В роли мужа и жены

На тусовки они ходят не то чтобы часто — работа, все дела — но чаще, чем раньше. И вот сегодня тоже, раз позвали на день рождения, в круг знакомых всех блогерских лиц, то почему бы и нет? Женя перед выходом смотрит на них в зеркало — и они правда отлично смотрятся вместе, её чёрное короткое платье и его чёрный костюм с водолазкой. — Мы супер, — выносит вердикт Женя и берёт Даню под руку. Тот глядит с довольной улыбкой: — Ты в первую очередь. Женя с нежностью щёлкает его по носу, тот с нежностью ойкает и исправляется на «ладно, мы оба». Вот теперь можно идти. Тусовка оказалась на крыше — самое то для летней ночной вечеринки. Стоило подняться туда, как их обоих сразу с размаху сбрасывает в омут духоты, спутанного жара и вороха голосов. И они, переглянувшись, ныряют туда с головой. — Наконец-то! — слышится Анин голос в толпе, и та выпрыгивает на них с объятиями, а там и Артур подтягивается, приобнимая девушку. — Каждый раз, когда я вижу тебя в костюме, бро, мне страшно, — признаётся Бабич, — Жень, а тебе нет? — А мне нравится, — пожимает плечами Женя. — Я привыкла. — Он и дома что ли в костюме ходит? — Бери на заметку, — прицокивает Даня и смеётся. Кто-то зовёт их поговорить, мол, Бабич, Милохин, сколько лет сколько зим, и Артур идёт здороваться. — Я на секунду, — сообщает Даня, приглаживает мягко спину и тоже утягивается поговорить. — У тебя две минуты! — весело прикрикивает вслед ему Женя, и тот издалека с ухмылкой ей салютует. Дымный шум застилает воздух, струится, мятно режет в груди пробивающими битами и продрагивает на языке. Женя с Аней стоят у барной стойки с коктейлями, и Аня что-то прикрикивает ей в ухо, Женя криком переспрашивает и окидывает внимательным взором зал — куда Даня подевался? — и вертит трубочкой в стакане. Тут из толпы выносит двух непонятных и явно нетрезвых типов, и эти типы довольно ковыляют в их с Аней сторону. Женя встаёт прямо, убирает руку со стойки — Аня рядом перестаёт смеяться. — Девушки, а вы одни? — сально интересуется один из парней, порываясь придвинуться поближе, но, видимо, всё же обращает внимание на полно исходящую к ним неприязнь. — Совершенно нет, — вливая в голос сторогость, уверенно прищуривается Женя. — Ну теперь-то точно, — смеётся его друган и тянется схватить за плечо или ещё куда. И тут отпрянувшая Женя невольно закусывает неправильную улыбку — позади парня вырастает высокий силуэт и на плечо ему опускается тяжёлая рука. Тип вздрагивает и оборачивается. — Свали по-быстрому. Пока я не помог, — с угрозой гладко и доброжелательно процедил Даня, небрежно мотнув головой, мол, уваливай. Тот икнул от неожиданности, но быстро взял себя в руки и смылся, захватив приятеля, пока Даня провожал стреляющим взглядом. Но когда обернулся — на Жене взгляд растаял — подошёл и обнял за талию, Женя — руку ему на пояс, как хорошо и правильно. — Больше это платье не надеваешь, — приподнимает брови Даня, оправляя края её юбки и случайно проводя пальцами по бедру — от прикосновений становится на пару градусов теплее. — Командир, — расслабленно усмехается Женя, смахивая наваждение этих знакомых хитрых касаний. — Самец в здании, — уважительно кивает Аня и залпом допивает коктейль. — Не знаю, как вы, а я на танцпол! — Ну всё, понеслась, — хмыкает Бабич. — Танцы в моей кровати! — громче всех подпевает Аня и уходит в отрыв, забирая туда и Артура. А Женя ныряет в середину круга, под первый град скользких качающих ритмов, изгибается по велению музыки и за руку вытягивает Даню в центр круга под всеобщее улюлюканье и крики — ни на секунду не отрываясь от его голодного сверкающего в темноте взгляда. Накрывает мгновенно. Даня сразу подстраивается под её движения, подбирается совсем горячительно близко, и Жене, сквозь ресницы обжигая и обжигаясь взглядом, кажется, что весь мир и шум вспышками прожекторов рассыпается на искры. Они двигаются в унисон, и вместо искр по талии скользят и стекают прикосновения широких ладоней. Женя притирается совсем бессовестно близко, заныривая рукой в его волосы — незаконно, нечестно, она знает, что будет — но слишком горячо, чтобы останавливаться — она проводит рукой по его груди и слышит его тяжёлое дыхание. — Снимай своё платье, — прохладной вибрацией, мурашками в ухо подпевает Даня, вновь сверкая потемневшим взглядом — у Жени внутри переворачивается знакомое сальто, тянуще отдающее всё ниже и ниже. Женя чувствует, что весь круг отбросило далеко по сторонам жаркой волной, потому что пожар — и они его эпицентр, запутанные в огне и музыке. — Не говори мне хватит, — почти шепчет Женя и идёт ва-банк — разворачивается к Дане спиной, прижимаясь к груди, закрывая глаза, и продолжает танцевать и таять в песне — весь круг орёт от восторга и жара. И, наверное, всё же бесстыдства, думает Женя, когда в неё вжимаются всем телом, а руки гуляют всё ниже. Щёки печёт, тело горит — и не только у неё. — Пошли отсюда срочно, — потерявшим терпение голосом звучит у неё за спиной — Даня выдёргивает её из круга за собой. Женя не помнит, как они оказались в туалете, но знает, что сейчас важнее жадно загрести пиджак на спине, пропустить волосы сквозь пальцы, пока Даня сжимает в пальцах бёдра и прикусывает губы так, будто впервые дорвался. И это тоже доводит чуть не до криков, это так поджигает и разжигает, что Женя не чувствует холода кафельной стены, к которой Даня её прижал, не чувствует и гравитации, потому что им не до этого — им бы не улететь от своих поцелуев и вздохов. И так прёт каждый чёртов раз — как в первый. — Я такая пьяная, — удивляется Женя, сидя у Дани на коленях и смазанно разглядывая россыпь ночных окон-созвездий, плывущую за стеклом машины. — Я тоже, — как довольный кот, улыбается Даня, заводя растрепавшиеся пряди волос ей за ухо — Женя роняет улыбку. — Хочется чего-нибудь натворить, — заявляет Женя, устраиваясь поудобнее, чтобы можно было водить кружочки у него на груди. — Тогда… Жень, а давай поженимся? — вдруг взволнованно спрашивает Даня, она ловит его беспокойство и хихикает, оглаживая по скуле. — Дань, мы поженились уже. — Серьёзно? — просиял муж, словно получив лучшую новость на свете. — Как же мне везёт, пиздец просто. И он сгребает Женю в охапку объятий, таких, которые из разряда — никогда и никуда не выпускать, здесь теплее всего — и она сжимает его в своих что есть силы, словно впервые. Каждый день как впервые.