Музыка не должна кончаться

Это случилось три недели назад. Было еще утро, когда Жозе и Оливье ждали в гараже Джимми и Синтию, которые провели свои выходные загородом. Домой они ни вчера вечером, ни сегодня утром не вернулись, поэтому ребята надеялись, что влюбленная пара появится на репетиции. Шутки про наказания, ворчание Жозе, легкое переживание по поводу долгого отсутствия друзей растворились в неспешном потоке времени. Оливье с задумчивым видом медленно вертел в руках барабанные палочки. Жозе с бесконечной надеждой смотрел на дверь. Кого он ждал? Возможно, тех, кто больше не мог войти в этот гараж. - Так пусто стало здесь, - прервал молчание Оливье. - Синтия и Джимми должны прийти, - все еще глядя на дверь, ответил Жозе. – Если они, конечно, не уехали на Гавайи. - С их приходом пустота не исчезнет, она просто уменьшится. - Эй, что с твоим настроением? Куда ты… Но Жозе не договорил, так как в гараж, наконец-то, вошел Джимми. Вид у него был потерянный. Не глядя на друзей и не произнося ни слова, он медленно прошел вперед и опустился на диван. Жозе и Оливье переглянулись. - Привет, Джимми! – воскликнул Жозе. - Привет, - еле слышно ответил Джимми. - Все в порядке? – забеспокоился Оливье. Джимми посмотрел наверх и тяжело вздохнул: - Синтия уехала в Германию. Навсегда. - Что?! – одновременно спросили друзья. - Я так и не смог понять ее, - и Джимми впервые поднял глаза на Оливье и Жозе. – Она сказала, что больше меня не любит, что соскучилась по Германии, что наши отношения были ошибкой. - Но почему?! – Жозе вмиг оказался рядом с другом. Оливье тоже присел на диван. - У меня нет ответа на этот вопрос. Она ничего не стала объяснять. Она просто… - Джимми вновь вздохнул, - уехала. - Вот… - Жозе не закончил. - Все проблемы из-за женщин, они все непостоянны, им вообще нельзя верить. - Жозе, не преувеличивай, мы тоже бываем хороши, - строго произнес Оливье, а затем обратился к Джимми: - Друг, мне так жаль. - Я не знаю, что мне делать, - обреченно произнес Джимми. - Может, сыграем? – участливо предложил Оливье. – Музыка всегда помогает. - Как-то не хочется. - Нельзя себя распускать. Просто нельзя! – Жозе похлопал Джимми по плечу. – Подойди сейчас к своей гитаре, возьми ее в руки и сыграй всё, что тебе хочется. Пусть музыка выскажет всё! А мы с Оливье тебе поможем. Жозе поднялся с места и направился к синтезатору. Оливье сел за ударную установку. Оба парня ждали только Джимми, который минуту сомневался, но потом все же встал с дивана. - Музыка всегда помогает, - повторил Оливье в тот момент, когда пальцы Джимми коснулись гитарных струн. Но музыка не помогла. В этот раз не помогла. - Ничего не получается, - произнес Джимми после нескольких неудачных отрывков. - Соберись, пожалуйста, - попросил Жозе. - Синтия уехала в субботу, а вчера я весь день сидел и думал. Я много думал и понял, что не смогу играть так, как раньше. Может, смогу через год, но сейчас нет. Понимаете… Нас было четверо в группе, но мы вдвоем хорошо чувствовали друг друга в музыке, наверное, потому что я любил ее, я улавливал все звучания ее бас-гитары, замечал настроение, старался стать с ее нотами единым целым, поэтому у меня получалось так хорошо играть. А теперь я не могу, потому что это слишком… больно. - Честно говоря, у меня тоже что-то не складывается сегодня с установкой, - сказал Оливье. - Может, отменим репетицию? - У меня тоже самое, - невесело ухмыльнулся Жозе, - но давайте попробуем еще раз. Пожалуйста. Жозе чувствовал смутную тревогу, сам не понимая отчего. Ему казалось, что если сейчас они не смогут играть, то они уже не смогут играть никогда. - Не получится, - покачал головой Джимми. - Ну пожалуйста, - попросил Жозе. - Хорошо, - вздохнул парень. Попытка оказалась напрасной. Они попробовали еще раз и еще. И на следующий день. И через день. Но ноты словно перестали им покоряться, музыка не лилась, лишь уставшие неритмичные звуки тяжело пробивались сквозь молчание гаража. - Это ни к чему не приведет, - произнес Джимми на очередной безуспешной репетиции. - Что будем делать? – несмело спросил Оливье и с грустью посмотрел на ребят. - Почему мы вдруг разучились играть?! – задал Жозе вопрос в пустоту. – Ладно, Джимми, его можно понять. Но что не так с нами, Оливье?! В ответ парень лишь покачал головой. Он хотел порвать то, что их сковывало, что мешало свободно дышать, но не решался, надеясь, что данное решение примет кто-то другой. - Просто репетиции потеряли смысл не только для меня, но и для вас, - сказал Джимми. - Музыка в этом гараже – это болезненное прошлое. Простите, но вы ведь знаете об этом даже лучше меня. Особенно ты, Жозе. Ты появился в группе почти с самого начала, ты столько всего видел. Ты видел, как все уходят. Просто все уходят! Так может пора отпустить всё это? Зачем мы тащим на себе то, что почти уже умерло?! Еще раз простите, но я должен был это сказать. - Ты предлагаешь распустить группу? – осторожно спросил Оливье. - Я не имею права принимать такие решения. Я просто высказал свое мнение. - Я с тобой согласен, - вдруг согласился Оливье. - Что? – упавшим голосом спросил Жозе. – И ты туда же? Почему, Оливье? - Потому что у нас ничего не получается. Чего мы добились, пока репетировали в гараже? Нескольких концертов в «Нэлли» и все. Мы топчемся на одном месте. Застряли тут, а могли бы уже заниматься серьезными вещами. Без Кристофа, без Николя, без Себастьена уже ничего не выйдет. И правда в том, что мы втроем об этом знаем. - Нет, я этого не знаю! – не согласился Жозе. – Мы всё сможем, если захотим. Мы найдем нового басиста. Мы напишем классные песни. Мы, как и раньше, будем подкалывать друг друга, ждать наших девочек, играть, играть и играть. Все лучше и лучше. - Я уже не хочу всего этого, - ответил Джимми. – Я хочу чего-то нового. Чего именно – пока не знаю. - Я тоже, - произнес Оливье. – Прости, Жозе. Случается так, что сделать выбор оказывается очень сложной задачей. Потому что не знаешь, какая дорога окажется правильной. Выбирая одно, никогда не узнаешь, что было бы, заняв ты противоположную сторону. Поэтому любой выбор может стать правильным и любой выбор может стать неправильным. Решать всегда нам. - А как же Николя? – не сдавался Жозе. – Ведь это он создал группу. Мы не имеем права его подвести. - Ну и где сейчас Николя? – вздохнул Оливье. - Он не мог поступить иначе. - Жозе, ты просто стараешься удержать то, чего уже нет, - сказал Джимми. – Я понимаю тебя. Я понимаю, как больно отпускать то, что любишь, но иногда это нужно. Мы уже не возродим группу. Максимум, что мы можем сделать – это отсрочить ее гибель. И это будет мучительно. Лучше сейчас покончить со всем. - Вам не кажется это слабостью? – Жозе чувствовал, что нельзя слушать ребят. - Может быть, - пожал плечами Оливье. – Но я будто и правда утратил смысл играть дальше. - Это не слабость, Жозе. На это требуется огромное мужество, - попытался объяснить Джимми. - Нам троим не легко, но я думаю, нам надо это сделать. Почему-то Жозе не находил сил, чтобы спорить, отстаивать свое мнение, доказывать, объяснять, несмотря на то что в прежние времена он мог убедить в своей правоте кого угодно. А сейчас как будто что-то умерло в нем. Его энергия, как и музыка, словно перестала течь. - Я знаю, что вы не правы, - Жозе схватил джинсовую куртку и направился к выходу. – Надо посоветоваться с Николя. С этими словами закрылась дверь. Жозе позвонил Николя в Австралию и обо всем ему рассказал. Он хотел убедиться, что хотя бы один человек на его стороне. Николя расстроило то, что он услышал. И он прямо сказал об этом другу. Жозе чувствовал вину. Договорились на том, что пока они не будут принимать окончательного решения, пока Жозе, Оливье и Джимми не прочтут письмо, которое собирался отправить им Николя. Он попросил дождаться письма. И они дождались.