В поисках вокалиста

Прохладный свежий воздух летней ночи немного охладил пылающее лицо Блэкмора. Он не помнил, как очутился во внутреннем дворе офиса и сейчас сидел на кованой скамье, прислонившись спиной к дереву. Музыкант чувствовал одновременно отчаяние, злобу, стыд и полную безысходность. Мало того, что из прослушанной сотни кассет никто даже близко не подошел под каноны Purple, еще и Гиллан, узнав, что группа оказалась в щекотливом положении, не преминул воспользоваться этим и насмеяться. Пожалуй, именно это больше всего и тяготило Ритчи – ведь он в сущности оказался поверженным в глазах бывшего вокалиста группы, который теперь, скорее всего, считает его врагом. А ведь раньше они составляли потрясающий тандем, и какое-то время были почти друзьями. Но вот дух соперничества, хоть и способствовавший в какой-то мере успеху группы, разрушал их обоих изнутри. Тем не менее, всё могло сложиться по-другому, не будь Ян таким грёбаным придурком. Ян… В последние дни существования прежнего состава Purple Ритчи по-детски демонстративно избегал называть Гиллана по имени, чтобы лишний раз бросить ему вызов. Он и сейчас ловил себя на том, что невольно продолжал следовать этому внутреннему ритуалу и, возможно, поэтому даже к Яну Пейсу обращался в основном по фамилии. Символическую тайну, которую хранило это имя, он всеми силами старался обесценить и забыть. Витая в своих мрачных мыслях, музыкант почувствовал, как на его плечо мягко опустилась чья-то рука. Он даже не обернулся, поскольку знал, что это мог быть только Джон с его вечным стремлением сгладить все острые углы. – Ты в порядке? – Лорд присел рядом и устало вытянул ноги. – Я в полном порядке. Если не считать того, как хреново всё складывается. Органист, зажав в зубах сигарету, чиркнул зажигалкой: – Это кризис. Так бывает. – Он затянулся и медленно выпустил дым. – Надо набраться терпения продолжать искать кого-то подходящего. – Набраться терпения, говоришь. А как тебе выпад Гиллана? Лорд отвернулся, едва сдержавшись, чтоб не рассмеяться. – Тебе смешно? – запальчиво проговорил гитарист. – Ну, я не ожидал такого, честно говоря. В любом случае, не бери в голову. Это просто мальчишеская месть. – Мелочно как-то. И не по-человечески что ли. Джон в упор посмотрел на товарища: – А мы два месяца назад по-человечески поступили с Гловером? Ритчи нахмурился и опустил голову – старина Лорд при всей его деликатности порой мог быть неожиданно прямолинейным. – Я всегда говорил, что у Роджера маловато задора, – сказал Блэкмор, глядя в сторону. – Но он ведь шёл в комплекте с Гилланом, который на тот момент был просто находкой для нас. А когда популярность Purple пошла на спад – стало слишком заметно, насколько он не вписывается в наш формат. – Это уже не имеет значения. Оба замолчали, думая о своём. – Ты меня осуждаешь? – Ритчи внезапно посмотрел на Джона, пытаясь прочесть его эмоции. – Нет. – Лорд вынырнул из потока мыслей. – Я ведь сам принимал участие в этих играх против Роджера, прекрасно зная, что косвенно давление идёт в сторону Яна. Поэтому в развале Purple я буду виновен не меньше, чем ты. – Я смотрю, всё к этому идет. – Давай не будем загадывать. Через два-три дня подойдет очередная партия записей, так что рано сдаваться. У нас неплохие шансы выжить. – Ты сам веришь в то, что сейчас говоришь? – У меня нет иного выхода. Следующий этап прослушивания был назначен менеджментом группы буквально через сутки после предыдущего. Это объяснялось стремительным и объемным потоком присланных записей, а так же ограничением во времени. Не успевшие толком отдохнуть музыканты, с трудом скрывая раздражение, едва обменялись рукопожатиями при встрече и расселись на приличном расстоянии друг от друга. Колетта и Эдвардс отошли к нише окна и вяло переговаривались вполголоса. Сказывалась общая усталость и разочарование. Только Мартин Бёрч, как всегда, был спокоен и бодр, он увлеченно возился с аппаратурой, тщательно проверяя все настройки. Однако его вдохновение сегодня никак не передавалось остальным. Наконец всё было готово, и Колетта не без сарказма сделал приглашающий жест, указав на горы пакетов, небрежно сваленные на столе, стульях и даже на небольшом диване: – Прошу! С первой записи одна за другой пошли какие-то пародии на хиты известных британских рок-групп. Также под раздачу попали несколько песен Purple, что, возможно, вызвало бы смех у музыкантов, не будь они погружены в апатию. – Эрик Джонсон, 26 лет, вокалист и гитарист джаз-бэнда при Королевском северном колледже музыки, – зачитал Джон резюме, вскрыв очередной пакет. – Профессионал…– пробормотал Пейс и передал кассету Бёрчу. Ритчи взглянул на фотографии и махнул рукой: – Бывает и хуже. На кассете была представлена песня «All Right Now» распавшейся британской группы Free, бывший солист которой, тот самый Пол Роджерс, пренебрёг предложением стать фронтменом Purple. У претендента, приславшего данную запись, были неплохие вокальные данные, даже местами чувствовалась рокерская экспрессия, но в целом вещь была исполнена довольно коряво. – Голос интересный, как по мне, – сказал Джон. – Но подача какая-то сырая что ли. – Не то чтобы сырая, – Блэкмор пытался подобрать нужное слово. – Но ощущение, как если бы Эванс затянул «Highway Star». – Ну, ты загнул! – усмехнулся Ян Пейс. – Но я согласен с тем, что представленная вещь не подходит этому парню. Хорошо бы его прослушать вживую. Отложим кассету? – Валяй! – Ритчи махнул рукой. – Ну вот, первый одобренный нами всеми уже есть! – Лорд в шутку зааплодировал, но тут же спохватился: – Гленн, ты как думаешь? Хьюз недовольно поджал губы, но, тем не менее, махнул рукой в знак согласия. – Так, дальше у нас Педро Лаурисио Оливарес, 31 год, – органист развернул письмо из следующего пакета. – Родом он из Барселоны часто бывает в Лондоне по работе. Вокалом занимается с детства, голос разработан до 3-х октав. Слушает и понимает британский рок. Ритчи с некоторым сомнением взглянул на фотографию, никак её не прокомментировав, остальные же отметили, что испанец довольно фотогеничный. Представленная композиция была ориентирована, как и ожидалось, на этнические мотивы: на фоне характерного ритма, аккуратно отбиваемого маракасами, перекликались виртуозными пассажами три гитары, а бас то оттенял сильные доли, то тихо обыгрывал основной мотив. Инструментальное вступление тянулось до неприличия долго и Блэкмор, тревожно сдвинув брови, с нетерпением ждал, когда же этот претендент запоёт. И когда, наконец, зазвучал приятный мелодичный голос на подозрительно ломаном испанском, гитарист изменился в лице: – Дальше можно не продолжать! – закричал он. – Это Гиллан! Он снова прислал кассету, чтобы потроллить нас! – Вряд ли, – спокойно возразил Бёрч, нажав на паузу. – Этот парень профессионально использует сложные мелизмы в пении, что Яну было не присуще. – Пел, может, и не он, но эта кассета явно его рук дело! – не унимался Ритчи. – Конечно! – Колетта ухмыльнулся. – Гиллан только спит и видит, как лично тебе досадить. Других занятий у него нет, надо полагать! – В любом случае, испанец не подходит, кем бы он ни был, – сказал Ян Пейс. – Для фолка он в самый раз, но в хард-н-хэви, скорее всего, не впишется. – К тому же манера исполнения далека от того, что нужно Purple. – поддержал Джон. Следующие несколько записей ничем не привлекли внимания, поскольку были если не блеклыми балладами, то откровенной клоунадой в попытках скопировать вокал Яна Гиллана или Роберта Планта. Колетта и Эдвардс постепенно теряли интерес к мероприятию. Они всё меньше участвовали в обсуждении претендентов и почти не отходили от ниши окна, где обговаривали свои собственные дела, не касающиеся группы. Мартин Бёрч, казалось, никогда не знал усталости. Он внимательно слушал каждую запись, насколько мог убирал помехи и старался добиться максимально естественного звучания. Даже бывалые учасники группы, не говоря уже про новичка Хьюза, искренне удивлялись и где-то даже по-хорошему завидовали неуёмной энергии звукорежиссера и его преданности любимому делу. Часы показывали полночь, оставалось непрослушанными еще около пятидесяти кассет. Пользуясь тем, что менеджмент, как оказалось, покинул помещение, музыканты расслабились и перестали придерживаться изначально заданного алгоритма. Джон устало откинулся в кресле, а подменивший его Гленн Хьюз, не стал утруждать себя чтением резюме – он вскрывал пакеты и сразу отдавал кассеты Пейсу. Ритчи, сидя на диване рядом с Гленном, мельком проглядывал письма с фотографиями и раскладывал их в понятной только ему последовательности, чтобы ничего не спутать, если какая-нибудь пленка окажется достойной внимания. – Все эти записи словно под копирку! – ворчал гитарист. – Такое впечатление, что Колетта штампует их для нас. И вот после череды кассет с откровенно неудачными потугами претендентов из динамиков неожиданно зазвучал вокализ в стиле Тома Джонса под мощное гитарное сопровождение. Голос исполнителя был сильным и выразительным, приемом глиссандо он владел в совершенстве. Участники прослушивания, не смотря на поздний час и усталость, сразу взбодрились и одобрительно переглянулись между собой, но когда пошел текст, оказалось, что певец то ли сильно шепелявит, то ли настолько слова коверкает, что чуть ли не ругательства слышатся на выходе. – Ну что за хрень! – развёл руками разочарованный Пейс. Бёрч уже хотел было нажать на паузу, как вдруг пение резко прекратилось и через несколько секунд раздался отчетливый голос с хорошо узнаваемыми интонациями: – Что, Ритчи, так до сих пор никого не нашел на место вокалиста?.. И не найдешь! – Последняя фраза была отчеканена чуть ли не по слогам. – Так и знал… – простонал Блэкмор, сжав кулаки. – Гиллан, сволочь! Сволочь! На плёнке, которая продолжала крутиться в системе, послышалась какая-то возня, а затем тот же голос прогундосил: – Сам ты сволочь! И неудачник! Запись завершилась раскатистым смехом. Собравшиеся сначала в недоумении взглянули друг на друга, а затем от души расхохотались. Это настолько разрядило напряженную обстановку, что даже Ритчи, не смог сдержать невольную улыбку, не смотря на чувство полного поражения. – Сколько там еще кассет? – Бёрч вытер выступившие от смеха слёзы. Гленн окинул взглядом стол: – Около десятка. – Перекур? – предложил Джон. Звукорежиссер покачал головой: – Лучше не прерываться, иначе потом не сможем себя заставить вернуться к работе, – сказал он. – Тем более, осталось прослушать совсем немного. – Лично я за то, чтобы сегодня всё добить! – согласился Ян Пейс. – А я – пасс! – Ритчи скрестил руки. – С меня хватит на сегодня! – Поддерживаю! – отозвался Гленн. – После этого парада «талантов» восприятие уже притуплено. – Вокалист нужен вам, а не мне, – невозмутимо парировал Бёрч. – Так что споры оставьте на завтра, а сейчас давайте следующую запись. Пейс, бросив взгляд из-под очков в сторону развалившихся на диванах ребят, подошел к столу и забрал оставшиеся пакеты. Затем, вскрыв один из них, вставил кассету в систему. После странных щелчков на фоне характерных для старой пленки шумов вдруг бодро заиграло хорошо настроенное фортепиано и зазвучал звонкий, чистый детский голосок: Мы с друзьями в лес идём, Песню весело поём. Подпевают птицы нам – Слышен щебет тут и там. Как вошли мы в темный лес, Тут же наш задор исчез. Чтоб не выйти наугад, Мы попятились назад. – Я уже ничему не удивляюсь! – Ритчи победоносно оглядел явно озадаченных товарищей. – Будем гадать кто этот шутник? – Кроме кассеты, есть еще что-нибудь? – спросил Джон, потушив окурок в пепельнице. Ян Пейс вытащил из пакета сложенное вдвое письмо, а затем фотографию: – Ну, так на фото пацан, лет 12-13, не больше! Еще и в форме скаута. Гленн присвистнул от удивления: – Дела!Уже дети нам начали писать… – Да какие, нахрен, дети! – вскипел Блэкмор. – Вы все притворяетесь или действительно не понимаете, что это снова Гиллан? Ну очевидно же! – У тебя уже паранойя, Ритчи! – Пейс кивнул на обратный адрес, приписанный в конце письма. – Редкар, Северный Йоркшир. Не подскажешь, как Ян умудряется слать нам кассеты из разных уголков Британии одновременно? – Ну, это тебе лучше у него спросить. Пейс махнул рукой и вернулся к письму: – Дэвид Ковердейл, – зачитал он. – Дальше не сильно разборчиво… Ага, с юности был учасником различных любительских джаз-рок-бэндов, в частности Denver Mule, The Government, The Fabulosa Brothers. – The Government? – Лорд сдвинул брови. – Что-то знакомое… – Матёрый скаут! – усмехнулся Гленн. – Когда же он успел такого опыта набраться? В детском саду что ли? – Он пишет, что ему сейчас 21 год, но у него нет другой фотографии, – Ян Пейс вгляделся в написанное, с трудом разбирая почерк. – Эту, кстати, просит вернуть, так как она в единственном экземпляре. – Так может у него не только другой фотографии, а и кассеты другой нет? – Джон подмигнул товарищам. Лицо Бёрча просветлело: – Понял! – воскликнул он и нажал кнопку быстрой перемотки. Обратная сторона кассеты оказалась еще более заезженной, но сквозь выраженные помехи удалось узнать хит Гарри Нильсона «Everybody’s Talking». Дикция поющего оставляла желать лучшего, было впечатление, что он сильно пьян, однако его интонирование было четким, а голос настолько мощным, что моментами не выдерживали динамики. Музыканты напряженно вслушивались, Бёрч тем временем старался выровнять звук, насколько это было возможным. Когда в последнем куплете певец начал импровизировать насупившийся Блэкмор поднял голову и вытянул шею, словно не веря собственным ушам: – Мне кажется, или он здорово косит под Роджерса? – Что-то есть, – согласился Лорд и тут же повернулся к Бёрчу. – Мартин, вот этот последний фрагмент… Звукорежиссёр, понимающе кивнув, склонился над пультом и после нескольких манипуляций немного отмотал пленку назад и снова запустил. – Вот! – закричал Пейс. – Эти четыре такта стоят всей песни! – Блестящее исполнение, – Джон переглянулся с товарищами. – Лучшее из всего потока. Гленн молча выставил вперёд большой палец. – Нехило… – пробормотал Ритчи. Он будто боялся поверить в то, что группе, возможно, наконец-то повезло и не мог избавиться мысли, что это снова какая-нибудь злая шутка. Довольные музыканты подошли к столу, где лежал пакет только что прослушанного претендента, а также еще двух, отбранных раньше. – Трудно представить как он выглядит сейчас, – Гленн повертел в руках фотографию скаута. – Но послать это фото было оригинальной идеей. Блэкмор пожал плечами и, бегло проглядев письмо, сложил его обратно в пакет: – Йоркшир, значит. Надо же, северянин, как и Роджерс. А вдруг это знак? Надо встретиться с ним, как можно скорее. – Он посмотрел на часы. – Пять утра. Ну, что телеграфируем? – Без одобрения менеджмента? – удивился Лорд. – Им, как и нам, в любом случае нужно его увидеть и прослушать в разных жанрах. А все административные моменты пускай обговаривают с ним лично. – Как насчет двух других? – Пейс указал на оставшиеся пакеты. Ритчи, задумавшись, невольно глянул в окно, за которым уже проглядывался туманный рассвет: – Они намного слабее. Конечно, если не страстётся с этим, то прийдется с ними выходить на связь. Но хочется верить, что в этом не будет необходимости.