Горька полынь-трава

      От мысли, что она притащит Саске целую гору яблок, Сакура определённо должна была прийти в восторг.       Это было просто закономерностью, сложившейся ещё в детстве, простой, как палка. Сакура привыкла, что Саске — идеальный мальчик, которого она должна завоевать во что бы то ни стало. Ну, это было что-то вроде мечты-обязанности. Мечты, потому что о Саске мечтала каждая девочка без исключения, а обязанности — потому что Сакура думала, что как только Саске обратит на неё внимание и наконец поймёт, какое золото рядом, жизнь сразу станет счастливей некуда, а ведь к этому все стремятся: обеспечить себе счастье. Вот Сакура и думала стабильно лет с восьми, что её счастье — это непременно Саске. Умный мальчик Саске, умелый, симпатичный, радость учителей и зависть одноклассников. А ещё такой отстранённый и грустный, что Сакура в детстве думала: она обязательно должна растопить его сердце. Ведь только она одна, самая понимающая из всего класса, сможет помочь ему. Остальные девочки, разумеется, никогда не смогут помочь Саске выбраться из пучины грусти, только она одна такая умная, добросердечная и вообще самая подходящая Саске. И Именно поэтому, думала Сакура, он должен подпустить её к себе.       В общем, Сакура по всем своим выдуманным законам должна была ликовать. Она бы и ликовала, если бы всё было так, как полгода назад. Они только выпустились, её определили в команду с Саске и она просто в не себя от экстаза. Сакура наконец получила, что заслуживала, вредина Ино узнала, на чьей стороне удача, и даже идиот Наруто не помешается. Но время шло, унося в своём круговороте всё былое, детские радости в том числе. Маленькая Сакура, ступившая на порог Академии, совершенно не знала, что ей придётся так повзрослеть в двенадцать лет.       Но сейчас восторга что-то не чувствовалось. Яблоки перекатывались в корзинке Хаяши, Сакура поглядывала на них и сама не замечала, как начинает хмуриться. В прошлый раз, когда она принесла их в больницу, яблоки благополучно полетели в стену. Осадочек остался. Но да ладно. Было несколько непривычно, что в последнее время у неё столько мыслей, отвлечённых от Саске. Это было… Даже здорово.       В Академии Сакура считала, что если мечтать о Саске перед сном, боги смилостивятся и соединят их красной нитью судьбы. У богов просто не было выбора, Сакура столько в это вложила, так мечтала, так долго мечтала… Но потом всё перевернулось с ног на голову. Странный сенсей, опаздывающий на час, первая стоящая миссия, обернувшаяся бойней, экзамен, трудности, предательство шиноби Скрытого песка, разрушенная Коноха… Оказалось, что помимо Саске в мире есть ещё куча других вещей. Сакуре было даже странно, что несколько месяцев назад у не всё вращалось вокруг Саске. Будто без него всё остальное ничего не стоило. Но ведь стоило же!       Она же жила как-то до Саске. Тогда, конечно, мир Сакуры ограничивался семьёй и ближайшими кварталами. У неё не было клана, техник, передающихся по наследству, известных родителей. Сакура была обычной и совершенно простой, ничего особенного. В мире, где правила пишут выдающиеся личности, простые люди всегда где-то за кулисами. Сакура была слишком мала, но уже тогда чувствовала, что не стоит вровень с клановыми детьми. Мама требовала от неё совершенно обыденные вещи, скучные и надоедающие: мыть посуду, аккуратно складывать вещи, вытирать пыль, ходить за продуктами, ставить обувь ровно. А клановых наследников в это время наверняка учили потрясающим вещам, чтобы потом эти дети стали исключительными и обрели власть, ведомую лишь сильным, чтобы построить всё по своим законам. А Сакуре тоже хотелось быть особенной и значимой.       Она, совсем маленькая, поступила в Академию и увидела там мальчика, который был хорош во всём. Вот он как раз — исключительный, талантливый. Особенный. Тот, у кого есть значимость. И мир Сакуры сузился до исключительного мальчика, наследника клана Учиха. В другом человеке она в другом, чего так хотела для себя. Конечно, была ещё Ино, бойкая и смелая, которая уж точно переписала бы все правила под себя, если бы захотела. Но Ино, она ведь… Девочка. С ней было здорово дружить, но с ней не связать себя узами крепче. Наверное, поэтому всё внимание Сакуры и тянулось к Саске.       А сейчас какой-то из кирпичиков в этой системе сломался. Сакуре это вроде бы нравилось: было здорово ощущать себя свободной от вечного желания понравиться. Нет, она по-прежнему считала Саске невероятным. Он и правда был гением, чудо-ребёнком. Но Сакура начинала понимать, почему ему так не нравились девочки, вечно кружившие вокруг. То, что он пережил, поломало бы любого, а тут ещё с десяток назойливых девчонок постоянно шепчется, мол, бедненький, всю семью вырезали, надо его приголубить. Саске это точно раздражало, даже странно, как они, девочки этого не видели. И Сакура уже жалела, что была так непрошибаемо настойчива. Да это попросту невежливо, а она ведь должна соблюдать рамки приличия.       Саске нужно было не внимание и не жалость, а человек, который действительно смог бы его понять. И Сакура вряд ли была таковой, как бы не хотелось это признавать. Ей хотелось думать, что она любит Саске крепко-крепко, несмотря ни на что (хотя в последнее время она уже остерегалась говорить такое громкое слово — любить). Но вряд ли хоть когда-нибудь она сможет в полной мере принять его полностью, окунуться в этот тёмный омут. Как бы неприятно это ни было, как бы Сакура не противилась с этим соглашаться. Но если когда-нибудь, когда она совсем повзрослеет, станет умнее, может, даже мудрее, ей представится такой шанс и она сумеет понять, как помочь Саске, может быть, тогда у них будет шанс…       — О, Сакура-чан, глянь! — воскликнул Наруто, ткнув пальцем в небо. — У-у, какие тучи…       Небо и правда затянуло серым. Наруто подёргал Сакуру за рукав и ненавязчиво спросил:       — Хочешь, я тебя провожу? Вдруг дождь пойдёт.       Сакура посмотрела на него и встретилась с выжидающим взглядом.       А время и правда минуло. И Наруто уже вовсе не идиот (хоть всё такой же нетерпеливый), Какаши-сенсей не такой странный, а Саске… Саске теперь, казалось, совсем отрёкся от их команды. На него нашло что-то очень странное, прямо необъяснимое. Нет, он и до этого был не особо разговорчив, но тут совсем словно подменили. Сакура волновалась, но боялась спросить, что случилось. Вдруг Саске не в себе? И не поймёшь, что у него в голове, мало ли что он решит с ней сделать, если дойдёт до вопросов, которые ему не понравятся.       — Ну а что ты сделаешь от дождя? — с любопытством спросила Сакура.       Наруто открыл рот, тут же его закрыл и нахмурился.       — Ну, пока не знаю. Но всё равно давай провожу? Когда дождь пойдёт, чё-нибудь придумаем, а пока ладно.       Сакура фыркнула и бросила:       — Ой, ладно, как хочешь. Я не против.       Вид у Наруто сделался довольный, будто он выиграл лотерею. Сакура коротко улыбнулась в ответ. И почему ей везёт только на таких, как Наруто или Рок Ли? Ох, они не плохие, они очень даже славные, просто… Просто Сакура была уверена, что ей нужны совсем не они. Тот, за кого она переживала сильнее всего, сейчас был где-то на полигоне, но другом, потому что заявил, что тренироваться будет один. Сакуру стало терзать чувство, будто их команда разваливается. И это было крайне грустно.       — Вот, берите, — сказала Хаяши, отдавая Наруто с Сакурой часть яблок.       Какаши-сенсей опять приобрёл непричастный вид и открыл книженцию со всем запретным, что только было в мире. Сакура смерила его осуждающим взглядом и решила, что ни за что в жизни не будет читать такую ерунду, даже когда вырастет. Потом она покосилась на Хаяши и понадеялась, что та подобного тоже не читает. А то как-то… странно это. Впрочем, Хаяши совсем не походила на Какаши-сенсея, и Сакура думала, что это хорошо. Потому что так они точно могут дружить.       Сакуре немного льстило, что она дружит с такой взрослой девушкой. Хаяши было аж восемнадцать лет. Почти как Какаши-сенсей, но не такая старая. Сначала Сакура думала, что Хаяши, как полагается всем взрослым и самостоятельным, уже жила отдельно от родителей. Оказалось, что нет. Хаяши помахала руками и ответила, что ей пока до этого ой как далеко. Это немного притупило восхищение, но Сакура немного подумала и решила, что жить с родителями и правда не так уж плохо и зазорно.       Наруто нетерпеливо потянул Сакуру за рукав, требуя уже пойти. Какаши-сенсей коротко дал им последние наставления. Хаяши помахала им на прощание, но спохватилась и ухватила Какаши-сенсея за локоть, пока тот не сбежал на крышу.       — Ой, стойте, тут же ваши ещё, — сказала она и выбрала три яблока, которые выглядели самыми симпатичными. — Вот, возьмите.       Какаши-сенсей кивнул. Яблоки легко поместились в его больших ладонях. Он отступил в сторону, а Хаяши не сразу убрала руку, словно не хотела отпускать.       — Пошли, Сакура-чан, скоро ливанёт, — ворчливо сказал Наруто и потянул её прочь. — Пока, сенсей, пока, Хаяши. Всем пока, мы уходим!       — Подожди, тут… — пробормотала она, но потом вздохнула и махнула рукой.       Хаяши с Какаши-сенсеем скрылись из виду. Сакуре осталось слушать лихие обещания Наруто, что в следующий раз он эту маскировку на раз-два сделает и сенсей не отыщет его до завтрашнего дня. А потом он умолк и нетерпеливо улыбнулся, словно ожидал, что она что-то скажет.       — Круто, — машинально отозвалась Сакура. — Удачи, может, Какаши-сенсей и впрямь тебя не найдёт. Ну, если не будешь так трясти ветки и сыпать на него листья. О, пришли! Пока, Наруто. Спасибо, что проводил.       Она спешно взбежала по ступенькам, обернулась и помахала ему. А потом довольный Наруто и его улыбка остались за дверью.

***

      — О-о, встаньте-ка сюда! — велела Изука и потыкала рядом с собой.       Хаяши с Тори послушно бросились к ней, прямо под золотую ветвь. Изука ухватилась за неё, дёрнула, и девочек осыпало целым водопадом из красивых маленьких листьев. Деревья гинкго каждую осень щедро золотили Коноху.       Зажмурившись, Хаяши вскинула руки вверх и захихикала. Листочки осели на голове и плечах, а уж на дороге их было целое море. Будто дорогая отделка во дворце даймё, а не простая улица. Изука воскликнула, что сейчас будет ещё больше, и с дерева обрушился новый шквал золотых листьев.       Хаяши подобрала и спрятала три листочка в маленькую нагрудную сумку. Засушит потом, как белые цветы. С тех пор к двум маленьким цветочкам прибавилось ещё несколько — это Хаяши нашла интересным собирать гербарий. И всё это были полевые цветы, с того поля, мимо которого она и Какаши-сан порой проходили. Ну как, гербарий слово слишком громкое для её маленькой коллекции. Но Хаяши нравилось неспешно отбирать и засушивать растения. Все они были такие разные и любопытные, её раньше никогда так не занимало разглядывание бутонов и стебельков.       — Жалко, что скоро всё засохнет, — сказала Тори с долей печали. Ей, рыжей, особенно шло среди золота. — Но ладно, зато сейчас красиво.       Она склонилась над золотым морем, подгребла к себе листья и резво подбросила их в воздух. Изука с Хаяши запрыгали вокруг, размахивая руками. Листочки быстро кружились вокруг себя, всякий раз подставляя солнцу разные грани, и казались то сверкающе-белыми, то тёмно-желтыми. Стояло утро, и людей почти не было. Девочки только пару шиноби, промелькнувших мимо, заметили.       Эх, сюда бы Наруто с Сакурой… Хотя те, наверное, заняты. Шиноби постоянно чем-нибудь заняты, у них же помимо обязательств перед деревней и свои дела есть. Хотя представить Сакуру, покупавшую продукты или застилавшую постель, было куда проще, чем в той же ситуации Какаши. Всё никак не удавалось отделаться от образа шиноби, который шиноби всегда — и никогда просто человек. Но от этих мыслей нужно было срочно избавляться, потому что думать так, как казалось Хаяши, — предательство и полная бестактность. А Хаяши нужно быть вежливой, она ведь хочет выглядеть приятно.       — У тебя же кто-то новый, да? — полюбопытствовала Изука, взрыв ногой ворох листьев, и те полетели в девочек.       Хаяши закрылась от листьев рукой и навострила уши, переводя взгляд с Изуки на Тори. Про кого-то нового у той она пока не слышала, и стало жуть как интересно.       — Ну, не знаю пока, — отозвалась Тори и пожала плечом. — Посмотрим, как с ним пойдёт.       — О-о! А звать как?       — А всё тебе скажи. Вот угадай.       — Да ну! Вредина какая. Ну хоть подсказку дай, а?       — Ну так вообще легко будет.       Изука высунула кончик языка, Тори заулыбалась и спряталась за Хаяши.       — Матсумото? — наугад спросила Хаяши.       — Даже не близко.       — А-а… Иноха?       — Ой, что за имя вообще? Нет.       — Уй, какая ты… — пробормотала Изука и потрясла в воздухе кулаком.       Тори ухватилась за плечи Хаяши, выглянула из-за её спины и сказала:       — Да оно простое, там всего-то три слога.       — Какаши-сан, — пробормотала Хаяши.       — Что? — озадачилась Тори. — Тоже нет. Хая-чан, я же с ним не знакома. Он же сенсей этих твоих детей.       — Да не мои они.       — Мамору? — вставила Изука.       Тори загадочно улыбнулась и мотнула головой. Изука насупилась, поскребла затылок и приобрела весьма задумчивый вид. Видно, сильно увлекло её отгадывание. Тори довольно усмехнулась над ухом у Хаяши и сказала:       — Думайте-думайте.       Пришлось думать. Хаяши напрягла мозги, думая, что задача эта — практически невозможная. Одно имя из тысяч возможных. И как тут попасть?       — Хаяши-чан! — окликнули её, и это сбило с мысли.       Хаяши растерянно обернулась, Тори вместе с ней. Увидев Сакуру, Хаяши сначала обрадовалась, но потом поняла, что что-то не так: Сакура была бледной и встревоженной.       — Ой…       Изука с Тори переглянулись. Тори убрала руки с плеч Хаяши и отступила в сторону. А Сакура быстро подошла, шурша золотыми листьями. Она кусала губы, а её пальцы нервно сплетались в замок и тут же расцеплялись.       — Хаяши, понимаешь, я… — беспомощно заговорила Сакура, а в дрогнувшем голосе у неё звенели слёзы. Она шмыгнула носом, моргнула и сбивчиво продолжила: — Я… Нет, я ничего не сделала. Вернее, сделала, но наоборот, чтобы всё было хорошо. Я думала, думала, он…       Она умолкла и страдальчески всхлипнула, вскинув руки к лицу. Хаяши только сейчас заметила, что глаза у Сакуры красные. Ками-сама, да ей было плохо…       — Так, — пробормотала Хаяши, ничего не понимая, — спокойно.       Сакура подняла на неё слезящиеся глаза и скривила губы, без слов говоря, что спокойно уже не получается. Изука с Тори тоже склонились над девочкой.       — Что-то случилось? — растерянно спросила Изука.       — Тебя обидели? — с сочувствием поинтересовалась Тори. — Кто? Если с тобой кто-то сделал что-то плохое, мы поможем.       Хаяши нахмурилась, думая, что вряд ли Сакуру мог кто-то обидеть. Уж она-то могла за себя постоять, сама поможет, если кого-то обидели. Но вид у девочки был совершенно несчастный. У Изуки сделалось такое лицо, будто она сейчас заплачет раньше Сакуры. Она помахала руками на себя, потом на Сакуру, бессвязно бормоча: «Ох, как я не люблю, когда случается плохое, как не люблю…»       Сакура подавила слёзы, судорожно выдохнула и посмотрела Хаяши в глаза. А потом сипло выдавила:       — Саске решил уйти из деревни. Мне кажется… Мне кажется, я что-то сделала не так.       Она снова всхлипнула и заскулила, уткнувшись в плечо Хаяши. Изука и Тори понятия не имели о том, кто такой Саске: про него Хаяши не рассказывала совсем. Но обе сочувственно покосились на Сакуру. Изука даже погладила девочку по голове, совсем расчувствовавшись.       А Хаяши обняла Сакуру и застыла, думая, верно ли она всё услышала. Уйти из деревни — это же преступление. Это же… Саске теперь отступник. А Сакура, совершенно несчастная, не похожа на себя. Будто для неё мир потускнел. Прямо как золотые листья, которые скоро увянут, усохнут и потеряют былую красоту. Как потускневшее золото, теряющее свой блеск.       Прижимая Сакуру к себе, Хаяши чувствовала, как дрожат худые плечи. В голову ударила неожиданная мысль: знает ли об этом Какаши-сан и что они будут делать?