считая звезды

*** BOYS DON’T CRY "Мальчики не плачут" — гласила надпись в углу плаката. Повернутый вполоборота солист группы «The Cure» в черном облегающем костюме смотрел на нее мертвенно синими глазами. Единственный плакат, который она оставила. На месте остальных бледнели неровные клочки прилипшей намертво к обоям бумаги и собравшие пыль остатки клея. Длинная стрелка часов сдвинулась еще на одно деление, пока короткая продолжала указывать на Микки Мауса, держащего в руках воздушный шарик с цифрой 10 — эти часы ей прислал отец на последний День Рождения. Тогда ей исполнилось семнадцать и подарок был не вполне уместным, но она все же повесила их на самое видное место. Под ними пестрели крупные буквы M Y R A, разукрашенные цветами и звездочками. Миранда лежала на кровати, глядя в пляшущие на потолке огоньки от авто, размышляя, куда люди спешат в столь позднее время по улице, на которой нет ни одного приличного ресторанчика или ночного клуба. Внизу раздались топот и детский смех, усталый крик матери и размеренная речь отчима. Через пару минут зашумел кран в ванной, и после того как купания были окончены, воцарилась полнейшая тишина. Дом спал. Утром для всех жизнь потечет по-старому. Роберт уедет на работу, Уильям с Мэйсоном отправятся в школу, а малышку Эмму, вдоволь накричавшуюся и перевернувшую все на кухне вверх дном, мать повезет в парк смотреть на уточек. Она обязательно зайдет к ней перед уходом, когда автомобиль уже будет трещать у двери, и опять предложит поехать с ними, и опять, получив отказ, заботливо сообщит о том, что обед на столе — только разогрей, и до самого вечера дом будет в ее полном распоряжении. Что толку? Ведь из комнаты она выходить не собирается. Никогда. Часы в гостиной пробили одиннадцать. Свет от фар больше ее не беспокоил, и теперь она сонными глазами считала еще не потухшие люминесцентные звездочки, которые Роберт нарисовал на свежевыбеленном потолке много лет назад, когда они только переехали в этот дом на 8-й авеню. Раньше их было, как заверял отчим, почти столько же, сколько звезд на флаге: маленьких, светло-зеленых, за день наливавшихся светом и полночи радующих ее детский взор. Но теперь осталось лишь чуть больше десятка, разбросанных по углам. В сотый раз пикнул компьютер — сообщения по icq не переставали приходить даже ночью. Хотя их все же стало гораздо меньше, чем в первое время, когда Миранда только узнала, что она умирает. Анапластическая астроцитома — гласил официальный диагноз. Долгие и нудные разъяснения терапевта местного диагностического центра не значили для нее ровным счетом ничего. Миранда знала лишь, что у нее рак мозга, что это неизлечимо и что у нее осталось в лучшем случае три года, а в худшем — тринадцать месяцев. И два из них уже прошли. Смысл исчез не сразу. Первый месяц призрачная надежда не давала ей окончательно пасть духом. В школе все внимание класса в первое время было приковано лишь к ней одной. Даже девчонки, с которыми она была не в ладах, и мальчишки, которых она когда-то отвергла самым неучтивым образом, внезапно стали вести себя с ней предельно заботливо и аккуратно. Но когда диагноз стал окончательным, ее вдруг резко начали сторониться. Несмотря на кажущуюся терпимость и поддержку, никто не желал пускать смерть даже на порог своего жизненного уклада. Бездумное сочувствие в один момент стало тяготить девушку, а ожидание конца из героической истории со временем переросло в обременяющую необходимость. Мать не сразу поддержала желание старшей дочери уйти из школы. Отчим настаивал, чтобы она хоть попыталась закончить свой последний год. "Зачем?" — полными слез глазами Миранда смотрела на Роберта, спрятавшегося за толстыми линзами очков, и не находила ответа. Что до настоящего отца, то он даже не приехал проведать ее, когда она позвонила ему и лично сообщила "новость". Лишь спросил, чего она хочет напоследок и, услышав ее просьбу, пообещал подарить ей машину, как только она получит права. "Козел", разбивший сердце ее матери, давно уже жил в прекрасной и далекой Атланте со своей новой семьей, и проблемы дочери от первого брака волновали его с каждым годом все меньше и меньше. Мать же, проплакав у ее постели несколько недель, вскоре была вновь вовлечена в ежедневную рутину, обещая раз в месяц находить время, чтобы вывозить Миру в интересные места. Так, девушка посетила с отчимом и сводными братьями ферму ее бабушки на озере Льюис Смит, а также съездила с Луисом в соседний Теннеси на матч между пингвинами Янгстаун и ковбоями Макнис. Со счетом 10-9 победили пингвины, за которых и болел Луис Уилсон, спортсмен и красавчик, бывший парень Миранды. Бывший, потому что уже через пару дней после поездки признался, что у их отношений нет будущего. Не было будущего и у ее учебы, и у дружбы, и у хобби, ведь она была ведущей девушкой группы поддержки местной футбольной команды, пока доктор не посоветовал ей избегать чрезмерных нагрузок и шумных мероприятий. Не находя в своем существовании дальнейшего смысла, она постаралась изолировать себя от всевозможных близких контактов, оставив общение лишь через социальную сеть — благо ее семья была достаточно состоятельной, чтобы купить ей персональный компьютер и даже установить на нем наикрутейший 95й Windows. Через сайты и объявления она находила людей в похожих жизненных ситуациях, читала их истории и делилась своей. Но со временем поняла, что и это не слишком-то помогает. По совету матери Миранда пару раз даже сходила на встречи безнадежных больных: в округе не было ни единого хосписа, и встречи проводились при местной католической церкви. "Если Бог так милостив, что ждет всех нас на облаках с распростертыми объятьями, какого черта он вообще посылает нам все эти мучения?" — набросилась она на священника в одно из своих посещений. "Бог испытывает дух наш и силу воли", — многозначительно молвил старик в строгом черном костюме. Объяснение казалось ей бредовым и притянутым за уши. Почему ее? Не вредину Салли? И не задиру Дэйвина, разбившего лицо Заморышу Билли лишь за то, что тот неудачно пошутил по поводу того, что накаченные сиськи Дэйва больше, чем у Шеннен Доэрти из "Беверли Хиллз"? Почему ее? Миранду? У которой жизнь уже отняла семью? Которая таким большим трудом завоевала себе славу отличницы и красавицы и покорила сердце самого Луиса Уилсона, квотербека местной футбольной команды, о котором мечтала со средней школы. И теперь Бог вдруг решил лишить ее прав на мечты, на счастье, ради чего? Чтобы смотреть на ее страдания, устами служителей церкви продолжая бессовестно твердить, как он ее любит?! Нет! — Миранда не хотела этого понимать. Не дожидаясь матери, она в тот день убежала с собрания и долго блуждала по улочкам и скверам, не желая видеть никого в целом свете. А после того, как к вечеру-таки добралась до дома, немедленно заперлась у себя и больше никуда не выходила. Шла третья неделя ее добровольного заточения. Навещающая ее ежедневно под вечер мать, просидев у ее кровати с заплаканным растерянным видом около получаса, выходила из комнаты и продолжала свой ежедневный быт, крутясь вокруг холодного, как сосулька, Роберта, делая уроки с близнецами или нянчась с малюткой Эммой. Иногда Миранда думала, что не сама болезнь, а ожидание неизбежной смерти было тем, что не давало ее матери покоя. И когда этот момент наконец-то настанет, она сможет вздохнуть свободно, не стыдясь больше смеяться на людях и оказывать оставшимся трем детям всего положенного им внимания.