Happy Boo Year!

Стоило свету исчезнуть, как пятеро шаманов рухнули прямо в снег. Их фуреку рассеялось, и по пространству раскатился единый облегченный вздох.  — Как же хорошо, лежал бы так, — Йо зевнул, — и лежал.  — Ха-ха! Дади дакого и стоид собирадься вмесде, — прогнусавил Лайсерг, у которого снова забился нос. — Индересно, я ходя бы когда-нибудь привыкну к эдому?  — Ни-ког-да, — ответил Хоро Хоро, смотря на серые тучи, — к тому, что происходит вокруг Йо, привыкнуть невозможно.  — Я уже упоминал, что в следующий раз прилечу сам? — уточнил Рен. — Встревать в очередную авантюру ради нас не надо. И бродить по храмам в честь Хао тоже.  — Да это не храм Хао, — лениво начал отнекиваться Йо, — это… долго объяснять, короче.  — А где он, кстати? Шаманы приподнялись на локтях, чтобы оглядеться. Еще минуту назад они стояли в руинах некогда величественного, хотя и своеобразного храма, но сейчас ничего этого не было. Холодный ветер и снег утихли. Они лежали на пустыре, вдали от дороги. Чуть дальше скорее угадывалась, чем узнавалась машина Йо в огромном сугробе. Даже снег лежал ровным пластом, как ранним утром, не было видно ни единого следа, ни бороздочки.  — Сверхдуша, — догадался Йо. — Все это время храм был огромной сверхдушой Тадатомо. Когда он упокоился, она развеялась. Рен откинулся обратно на снег.  — Иногда я думаю, что было бы здорово видеть чуть меньше, — все оглянулись на него с удивлением, и он пояснил: — Не всегда, конечно, но иметь при себе что-то вроде линз или очков. Надел их — и увидел мир глазами обычного человека. Тогда и таких казусов бы не возникало, и в целом жить было бы проще. Чоколав достал откуда-то из недр своей одежды очки ярко-розового цвета.  — Тебе подарить? — с белозубой улыбкой спросил он.  — Так, все, мне это надоело! — Рен вскочил и сделал молниеносное, в его стиле, движение рукой. Шапка с бубоном отлетела в сторону. Чоколав отплевывался от снега. — Я предупреждал!  — Эй, куда на сокомандника! — развеселился Хоро Хоро и тоже метнул снежок в Рена. — Своих в беде не бросаем, понял?  — Я ваш лидер вообще-то! — возмутился Рен, отбивая снежок ногой.  — Устрой дестрой! Долой тиранию! — закричал Хоро Хоро. — Команда Рена переименовывается в команду Белые Волки!  — Это почему это Белые Волки? — обиделся Чоколав. — Почему не Черные Ягуары?  — Идиоты, — прошипел Рен, — зачем вы спорите между собой в присутствии врагов?  — Каких врагов?!  — Таких! — Йо рассмеялся, опрокидывая Чоколава и Хоро Хоро в снег. Они упали втроем, отплевываясь. Йо хотел было подняться, но него тут же высыпали целую, как ему показалось, тонну снега. Он заработал руками, выкарабкиваясь. Когда Йо высвободился, Лайсерг уже спасался бегством. Оказалось, что он бегает не так быстро, зато умеет метко отстреливаться прямо на бегу. Чоколав пригнулся от летящего в него снежка, но следующий попал в грудь Хоро Хоро. Он прижал ладони к груди и упал навзничь прямо в руки Рена.  — Не-ет! — закричал Чоколав. — Только не это! Кто будет смеяться над моими шутками?! Рен некоторое время держал Хоро Хоро на руках, а потом сказал:  — Нормально, Джун пойдет на опыты.  — Чего?! — мигом подскочил Хоро Хоро. — Какие еще опыты! Своих зомбаков на опыты отдавай!  — О чудо! — закричал Лайсерг. — Внезапное исцеление, секретная методика Тао! Пока все были заняты разборками, Йо времени зря не терял. Он потащил за руку Лайсерга за самодельную крепостную стену. Рен подошел к этому со всей серьезностью.  — Наши враги объединились против нас и заняли выгодную позицию! Нам нужны осадные орудия и боезапас!  — Чего? — не понял Чоколав.  — Чего-чего, снежки лепи! Сначала Йо с Лайсергом удавалось отстреливаться, но очень скоро численный перевес начал брать вверх. Закончилось все тем, что Рен ударом ноги обрушил на них снежную стену. Йо с Реном долго спорили по правилам ли это, никто из них не хотел признавать себя побежденным. Хоро Хоро предложил вызвать патча, чтобы он в очередной раз провозгласил между ними ничью. От выражения лиц обоих смеялись все долго и заливисто. В конце концов, они набили полные карманы и шивороты снега и на ватных ногах поплелись к машине.  — Никогда не играл в снежки, — внезапно признался Рен. Он шел с розовыми от мороза щеками и сбитым дыханием, спрятав руки в карманы черного когда-то изящного пальто, сейчас чудовищно измазанного в снеге. Лицо его было расслаблено, и даже брови привычно не хмурились, что выдавало в нем совершенное счастье.  — Что? Совсем ни разу? — опешил Лайсерг. — Не верю!  — И чему вас в вашем клане только учат? — покачал головой Чоколав. Рен не ответил, с серьезным видом глядя себе под ноги, явно думая о чем-то своем.  — Поехали, — сказал с улыбкой Йо, — встречать Новый Год.  — Жирно, — оценил Хоро Хоро, усевшись внутрь машины. Поместились все. — Одобряю.  — Мы на Осорезане дом продали, когда Кино не стало, — пояснил Йо. — Все равно туда никто ездит.  — Да, тяжелое для наших место. Все эти несчастные духи, бр-р!  — Ну и это тоже. По дороге Йо отзвонился Анне. Нужно было сказать, что у них все хорошо.  — Жанна спрашивает, вам помощь нужна? — спросила она после некоторого шума в телефоне. Йо оглянулся назад. — У Хоро вроде… А нет, машет руками, царапина. Все нормально, ничего не нужно. — Йо сбросил вызов и покосился на Рена. — Ты и Жанну с собой притащил?  — А как ты это себе представляешь по-другому? — Рен пожал плечами. — Я в бой, а она дома будет сидеть? Наши жены не из того теста, — не без гордости произнес он. — Анна тоже без дела не сидела. Йо понимающе кивнул. Если бы Анна не призвала шикигами, его бы уже здесь не было. Только интересно, как именно она их призвала без бус? Ладно, с этим он разберется позже.  — Я забыл! — воскликнул Лайсерг. — Я же с собой чай взял! — он достал термос из-под полы своей мантии. — Эрл Грей с молоком. Еще теплый. Хотите?  — Я бы сейчас лучше вискаря бахнул, — признался Чоколав.  — А можно мне чай с молоком без чая? — спросил Рен.  — Ну и черт с вами, мне больше достанется.  — А я не откажусь, — сказал Хоро Хоро.  — Да ты вообще никогда ни от чего не отказываешься, — повернулся к нему Рен.  — Что ты ко мне привязался!  — Соскучился. Давно никому нос не разбивал. У Лайсерга от смеха чай пошел носом. Йо вел машину, широко улыбаясь. Он чувствовал, что путь обратно будет куда короче. Их хранители параллельно обсуждали что-то свое, и их разговор можно было слушать на фоне вместо исторического радио.  — А как, кстати, дела с кланом? — Йо скосил глаза на рядом сидящего Рена. — Мирный договор пришлось отложить?  — Оставил все на Джун. — Призрачная улыбка Рена потухла. — Формально она дочь клана и имеет такую же власть, как и я, но они могут не послушать женщину, пока она не докажет свою силу. Признаться, мне тревожно.  — За Джун?  — За проверяющих! Машина в очередной взорвалась смехом. Даже Рен позволил себе вновь улыбнуться, осознав абсурдность сказанного.  — А вы заметили, — чуть позже спросил Лайсерг, — как мы повзрослели? Вы вообще почувствовали это?  — Не, я до сих пор тот же! — Хоро Хоро закинул руки за голову. — Только на работу хожу.  — У меня так странно, — сказал Йо, — думаю, вроде бы только вчера Турнир закончился, а потом смотрю на Хану и понимаю: нет, не вчера. Совсем не вчера! Путь назад прошел быстро и шумно. Домой они прибыли к вечеру. Многие незнающие люди думали, что «Фунбаре Онсен» — удивительная гостиница. Горячие источники и традиционная японская обстановка, конечно, делали свое дело, но было в ней еще что-то, чего нельзя было описать словами. Это «что-то» витало в воздухе и сглаживало беды, исцеляло все раны, что были на душе и теле. На самом деле все было не совсем так. Точнее, совсем не так. Удивительной была не гостиница, а хозяева, которой ей владели. Люди, которые могли спокойно существовать вместе с десятками духов, терпеть Канну, носящуюся с восторгом туда-сюда с гирляндами и маленькими Сантами. Они с одинаковым радушием были рады и главе клана Тао, и начинающему комедианту. Здесь кровные враги могли сидеть за одним столом и смеяться с совершенно несмешных шуток Чоколава, поедать за обе щеки блюда Рю и иронизировать над этой ситуацией одновременно. Здесь правила сила ощутимее всех фуреку вместе взятых. Поэтому Йо почти не удивился, когда на улицу выбежал Хана с криками:  — Па-ап! А меня дядя Хао на плечах катал! Только он делся куда-то потом. Собственно говоря, никто почти не удивился. Только Лайсерг ощутимо посерьезнел, но не сказал ничего. Эти стены видели и не такое.  — Хана, он не дядя, он король.  — Нет, мама сказала, что теперь он дядя Хао! — Ну раз мама сказала... Встречать их вышла Жанна. С того времени, как они не виделись, она успела обрезать волосы и поменять наряды с пугающим количеством оборочек на лаконичное платье, но улыбка у нее осталась та же — искренняя и частая, которая резко контрастировала с вечно нахмуренным Реном. На руках она держала светловолосого полугодовалого ребенка с очень серьезным лицом.  — Рен, ну наконец-то! Ох, здравствуйте! — Жанна обвела всех взглядом. — Рада вас видеть! Первым дошло до Лайсерга.  — Ух ты!  — Ну нихрена себе! — вторым отмер Хоро Хоро. — Да когда вы успели-то! Твой?!  — Мой! — авторитетно сказал Рен, беря сына на руки. Йо могло показаться, но ребенок еле замено кивнул, будто бы позволив, чтобы его взяли. Йо вспомнил слова Рена про «нечто большее» и понял, что он имел в виду.  — Да у вас же одно лицо!  — И характер, — вздохнула Жанна. — Это что-то!  — Теперь дочь надо! — не унимался Хоро Хоро. — Когда за вторым?  — Вы привыкайте, — хмыкнула появившаяся в дверях Анна, — он еще года три к вам приставать будет.  — Еще чего! — возмутился Рен. — Тебе надо — ты и плодись.  — Не, — Хоро Хоро склонился над ребенком, — я детей очень люблю, когда они чужие, а свои мне противопоказаны. Ух, хватка какая! — Хоро Хоро попытался выдернуть палец из детского кулака и не смог. — Да, Рен, генетическую экспертизу здесь делать точно не надо. Чоколав прыснул в кулак.  — Жанна, не обижайся, он у нас немного дурачок.  — Что? Да я не в том смысле! Жанна хихикнула и чмокнула закипающего Рена в щеку, который тут же оттаял. Когда она отдала ребенка слугам, все решили пойти на новогодний фестиваль. Йо категорически отказался садиться за опостылевший руль, лететь на духах было опасно, поэтому к всеобщему восторгу они решили ехать на метро. Хоро Хоро постоянно подшучивал над Реном, что он едет на нем впервые в жизни. Рен держал под руку жену, только иногда огрызался и даже стойко перенес анекдот от Чоколава про сына арабского шейха и поезд. Хана крепко сжимал папину руку в левой руке, а мамину — в правой, и много-много говорил, что хочет купить и где побывать. Туристов на фестивале оказалось больше, чем японцев, но это никого не смущало. Разбившись на постоянно меняющиеся группы, они ходили между прилавков, покупали очень вкусную и очень неполезную еду, что-то обсуждали и очень, очень много смеялись.  — Только снова не японская еда! — притворно взвыл Чоколав, доедая осьминога на шпажке. — Я за Турнир до конца жизни ее наелся!  — Вообще-то я китайскую заказывал, — напомнил Рен.  — Да какая разница! Задрав голову, Йо увидел тяжелое низкое небо с редкими звездами. Хорошая погода была уже большой удачей, и он улыбнулся хотя бы этому.  — Пойдем! — Анна куда-то потянула его. — Я кое-что вижу! Как в детстве, смотри!  — Что? А! — Йо рассмеялся. — Кабинка для фотографий? Анна!  — Хочу туда, бери Хану, пошли быстрее! Хана фотографироваться не хотел, и фотографии вышли невероятно дурацкими, но Йо даже не удивился, когда некоторое время спустя случайно увидел их все в бумажнике Анны. Потом они отстояли очередь в храм, чтобы загадать желание. Почти никто из толпы людей не был по-настоящему верующим, и ни один шаман не смог бы назвать верующим себя, но они все загадали по желанию, прокрутив сто молитв за отполированную деревянную ручку.  — Салют! — закричал Лайсерг. — Смотрите! Все они видели вещи гораздо грандиознее и масштабнее салюта, но сейчас каждый из них смотрел на него завороженно, потому что весь этот день отдавал волшебством и уютом. Вернулись они домой поздно ночью, и ложиться спать было уже слишком рано. Хана заснул по дороге обратно, а может быть просто притворялся, но Йо все равно на руках отнес его в кровать. Потом они сидели за столом, ели, во что-то играли, говорили, снова ели и не думали совершенно ни о чем серьезном, кроме Рена, который постоянно проверял телефон, но его великодушно прощали.  — Я один до сих пор не понимаю, как это произошло? — спросил Хоро Хоро.  — Ты о чем? — спросил Хао. Он взял с предложенного Канной блюда очередное пирожное. Йо заметил, что он неравнодушен к сладкому.  — О тебе! Какого черта ты вообще здесь делаешь?! Хао пожал плечами.  — Я встретил Новый Год с Люциусом и Опачо, а потом решил к вам заскочить.  — А где они сейчас? — спросила Мати.  — Не поверишь, в Африке, — слизав сливочный крем с пальца, ответил Хао.  — Зачем? — удивилась Канна.  — По моей воле.  — Мне кажется, или ты должен в такую ночь работать, а не отдыхать? — спросила Анна.  — Тебе кажется. — Хао положил остатки пирожного и вытер руки салфеткой. — Видите ли, сегодня — точнее уже вчера — произошло одно маленькое чудо. Одна душа просила за вас, — король откинулся назад и оглядел всех присутствующих, — и просила очень искренне, так что… — Хао издал смешок, — я решил сегодня побыть Сантой. Бороду из ваты цеплять не буду, увольте, но несколько желаний исполню. Без подвоха, счастья всем, причем не даром, а вполне заслуженно, что гораздо приятней. В пределах разумного, конечно. За столом впервые стало тихо. В этой тишине было слышно, как Йо выбивает дробь пальцами по столешнице. Первым ожил Рен.  — Мне лично ничего не нужно от врага. Хао склонил голову на бок и как-то странно, по-лисьи прищурил глаза. Телефон, лежащий перед Реном, зажегся и завибрировал, он мгновенно схватил его.  — Да, Джун?!.. В смысле? — Рен встал на ноги. Он долго слушал сестру, чуть приоткрыв рот. — Я не верю, — прошептал он и улыбнулся так широко, как не улыбался никогда. — Ты шутишь! — Он быстро закрыл динамик. — Все кланы шаманов Китая перед духами присягнули мне на верность! — он от радости коротко поцеловал жену.  — И даже Циванг? — с неверием переспросила Жанна. Рен кивнул. — Это значит никаких клановых войн, никогда? Никаких осад, нападений, киллеров? — Рен закивал, как китайский болванчик.  — Джун, делай все, что посчитаешь нужным, — он выбирался из-за стола. Жанна вышла следом. — Традиции? Скажи, что я плевал на… Моя ты умница, горжусь тобой! Тишина за столом становилась тяжелой. Всем было понятно, кто это сделал, но никто не понимал зачем. Хао с совершенно безмятежным видом отхлебнул кофе.  — Внимание! — Чоколав встал с места. — Шутка, чтобы разрядить обстановку. Как называется Дух Огня, когда на нем летит команда Хао? — Чоколав с видом заправского комедианта выждал несколько секунд. — Звездолет! Некоторое время не происходило ничего, а потом Ханагуми одновременно прыснули. Даже Мари смеялась, закрыв лицо руками.  — А ты смешной, тебя я убью последним, — Хао салютовал Чоколаву остатком пирожного. Чоколав с отсутствующим выражением лица смотрел то на него, то на Ханагуми.  — Смешной? Я правда сейчас смешно пошутил, да?  — Вполне сносно.  — Офиге-еть! Пойду на Рене испытаю!  — Покойся с миром, — вздохнул про себя Лайсерг. Хао вытирал руки салфеткой.  — Кто следующий? Хорокеи, как насчет тебя? — Испуганный синий взгляд встретился с черно-карим. — Честно сказать, приятно удивлен. Я думал, ты попросишь денег.  — Мечтать нужно о великом, — уверенно ответил Хоро Хоро, но потом отвел взгляд, — хотя деньги, конечно, это да… Земля стоит дорого.  — Тогда почему бы не совместить? — Хао задумался. — Взять хотя бы Африку, там все гораздо дешевле. Да-да, я в курсе, что для белокопытника нужна влага, но ведь это не проблема для шамана, у которого хранитель — Великий Дух Дождя, верно? Проблему с нехваткой питьевой воды и работы тоже заодно решить можно. — Хао прищурился, что-то прикидывая. — Как насчет фермы белокопытника прямо в центре Сахары?  — А как же экосистема? — осторожно поинтересовался Хоро Хоро. — Климат, почва?  — Спасибо, что подумал об этом, — Хао мягко улыбнулся, в его глазах появились светлые искры, какие бывали у Йо, — но не надо. Я обо всем позабочусь, твое дело за малым. Люциус уже ждет тебя. Хоро Хоро оглянулся на хранителя. Короро на его плече отплясывала радостную чечетку и посылала в него воздушные поцелуи. Маленькие голубенькие сердечки отрывались от ее губ и оставляли на щеке Хоро Хоро следы в виде снежинок.  — Нам предстоит много работы, но когда это мы от нее отказывались, да, Короро? Насколько Йо мог судить, следующим должен был быть Лайсерг. Все это время он гонял единственной во всей гостинице и припасенной специально для него вилкой маленького осьминожка по тарелке. С тех пор, как Хао появился за столом, он не съел ни одного куска. Догадавшись, что очередь дошла до него, Лайсерг перестал мучить еду и с тихим звоном отложил вилку в сторону.  — Ты ведь понимаешь, что это бессмысленно? Что бы ты сейчас ни сделал, я не стану относиться к тебе лучше и желать твоего уничтожения все равно не перестану.  — А разве я преследовал такие цели? — Хао не переставал улыбаться. — Большая часть шаманов видала меня в гробу в белых тапочках, но это не мешает мне платить по счетам, — с этими словами Хао протянул ему декабрьский выпуск «Тайм». — Расследовать международную сеть подпольной торговли детскими органами дорогого стоит. Твой отец когда-то не смог. «Тайм» признал людьми года команду информационного бюро, так называемых «Судей». На обложке была фотография Лайсерга. После секундного колебания он принял журнал.  — Этому выпуску уже месяц. Как ты это сделал?  — Это элементарно, Дител. Я ведь Бог. Лайсерг дрожащей рукой отложил журнал в сторону. Он был бледен, его прослезившиеся изумрудные глаза сверкали в сиянии ярких гирлянд.  — Они гордятся тобой.  — Спасибо, — тихо сказал Лайсерг, и только один Хао знал, каких усилий ему это стоило. Наконец, Хао перевел взгляд на брата. Йо чувствовал этот взгляд всей своей сутью, но не смел посмотреть ему в глаза. Это было слишком тяжело для того, кто понимал его больше всех в этом мире. Йо боялся увидеть в зрачках свое собственное отражение.  — Пойдем поговорим? — неожиданно произнес Хао. Улыбка его померкла, и уже не было чувства, будто он просто забавляется с ними. Йо пожал плечами, вставая. Все их разговоры до того были неловкими. Йо слишком хорошо чувствовал Хао, но боялся признать это. Хао был слишком отстранен, чтобы убеждать его. На улице было красиво. Новогодние гирлянды и салюты горели в сиянии синих предрассветных сумерек. Год начинался хорошо. Насколько хорошо, что это даже настораживало. Йо слегка передернуло от прохлады: накинутая на плечи куртка была холодной и не особо грела.  — Значит, Рен с Жанной пожелали мира, Хоро Хоро — дом коропоккуру, Чоколав захотел чувство юмора, Лайсерг всегда мечтал превзойти своего отца, а ты ничего? — Хао облокотился на деревянную перекладину крыльца. — Я даже не знаю, что может быть более похожим на тебя. Йо закинул руки за голову, как делал всегда, когда чувствовал себя неловко.  — Откуда ты знаешь все это? Ты же больше не читаешь мысли. — Хао покосился на него смеющимися глазами, и Йо сам осознал глупость своего вопроса. — А, понял. Храм. Мы загадывали желания. Кстати, а что пожелала Анна?  — Здоровья тебе и Хане, так что после сегодняшних приключений ты точно не заболеешь. И Лайсерга я заодно подлечил, не то уже не мог слушать его.  — Блин! — Йо звонко хлопнул себя по лбу. — Теперь мне стыдно, что я не подумал об этом.  — Так что? — Хао протяжно зевнул и с явным удовольствием потянулся, как обычно делали люди после тяжелого, но успешного дня. — У тебя еще есть шанс. Только не желай мира во всем мире или чего-то такого! Сразу говорю, что выполнять не буду. Йо заразился его зеванием и тоже с удовольствием потянулся. Некоторое время они разглядывали друг друга, стоя в зеркальных позах, и когда Хао уже захотел поторапливать его, Йо ответил:  — А чего хочешь ты? — Хао нахмурился, и Йо пояснил: — В Новый Год или День Рождения все просят у духов и богов исполнения своих желаний, но никто никогда не задумывается, что хотят сами боги. Может, у них тоже есть свои мечты, но о них никто не знает. Хао замер. Со смеющихся глаз словно сняли пелену, и Йо увидел в них черную бездну, в которой скрывалась вечность и даже больше. Йо пообещал себе не отводить взгляд, но тьма нарастала, и он не выдержал. Где-то глубоко в этой тьме лежал Маппа Додзи, оплетенный тысячами шипастых щупалец, во много больше, чем был оплетен Дайтаро. Он мог бы сделать рывок и вырваться из них, но оплели его столь крепко и столь жестоко впились шипами, что каждое движение и каждый вздох причиняли ему слишком сильную боль. Гораздо легче было неподвижно лежать. Голос Хао походил на скрежет, который издает стекло:  — Прекрати. Хватит лезть в чужие души, будто ты имеешь право это делать.  — Никуда я не лезу. У нас одна душа на двоих. Йо заставил себя снова посмотреть на Хао. Кромешной тьмы там больше не было. Ее бережно упаковали и задвинули в дальний угол ровно до того момента, пока она не прорвется снова. Йо помолчал еще немного и понял, что разговорами здесь ничего не добьешься. Хао молчал тоже. В отличии от раздумий Йо, его молчание больше походило на то, что он через секунду не выдержит боли и заорет во всю глотку. Но время шло, а Хао продолжал молчать. Йо не знал то ли восхищаться его выдержкой, то ли, наоборот, злиться.  — Бессмысленный разговор, — Хао развернулся, чтобы уйти, но Йо схватил его за предплечье. Хао мог бы исчезнуть. Он мог бы стереть из памяти Йо их разговор или оставить вместо себя иллюзию. Много чего Хао мог бы сделать, но не сделал. В тот момент ему показалось, что последние пятьсот лет он жил, умирал, горел в Аду и снова жил только, чтобы услышать:  — Постой! Я знаю, чего хочу. Пойдем со мной. Пожалуйста. И Хао пошел. Йо провел его в дом, на второй этаж, мимо комнаты Ханы, на чердак, куда не долетали их смех и праздничная музыка. Нос защекотало от книжной пыли, танцующей в лучах рассветного солнца. Шерсть Матамунэ казалась огненной. Он поднял голову на звук открывающейся двери и вскочил с места.  — Йо? — его зеленые глаза расширились. Увесистая книга выпала из лапок. Сквозняк перелистнул несколько страниц.  — С Новым Годом, Матамунэ. Матамунэ стоял перед тем, кого любил больше своей жизни и ненавидел больше своей проклятой судьбы. Хао молчал, стоя перед бывшим хранителем, потому что больше ничего был не в силах произнести, но это было и ненужно. Его молчаливый крик говорил гораздо больше. Матамунэ склонил голову перед бывшим хозяином.  — Я до сих пор считаю, что поступил правильно, но это не мешает мне жалеть о содеянном.  — Я жалею, что поставил тебя перед выбором.  — Ты же мог изгнать меня, — сказал Матамунэ, — почему ты не сделал этого? Зачем дал себя убить?  — Решил, что лучше сам попаду в Ад, чем отправлю туда тебя. Оба они были слишком горды, чтобы сказать «прости», как были горды все коты и оммедзи, и, может быть, как раз поэтому они так хорошо поняли друг друга. Они улыбнулись и хитро прищурились одновременно. Хао протянул руку. Матамунэ дал себя погладить единственному шаману во вселенной, которому было дозволено это сделать без риска остаться инвалидом. Йо стоял в коридоре, смотря в окно, выходящее на задний двор. Он не видел и не слышал ничего из того, что происходило на чердаке, но когда Хао вышел с Матамунэ на плече, понял, что его желание было исполнено. Через некоторое время внизу раздался голос Анны:  — Хана, хочешь плейстейшн? Сонный, трущий глаза Хана, которого снова усадили за стол, стоило ему открыть глаза, мгновенно проснулся.  — Хочу!  — Тогда неси фотоаппарат. Бегом! Будем на твоего дядю компромат составлять. Близнецы Асакура заснули за столом в совершенно одинаковых позах, подперев руками головы. На шее Хао, как воротник, разложился Матамунэ и впервые за последние пятьсот лет спал мирно и без сновидений. Год начинался просто диво как хорошо.