Горька полынь-трава

      — Хаяши! Это что ещё такое?       Она отскочила от холодильника, спешно захлопывая дверцу.       — Я что тебе говорила? — голос матери вмиг сделался строгим, — ночь на дворе, а ты что делаешь?       Хаяши шмыгнула носом и виновато передёрнула плечами.       — Я просто есть хочу.       — Спать надо, а не кусочничать по ночам.       Хаяши скрестила руки, обиженно надулась и отвернулась от матери. Вот почему она появляется, когда не надо?       — Я чуть-чуть, всего-то взяла одно данго…       Мама всплеснула руками.       — Ещё и сладкое! Ну, Хаяши, ты же сама говорила, что хочешь похудеть. Будешь постоянно отвлекаться на такие мелочи как данго, это никогда не выйдет.       Наверное, мама была права. Хаяши немного не нравилась самой себе. Года четыре назад — ей было всего тринадцать — Хаяши была стройной и даже немного тощей. Доктор посоветовал ей набрать в весе, а то мало ли что организм выкинет. Хаяши доктора и послушалась, сначала даже всё было хорошо, но пару лет назад Хаяши стала заметно полнеть. Пусть грудь и округлилась (хотя к семнадцати-то годам уже и так пора), но вместе с ней округлились и щёки, руки и ноги стали пухлыми, прежней стройности Хаяши было не видать. Сначала Хаяши отнеслась к этому спокойно, посчитав, что как набрала вес, так его и скинет. Но привычка найти что-то съедобное привязалась к ней намертво, Хаяши никак не могла от неё отделаться. Вес не уменьшался, щёки никуда не уходили, а сидеть на диетах было ой как трудно. Да и сила воли у неё была слабая. Хаяши пыталась оправдать себя. Говорила, что ей вовсе не обязательно иметь огромное самообладание, она ведь не шиноби, а простая девочка. Но легче от этого не становилось, а Хаяши продолжала сетовать на нелёгкую жизнь, в которой ей даже обычным йоканом перекусить нельзя.       — Иди спать, — мама зевнула, — до завтрака всего ничего осталось.       Хаяши кинула на неё угрюмый взгляд и зашагала в свою комнату.       Почему-то ей казалось, что весь мир обернулся против неё. До завтрака действительно оставалось немного — Хаяши быстро уснула, а проснулась уже после криков младшей сестрицы на первом этаже. Зябко поёжилась, она откинула со лба чёлку и поплелась умываться. Вроде утро начиналось неплохо. Но увидев, что было на завтрак, Хаяши передумала. Варёный рис она жутко не любила, а её ждала целая плошка. Хаяши скривилась, окинув рис тоскливым взглядом, и с упрёком взглянула на маму.       — Почему не дораяки?       — Так, — мама нахмурилась, — а почему не рис? Он полезный, привыкай.       — Будешь есть только дораяки, станешь совсем толстой, сестрица, — ухмыльнулась Ринжи, вредная девчонка, именуемая сестрой Хаяши.       — Ну-ка замолчи, — потребовала Хаяши и сдвинула брови. — Сама такая.       Худая и слишком маленькая для своих четырнадцати лет Ринжи нахально ухмыльнулась.       — Ну-ну, — протянула она, поглядывая на Хаяши, — я красивая и стройная, а ты…       — Пф, и что, — лаконично откликнулась Хаяши и попыталась закрыть Ринжи рот ладонью, но та вывернулась и вскочила на ноги.       — Не поймаешь! — Ринжи высунула язык. — Сама виновата, постоянно таскаешь таскаешь что-то.       — Ринжи, умолкни, — одёрнула её мама и перевела строгий взгляд на Хаяши. — А ты не трогай сестру.       Ринжи успокоилась, но всё же не перестала ехидно поглядывать на Хаяши. Та скривила губы и отвернулась. Ринжи просто невыносима, нельзя быть такой пакостной. Ничего, Хаяши ещё станет красавицей и тогда всем покажет.       — Если бы ты поменьше ела, то уже давно нашла бы себе парня, — снова начала Ринжи. — Твои подруги уже давно с кем-то встречаются, а ты…       — У тебя у самой нет, — фыркнула Хаяши, перебив сестру.       — А вот и есть! Только я тебе его не покажу, он тебя испугается и сбежит.       — А с этого момента поподробнее, — сказала мама и вдруг оказалась между Хаяши и Ринжи. — Кто?       — Ну мам, — замялась Ринжи, — я вас как-нибудь познакомлю. Он хороший, честно-честно…       Хаяши этот разговор надоел. Ринжи дура, мама ничего не понимает, сейчас ещё и отец появится и тоже начнёт капать на мозги. Хороша семейка, ничего не скажешь. Хаяши уже долгое время думала о том, чтобы найти отдельное жильё, уйти от них всех. Тогда проблем в её жизни станет поменьше. Но для этого нужны были деньги, а значит и работа. Работать Хаяши не хотелось, но обстоятельства всё толкали её к поиску хоть чего-нибудь. Наверняка в Конохе нашлось бы что-то и для неё. Что-нибудь такое простое, что сможет даже Хаяши. Может, устроиться куда-нибудь в закусочную, помогать готовить. Или помощницей в госпиталь, там ведь постоянно требуется помощь. Госпитали вообще редко когда пустовали — шиноби постоянно возвращались с миссий и возвращались не всегда целыми. Хаяши не понимала, зачем шиноби нужно в больницу, они ведь могли выучиться этим своим медицинским техникам и спокойно лечить себя.       Честно сказать, она мало что смыслила в профессии шиноби, да и не знала никого лично. Но у Хаяши было ощущение, что шиноби, вечно незаметные и находящиеся где-то на заднем плане, совсем не вяжутся с жизнью других, простых людей. Шиноби ведь лишь выполняли свои миссии и возвращались потом в деревню, Хаяши даже не была уверена, что у них есть в жизни что-то помимо их техник и оружия. И, пусть она и не любила отзываться о людях плохо, ей казалось, что шиноби все до единого мрачные и скучные, все похожи на одного. И форма у них одинаковая — тёмное облачение и зелёный жилет. Всё. Все они пустые внутри, насколько бы сильными не казались внешне. Как же стать настоящим человеком, если всё, что ты видишь, это заострённые железки и свитки?       — Хая-аши, — пропела Ринжи, — чего не ешь? Решила меня послушаться?       Хаяши хмыкнула и отодвинула от себя плошку.       — Не голодна, спасибо.       — Ты же даже не позавтракала нормально, — ахнула мама и обеспокоенно уставилась на неё. — Всё в порядке? Ведь потом будешь ныть, что голодная.       — Не буду, — буркнула Хаяши.       — Испугалась, что ещё больше растолстеешь, — съехидничала Ринжи.       — Заткнись, надоело. И вообще… Всё, отстаньте от меня.       Она встала из-за стола, кинула на Ринжи злобный взгляд и зашагала на выход.       — Хаяши, живо сядь обратно! — послышался в спину оклик матери.       — Нет, — бросила она, выскакивая на улицу.       Вся её семья была до ужаса глупой. О Ринжи, пожалуй, даже больше и говорить ничего не надо было. Хаяши уже давно поняла, что все младшие сёстры это тихий ужас. Никогда тебя не слушаются, всё делают назло и только и умеют, что вредничать. В общем, не сёстры, а наказание. Вот мама пусть и была хорошей, но при этом жутко дотошной, да и припоминать Хаяши о том, что ей нельзя много сладкого, не забывала по несколько раз на дню. Хаяши понимала, что мама лишь хочет ей помочь, но это жутко раздражало. Всё складывалось так, будто сама Хаяши совсем ничего не понимала и трескала сладкое как не в себя. Но она честно пыталась ничего не брать, а постоянное «я что ли не вижу, что ты таскаешь до обеда?» лишь раздражало. А отец… Отец у Хаяши был. Наверное, это всё, что она могла о нём сказать. Никаких общих интересов и тем для разговоров у них не было. Хаяши здоровалась с ним по утрам, желала приятного аппетита и спокойной ночи, да, но в остальное время они почти не говорили. Отец не интересовался тем, как у неё дела, Хаяши отвечала взаимностью. Так и жили.       Коноха была деревней большой, от края до края за полчаса не пройдёшь. И времени на раздумья у Хаяши было много. Она толком и не следила, куда шла, просто шагала по знакомым улицам (а знакомых было много), пиная попавшиеся под ноги камушки. Дурацкая у неё жизнь, неинтересная. То ли дело у подружек. Изука недавно начала стажироваться в научном отделе, где работали не только шиноби, но и гражданские, а Тори, кажется, рассталась с Исаму, устроив ему при этом головомойку. Ну и правильно, тот был полным идиотом: пытался встречаться с двумя сразу. А Тори, каким-то образом вычислив ту девочку, всё ей рассказала. Вдвоём от Исаму и ушли под ручку.       Хаяши вздохнула. Как так вышло, что она ничем похвастаться не может? Скучно, очень скучно живёт.       Наверху грохотнуло, Хаяши от испуга чуть не поперхнулась воздухом. Подняла взгляд и всё же поперхнулась. Откашливаясь, она согнулась пополам, а потом снова взглянула туда, где на фоне чистого голубого неба высились громадные змеи, ломающие высокую и, казалось бы, прочную стену. Обломки посыпались на землю, змеи зашипели (Хаяши не услышала, но догадалась), оскалившись и высунув раздвоенные языки.       Что это такое… Животное было неестественно огромным, нормальных таких не существовало. Знания Хаяши в сфере, касающейся шиноби, были слабыми, но она слышала, что те умеют призывать разных зверюг и такие монстры тоже могли быть в списке их призывов. А ещё Хаяши хорошо знала историю, о Великом Змеином Саннине слышали все, даже ребятня, что бегала во дворе. Его проходили в школе как героя, а потом предателя Конохи. И славился он тем, что умел призывать всевозможных змей. Несложная логическая цепочка с трудом, но выстроилась в голове Хаяши.       — Ками-сама… — только и смогла выдать она.       Рядом со змеиной головой замелькали мелкие чёрные точки, потом показались маленькие фигуры шиноби. Змеям от их атак словно ничего даже не было, они лишь сильнее разозлились и надавили на стену, крошившуюся как песочное печенье. Почему-то первым рушиться начал именно их квартал, а мама с папой и дурой Ринжи не ушли из дома… Хаяши в панике завертела головой, пытаясь понять, что ей делать. Люди на улице замерли, глазея на змей. Ноги у Хаяши затряслись, губы задрожали. Ей захотелось убежать подальше отсюда, к другому краю Конохи, чтобы не видеть змей. Но как же мама с папой? А малявка-сестра? Они же не шиноби, не успеют быстро убежать или защититься.       Хаяши расхныкалась, как маленькая, беззвучно шепча: «что делать, что делать-то?». Совсем не по-взрослому. Недалеко от неё в небо взвился белый дым. Это где-то со стадиона, там сегодня проводили экзамены шиноби, кажется, на чуунина. Хаяши не была сильна в званиях да и не видела между ними различий, но там сейчас было много шиноби, они могли помочь. Соображать Хаяши стала туго, но до этого додуматься смогла.       Шиноби, эти бездушные машины, с которыми Хаяши никогда не имела дела, могли помочь её родителям и сестрице. Пускай Хаяши и ссорилась с Ринжи чаще, чем желала ей доброго утра, не всегда любила говорить с матерью, а с отцом все разговоры сводились к учёбе и оценкам, и только, ей было страшно, что они покалечатся или вообще ум… Это слово ярко вспыхивало в голове, но додумать его целиком Хаяши испугалась. Не могла.       Чужие крики и толкотня, завлёкшая и Хаяши, помогли прийти в чувства. А когда на улице появились шиноби, тело вдруг вспомнило, что умеет двигаться. Прижимая ко рту ладони, чтобы не закричать, Хаяши тихо повизгивала, бросившись куда подальше. Нет, не домой, пускай там и родители с Ринжи, Хаяши просто раздавит обломком стены. Домой нельзя. А куда же тогда… Стадион, она хотела позвать кого-то помочь. Да, туда ей и надо. Вдруг вылетев из рассеявшейся толпы, Хаяши застыла. Люди прятались по домам и магазинам, видно надеясь, что там их никто не достанет. А шиноби сражались. На лбах у чужаков (Хаяши различала своих и чужих по форме) блестели повязки с другим символом.       — Осторожней! — крикнули сверху.       Хаяши испуганно дёрнулась, рядом с ней в землю врезались двое шиноби и тут же сцепились. Её грубо толкнули в спину, с размаху, явно наплевав, что она вообще-то гражданская. Ободрав локти, Хаяши ещё и стукнулась головой. Слёзы брызнули из глаз от боли, обиды и страха. Боясь поднять голову, она отползла на четвереньках за угол в ближайший узкий проулок и прижалась стене. Перевернув дрожащие руки ободранной стороной к себе, Хаяши поднесла их ко рту и аккуратно, боясь сделать больно, подула. Грязные от земли тёмно-красные полосы рассекали локти и предплечья.       Вдруг перед ней упало тело, задев её колени. Хаяши взвизгнула и дёрнулась, закрывшись скрещёнными руками, тут же отозвавшимися болью. Но упавшее тело не двигалось. Видно, уже убили — из груди торчало лезвие, вокруг расплылось красное пятно. Боязливо и с отвращением Хаяши парой движений отодвинула тело от колен. На лбу шиноби блеснула металлическая пластинка. Свой. Убитый. А повязка, повязка… Такие ведь носят шиноби. Шиноби Конохи ведь сильные, их боятся, просто так на шиноби не полезут. Хаяши, повинуясь безумной идее, пришедшей в голову, трясущимися пальцами развязала полоски ткани. Перевернув пластинку символом к себе, она замерла.       Глаза у мёртвого шиноби закатились, и он будто бы с осуждением смотрел на Хаяши. Она еле держала себя в руках, чтобы не закричать, и медленно, боясь, что шиноби сейчас зашевелится, поднесла повязку поближе к себе, ткань выскользнула из-под головы мертвеца. А потом, еле сгибая одеревеневшие пальцы, Хаяши завязала ткань на затылке, оставив металлическую пластинку на лбу. Вытащив из-под повязки чёлку, она судорожно выдохнула и аккуратно, стараясь не задеть мертвого шиноби, опёрлась на стену спиной и поднялась на ноги. Тело тут же перестало повиноваться, захотелось рухнуть на землю и зажмуриться, чтобы вообще ничего не видеть. Оно само как-нибудь пройдёт, не касаясь Хаяши. А она… А родители и Ринжи?       Сверху брызнуло что-то горячее, Хаяши визгнула. Потом открыла глаза и поняла — кровь. Чужая. Она усеяла подол сарафана бурыми пятнами, окрасила алым руки и лицо. Следом с крыши свалилось тело и с глухим стуком упало на землю. Прочь, прочь отсюда!       Двигалась Хаяши медленно, держась за стенку: не доверяла ногам и боялась упасть. Но всё же шагала, ощущая, как зубы клацают друг о друга.       Метр, два, три.       Она уловила в воздухе горький травянистый запах. Потянула носом воздух, кажется, пахло полынью.       Нужно найти кого-то из Шиноби и сказать, что там, около огромной змеи, её родные, их надо спасти. Шиноби ведь помогут, они обязаны защищать людей.       Восемь, девять, десять… Ноги немного окрепли.       Хаяши вышла к огромному стадиону. Изнутри слышались лязг металла, крики и удары. Сначала она испугалась и, даже завидев вход, замерла в нерешительности: побоялась, вдруг её заденут? Но мысли о семье толкали Хаяши вперёд, должна же она хоть попытаться. А если не получится, у неё будет оправдание, так мол и так, сделала всё, что могла. Выдохнув, она зажмурилась и нырнула под входную арку. Подниматься по тёмным лестницам было не так страшно, как думать, что ждёт её наверху. Руки всё ещё саднило, ещё свежие царапины неприятно холодило, но тут уж ничего не поделаешь. Хаяши докоснулась до повязки (рука всё-таки дрогнула, и она чуть не попала пальцем в глаз). Понадеялась, что её не тронут из-за какой-то железяки. Ну хотя… Единственное, что у Хаяши осталось сейчас, как раз эта глупая надежда.       Забравшись наверх, Хаяши вдохнула, пытаясь выровнять биение сердца. Откроет, а там гора мертвецов. Хотелось бы верить, что чужих, а не своих. Или её тут же убью… нет, нет-нет, не должны, она хорошая. Она же ничего плохого не сделала, никого не убила, она гражданская. А гражданских не трогают. Ну, только если те сами не попадут под горячую руку. А она сама сейчас лезет туда, куда не следует. Но родители и Ринжи…       Хаяши приоткрыла дверь и шмыгнула на зрительские трибуны. Пригнулась, чтобы не было видно, и старалась смотреть, не грохнется ли на неё кто-то сверху. Сражались ближе к арене, у первых рядов. Повезло. Хаяши положила руки на спинку места, высунулась из-за него и окинула взглядом трибуны. Почему-то сражались лишь некоторые, а большинство шиноби то ли уже были убиты, то ли просто не могли больше сражаться, а потому и лежали сейчас друг на друге. Это было немного странно в представлении Хаяши, но, наверное, так и должно.       В неё что-то врезалось, Хаяши ойкнула и дёрнулась от неожиданности, опустив взгляд. Девочка, смотревшая на неё, удивлённо моргнула. На её голове была ровно такая же повязка, какую Хаяши забрала у мёртвого шиноби.       — Ещё кто-то не заснул, — девочка выдохнула, кажется, с облегчением. — Вы нам очень нужны. Какаши-сенсей!       В миг рядом с ними оказался шиноби. Хаяши захотела уже позвать на помощь, сказать, чтобы хоть этот шиноби, хоть девочка спасли её родню, но губы почему-то одеревенели.       — Сакура, иди к Наруто, мы разберёмся.       Девочка кивнула, отбросила розовую чёлку со лба и бросилась дальше. Шиноби отскочил назад и толкнул Хаяши на пол. Через секунду стену над ней пробил удар сконцентрированного воздуха. Шиноби кивнул на людей, будто дремавших друг на друге.       — Прикрой их, — крикнул он, спрыгнув к нижнему ряду.       Сделать что?.. Хаяши растерянно пискнула и поползла в сторону, обратную спящим людям. На тех было набросились вражеские шиноби, но мелькнуло что-то очень быстрое и зелёное и сбило противников с ног. Зажмурившись, Хаяши вжалась в стену. Язык прилип к нёбу, попытки что-то сказать провалились. Тот шиноби, сказавший помочь заснувшим, вновь появился рядом с ней и, видно, удивился. Сбросив на пол тело противника, он подошёл к Хаяши и похлопал её по щеке.       — Как тебя зовут?       — Ка-кадзи… — тонким голосом ответила она. — Хаяши.       — Чакра на исходе? — спросил шиноби и вдргу нахмурился.       он развернулся и ударил внезапно появившегося за его спиной мужчину. Тот застыл, распростёр руки в стороны и рухнул назад. Заметив воткнутое в его грудь лезвие, Хаяши завизжала. На её рот быстро легла чужая ладонь.       — Какой у тебя ранг, Кадзи? — резко спросил шиноби.       Губы подрагивали. Хаяши умолкла, но боялась, что как только шиноби уберёт руку, она снова закричит.       — Так, — кажется, он начинал терять терпение, — оружие есть? Или ты… А, — шиноби окинул её взглядом, — ты же по гендзютсу, да? Не заснула и в такой форме… Ладно, если чакра ещё есть, сними иллюзию с тех, с кех сможешь. И поскорее.       Он поднялся на ноги и вытащил из груди убитого шиноби лезвие, кровь окрасила светлую форму. Прямо как у того, с которого Хаяши сняла повязку. Она ойкнула и зажмурилась, подавив приступ отвращения и тошноты. Свой шиноби оглянулся на неё и кинулся было вперёд, но Хаяши выбросила руку и мёртвой хваткой вцепилась ему в лодыжку.       — Стойте! — невнятно выкрикнула она, едва ли не плача. — Помогите, пожалуйста.       — Чем?       — Я… я… — Хаяши уже еле слышала себя. — Папа и мама там, где змея, мне нужно, чтобы вы их спасли. Там ещё маленькая, она, ну… Сестра моя.       — Какая сестра? — нахмурился шиноби. — Нам нужно закончить здесь, эвакуацией гражданских занимается другое подразделение. Ты чунин?       — Нет, я вообще не как вы, — пролепетала Хаяши. Говорить становилось всё труднее. — Я не умею сражаться.       — Не понял. Тогда почему…       Он вдруг сложил руки вместе несколькими разными способами (Хаяши читала про эти манипуляции, ручные печати для активации техник), и сзади него выросла небольшая стена. Шиноби подскочил к Хаяши, обхватил её за пояс и закинул на плечо, прижав второй рукой ноги к себе.       — Возьмись за шею, — бросил он и сорвался с места.       Хаяши взвизгнула, но послушно обхватила шиноби, боясь упасть. Ей показалось, что он не бежал, а просто летел, аж в ушах свистело. Хаяши вдруг окатило испугом — она-то была в сарафане. Но шиноби держал её крепко, прижимая ткань юбки к ногам Хаяши, да и остановился быстро. Хаяши по инерции дёрнуло вперёд, но шиноби удержал, спустил на землю и коснулся пальцем повязки.       — Сними и положи, где взяла. И больше не бери чужое.       Хаяши оторопело кивнула, оглянулась и вдруг поняла, что она в тёмном помещении. Не видела раньше такого.       — Сиди здесь, не высовывайся, — велел шиноби и махнул рукой, — потом тебя найдут. И повязка. Не забудь.       Хаяши ещё раз кивнула. Шиноби тут же исчез, словно и не было. Хаяши растерянно нащупала пальцами узел и развязала его, ткань соскользнула с головы, повязка повисла в руке. А Хаяши поняла, что её родителям и Ринжи так никто и не поможет. Ноги подкосились, она рухнула на землю и закрыла лицо ладонями. Повязка скользнула вниз и со звоном стукнулась о пол. Хаяши заплакала.