В жизни всегда есть место... чему-нибудь еще

Утром вместе с привычным звуком будильника Алву разбудил аромат свежесваренного шадди. Шаддимашина в доме была, но дочки не умели ей пользоваться, да и стояла она в шкафу.       Алва встал, прошел на кухню – и увидел девочек. Они жевали поджаренный хлеб и запивали его слабеньким шадди с сахаром и молоком. "В саду завтракать не будут" - машинально подумал Рокэ. И ничуть не пожалел - обе терпеть не могли садиковскую еду. Но больше всего удивило Рокэ, то, что на Габриэле было нарядное платье, одолженное у Барб. А в кудряшках торчали две красивые заколки.       Выросшая у моря Габри ненавидела платья. Она росла в семье Салина. Где кроме нее, был еще сын Диего, Берто. Старше на три года. Вдвоем они бегали к морю, играли и катались на самокатах. Габри научилась лазать по деревьям, плавать, как дельфиненок и метко бросать камешки. А еще – презирать, не без помощи Берто, все девчачье. Как-то Диего прислал Рокэ запись из магазина игрушек, где Габри морщила нос на кукол и плюшевых зверят, и тащила к кассе игрушечный автомат едва ли не больше себя размером. И на предложение помощи сурово мотала кудрявой головой.       Барбаре повезло больше. Братья-близнецы Йоганн и Норберт, были уже скорее старшими братьями, чем товарищами по играм. И относились к «кляйне фройлен», как к красивой и нежной маленькой принцессе. Все это не могло не отложиться на становлении характера двойняшек. Да и наследственность тоже давала о себе знать. Габри характером пошла в отца, Барбара – в тихую, ласковую и улыбчивую Оливию. При воспоминании о жене у Рокэ непроизвольно на глаза навернулись слезы и он начал их тереть руками. - Пап, что ты глаза трешь? - Потому что еще не проснулся. Сейчас умоюсь и приду к вам. - Ага, пап, а мы уже поели. Нам Дикон сделал завтрак. Сам Дик вышел из своей комнаты. - С добрым утром.. и спасибо, я хоть выспался на кровати хорошо. Рокэ внимательно посмотрел на своего жильца. - Это ты завтрак приготовил? - Да, я по утрам сестренок кормил. У меня их три. Старшей, Айрис, почти, как мне, она школу заканчивает. Эдит в четвертом классе, а Дейдре в первый пошла. - То-то вижу, ты Барбаре косы заплел аккуратно. - Да это пустяки, косы заплести. Я не нашел турку для варки шадди. Мне девочки сказали, что вы его по утрам пьете, а варить не в чем. Кое-как в ковшике сварганил. И Дик снова виновато улыбнулся. Рокэ зачем-то моргнул и спросил: - А позавтракать ты успел уже? - Ой… нет. - Тогда присоединяйся. И вдвоем они умяли тарелку бутербродов, которые и Дик и Рокэ делали вместе, причем тут никто не хотел уступать. - А бантики не помнутся под шапкой? – забеспокоилась вдруг Габри. - Потом расправятся, - успокоила ее сестра, которая знала о бантиках, похоже, все. Ричард попросил высадить его не возле стоянки, а за квартал до здания «Голгофы». - Просто не хочу лишних разговоров. Я не опоздаю, мне привычно быстро ходить. - Как скажешь. Про себя Рокэ уже решил, что даст Окделлу запасные ключи, и пускай тот живет у них. «Лишь бы не стал отбрыкиваться», - думал он. Но, похоже, у Ричарда просто больше негде жить. И снова началась рутина – семинары, задания, опросы и графики. На перемене снова вызвал Дорак: - Ты в курсе, что будешь куратором у первокурсников? Та самая группа, где был Шабли? Похоже, он вряд ли в этом году будет вести занятия. Да и придется подыскивать ему замену, а где возьмешь толкового преподавателя словесности? - А что с ним? - Сердечный приступ. - Здесь? - Нет, дома. Но у него и астма была и сердце больное. А кураторская работа это для человека с крепкими нервами и хорошим здоровьем. - Ага, и через год он станет инвалидом, - мрачно съязвил Рокэ, - или отправится за решетку за убийство особо отличившихся воспитанников. - Рокэ, не передергивайте, - укоризненно поглядел на него Квентин, - вы же не в школе в качестве ментора. - Только этого «счастья» мне не хватает. Ладно, давайте сюда папку с личными делами моих подопечных. Дома изучу поподробнее. Насчет «убийства особо отличившихся» Рокэ подумал, что сказал не зря. Своих новых подопечных встретил буквально при выходе из ректорского кабинета. Трое зажали в углу старосту, Тино Придда. Пока не совершали никаких противоправных действий, но просто сжимали кольцо, делая шаг за шагом к нему, а один из них говорил тихо и злобно: - А я ведь тебя предупреждал, медуза ты скользкая, чтобы отмечал нас, даже если нет на первой паре. Просил по-человечески. Побледневший Валентин молчал. Только когда те приблизились совсем близко, ответил голосом мраморной статуи: - Я не имею права отмечать вас, если вы не явились. - Ах, не имеешь, кальмар мороженый, - оскалился рыжий. - Господа, почему вас так мало? – задал вопрос Алва, появляясь пред светлы очи всей компании, - всего трое. Кстати, для изучавших юриспруденцию, ваши действия могут трактоваться, как противоправные. Эстебан улыбнулся светски, словно на приеме: - Мы просто пошутили, господин Алва. Как видите, господина Придда никто пальцем не тронул, и пред законом мы чисты. - Ага, как из ванны, - поддакнул светловолосый Северин Заль. И тряхнул обесцвеченной челкой. - Однако вы просили его… - Я же говорю, это была шутка. Просто шутка, - встрял Манрик, - честное слово. Вы же верите нам? Тино кивнул. Рокэ не верил этим проходимцам ни на йоту, но время поджимало. - Полагаю, всем пора на лекции, - подытожил Алва. Когда все ушли, он посмотрел ан Валентина. Тот пока не торопился, и выглядел явно нездоровым. - Благодарю вас, - тихо сказал он, - я сейчас пойду на занятия. Минутку постою и пойду. - С тобой все в порядке? - Да, спасибо. Просто… не люблю, когда нарушают личное пространство. С папкой под мышкой Рокэ пошел в свой кабинет, понимая, что Дорак подсунул ему во-о-от такую свинью в виде группы первокурсников. Но - делать нечего. И отчего –то грела душу мысль о том, что в этой же группе есть и Ричард Окделл.