Душечка

С ним было хорошо. С ним было всегда хорошо… Когда он уезжал – начиналось самое страшное – ожидание, одиночество и холод. А ещё… ещё – мысли, которые то и дело преследовали её. Она скрывала. Она никогда не говорила. Но они были. Она была сильной, молодой, отважной и независимой. Она пыталась отвлечься, не предавать значения, много читать, заниматься работой. Редактируя тексты, она словно погружалась в бесконечную вязь букв, которые обволакивали её со всех сторон. Но всегда наступал момент, когда они заканчивались – и она приходила домой. Там и начинались эти мысли. Алан… Кейт знала, что он любит её, знала, что он обязательно приедет. Но когда? Через неделю? Или через месяц?.. А вдруг… вдруг Рима всё знает – и наступит момент, когда он не приедет никогда? И никогда не позвонит… Она гнала эти мысли прочь, иначе это бы походило на паранойю и ничего хорошего не сулило… Её мама была далеко. Очень далеко. В её памяти. Матери Кейт не стало несколько лет назад. Ровно за год до встречи с Аланом. Но, как уже было сказано, Кейт никогда не имела с ней особой связи, какая бывает у дочери с матерью. Нет, это было не из вредности или черствости. Просто они обе были из разных душевных миров: её мать была властной, эгоистичной женщиной, зацикленной на себе и своей работе в должности главного менеджера одной из крупных американских компаний. Ей была непонятна тонкая, мечтательная душа Кейт, вечно витающая в каких-то облаках. Возможно, она считала Кейт неудачницей и в тайне мечтала, чтоб эта девочка сделала такую же успешную карьеру, как она. «Вечно ты сидишь и правишь чужие закорючки! Разве это работа!» - подчас бросала она Кейт и уходила в другую комнату, хлопнув дверью. Со временем Кейт привыкла к причудам матери, стараясь не обижаться, и даже в каком-то смысле жалела её. Мать Кейт не знала любви, поэтому не была в состоянии сама её дать. Такое бывает. Так что Кейт не стремилась говорить с ней по душам и, когда матери не стало, переживала она недолго. Душечка вообще была не по годам мудрой девушкой… Ведь она не стала бросать ту работу, которая ей нравилась. Поступи она иначе, возможно бы и встречи с Аланом никогда не произошло. Но Судьба – странная штука… Это случилось в середине января 2009 года. В этот день в нью-йоркской квартире Алана Рикмана, казалось бы, прозвучал обычный, будничный телефонный звонок. Рима хотела поднять трубку, но Алан её опередил. - Я возьму, - сказал он. – Алло! - Алан? Как хорошо, что я тебя застал! – голос Рэндалла Миллера на том конце провода звучал неестественно взволнованно. Алан хорошо знал друга: обычно это был тот ещё весельчак, который вряд ли бы стал беспокоить Рикмана раньше обеда, не будь на то особой причины… Рикман машинально взглянул на часы: без четверти час пополудни. Значит, в Лос-Анджелесе, откуда звонил Миллер, было ещё утро. - Только не волнуйся, - продолжил голос в трубке. – Сегодня утром Кейт госпитализировали. Сейчас с ней всё хорошо, она находится под присмотром врачей. Но мне кажется, тебе лучше приехать… Всё объяснить по телефону я не могу. Рикман почувствовал, как между бровей у него пролегает отпечаток напряжения. Он понимал, что через несколько мгновений он должен будет положить трубку и своим видом не выдать Риме своего волнения… - Хорошо, я приеду, - коротко закончил он. - Алан, кто звонил? – спросила Рима. - Рэндалл Миллер. Он хочет реализовать один некоммерческий проект и просит меня приехать в Лос-Анджелес как можно скорее и ознакомиться с новым сценарием. Так что боюсь, что мне придется улететь на эти выходные… - К чему вдруг такая спешка? – пристально взглянула на него Рима. - Ты же знаешь, какими непостоянными бывают эти частные проекты, дорогая. К тому же, как оказалось, и сроки уже поджимают, - постарался нарисовать как можно более беззаботную улыбку на лице Рикман. И, вероятно, у него это превосходно получилось, поскольку недоверчивость Римы тут же улетучилась. - Что ж, замечательно! – одобрила она. – Значит, воскресный поход по магазинам пройдёт без тебя… Ближайший рейс до Лос-Анджелеса был через пару часов. К счастью для Алана, на него ещё оставались билеты. Точно по расписанию из аэропорта Джона Кеннеди борт поднялся в воздух из заснеженного Нью-Йорка в солнечную Калифорнию. *** Рэндалл Миллер не знал о близкой связи Душечки с Рикманом. Не знал, но чувствовал нутром, как это бывает у мужчин. К тому же, Миллер обладал изрядным чувством такта, чтобы не задавать лишних вопросов. В конце концов, это же он когда-то познакомил Душечку с Аланом и в каком-то смысле чувствовал за неё ответственность. Сегодня утром, как и было оговорено, он заехал к ней для того, чтобы забрать очередную правку сценария. Подойдя к дому, он позвонил в дверной звонок, но дверь ему никто не открыл. «Динь-дон», - позвонил он ещё раз. Но дверь снова не открыли. На Кейт это было совсем не похоже. И душу Миллера вдруг тронула неясная тревога. Он обошел дом сбоку и обнаружил, что окно в гостиную приоткрыто. За колеблющимися занавесками ему удалось разглядеть, что Кейт лежит на диване лицом вниз без движения и не подает признаков жизни… Тогда Рэндалл Миллер незамедлительно позвонил в 911. Через четверть часа у дома Кейт Никлсон стояла бригада спасателей и реанимобиль. - Врачи полагают, что она отравилась таблетками, - продолжал свой рассказ Миллер, когда они с Аланом сели в машину. – Рядом с ней нашли пузырёк со снотворным, который, однако, оказался наполовину полон. Слова Миллера звучали скупо и сосредоточено, пока он вёл машину, но почему-то казались Алану почти кощунственно сухими. Он не знал почему. Возможно, потому что он сам пребывал сейчас в глубоком шоке от услышанного и не мог думать ни о чём другом. - Мы можем сейчас поехать в больницу? – спросил Рикман. - Взгляни на часы, - ответил Миллер. – Твой самолет приземлился около получаса назад. Сейчас почти 8 вечера. Очевидно, посетителей в больницу уже не пускают. Переночуешь у меня, выспишься. А завтра навестишь Кейт в больнице. Идёт? - Да. Ты прав, - согласился Рикман и, помолчав немного, добавил: - Почему ты решил позвонить именно мне? Рэндалл Миллер посмотрел на него с загадочной и хитрой ухмылкой – и ничего не ответил.