Душечка

Вместе с прохладой на Лос-Анджелес надвигалась ночь, и тёмное небо усыпали далёкие звёзды, сверкающие подобно алмазным осколкам… Рикман и Душечка сели в автомобиль. Это был старенький чёрный «Форд», который Алан взял в эти дни напрокат. Рикман зажёг фары, собираясь вот-вот повернуть ключ зажигания и тронуться с места. Пару минут назад он заботливо накинул Душечке плед на плечи и, положив правую руку на руль, теперь задумчиво смотрел перед собой. Белый свет близких дорожных фонарей освещал его чеканный профиль – и тут Душечка потянулась к нему, обняв Алана за шею. Она любила вот так, носом, утыкаться в его мягкую белую кожу: Алан не любил резких парфюмерных ароматов, поэтому от него всегда веяло природной теплотой и свежестью душистого мыла… Рикман тронул щечку Кейт ладонью – и Душечка с удовольствием подарила его сочным изогнутым губам нежный поцелуй. Может быть, он останавливал само время, которое казалось то ли коротким мигом бытия, то ли самой Вечностью… - Ну, расскажи же мне, чего ты хочешь? – спросил Рикман, прерывая её поцелуй. Его взгляд был внимательным, а дыхание – близким и родным. И тогда Душечка прижалась щекой к его щеке так, как будто хотела спрятать собственные слова в тайне ночи. И от самой ночи. Её губы приблизились к его уху и стали шептать всякие откровенности. - Ах, ты моя развратница! – усмехнулся Алан. А она вдруг расхохоталась, усаживаясь обратно на своё место. Рикман пристегнул ремень безопасности. Повернулся ключ зажигания – и машина медленно тронулась с места. Алан и Кейт погрузились в молчание на время пути… Положив голову на спинку кресла, Душечка повернула к Рикману голову, пока световые отблески ночного освещенного шоссе скользили по её лицу. Белый ворот рубашки, светло-серый вельветовый пиджак, часы на левой руке, крепко держащей руль – во всех этих мелких повседневных деталях его дорогого сердцу облика было что-то неповторимо умиротворяющее, тихое, спокойное, сильное… Знала ли Рима, многолетняя спутница Алана, об их романе? Если нет, то чего нужно было ожидать дальше? А если да?.. Эти вопросы в такие минуты роились в голове Душечки, и она не знала на них ответа. Её пугала эта неизвестность и неопределенность. С другой стороны, она понимала, что самый прекрасный мужчина на свете, заботливый, добрый и ласковый, сейчас рядом с ней… И сотни поклонниц по всему миру ночами вздыхают о нём. А он выбрал её, никому неизвестную Кейт Никлсон. Такую маленькую, в чём-то беззащитную, а в чём-то отважную и сильную, такую нуждающуюся в его нежности, внимательности и ласке. Такую не похожую на всех остальных. Он понимал это. И, казалось, понимал всё, что происходит в её голове, но ничего не говорил… Ему нравился её милый мягкий животик, маленькие ручки и всё её женственное тело. Он понимал, что именно этой простой, человечной и сильной мужской любви она, возможно, когда-то… когда-то без него не дополучила. И от этого он любил её ещё больше. Он взял её ладошку в свою большую руку и, поднеся к губам, мягко поцеловал; а затем осторожно вернул на подлокотник автомобильного кресла. Вскоре, свернув с шоссе, они подъехали к маленькому винному магазинчику, который, несмотря на поздний час, всё ещё работал. - Какое ты будешь? – спросил Алан. – Белое или красное? - Белое, - ответила Душечка. - Я думал, ты скажешь красное, - улыбнулся Алан, наклоняясь над дверцей автомобиля. – Сейчас выберем самое лучшее. Не зря же я, работая на фильмом, стал чуть ли не знатоком вина. Зайдя в магазинчик, Рикман долго ходил между полок и рассматривал этикетки на бутылках. В конечном итоге, он выбрал белое, сухое "Rutherford Ranch" 2005 года. Три года выдержки, как ему казалось, должны были добавить вину мягкие медово-яблочные нотки во вкус. После чего Алан вернулся в машину – и они поехали дальше. Вскоре они прибыли к отелю и поднялись в номер. Душечка надела своё любимое чёрное атласное платьице с шифоновыми рукавчиками и вырезом, слегка оголяющим плечи. Шёлк был приятен телу и не сковывал движения, поэтому она носила его как домашнее одеяние. Затем, ожидая Алана, она откупорила бутылку и улеглась с ней поперек кровати, подложив под живот подушку и отхлёбывая вино мелкими глоточками прямо из горлышка. Когда Рикман вышел из ванной комнаты, промакнув махровым полотенцем умытое лицо, Душечка увидела его тёплую ироничную улыбку на такое баловство, а потом мило хихикнула и уткнулась лицом в кровать, тряхнув своими белокурыми локонами и ставя бутылку на пол. Проведя рукой по её рассыпанным локонам, Алан сел рядом с ней: «Ну, что за ты хулиганка!». Его ладонь прошла вдоль по её спине и опустилась ниже. Медленно задирая шёлк кверху, он обнаружил, что на Кейт не было нижнего белья. Ласково поглаживая её белые ягодицы, Алан с нежностью смотрел на Душечку. Ему нравилась её бархатистая молочная кожа и округлые формы, по которым сейчас проходили его тёплые пальцы. Подложив руки под щёку, она зажмурилась и, кажется, начала мурлыкать, как кошка… - Если ты не против, я всё-таки принесу бокалы… - шепнул её на ухо Алан… В номере оказались только бокалы под шампанское с широкой уплощенной чашей в форме блюдца. Пока Алан разливал в них вино, Кейт подошла к нему сзади и обняла. Мягко выскользнув из её объятий, он развернулся и подал ей бокал. - Ну, что? За счастливые дни? - сказал он. - За счастливые дни… - повторила она. И стенки бокалов с серебристым перезвоном соприкоснулись. Золотистое вино одарило их не только прекрасным светло-янтарным цветом, но и замечательным, выдержанным, медово-яблочным вкусом с терпкими, слегка кисловатыми нотками, придающими особую пикантность. Прижав бокал к груди, Душечка потянулась за поцелуем Рикмана, как за последним аккордом этого непревзойденного вкуса… Он склонил голову, глядя на неё своим чудесным улыбающимся взглядом, когда она, ставя бокал на прикроватную тумбочку, сказала: - Если честно, я бы сейчас выпила чего-нибудь другого… Если бы ты был вином, я бы выпила тебя… Её руки заскользили по его стану, и она опустилась вниз. Наблюдая за её немыми действиями, Алан не шелохнулся, позволяя Душечке делать всё, что она захочет. Наверное, ему нравилась эта внезапная порочность в ней. А, может быть, и в самом себе… когда она, прикусив нижнюю губу и взирая на него снизу вверх, расстегнула ширинку брюк Алана. - Сначала ты… а теперь я… - сказала она, неспешно поглаживая его начавшую твердеть плоть. На долю секунды Рикман прикрыл глаза, отдаваясь во власть её обвивающих прикосновений. По его спине, вертикально ниспадая, казалось, прошел покалывающий электрический разряд, когда её нежные влажные губы плотно сомкнулись вокруг его крайней плоти, оголившей самую чувствительную часть члена, и стали медленно скользить по нему. Кейт нравилось тело Алана. И она опустила веки от удовольствия, зная, что Рикман сейчас смотрит на её дрожащие от затаенного восторга ресницы… Её язычок скользил по головке его члена, выписывая круги, а потом вдоль по его длине, даря нестерпимо приятные ощущения. - Пойдём в постель, малыш… - прозвучал глубокий, бархатный голос Рикмана, прерывая подступающий всё ближе пик наслаждения. Повинуясь ему, она остановилась, поднимаясь с колен. После чего он подхватил ее на руки и уложил на кровать, притягивая к себе. - Я хочу раскрыть лепестки твоего нежного бутона и проникнуть в самую его сердцевину… - заласкал её слух шёпот Алана. И волны ночной страсти захватили их обоих…