных противнях сушил, и когда они высохли в порошок, те его не впитывали... Но сыплю и сыплю, пока его с пилы не стряхнуло на деревянные козлы, которые и ожили... Чарли вдруг расхохотался: - Рифы и мели! Так вот, значит, что за странное существо бегало на рассвете кругами вокруг усадьбы! А мы думали, тоже разведчик какой. Не начинали операцию, пока оно не скрылось. - Гав, а уж меня оно как злило! - Тотошка решил, что молчал слишком долго, раз уже всякие набитые опилками шкуры позволяют себе вставлять реплики в переговоры на высшем уровне. А то, чего доброго, решат, что собаки из Большого мира немые или поражены в правах. - Безголовое создание, - согласился Урфин. - Но дом свой знает, время от времени возвращается. Уж его шугали отсюда и Топотун, и дуболомы... - Значит, порошок? - перебил его Чарли. - Высушенные сорняки? Не заклинание Гингемы какое-нибудь? Настала очередь Урфину ехидно рассмеяться: - Увы, дорогие гости из-за гор. Я тоже не волшебник, как и вы. Огородник я. Занесло откуда-то бурей живучие сорняки. Оказались настолько живучими, что даже высушенные на солнце в порошок способны оживить и медвежью шкуру, и деревянных людей. - Но деревянного человека можно обить железом, - задумчиво сказал моряк. - И сделать достаточно большим. До известного предела, конечно. Надо рассчитать нагрузку, сопротивление материалов... Хотя бы одного бронированного великана для непосредственного единоборства с Бастиндой... Уже это усилит нашу армию. - "Нашу армию"?! - возмутился Урфин. - Когда это вы успели получить от меня согласие, позвольте спросить? - Мне показалось... Урфин снова ощутил себя во главе положения. У него остается свобода сказать "нет" - просто из вредности. И этого права его не лишит ни липовая, ни настоящая фея. А ещё можно поторговаться... - Гингема советовала, когда кажется, съесть сушёную мышь. - Фу! - скривилась Элли. - Не "фу", а прочищает мозги. Я пока не услышал ни одной причины участвовать в вашей авантюре. Если Бастинде не нужен Изумрудный город, а нужны серебряные башмачки... Волшебные вещи могут сами выбирать хозяев. И создавать проблемы тем, кто недостоин ими владеть. Ты, Элли, сама отказалась от башмачков, оставив их Страшиле... - Потому что мы с Гудвином возвращались в Канзас, где нет места чудесному, - объяснила девочка. - Это неважно. Ни Страшилу, ни Изумрудный город они не защитили. Бастинда, как вы утверждаете, их тоже не получила. Пока. Не исключено, что они ищут хозяина. Готовы ли вы к тому, что им могу оказаться я? Сможете отдать их мне? Элли и Чарли растерянно переглянулись. - Не готовы, - удовлетворенно отметил Урфин. - Тогда почему ожидаете согласия от меня? Какое мне дело до Изумрудного города и того, кто им правит? Почему я должен вам помогать? - Трус! - неожиданно донесся с крыльца звонкий голос. Урфин поник и сжался, как от пощёчины.