История о чувствах, рождённых на небесах.

      Певцы "Стариш" и "Квартета", заснувшие достаточно поздно, планировали вставать уж точно не ранее полудня. Но тем не менее, помимо них были этакие жаворонки, которые, гонимые чувством долга перед собой или перед остальными, встали гораздо раньше. Их было двое: Харука и Самаэль. Первая решила с утра пораньше отправиться к Саотомэ за деталями по поводу дебюта "Блеска", а Самаэль начинала осуществление плана, разработанного ей, Сацуки и Харукой.       Накануне, после того, как Харука узнала "маленькую" тайну Самаэль, и придя в себя от шока, не тратя даром времени, предложила своим слушателям замечательный план. Его смыслом было возвращение прежних тёплых взаимоотношений между певцами, которое предполагалось достигнуть в несколько этапов. Первым этапом было начать следующий день с необыкновенной, не слышанной никем песни, которая бы подтолкнула остальных вспомнить то чувство, когда пели они сами. Пробудившееся желание петь притупит их гнев и недовольство, а может, и объединит кого-то в ранее разрушенные дуэты. Харука, закончив строить предположения на этот счёт, сказала, что увы, у неё нет сейчас ни одного готового музыкального текста, и что, возможно, она постарается написать его через пару дней. Этот момент у плана был самым слабым, ибо на скорую руку музыка не пишется, а счёт шёл почти что на часы. Но Фортуна улыбалась этим троим. - Знаешь, есть у меня почти готовый текст. Я уже работаю над ним некоторое время, и думаю, к завтрашнему утру смогу закончить и спеть. - сказала Самаэль, роясь в листах, в хаотичном беспорядке разбросанных по столу. Извлечённый ею оттуда нотный лист был фундаментом для гениальных слов, написанных на другом листике, найденном в другой стопке, уже в изножье кровати. - И не странно тебе петь от лица мужчины? - спросил забавляющийся Сацуки, пробежав глазами текст. - Не более странно, чем от женского, - не без сарказма ответила Сэйери.       Эти два найденные листика (да и не только они) стали причиной того, что в десять часов пополудни все спящие были вынуждены размежить сонные веки: в рупорах по всему "SLMI" зазвучала новая песня. Это, конечно, был не рок, так присущий её исполнительнице, но каждый, кто услышал её, понял, кто поёт.

Don't let me go, little darling! Oh, no-no-no-no-no, little darling. Don't let me go, little darling! Oh, no-no-no-no-no, little darling... A lonely avenue - it's raining in my heart. Where's your number, girl - can I try a start... Without you. I'm lonely as a cloud, when your love falls down. Make the Sun keep shining when you're just around. Oh, I know. And whatever will be, I promise you love Forever my love. Don't let me go, little darling! Oh, no-no-no-no-no, little darling. Don't let me go, little darling! Oh, no-no-no-no-no, little darling. That I'm so in love with you. When the Sun goes down the world is in your hands. Silver clouds will fly to the rainbow's end. You and I. Only my shadow knows, love is on my side. Fly around the Moon, just to hold you tight. Only you. And whatever will be I promise you love Forever my love.

(слова Modern Talking, песня "Don't let me go")       Пробуждённые таким "наглым образом", парни, тем не менее, не смогли миновать того, чтобы не разобраться в смысле звучащих слов и не проникнуться мелодией. Было в этой песне что-то бесконечно глубокое, как и в том голосе, который её так искренне исполнял. Некоторые, проникшиеся даже против воли, высунулись в окошки, в надежде увидеть исполнителя непосредственно. На полпути от Саотомэ замерла Харука, перенесённая этой песней в объятия некого темноволосого парня, коим являлся Токия. Сацуки, едва проснувшийся, помня припев, начал подпевать, но дальше всех пошёл довольно неожиданный человек - Ранмару. Всю эту ночь, как и прошлые, его донимали неясные сцены из давнего прошлого. И каждый раз, перед пробуждением, ему казалось, что он вот-вот поймает ответ, но тот, подобно песку, просыпался между пальцами и уходил в глубины сознания. Но сегодня, проснувшись под звуки песни, всё вышло иначе. Внезапная вспышка озарения мелькнула в голове Ранмару, и он, не помня себя от странного нетерпения и волнения, едва одетый, выбежал вон из дома.       Он бежал по улочкам на звуки песни, хотя они разносились отовсюду, и звук обуви, стучащей по плитке, почти попадал в такт мелодии. Если бы кто-то остановил его и спросил, зачем и куда он бежит, Ранмару, возможно, нашёл бы своё поведение глупым и прекратил метаться по улице. Но его остановить было некому. И совершенным чудом, сам не понимая, как, он выскочил на площадь, в центре которой, стоя за микрофоном, пела Самаэль-Сэйери. Взгляды запыхавшегося Куросаки и Слэмм встретились между третьим и четвёртым повторением припева. И мир, не останавливавшийся ещё никогда при встрече этих двух взглядов, остановился именно в это мгновение. Всё, находившееся в движении, замерло в пределах поля зрения этих таких отличных пар глаз: гетерохромной, имеющей сразу розовый и серый цвета, и почти чёрной. Когда же настало время снова пропеть припев, голос Самаэль неуловимо дрожал, и слова "Не отпускай меня, моя милая. О, нет-нет-нет-нет, нет, моя любимая." прозвучали даже более грустно, чем, возможно, планировалось. Стоило последним аккордам отзвучать, и подошедшая к ступенькам Сэйери была тут же встречена Ранмару. Он не знал, что сказать. Первый раз в своей жизни он был действительно в смятении, потому что был почти уверен, что этот паренёк перед ним - вовсе даже не паренёк, а девчонка, и даже больше. Именно та девчонка, альбом которой ему дал Лукас. Именно та девчонка, которая когда-то давно назвала его Ран-Раном, и именно та, которой он весьма непочтительно нагрубил. Но была ли уверенность? Уверенности в этом не было. Он пытался разглядеть в этом хмуром лице отблески того жизнерадостного улыбающегося лица, которое было подёрнуто дымкой прошлых лет. Сейчас Куросаки очень жалел, что не имел при себе альбома, чтобы сравнить девушку с фотографии с этим человеком. И так же жалел, что когда этот альбом был, он не уделил должного внимания, чтобы запомнить то лицо. - Что, Куросаки, пришёл поругать меня за похожий мотив песни? Или Дзингудзи нажаловался, что не смог меня избить, и ты решил исправить это недоразумение? - вывела Слэмм своего собеседника из долгих запутанных раздумий. Тот, в свою очередь, не знавший, что сказать, схватился за предложенные варианты. - До рукоприкладства я не опущусь. А вот заниматься плагиатом с твоей стороны просто низость. - Где ты плагиат увидел? Извини, но одинаковые названия песен - не свидетельство плагиата. Ранмару вполуха слушал, что ему говорили. Он ловил себя на мысли, что хотел бы увидеть на лице Слэмм улыбку, которая могла бы подтвердить или опровергнуть его догадки. - Извини, конечно, Куросаки, но ты в себе вообще? Что ты таращишься на меня, как идиот? - Я думаю, что разговаривать с тобой не имело смысла. Ты не способен принимать конструктивную критику. - А я вообще не принимаю критику от напыщенных идиотов, так что зря стараешься. - Всё так же желчно парировала Сэйери, переходя от недоумения к злости. Что ему надо, в конце концов? - Ты просто жалок, Слэмм. - в свою очередь оклемавшийся Куросаки повысил тон. - Вот и нечего со мной разговаривать. Проваливай, а? Ранмару напоследок взглянул прямо в глаза Самаэль. И что-то в этих глазах, сощуренных и переполненных эмоциями, заставило его сбавить громкость. - Я уйду. Но не потому, что ты так хочешь. Однако стоило ему договорить, как Сэйери толкнула его в грудь и прошла мимо. И это было бы понятно, но вокруг, на все 360 градусов, не было ни единой преграды, мешавшей ей пройти.

***

      Прозвучавшая песня исполнила своё предназначение. В душах певцов началось некое шевеление. Токия, представлявший, как поёт Харуке нечто подобное, ловил в своих мыслях множество рифм, требовавших музыки. Рен в свою очередь нашёл текст песни очень подходящим для выражения своих раненных чувств, и не сумев преодолеть желания выплеснуть эмоции, взял в руки саксофон.       В комнате Перламутра, в которой сейчас собрались Ай, Камус, Рейдзи и Сесиль, тоже происходило движение. - Однако, неплох этот новенький. Что-то есть особенное в его песнях. Камус, у которого было время чайной церемонии, степенно кивнул словам Рейзди. - Но всё же его музыка не лучше музыки Харуки. - Хару-тян наш композитор, - резонно заметил Сесиль, тоже перенявший привычку чаёвничать вместе с Камусом, - а Самаэль - певец, сам себе пишущий музыку. - К тому же, достаточно бездарную. - прибавил вошедший в комнату Ранмару, и не прибавив ни слова, уселся возле окна. - Ты разговаривал с Самаэлем. - скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Ай, смотря на профиль появившегося, - Как тебе песня? - Такая же мерзкая, как и исполнитель. - Ты необъективен, Ран-Ран. - засмеялся Рейдзи, - мы пришли к выводу, что она замечательная. Тот в ответ лишь пожал плечами. Однако, он понимал, что всё же неправ. Песня была и правда прекрасна. Да и исполнитель не так и плох...