***
— Мам, я принесла тут, это вам. Хаяши вынула два онигири и протянула их отцу с мамой. Глядя на то, как отец слабо улыбнулся и еле кивнул, ей захотелось отвернуться и выбежать прочь из палаты. Он никогда не выглядел таким беспомощным и слабым. Но Хаяши удержала себя на месте, упрямо сохраняя улыбку. Думалось, что хотя бы так она поднимет родителям настроение. — У тебя-то как дела, всё хорошо? — обеспокоилась мама. — Да как обычно. Помогаю Мае-сан. У неё дети это вообще… Такие буйные. Сил в самый раз для работы ниндзя, — усмехнулась Хаяши, припомнив, как маленькие сорванцы никак не могли с ней наиграться и всё бегали по детской площадке, словно заводные. Но тут же она одёрнула себя. Ну нет, нельзя думать, что такие маленькие, такие славные дети пойдут в шиноби. Как-то это… Неправильно. Пускай лучше работают кем-нибудь другим. Подумалось, что Хирумей стала бы хорошим исследователем, всё ей интересно, покажи да расскажи. — Вижу, ты уже освоилась, — довольно заключила мама, отведя руку с онигири в сторону. — Это хорошо. А остальные как, не обижают тебя? — Ну кто будет меня обижать? — Хаяши невольно улыбнулась. — Кому я сдалась-то? Она совершенно не врала. Там у людей были другие заботы, что есть и как поскорее оказаться в ванной, до Хаяши никому дела не было. Мама молча кивнула и вернулась к онигири. Хаяши заметила, что морщины на её немолодом лице уже заметнее, а волосы уже давно прибрала к своим рукам седина. Хаяши была поздним ребёнком, а Ринжи и подавно. Коюхе уже исполнилось пятьдесят. «Наверное, так и старость незаметно подойдёт», — подумала Хаяши, глядя на выделившиеся жилы на руке матери. И испугалась своих мыслей. Не так она должна рассуждать, что за глупости? Её мать проживёт ещё долго, отец тоже. Они совсем не старые. — Спасибо, что приходишь, — вдруг сказала мама. — Без тебя совсем скучно становится, целыми днями лежим тут. Правда, говорят, что скоро выпишут, но уж не знаю, когда точно. — А куда вы пойдёте? — Ну куда-куда, небось заселят в общежитие. Только, боюсь, не к тебе, у вас же там и так полно народу. Поняв, что им, возможно, придётся жить по раздельности, Хаяши нахмурилась. Это было… Не совсем в её планах. Хотя она уже почти прижилась с семьёй Судзуха, наверное, покидать их будет грустно. — Я к Ринжи схожу, вдруг она проснулась, — тихо сказала Хаяши. — Я ей данго купила… Мама опустила взгляд и кивнула, и Хаяши прочла на её лице: «Это хорошо, что сестру навещаешь». А потом вспомнилось, как неодобрительно мать смотрела на их споры и как разнимала маленьких Хаяши и Ринжи. Опять стало стыдно. Но Хаяши всё ещё помнила, как вредно верещала сестра, как тыкала в неё пальцем и ехидно улыбалась, называя толстой. Говорили, что перед лицом смерти люди меняются. Поменялась ли сестра, Хаяши не знала, но сама она испытывала смешанные чувства. С одной стороны, вроде нехорошо ведь сердиться на человека, едва избежавшего статус покойника. А с другой, время от времени нет-нет да вспоминалось, какой врединой была её сестра. — Здравствуйте, я к Кадзи Ринжи, — сказала Хаяши медсестре. — Я ещё не была на этой неделе. Медсестра кивнула, впуская её внутрь. — Утренняя смена тоже была моя, — заговорила она, — Кадзи-сан приходит в себя. Хаяши встрепенулась. — А она… Она прямо проснулась? Ринжи… — голос дрогнул, но Хаяши взяла себя в руки. — Прямо открыла глаза и заговорила? — Кадзи-сан пока не часто разговаривает, чаще спит, но то, что она очнулась, уже хороший знак, — вежливо улыбнулась медсестра. — Прошу меня простить, но мне надо на время уйти. Вы же не в первый раз, знаете всё? Хаяши кивнула. Как только медсестра покинула её, она выдохнула и с трепещущим сердцем подошла к койке сестры, минув других пациентов. Вокруг Ринжи уже не было многочисленных трубок и проводков. Они уходили, словно забирая с собой увечья. — Привет, — тихо сказала Хаяши, устроившись на стуле. — А я тебе вот… Данго взяла. Рыжие, как ты любила. Приходи в себя, пожалуйста, попробуешь. Она опустила взгляд, легонько потрогав бледную ладошку сестры. — Ради данго я воскресну, — прохрипела Ринжи, не открывая глаз. Это было слишком неожиданно. Хаяши вздрогнула, отпрянув, и отдёрнула руку. Потом затаила дыхание и заглянула Ринжи в лицо. Та сонно приоткрыла один глаз. Сначала Хаяши кинуло в жар, потом обдало холодом. Она совсем не хотела, чтобы Ринжи услышала это. Всё было искренним, но предназначено не для ушей сестры. Вообще ни для чьих. — И сколько данго? — слабым и совсем не похожим на её вечно писклявый голосом пролепетала Ринжи. — Дай сюда, я хочу. Хаяши молча смотрела на сестру, не в силах оторвать взгляд от спутанных рыжеватых волос, отливавших ореховым цветом. Пошла в маму. А Хаяши ни в мать, ни в отца — тёмно-русых, почти каштановых волос не было ни у той, ни у другого. Потом она поймала взгляд Ринжи с присущим сестре лисим прищуром. Будто она и не лежала тут почти без движения днями и ночами. — Рыжие данго, — тихо повторила Ринжи. — Не бойся, мне можно немного. Давай напополам. Ну, чего молчишь? Дашь или нет? Не дав неуместным слезам охватить её, Хаяши помотала головой и спешно кивнула. — Ну конечно, пополам. Как же ты будешь данго, а я нет? Ринжи передразнила её, похлопав губами, пробормотав что-то вроде: «Могла бы всё отдать». Хаяши с сомнением покрутила в руках две палочки с нанизанными рисовыми шариками в сиропе. — А ты удержишь? — Давай сюда, — велела Ринжи и приподнялась на локтях. — Тебе можно так делать? — Да можно, можно! — возмутилась она и тут же едва не рухнула обратно. Её руки сильно задрожали. Хаяши помахала руками, призвав сестру улечься, и протянула рыжее данго. — За твоё излечение. — За побольше данго от тебя, — переврала Ринжи и довольно сунула сласть в рот, раскусив её острыми зубами. Она многозначительно покивала и пробубнила, разжёвывая данго: — Ладно, вкусные. Одобряю. Хаяши молча смотрела на сестру, не притронувшись к своей части. Хорошо, что её друзья или родственники — не шиноби, а то такие визиты стали бы частью привычной жизни. — А меня скоро перевести в другую палату могут, — негромко добавила Ринжи. — Хочу, чтобы к маме. А то… Она шмыгнула носом, не договорив, но Хаяши почему-то подумалось, что продолжение обязательно должно быть «соскучилась». — Попроси, может, туда и переведут. — Попрошу, и переведут, — заверила Ринжи. Она уставилась на белое одеяло и замолчала. Обе они не сказали ни слова за долгую минуту. Ринжи разглядывала складки и тени, взгляд её тускнел. Наверное, снова спать захотелось. — Ну, я тогда пойду, а то всё равно скоро уже всё, время закончится. Пока? — Ага, пока, — рассеянно бросила Ринжи, даже не обернувшись. Хаяши тихо вышла из палаты и около самой двери посмотрела назад. Маленькая фигурка Ринжи сгорбилась, рыжие волосы тонкими нитями свисали, закрывая лицо. В четырнадцать она едва не умерла. Судьбы сестёр могли отзеркалить друг друга. Если бы не Какаши, Хаяши бы тоже сейчас лежала где-то среди покалеченных. А может, и не здесь, а немного дальше. Покоилась бы виде жжёного праха у каменного монумента семьи Кадзи на кладбище Конохи. Она была обязана Какаши, наверное, обязана до конца жизни. Вдруг вспомнилось, как Сакура покупала онигири двум мальчикам. Наверняка ведь оценили. Нечаянная улыбка растянула губы. Сакура относилась к товарищам с участием. А есть ли у Какаши кто-то, кто заботится хотя бы о такой мелочи, как перекус на тренировку, и для него?***
Торопясь по широкой рыночной площади, Хаяши едва не врезалась в кого-то. Спешно бросила извинение, отскочила и побежала дальше. Её смена вот-вот начнётся, а она хотела ещё сделать кое-что до этого. Пальцы судорожно цеплялись за подол сарафана — всё того же тёмно-голубого, на широких лямках и со свободной юбкой. Очень скоро до Хаяши дошло, что её жизнь не закончилась и забрасывать привычные процедуры дело пагубное. Поняв, во что она превратилась, Хаяши спохватилась и быстро начала приводить себя в порядок. Первым делом она постирала сарафан — тот посветлел, а кровавые пятна, буревшие на подоле, окончательно смылись, забрав с собой и напоминание о страшном кошмаре. Единственное, на чём держалось намерение Хаяши — надежда, что Сакура и сегодня зайдёт в лавку за онигири. Или за чем-нибудь другим, хоть за креветками, только пусть зайдёт, Ками-сама! Добежав, Хаяши остановилась перед самой лавкой и опёрлась на колени, стараясь отдышаться, а потом, приведя дыхание в норму, выпрямилась и зашла внутрь. Звякнули колокольчики. — Здравствуйте, — подрагивавшим голосом вывела она. — Извините, а к вам сегодня девочка не заходила? Она куноичи, в красном платье и с розовыми волосами. У неё ещё вот здесь, — Хаяши похлопала себя по макушке, — повязка. Звон раздался снова. — Вон она, твоя подружка, — меланхолично отозвался продавец, не отрываясь от протирания деревянной стойки перед собой. — Что-то мы часто с тобой встречаемся, — хихикнула Сакура. — Извините, можно мне килограмм риса? Продавец кивнул и принялся за работу. — А это тоже на тренировку? — полюбопытствовала Хаяши. — Нет, конечно, нет, — весело отмахнулась Сакура и тут же приняла недовольный вид. — Это мама попросила купить. Сказала, раз уж сегодня у меня выходной, пускай хоть чем-то полезным займусь, — проворчала она. Хаяши сочувственно кивнула. Сакуру стало жаль, мало тренировок, так ещё и дома гоняют. — Ох, точно, хотела спросить. Где у вас тренировки? — Да на полигонах. Тебе зачем? Хаяши замялась. А если Сакура вежливо откажется? — Просто… Хочу помочь тебе. Сакура округлила глаза и недоумённо вскинула брови. — Как? Неужели техники за меня отрабатывать будешь? — хитро спросила она, поменялась в лице и крикнула продавцу: — Ой, извините, а можно ещё вишни? Тот кивнул со знанием дела и отошёл к прилавку с ягодами. — Нет, это у меня вряд ли получится, — с улыбкой отказалась Хаяши. — Просто ты ведь куноичи, времени-то, наверное, не хватает. Я хотела… — Она замолкла на секунду, а потом махнула рукой. Будь, что будет. — Я сейчас немного помогаю готовить в госпитале, работаю только в одну смену. Может, я буду тебе и твоей команде приносить обеды? А то мне вас жалко, — понизив голос, честно пробормотала Хаяши. — Ой, правда? — спросила Сакура, округлив. — Ой, а я не знаю… Думаю, Какаши-сенсей разрешит. Ну да, точно разрешит. Я спрошу у него! Спасибо, было бы очень кстати. Но так неожиданно… — Покажешь, где полигон? И скажи, когда будет следующая тренировка. Не волнуйся, я правда просто помочь хочу, я не буду шпионить за вами, — пообещала Хаяши. — Не обижайся, но шпион из тебя вряд ли хороший, — засмеялась Сакура, приняла от продавца пакеты и расплатилась, а потом потом снова повернулась к Хаяши. — Да-да, скажу. Где ты живёшь? — Общежитие около рынка, знаешь? — О, да. Там ещё перекрёсток такой, да? Яблоки продают. Хаяши покивала, и Сакура довольно улыбнулась, а потом ахнула. — Ой, я забыла, мне бежать нужно… Я найду тебя, — пообещала она, выбегая из лавки, и помахала. — Пока!